White stone sarcophagus from Uchma village
С. Е. Компанец
Белокаменный саркофаг из села Учма[1]
В предложенной статье сделана попытка анализа эпиграфического памятника второй половины XVI в. — белокаменного саркофага из с. Учма Ярославской обл. Автор обращает внимание на единичный случай нанесения надписи на внешнюю сторону дна саркофага, проводит краткий анализ палеографических особенностей текста времен «конфликта» местных традиций письма и расширением влияния «московского стиля» письма и орнаментики.
Ключевые слова: русская средневековая эпиграфика, эпиграфика XVI в., белокаменный саркофаг, орнамент, клейма, выносные буквы, лигатуры, намогильные сооружения, палеографические признаки, село Учма.
Исследования, проводимые в рамках проекта «Свода русских надписей»[2], позволяют ежегодно выявлять и вводить в научный оборот новые памятники русской эпиграфики, орнаментики, ставрографии, расширяя круг наших знаний и представлений о развитии русского языка, художественной культуре, духовном мире, традициям русского средневекового общества.
Среди русских эпиграфических памятников особое место занимают надписи на средневековых надгробных плитах, намогильных каменных крестах, редко на белокаменных саркофагах, выступая значимым историческим и междисциплинарным источником. В то же время, недостаточная изученность, проблемы сохранности, выявления и атрибутации эпиграфических источников указанной группы памятников заставляет с пристальным вниманием относиться к каждому вновь открытому памятнику.
|
|
|
В задачи статьи входит введение в научный оборот белокаменного «саркофага», находящегося в фондах музея Учемского края «Музей веры и труда», филиале НЧУК «Мышкинского народного музея» (Ярославская обл., Мышкинский р-н, с. Учма).
«Саркофаг» представляет собой прямоугольный, несколько сужающийся к изножью полый объем, выполненный из пористого известняка. Размеры: ширина в изголовье – 640 мм, в изножье 600 мм; длина 1680 мм, высота 350 мм; толщина стенок — от 50 до 80 мм; глубина полости — 27–30 мм (Ил. 1).
На плоскости дна выполнена пятистрочная надпись. «Саркофаг» имеет значительные повреждения в центральной части плоскости дна.
Декоративное решение орнамента близко к традиционному для первой половины XVI в., а именно симметрично расположенные по краям ленты (60 мм) из узких трехгранновыемчатых треугольников «волчий зуб», расположенных достаточно широко друг от друга. Ленты орнамента лишены традиционной обрамляющей рамки. Торцевые края плоскости лишены декоративного украшения. В изножье, по центральной оси сохранился фрагмент тяги, декоративное решение которой идентично боковым лентам орнамента (Ил. 2).
|
|
|
Значительная часть орнаментального поля утрачена. Тем не менее, по сохранившимся деталям, читается композиционное решение, акцентированное центральным клеймом, дуговыми тягами и вертикальной тягой в нижней части поля, заполненных орнаментом, идентичным обрамляющим лентам.
Особенностью орнаментации «саркофага» является наличие в верхней четверти поля небольших боковых симметричных друг другу круглых клейм диаметром 70 мм заполненных мелкими узкими треугольниками обращенными вершинами к центру. В общей декоративной композиции памятника, клейма выступают как часть боковых тяг.
Наличие указанных клейм может трактоваться как явный анахронизм не характерный для второй половины XVI в.
В свое время В. Б. Гиршберг обратил внимание на характер изменений внутренней рамки на плитах, отметив её наиболее древний вид — из ряда мелких треугольников. Он утверждал, что рамку этого типа редко наносили на надгробия позже первой трети XVI в.[3] Действительно, памятников такого рода известно немного. Однако наличие рамки из мелких треугольников на надгробиях отмечено вплоть до второй половины XVI века, например на плитах из Богоявленского монастыря (1560-е гг, 1561 г.), Высоко-Петровского монастыря (вторая половина XVI в.) и др.[4], что позволяет несколько расширить время бытования этой детали орнамента. Тем более, что внутренняя рамка из крупных треугольников появляется в единичных случаях только после 1536 г. В исторической литературе до сих пор не проводилось изучение развития внутренней рамки из крупных треугольников[5].
|
|
|
Стилистика декоративного решения памятника соответствует московскому стилю орнаментации надгробных памятников. В то же время следует отметить существенные отступления от традиционного «московского стиля», именно: отсутствие рамки ограничивающей ленты орнамента, отсутствие торцевых лент орнамента, отсутствие верхнего клейма, отсутствие дополнительных лент «волчьего зуба» (2 иногда 3 ленты) по границам поля надписи.
