Вторая глава-Странная парочка: два Стива.

IBook

 

 

 Первая глава-Брошенный и избранный.

Усыновление

Когда после завершения Второй Мировой Войны Пол Джобс уволился из береговой охраны, он заключил пари со своими сослуживцами. Их корабль находился в Сан-Франциско, и именно там Джобс поспорил, что сможет найти себе жену всего за 2 недели. В отличной форме, выше 180 сантиметров ростом, с дерзкими татуировками, он был очень похож на популярного в то время актера Джеймса Дина. Однако вовсе не внешность привлекла Клару Акопян, добрую девушку из семьи иммигрантов. Просто у Пола и его друзей была машина, чем не могла похвастаться компания Клары. Она начали встречаться и уже через десять дней, в марте 1946, Джобс женился на ней. Они прожили вместе долгую и счастливую жизнь, пока смерть не разлучила их.

Пол Рейнхолд Джобс вырос на молочной ферме в городе Джермантаун, штат Висконсин. Его отец был человеком с очень тяжелым характером и любителем выпить. Однако это никак не отразилось на мальчике: Пол был добрым и спокойным человеком. И все же школу он так и не закончил. Оставив учебу, он отправился бродить по Западу страны, зарабатывая себе на жизнь ремонтом различной техники до тех пор, пока в возрасте 19 лет его не забрали в армию. Джобс совсем не умел плавать, но начальство отправило его служить в береговой охране на корабле USS General M. C. Meigs. Большую часть войны он доставлял отряды солдат в Италию, под командование генерала Паттона. Джобс показал себя как талантливого слесаря и кочегара, за что он даже удостоился награды. Но Пол постоянно попадал в какие-то мелкие неприятности, что не позволило ему получить повышение.

Клара родилась в Нью-Джерси. Её родители прибыли туда, спасаясь от жестоких действий Османской империи и Турецкой Республики на территории Армении. Позднее семья переехала в Сан-Франциско, район Мишен [Mission District, San Francisco]. Клара мало кому рассказывала, что первым её мужем был вовсе не Пол Джобс, а совершенно другой человек, погибший во время Второй Мировой Войны. На момент встречи с Джобсом она уже была готова начать новую жизнь.

Подобно другим людям, пережившим Войну, молодожены хотели простого семейного счастья. Однако особого достатка у них не было, поэтому им пришлось отправиться в Висконсин, к родителям Пола. Через несколько лет они вновь переехали, на этот раз в Индиану, где Джобсу предложили должность механика в Интернейшнл Харвестер (американский производитель сельскохозяйственной техники и грузовых автомобилей). В свободное от работы время Пол занимался ремонтом старых машин. Он скупал их, чинил и продавал, что приносило ему хорошие деньги. В конце концов, он бросил свою предыдущую работу и стал продавать подержанные автомобили.

В 1952 году Клара уговорила своего мужа вернуться назад, в её любимый Сан-Франциско. Они приобрели квартиру с видом на Тихий океан в районе Сансет, немного южнее парка «Золотые ворота». Теперь Пол работал на финансовую компанию, но свой бизнес с ремонтом и перепродажей машин он не оставил.

И все же чего-то в им жизни не хватало. Ребенка. Они задумывались о наследнике, но Клара перенесла внематочную беременность и теперь не могла иметь детей. Итак, в 1955 году, после 9 лет совместной жизни, им пришла в голову идея усыновления ребенка.

Пол Джобс и маленький Стив, 1956 год.

Биологическая мать Стива, Джоанна Шибл, была родом из семьи с немецкими корнями, проживавшей в одной из деревень штата Висконсин. Её отец, Артур Шибл, иммигрировал в город Грин Бэй, на окраинах которого он и его жена занимались разведением норок. Он был очень строгим человеком, в особенности к женихам своей дочери. Когда она рассказала ему, что один из возлюбленных исповедовал не католическую веру, это вызвало у него бурю негодования. Но это было только начало. После того, как Джоанна поведала отцу о своей новой страсти, мусульманине Абдулфаттахе Джандали, который работал помощником преподавателя, Артур был просто в ярости и грозил отказаться от своей дочери.

Джандали был младшим из девяти братьев в весьма известной сирийской семье. Его отец не только владел нефтеочистительным заводом, но и занимался выращиванием пшеницы. Благодаря обширным посевам в Дамаске и Хомсе, цена на этот злак во многом зависела от него. По словам самого Абдулфаттаха, его мать была «традиционной мусульманкой» и «послушной домохозяйкой». Подобно семье Шибл, Джандали придавали высокое значение образованию и поэтому отправили Абдулфаттаха в закрытую иезуитскую школу. Впоследствии он отправился в университет Висконсина, где готовился получить докторскую степень в области политологии.

Летом 1954 Джоанна и Абдулфаттах приехали в Сирию. За два месяца, проведенных в городе Хомс, Джоанна научилась готовить национальные сирийские блюда. По возвращению в Висконсин, девушка обнаружила, что была беременна. Им обоим было уже по 23 года, но на свадьбу они так и не решились. В это время отец Джоанны, Артур, был при смерти и пообещал, что отречется от своей дочери, если она выйдет замуж за Абдулфаттаха. Разрешение на аборт в той ситуации добиться было не так-то просто, поэтому в 1955 году Джоанна отправилась в Сан-Франциско, где один дружелюбный доктор занимался приемом родов у незамужних женщин, а также устраивал будущее детям, от которых отказывались матери.

У Джоанны было одно требование: усыновители её ребенка должны быть выпускниками колледжа. Доктор исполнил его и нашел подходящую семью, отцом ребенка должен был стать юрист. Но в день появления маленького Стива на свет – 24 февраля 1955 года – пара заявила, что им нужна девочка и отказалась от усыновления. Таким образом, приемным отцом мальчика стал механик, так и не закончивший учебу, а матерью – бухгалтер. Пол и Клара назвали своего мальчика Стивен Пол Джобс.

Когда Джоанна узнала об этом, она отказалась подписывать документы, необходимые для усыновления. На протяжении двух недель стороны не могли договориться, пока биологическая мать, наконец, не согласилась, хоть и с новым условием – приемные родители должны были откладывать деньги, чтобы оплатить Стиву обучение в колледже.

Была ещё одна причина для такой затяжки времени: отец Джоанны находился при смерти, и она собиралась выйти замуж за Абдулфаттаха. Тогда ей казалось, что после свадьбы она сможет вернуть ребенка себе. Тем не менее, на момент смерти Артура Шибла в августе 1955 процесс усыновления было уже завершен. После Рождества этого же года Джоанна Шибл и Абдулфаттах Джандали поженились в церкви Святого Филиппа в городе Грин Бэй. Ещё год спустя Абдулфаттах стал кандидатом наук в области международной политики. У них родилась девочка, которую они назвали Мона. После развода в 1962 году жизнь Джоанны превратилась в скитания, которые, 20 лет спустя, её дочь опишет в романе «Где угодно, только не здесь». Пройдут долгие 20 лет с момента усыновления Стива, прежде чем они разыщут друг друга.

Лос-Альтос. Дом и гараж, в котором зародилась компания Apple.

С ранних лет Стив Джобс знал, что он был усыновлен. «Мои родители не скрывали от меня ничего на эту тему», – вспоминает Стив. Он отчетливо помнит картину: ему 6 лет, вот он сидит на лужайке около своего дома и рассказывает соседской девочке об усыновлении.

«Это значит, что твои родители не хотели тебя, да?» – спросила тогда она. «Это было похоже на удар током, – делится Стив. – Я побежал домой, слезы ручьями текли из моих глаз. Когда мои мама и папа узнали об этом, то медленно, глядя мне прямо в глаза и выделяя каждое слово, сказали:
– Вовсе нет! Ты – особенный, поэтому мы взяли тебя!

Брошенный. Выбранный. Особенный. Эти слова стали частью самого Джобса, он сам себя считал таковым. По мнению его близких друзей, понимание того, что в детстве его бросила родная мать, оставило отпечаток на всю жизнь.

«Мне кажется, что его жажда полного контроля над всем, что происходит, связана с тем, что в детстве другие люди решили его судьбу за него, – говорит давний коллега Стива, Дел Йокам. – Теперь он хочет сам руководить своей жизнью. А во всех выпускаемых им продуктах он видит продолжение себя».

Грег Калхоун, сблизившийся с Джобсом после колледжа, увидел другой эффект.

«Стив рассказывал мне о том, каково это – быть брошенным. Говорил и обо всей боли, связанной с этим. Это сделало его независимым. С самого рождения он был непохожим на остальных, таким же он и остался».

Позднее, когда он был в том же возрасте, что и биологический отец, когда он бросил его, сам Стив Джобс становится отцом и тоже отказывается от своей дочери (несколько лет спустя он все же примет её). Крисанн Бреннан, мать этого ребенка, утверждает, что отказавшись от своего ребенка, мать Стива оставила внутри него «острые осколки стекла» и это частично объясняет поведение Джобса.

«Брошенный однажды когда-нибудь бросит кого-то и сам»

Энди Херцфелд, работавший рука об руку с Джобсом в начале 80-ых, является одним из немногих людей, сохранившим хорошие отношения как с Бреннан, так и со Стивом.

«Ключевой вопрос о Стивене Джобсе – почему он порой так жесток к некоторым людям? И ответ на него кроется в детстве Стива, а точнее в самых первых минутах его жизни. Именно после решения матери отказаться от этого ребенка, был создан такой Стив Джобс, каким мы его знаем».