Отмеченные особенности орнамента памятника позволяют предположить возможность неуверенного копирования общих принципов «московского стиля» с использованием архаичных элементов, что в принципе соответствует концепции Л.А. Беляева о вытеснении, особенно с середины XVI в. местных форм надгробиями с типично московской орнаментикой[6].
|
|
|
В отличие от орнамента, надпись выполнена уверенной, красивой вязью с использованием художественных элементов и сравнительно большого количества лигатур. Надпись резана полукруглой в поперечном сечении неглубокой выемкой, в пять строк по четко прочерченной графье. Высота букв от 64 (1–2 строка) до 72 мм (3–4 строка), ширина — 22–24 мм. Расположение знаков в поле надписи гармонично распределено, увязано с уже существующим орнаментом (Ил. 4). Характер резьбы свидетельствует о высоком мастерстве, возможно грамотности резчика.
Вторая, третья и четвертая строка отмечается существенными утратами, однако наличие фрагментов «саркофага» с элементами надписи позволили восстановить вторую и третью строку. Пятая строка утрачена полностью (Ил. 5).
Ил. 5. Текст надписи
Графика букв надписи геометрична, использованы мачтовые лигатуры, что характерно для середины XVI столетия и конкретно для московского стиля. Некоторая особенность — незначительная вариабельность начерка букв, малое количество лигатур (4) и выносных букв.
Собственно, вариабельность начерка касается букв «А» и «М», причём начерк «А» насчитывает шесть вариантов в 4 неполных строках; вариантов начерка «М» вдвое меньше — всего три (Приложение 1).
Приложение 1
Эпиграфические и палеографические наблюдения указывают на некоторую эклектичность в стилистике и графике надписи.
В частности отмечаются характерные и даже уже традиционные для середины XVI в. элементы:
— мягкость легкого, плавного изгиба в начерке букв «К», «Ж», «О»;
— закругленность в петле в буквах «Б», «ѣ», «В», «Ы», «Ь».
— чашечка на высокой ножке в начерке буквы «Ч»;
— выносная «в» виде прямоугольника, квадрата[7];
— распространение формулы со словом: «Преставися»
В тоже время необходимо подчеркнуть важные особенности не характерные для эпиграфических памятников XVI века, выявленные в эпитафии:
— несуспендированное написание слова «ЛЕТА». Подобный вариант написания крайне редко встречается в XVI столетии;
— выносная «Б» практически не встречается, тем более под титлом.
Особое место в надписи следует отнести проблеме выносных букв. Акад. М. Н. Тихомиров и М. Н. Муравьёв отмечают как характерную деталь палеографии XVI в. резкое увеличение выносных букв[8]. В нашем случае мы наблюдаем совершенно незначительное их количество и в частности только «б», «н», «т» при произвольном использовании титла.
В слове «РАБ» «б» использовано как выносная буква под титлом, обозначая, предположительно, указание на сокращение «Ъ». В окончании фамилии «...сьев» выносная «в» использована под титлом, что так же подразумевает указание на наличие знака «Ъ». Одновременно, в написании слова «СЫН» выносная «н» используется уже без титла.
Нефункциональное использование титла отмечается в слове «месяца», начертанного без сокращений. Обращает на себя внимание и совершенное отсутствие знака «Ъ».
Впрочем, акад. М. Н. Тихомиров и А. В. Муравьёв отмечают некоторую произвольность в использовании титла[9].
Впрочем, следует помнить, что мы имеем дело с памятником мемориальной эпиграфики, выполненным в период «конфликта» привычных для дальней провинции норм использования языка, школы резьбы, орнаментики с «московской школой» активно вытесняющей в середине XVI в. местные традиционные стили.