Сам Джобс был другого мнения

«Дело не в том, что меня бросили, а в том, что после этого я хотел заставить моих биологических родителей мечтать вернуться в прошлое и изменить свое решение. Ради этого я работал день и ночь. Кроме того, я скорее чувствовал себе особенным, чем брошенным. Спасибо за это моим родителям».

Он не любил, когда Пола и Клару называли «приемными», сам он их считал настоящими родителями.

Кремниевая долина

Детство, которое Клара и Пол Джобс подарили своему ребенку, было похоже на детство многих детей конца 50-ых годов. Когда Стиву было 2 года, они удочерили девочку по имени Пэтти, а ещё тремя годами позднее финансовая компания, в которой работал Пол, перевела его на службу в город Пало-Альто, Калифорния. Однако жить там было слишком дорого для семьи Джобс, поэтому они расположились немного южнее, в городке Маунтин-Вью.

Пол пытался свою привить свою любовь к технике маленькому сыну: «Стив, вот тут будет твое рабочее место», – сказал Джобс-старший, указывая мальчику на стол в гараже. Многие годы спустя, Стив вспоминает об этом и говорит:

«Мой отец мог смастерить что угодно. Кроме того, все его изделия были не лишены вкуса. Так вот, если нам был нужен, например, шкаф, то он сам его делал. А когда нам нужно было построить забор, он дал мне в руки молоток, чтобы я мог работать вместе с ним»

Даже через 50 лет забор сохранился и по-прежнему окружает старый домик Джобсов в Маунтин-Вью. Когда Стив привел меня к нему, он ласково погладил творение отца и произнес слова, которые он когда-то сказал Стиву: «Неважно, что некоторые части забора и шкафа никто не увидит. Все должно быть сделано идеально».

«Он любил все делать правильно, – говорит Стив. – Его даже волновало то, как выглядят детали, которые человек не видит»

Пол Джобс оставался верным своему хобби и продолжал продавать отремонтированные им самим подержанные автомобили. После рабочего дня он переодевался в синие джинсы и вел своего сына в гараж, который был обклеен фотографиями любимых машин Джобса-старшего. Их формы, элементы хрома на кузове, отделка салона – вот что привлекало внимание Стива, а вовсе не ремонт автомобилей. Позднее отец сказал: «Может быть, Стив и не особо разбирается в починке, но, на самом деле, он просто никогда не хотел пачкать руки»

«Ремонт и правда меня не очень интересовал, – признается Стив. – Мне просто нравилось проводить время с моим отцом».

Даже зная о том, что он был усыновлен, с годами Стив только сильнее привязывался к своему папе. Однажды, в возрасте семи лет, он наткнулся на фотографию своего отца в молодости.

«Это была его армейская фотография. Он стоит в машинном отделении, и на нем нет майки. Он был так похож на Джеймса Дина, что я даже вскрикнул «Вау!». Тогда я впервые осознал, что мои родители когда-то тоже когда-то были молодыми и красивыми»

Именно занимаясь ремонтом машин, Стив впервые познакомился с электроникой.

«Мой отец не очень-то разбирался во всех этих электронных штуках, но постоянно имел с ними дело. Он дал мне базовые знания в этой области. Это было интересно, но куда больше мне нравилось искать запчасти для ремонта. Мы вместе ходили на автомобильные свалки, где искали старые генераторы, поломанные карбюраторы и все такое. Какие-то детали он покупал у других людей. О, он прекрасно умел торговаться, потому что он, как никто другой, знал истинную цену предмета»

Это помогало родителям Джобса сдержать обещание, данное при его усыновлении – откладывать деньги сыну на колледж. Первые деньги были отложены после продажи за 250$, отремонтированного Ford Falcon, который был куплен в 5 раз дешевле, всего за 50$.

Все дома на улице, где жили Джобсы, были спроектированы Джозефом Эйчлером. Компания, в которой он работал, построила более 11 тысяч таких же домов в в период с 1950 по 1974 год. Вдохновленный мыслями Ллойда Райта, Эйчлер смог создать недорогие дома для обычной американской семьи.

«Он сделал великое дело, – сказал как-то Джобс, когда мы прогуливались по окрестностям места, где он жил раньше. – Его дома были одновременно и недорогими, и красивыми, и удобными. За небольшие деньги человек получал просто восхитительный дом с такими удобствами, которые не всегда найдешь в более дорогом. Я никогда не забуду этот пол с подогревом. Мы застелили его коврами, и на нем было так приятно играть, когда я был ребенком»

Джобс утверждает, что именно дома Эйчлера зародили в нем желание делать красивые устройства для массового использования.

«Мне нравится делать вещи, которые прекрасно выглядят, имеет хороший функционал и не стоят огромных денег. Это было главной идеей компании Apple. Я пытался вложить это в первый Mac. Таким мы сделали iPod»

Недалеко от дома Джобсов жил мужчина, который стал успешным агентом по недвижимости.

«Он не был выдающейся личностью, но ему удавалось зарабатывать на этом хорошие деньги. По крайней мере, так думал мой отец. Он тогда сказал: «Если может он, то смогу и я!». Папа очень старался, чтобы тоже стать агентом, ходил на вечерние курсы. В конце концов, ему это удалось. Но потом случился обвал рынка недвижимости, и мы остались без гроша в кармане»

Стив тогда ходил в начальную школу, и они были вынуждены заложить свой дом, а маме Стива пришлось устроиться на работу бухгалтером. Когда в школе учительница однажды спросила маленького Джобса: «Что в устройстве этого мира тебе не понятно?» он ответил: «Я не понимаю, почему мой папа внезапно стал бедным». Все же Стив гордился, что его отец не стал одним из тех агентов, готовых на все ради прибыли и в итоге вновь вернулся к своей прежней работе.

«Если вы хотите хорошо продавать недвижимость, то вы должны буквально танцевать вокруг покупателя и стараться угодить любому желанию. Мой отец был не таким. Я горжусь им за это»

Пол Джобс был очень добрым и благородным человеком. Стив гордился и этим тоже, однако, сам он оставался таким далеко не всегда.

«Мои родители целый день работали, и после школы мне было не с кем остаться. Поэтому после школы я сначала шел к одному инженеру, работавшему в компании Westinghouse и жившему неподалеку. Он был не женат, но девушка у него все же имелась. Иногда он напивался и бил её. Как-то ночью она пришла к нам домой, вся дрожащая от страха, а сразу за ней явился тот инженер. Он попытался войти в дом, но мой отец остановил его. «Она здесь, но ты сюда не войдешь», – сказал папа и закрыл перед ним дверь. Сейчас мы считаем, что в 50-ые жизнь была у всех одинаковой. Но такие люди, как тот инженер, вносили в неё разнообразие»

Район, в котором жили Джобсы, выделялся среди тысяч других огромным количеством бездельников, мнящих себя инженерами.

«Когда мы переехали сюда, здесь не было ничего, кроме садов сливы и абрикосов, – вспоминает Стив. – Но все изменилось с приходом в эти места военных и их денег»

Позднее, основатель компании Polaroid, Эдвин Лэнд, расскажет Джобсу, как Эйзенхауэр попросил его помочь в создании самолетов-разведчиков U-2 и оснастить их шпионскими камерами, чтобы оценить мощь Советского Союза. Пленка с записью была сброшена с самолета недалеко от мест, где жила семья Джобса, и доставлена в Исследовательский центр Эймса, принадлежавший агентству НАСА.

«Отец водил меня туда. Там я первый раз в жизни увидел компьютер. Признаюсь, я сразу же в него влюбился»

В течение 50-ых годов в этом районе появлялись все новые и новые оборонные предприятии. В 1956 году, недалеко от центра НАСА, были основаны компании Space Division и Lockheed Corporation, занимавшиеся производством баллистических ракет для подводных лодок. Четыре года спустя там уже работало около 20 тысяч человек. Неподалеку также находилась организация Westinghouse, которая тоже производила военное оборудование.

«Все последние военные достижения были у нас прямо перед глазами, – вспоминает Стив. – Благодаря этому жизнь стала гораздо интереснее»

Корни всех этих технологий уходят в 1938 год, когда Дэвид Паккард со своей женой переехал в Пало-Альто. Позднее, он и его приятель Уильям Хьюлетт в гараже дома соорудят свое первое устройство – звуковой генератор. К моменту появления в этих краях Джобса, компания Hewlett-Packard уже превратилась в быстрорастущую фирму-производителя различных электронных устройств.

К счастью, в Пало-Альто было место, где все эти технологии могли развиваться. На территории Стэндфордского университета, по инициативе профессора Фредерика Термана, в то время декана инженерного факультета, был построен индустриальный парк площадью в 700 акров. Здесь развивающиеся компании не только арендовали земли, но и нанимали в свои ряды сотрудников из числа студентов и выпускников университета. Первой организацией, разместившейся здесь, стала Varian Associates, где впоследствии работала Клара Джобс.

«Это величайшая идея Термана зародила всю Кремниевую Долину», – говорит Стив.

Когда Стиву исполнилось десять лет, Hewlett-Packard уже вышла за рамки гаража и превратилась в престижнейшую фирму, в которой было задействовано девять тысяч человек. Работа здесь была мечтой каждого молодого инженера.