֍֍֍
Необычность исследуемого памятника в выборе поля нанесения орнамента и надписи — внешняя сторона днища «саркофага». Случай на сегодняшний день единичный, что заставляет попытаться проанализировать заявленную проблему.
Т. Д. Панова совершенно справедливо отметила особенность саркофагов как одной из самых интересных групп погребальных сооружений[10], однако же слабо изученных. Действительно, в исторической литературе представлены разрозненные статьи и сообщения о находке каменных саркофагов, что лишь подчеркивает отсутствие работ по систематизации и обобщающему анализу. Пожалуй, единственной значительной попыткой систематизации и типологизации саркофагов остаются работы Т. Д. Пановой и П. Ю. Черносвитова[11].
Анализируемый «саркофаг» представляет собой прямоугольный, несколько сужающийся к изножью полый объем, выполненный из пористого известняка. Размеры: ширина в изголовье — 640 мм, в изножье 600 мм; длина 1680 мм, высота 350 мм; толщина стенок — от 50 до 80 мм; глубина полости — 27-30 мм.
Предположение 1.
Первоначально саркофаг использовался по прямому назначению, как погребальное сооружение. Однако обращает на себя внимание незначительная глубина полости, исключающая полное размещение тела, что позволяет предположить наличие первоначально иной, нежели плоская крышки саркофага, именно – двускатной либо коробовой. Т. Д. Панова относит коробовые крышки к периоду Древней Руси, соглашаясь с аналогичным выводом акад. В. Л. Янина. Например, саркофаг с такой крышкой отмечен на погребении князя Фёдора Ярославича 1233 г. в Георгиевском соборе Юрьева монастыря в Новгороде[12]. Наиболее распространенными в XI-XVI вв. были крышки в виде простых плоских плит (в XIV-XVI вв. они иногда состояли из двух частей) при этом отмечается незначительное число высоких двускатных крышек для Северо-Восточной Руси (Владимир, Ростов и другие)[13]. Именно последний тип крышки саркофага представляется в нашем случае наиболее приемлемым.
Предположение 2.
Саркофаг изначально задумывался как погребальное сооружение, закрывающее тело сверху, выступая, по сути дела, как оригинальная крышка. С учетом аспектов погребального обряда, изготовление гробницы и захоронение производилось непосредственно в церкви. Крышка гроба («саркофаг») укладывалась над захоронением, возможно на каменный же саркофаг вровень с полом храма или несколько приподнята, что допускалось. В этом случае, нанесение надписи в столь неожиданном месте оправдано, и датированная надпись выступает одновременно датировкой времени изготовления самого саркофага.
Предположение 3.
Саркофаг был использован вторично как намогильная плита с нанесением орнамента и эпитафии. Случаи повторного использования каменных саркофагов неоднократно описывались в исторических документах и подтверждались при проведении археологических исследований, о практике использования бесхозных погребальных сооружений упоминается у Л. А. Беляева[14].
Последнее предположение полагается наиболее реальным.
К сожалению, идентификация и датировка изготовления саркофага не представляются возможным, равно, как и документально подтвержденное место его происхождения.
Представленный вниманию памятник имеет троякое значение:
1. как примечательный памятник эпиграфики второй половины XVI века, иллюстрирующий палеографические и эпиграфические особенности провинциальной мемориальной эпитафии в период нарастания влияния «московского стиля»;
2. единственный известный в своем роде способ использования саркофага как надгробной плиты с нанесением текста эпитафии на внешнюю сторону днища саркофага;
3. раскрывает необходимость более пристального внимания к дальнейшему изучению и систематизации такой группы намогильных памятников, как саркофаги.
С . Е . Компанец
White stone sarcophagus from Uchma village
Keywords:russian medieval epigraphy, epigraphy of the XVI c., provincial epigraphy, white stones tombs, white stone sarcophagus, ligatures, letterheads, gravestones, paleographic features, ornament.
The article presents an attempt to analyze the epigraphic monument of the second half of the 16th century white stone sarcophagus (Uchma village, Yaroslavl region). The author draws attention to a single case of inscription on the outside of the bottom of the sarcophagus. Also, the author conducts a brief analysis of the paleographic features of the text of the times of the "conflict" of local traditions of writing and the expansion of the influence of the "Moscow style" of writing and ornamentation.