Важнейшей технологией, послужившей толчком в развитии этого района, были, безусловно, полупроводники. Уильям Шокли, принимавший участие в исследовании полупроводников и открытии транзисторного эффекта, также разместился в Маунтин-Вью и в 1956 году начал производство транзисторов на основе кремния, вместо используемого ранее куда более дорогого германия. Но из-за чудаковатого поведения Шокли, восемь сотрудников его компании – самые известные из них Гордон Мур и Роберт Нойс – отделились и основали свою собственную – Fairchild Semiconductor. Однако, в 1968 году они покинули и эту организацию и вскоре учредили компанию Integrated Electronics Corporation, которую для удобства они сократили до Intel. Немного позднее к ним присоединился Эндрю Гроув. Именно он предопределит будущее компании, изменив основную направленность компании на производство микропроцессоров, вместо чипов памяти. Всего за несколько лет в этом районе появится более пятидесяти фирм, специализирующихся на изготовлении полупроводников.

Быстрый рост индустрии был связан с предположением Мура, что каждые два года число транзисторов в кристалле микропроцессора удваивается. В 1971 компании Intel удалось создать первый в мире однокристальный микропроцессор, подтвердив тем самым слова одного из своих основателей. В последствии, это предположение, получившее название «Закон Мура», помогло таким людям, как Стив Джобс и Билл Гейтс, правильно составлять финансовое планирование.

Район получил название «Кремниевая долина» когда журналист газеты Electronic News Дон Хофлер впервые использовал этот термин в январе 1971 года для цикла своих статей (Silicon Valley USA) чтобы описать территорию в долине Санта-Клара, простилающейся более, чем на 60 километров от Сан-Франциско до Сан-Хосе. Дорога, связавшая в 18-ом веке испанские миссии, в наши дни служит связующим звеном между компаниями Кремниевой Долины. Примерно в центре долины находится город Пало-Альто.

«Я рос там, где вершилась великая история, – говорит Джобс. Скоро я сам захотел стать её частью»

Джобса, как и большинство детей этого района, очень интересовали вещи, изобретаемые в Кремниевой Долине.

«Некоторые из них делали реально стоящие устройства, например радары. О да, я восхищался всем этим и старался узнать больше обо всех изобретениях»

Недалеко от дома Стива жил человек по имени Ларри Лэнг.

«Он работал в HP и олицетворял идеального инженера, настоящий любитель электроники. Иногда он приносил мне разные штуки, с которыми я игрался»

Тем временем мы подошли к дому, где жил Лэнг, и Стив указал рукой на входную дверь:

«Мой отец говорил мне, что для микрофона нужен электронный усилитель. Ларри доказал мне, что это было вовсе не обязательно. Он дал мне устройство, в котором были только микрофон, динамик и батарейка. Я произнес слово и тут же услышал свой голос из динамика, без каких-либо усилителей. Потом я пошел домой и сказал папе, что он ошибался. Но он мне не поверил. Я добавил, что видел это своими собственными глазами, и это повергло его в шок. «Тут должно быть какое-то волшебство!» – сказал он. Тогда мы вместе пошли к Лэнгу, чтобы отец убедился. После того, как отец сам попробовал, он в ужасе удрал из дома Ларри»

Стив так хорошо помнит этот случай, потому именно тогда ему стало ясно: отец не может знать все. И это зародило в нем ошеломляющую мысль, что он превзошел своих родителей.

«У него не было какого-то особого образования, но я всегда был уверен в его гениальности. Он не читал много книг, но мог сделать почти все. Он просто понимал всю эту технику»

И вот, после случая с микрофоном, Стив понял, что был умнее папы и мамы.

«Это был очень важный момент в моей жизни. Когда я это осознал, первым дело мне стало стыдно. Я никогда этого не забуду»

Как Стив позже скажет своим друзьям, это открытие, наряду с пониманием того, что он был усыновлен, сделало его таким отстраненным от семьи и от окружающего мира.

Но это было не единственным открытием молодого Стива. Вскоре после той ошеломительной мысли он понял: мама и папа знают об этом. Пол и Клара были любящими родителями и ни перед чем бы не остановились ради счастья своего сына. И это Стив тоже вскоре понял.

«Они по-настоящему любили меня. Они всегда находили пути, чтобы я получал лучшее образование, чтобы никогда не голодал. Назвав меня однажды особенным, они нисколько в этом сами не сомневались»

Таким рос Стив Джобс, который не только знал, что он был усыновленным ребенком, но и понимал свою особенность. И именно последнее сыграло определяющую роль в формировании Стива как личности.

Школа

Мать научила Джобса читать до того, как он пошел в начальную школу. И когда он начал посещать занятия, это вылилось для него в некоторые проблемы. «В первые годы мне было немного скучно, поэтому я находил себе занятия, попадая в различные неприятности». Кроме того, очень скоро стало известно, что Джобс в силу своей натуры и воспитания не был предрасположен принимать какую-либо власть над собой.