Библиография
Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие. Белокаменные плиты Москвы и Северо-Восточной Руси XIII-XVII вв. М.: Модус-Граффити. 1996. – 567 с.
Беркович В. А., Егоров К. А. Московское белокаменное надгробие. Каталог. М.: ООО «Т М Продакшн». 2017. – 504 с.
Гиршберг В. Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV—XVII вв. Ч. 1.Надписи XIV—XVII вв. // Нумизматика и эпиграфика. М.: Издательство АН СССР. 1960, Т.1, С. 3 - 77.
Панова Т. Д. Погребальный обряд средневековой Руси XI–XVI веков. М.: Радуница. 2004. – 180 с.
Тихомиров М. Н., Муравьев А. В. Русская палеография. М.: Высшая школа, 1966. – 105 с.
Черепнин Л. В. Русская палеография. М.; Государственное издательство политической литературы. 1956. – 616 с.
Черносвитов П. Ю. Белокаменные саркофаги в усыпальнице рода Романовых московского Новоспасского монастыря и русских городских некрополях. Сравнительный анализ и вопросы датирования//Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей. Ред. А.К. Станюкович. Звенигород, 2003 – С. 28-43
Янин В.Л. Некрополь новгородского Софийского собора. М.: «Наука». 1988 – 239 с.
Список иллюстраций
Ил. 1.Саркофаг. Общий вид. Фото С. Е. Компанца. 2015 г.
Ил. 2. Центральная тяга орнамента. Фрагмент. Фото С. Е. Компанца. 2015 г.
Ил. 3. Клейма и фрагменты боковых тяг. Фото С. Е. Компанца. 2015 г.
Ил. 4. Надпись. Фото С.Е. Компанца. 2015 г.
Ил. 5. Воспроизведение текста надписи. Реконструкция.
Приложения
Приложение 1. Таблица характерных начерков. Лигатуры.
КОМПАНЕЦ Станислав Евгеньевич. Компания «АРТ–реставрация» (Москва). Научный консультант. Сфера научных интересов: история и археология Древней и средневековой Руси, источниковедение, эпиграфика, ставрография, орнаментика.
Е -mail: s.e.kompanets@gmail.com.
KOMPANETS Stanislav Evgenievich. Restoration company “ART-Restavratsiya” (Moscow). Scientific consultant. Research interests: history and archeology of ancient and medieval Russia, source, epigraphy, stavrography, ornamentation.
Е -mail: s.e.kompanets@gmail.com.
[1]Автор выражает благодарность сотрудникам музея Учемского края «Музей веры и труда»: Смирнову Василию Гурьевичу и Наумовой Елене Анатольевне за предоставленную возможность работы с фондами музея.
[2] URL: cir.rssda.su.
[3] Гиршберг В. Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV—XVII вв. Ч. 1.Надписи XIV—XVII вв. // Нумизматика и эпиграфика. Т. I, М.,1960. С. 5.
[4] Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие. Белокаменные плиты Москвы и Северо-Восточной Руси XIII-XVII вв. М., 1996. Фото 28, 29, 56, 68, 76, 77, 139, 145.; Беркович В.А., Егоров К.А. Московское белокаменное надгробие. Каталог. М.,2017. Ил.20, 260.
[5] Панова Т. Д. Погребальный обряд средневековой Руси XI–XVI веков. М., 2004. С. 116
[6] Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие... С.35.
[7] Черепнин Л. В. Русская палеография. М., 1956. С. 386.
[8] Тихомиров М. Н., Муравьев А. В. Русская палеография. М., 1966. С. 37.
[9] Там же. С. 39
[10] Панова Т. Д. Погребальный обряд… С. 76.
[11] Черносвитов П. Ю. Белокаменные саркофаги в усыпальнице рода Романовых московского Новоспасского монастыря и русских городских некрополях. Сравнительный анализ и вопросы датирования // Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей / Под ред. А. К. Станюковича. Звенигород, 2003. С.28-43
[12] Янин В.Л. Некрополь Новгородского Софийского собора. М.,1988. С.97.
[13] Панова Т.Д. Погребальный обряд… С. 95.
[14] Беляев Л.А. Русское средневековое надгробие… С. 32
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 178; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!