«Мне приходилось иметь дело с такой властью, с которой я ранее еще не сталкивался, и мне это не нравилось. Но им почти удалось меня сломать. Они близко подошли к тому, чтобы полностью выбить из меня все любопытство».

Его начальная школа под названием Monta Loma Elementary представляла собой группу приземистых зданий пятидесятых годов и располагалась в четырех кварталах от его дома. Со своей скукой Стив боролся, устраивая различные розыгрыши.

«У меня был приятель по имени Рик Ферретино, и с ним мы частенько попадали в разные передряги, – вспоминает он. – Например, однажды мы сделали маленькие плакатики с надписью: «Принесите своих домашних животных на празднование Дня школы». Это было безумие: собаки носились за кошками по всей школе, а учителя были вне себя от ярости». А в следующий раз они уговорили нескольких ребят сообщить им комбинации цифр на противоугонных замках их велосипедов. «Потом вы вышли на улицу и поменяли местами все замки, после чего никто из ребят не смог забрать свой велик. Лишь к позднему вечеру они смогли разобраться, на чьем велосипеде стоял чей замок».

Когда Стив перешел в третий класс, его розыгрыши стали еще опасней. «Однажды мы взорвали петарду под стулом нашей учительницы мисс Терман. После этого у нее появился нервный тик».

Неудивительно, что прежде чем Джобс закончил третий класс, его два-три раза отправляли домой с уроков. Однако отец относился к сыну по-особенному. Он вел себя спокойно, но строго, и именно такое отношение к себе Стив хотел бы чувствовать в школе. «Послушайте, это ведь не его вина, – вспоминает сын слова Пола Джобса. – Если вы не можете заинтересовать ребенка, то вы сами в этом виноваты». Его родители никогда не наказывали его за плохое поведение в школе. «Отец моего отца был алкоголиком и порол своего сына ремнем. А я даже не припомню, чтобы меня хотя бы слегка отшлепали». Джобс добавляет, что его родители «знали, что виновата была школа, которая пыталась вдалбливать мне в голову всякие глупости, вместо того чтобы стимулировать мою тягу к знаниям». Уже тогда он начал демонстрировать ту смесь рассудительности и толстокожески, шероховатости и отрешенности, которая оставалась визитной карточкой Джобса до конца его жизни.

Когда пришла пора переходить в четвертый класс, школа решила, что будет лучше, если Джобс и Феррентино будут обучаться по отдельности. Его учительницей на этот раз стала смелая женщина по имени Имоджин Хилл, которой ученики дали кличку «Тедди». Впоследствии, как признается Джобс, она стала «одним из святых людей в моей жизни». Понаблюдав за ним в течение пары недель, она поняла, что лучший способ завоевать расположение мальчика состоит в том, чтобы подкупать его:

«Однажды после школы она вручила мне учебник с математическими задачами и сказала: «Я хочу, чтобы взял его с собой и решил эти задачи». Конечно, я про себя подумал: «Она что, рехнулась?». Но затем она достала гигантский леденец на палочке, который был огромный как планета Земля. Она сказала: «Когда закончишь, и если большинство задач будет решено правильно, я подарю тебе этот леденец и пять долларов сверху».

Через несколько месяцев он уже не требовал поощрений: «Тогда мне уже хотелось просто учиться и радовать ее».

Однажды учительница подарила Стиву набор для шлифования линзы с целью изготовления своего фотоаппарата. «От нее я узнал намного больше, чем от любого другого учителя. И я уверен, что если бы не она, я бы попал в тюрьму». Кроме того, история с учительницей укрепила Стива во мнении о том, что он особенный человек. «В моем классе она больше ни о ком так не заботилась, как обо мне. Что-то такое она во мне видела».

Но это не означало, что она видела в Стиве только интеллект. Годы спустя миссис Хилл любит показывать фотографию со Дня Гавайев, который праздновался в том году в их классе. Хотя ученики должны были прийти в гавайской рубашке, на Джобсе этого предмета гардероба не было. Тем не менее, на фотографии он стоит спереди и в центре, и на нем красуется гавайская рубашка. Выяснилось, что ему удалось уболтать одного из мальчишек одолжить ему эту деталь туалета на время съемок.

К концу четвертого класса миссис Хилл устроила для Джобса тест. «Согласно моим оценкам, в то время я уже обладал знаниями студента-второкурсника», вспоминает он. Интеллектуальная уникальность Стива была очевидна не только для него самого и его родителей, но также для учителей. В результате школа выступила с беспрецедентным предложением: позволить Стиву пропустить два класса и из четвертого сразу перейти в седьмой. По их мнению, это помогло бы ученику сохранить заинтересованность в дальнейшем просвещении. Тем не менее, рассудительные родители решили поосторожничать и позволили ему перескочить лишь через один класс.

Переход оказался весьма болезненным. Джобсу пришлось почувствовать себя в шкуре социально неподготовленного одиночки, который оказался в компании ребят на год старше. Усугубляло ситуацию то, что в шестом классе ему предстояло учиться в другой школе – Crittenden Middle. Хотя она располагалась всего в восьми кварталах от Monta Loma Elementary, в реальности это был совершенно другой мир, который располагался в районе, кишевшем этническими бандами. «Драки там случались ежедневно, а стычки в туалетах были обычным делом, – вспоминает журналист из Кремниевой долины Майкл Мелоун. – Чтобы показать, какие они мачо, ученики регулярно брали с собой в школу ножи». На момент прибытия в школу Джобса несколько учащихся школы находились в тюрьме за групповое изнасилование. Также примерно в это время был разгромлен автобус школы, которая выиграла в соревнованиях по вольной борьбе у команды Crittenden.

Конечно же, Джобс стал объектом притеснений, и в середине седьмого класса он выставил своим родителям ультиматум. «Я настоял на том, чтобы меня перевели в другую школу», вспоминает он. В финансовом плане это было достаточно сложное решение. В то время его родители едва сводили концы с концами, но в тот момент они решили уступить воле сына.

«Я сказал им, что если они не согласятся, и мне придется ходить в Crittenden, я просто заброшу учебу. Поэтому они навели справки о том, где имеются школы получше, насобирали денег и за 21 000 долларов купили дом в более благополучном районе».

Переехали они всего на три мили в южном направлении, где поселились в бывшем абрикосовом саду в Лос-Альтосе, на территории которого было построено несколько скромных домов. Их дом, располагавшийся по адресу 2066 Crist Drive, имел один этаж, три спальни и – самое главное – пристроенный гараж со складной дверью. Сначала в этом гараже Пол Джобс ковырялся с машинами, а позднее – его сын с электроникой.
Еще одним достоинством этого дома являлось то, что он находился вблизи Школьного района Купертино-Саннивейл – самого безопасного и лучшего школьного района в долине.

«Когда я переехал сюда, по углам располагались сады, – рассказывал Джобс, когда мы прогуливались около его старого дома. – Мужчина, который жил здесь, научил меня, как можно стать хорошим садовником, и как правильно удобрять растения. Он выращивал урожаи, доводя их до совершенства. Ничего вкуснее я в жизни не ел. Именно тогда я начал по-настоящему ценить натуральные фрукты и овощи».

Хотя родители не были пассионарными в своей вере, они хотели дать сыну религиозное образование, и поэтому по воскресеньям они водили Стива в лютеранский храм. Все это прекратилось, когда ему исполнилось тринадцать. В июле 1968 года журнал «Лайф» опубликовал шокирующую обложку с изображением двух голодающих детей из Биафры. Джобс взял журнал с собой в воскресную школу и попытался поспорить с церковным пастором:

– Если я подниму свой палец, будет ли Бог знать, какой именно палец я собираюсь поднять, прежде чем я это сделаю?

– Да, Бог знает все, – ответил пастор.

После этого Джобс достал обложку «Лайф» и спросил:

– Хорошо. А знает ли Бог об этом и о том, что произойдет с этими детьми?

– Стив, ты ничего не понимаешь. Но Бог действительно об этом знает.

В ответ на это Джобс заявил, что больше хочет иметь никакого отношения к поклонению такому Богу, после чего в церкви его больше не видели. Вместо этого он посвятил много лет изучению практик и догматов дзен-буддизма. Размышляя спустя много лет о своих духовных исканиях, он заявляет, что религия была наиболее действенна, когда охватывала духовный опыт, а не пыталась объяснять заученные догмы.

«Христианство теряет свои жизненные соки, по мере того как оно становится все больше основанным на вере, а не на попытках жить как Иисус или видеть мир так, как его видел он, – сказал мне Стив. – Я считаю, что разные религии являются разными дверями, ведущими в один и тот же дом. Иногда мне кажется, что этот дом существует, а иногда нет. Это великая загадка».

В то время Пол Джобс работал в Spectra-Physics – компании в пригороде Санта-Клары, которая занималась производством лазеров для электроники и медицинских товаров. Работа его состояла в том, чтобы производить прототипы продуктов, которые впоследствии анализировали инженеры. Его сын восхищался тем стремлением к совершенству, которое предполагала эта работа.

«Лазеры требуют максимально точного выравнивания, – говорит Джобс. – Более сложные их виды, например, используемые в авиационной или медицинской отрасли, имеют ювелирно выверенные черты. Начальники давали моему отцу такие задания: «Мы хотим, чтобы ты сделал эту деталь, чтобы она была из цельного куска металла, но чтобы коэффициенты расширения были одинаковыми». И мы должны были разобраться, как это можно сделать».

Многие детали было необходимо создавать с нуля. Это означало, что Полу нужно было иметь выполненные по индивидуальному заказу инструменты и заготовки. Сын был очень впечатлен его работой, однако сам редко посещал его цех.

«Было бы здорово, если бы он научил меня работать с фрезерным или токарным станком. Но, к сожалению, этому не суждено было случиться, потому что меня больше интересовала электроника».

Однажды летом Пол взял Стива с собой в Висконсин, где они посетили молочную ферму семьи Джобсов. Сельская жизнь не вызывала у Стива большого восторга, но одна картина, которую он увидел, поразила его до глубины души. Он наблюдал за рождением теленка и был шокирован, когда увидел, как спустя несколько минут после появления на свет младенец встал на ноги и начал ходить.

«Это выглядело так, как будто он не научился ходьбе сам, а это умение уже было изначально запрограммировано внутри него, – вспоминает Джобс. – Человеческий младенец не смог бы так сделать. Меня это просто ошарашило, хотя остальные не придали этому большого значения».

Он попытался объяснить этот феномен с позиций аппаратного и программного обеспечения:

«Получается, что тело и мозг животного были с самого начала способны работать скоординировано, без необходимости чему-либо обучаться».

В девятом классе Джобс пошел в старшую школу Homestead High, которая имела обширный кампус, состоявший из двухэтажных зданий из шлакоблока. Эти здания, выкрашенные в розовый цвет, могли вмещать в своих стенах до двух тысяч учеников. «Здание было спроектировано знаменитым тюремным архитектором, – вспоминает Джобс. – Им хотелось, чтобы его невозможно было разрушить». Стив привил себе любовь к пешеходным прогулам и каждый день, чтобы добраться до школы, проходил пятнадцать кварталов.
У Джобса было несколько друзей-ровесников, однако он общался и с более взрослыми ребятами, которые увлекались контркультурой конца шестидесятых. Именно в ту пору наметилось пересечение между мирами хиппи и технологических «гиков».

«Мои друзья были очень умными ребятами, – говорит он. – Я очень интересовался математикой, наукой и электроникой. Они разделяли мои интересы, однако еще и увлекались ЛСД и всем этим контркультурным трипом».

В то время Стив продолжал баловаться розыгрышами, в которых теперь была задействована электроника. В какой-то момент он установил по всему своему дому динамики. Но так как эти динамики также могли использоваться как микрофоны, он создал в своем чулане контрольный пост, где сидел и прослушивал все, что происходило в других комнатах. Однажды ночью, когда он надел наушники и слушал, что творилось в спальне родителей, отец поймал его и потребовал демонтировать всю эту шпионскую систему. Многие вечера Стив проводил в гараже Ларри Лэнга – инженера, который жил через улицу от его старого дома. Однажды Лэнг подарил Джобсу угольный микрофон, который привел его в неописуемый восторг. Также он привил Стиву любовь к Heathkits – наборчикам для создания любительского радио и других электронных игрушек. И друзья часто проводили время в обнимку с паяльником, сооружая новые устройства.

«В Heathkits все платы и детали были обозначены разными цветами, а также имелось руководство, где описывалась теория того, как все это работает, – вспоминает Джобс. – Это позволяло почувствовать, что бы можешь не только что-либо собирать, но и понимать принцип его работы. После того как ты успел собрать пару радиоприемников, а затем видишь в каталоге телевизор, ты говоришь «Его я тоже смогу собрать», даже если это у тебя в конечном итоге и не получается. Но мне повезло: мой отец и Heathkits заставили меня поверить в то, что я смогу сделать все».

Лэнг также привел Стива в Hewlett-Packard Explorers Club – группу примерно из пятнадцати учащихся, которые вечером по вторникам встречались в кафетерии компании.

«Они приводили на встречу инженера одной из лабораторий, который рассказывал о том, над чем он работал в тот момент – вспоминает Джобс. – Меня возил туда на машине папа. Я попадал в настоящую сказку. HP была пионером в области светоизлучающих диодов, поэтому мы часто говорили о том, что с ними можно делать».

Так как его отец в то время работал в лазерной компании, эта тема его в особенности интересовала. Однажды после разговора с одним из лазерных инженеров HP для Стива провели в голографическую лабораторию. Однако самое сильное впечатление в его душе оставили увиденные им маленькие компьютеры, которые компания в то время разрабатывала:

«Там я впервые в жизни увидел настольный компьютер. Назывался он 9100A и представлял собой увеличенный в размерах калькулятор, но в действительности это был настольный компьютер. Он был огромный, весил около 18 килограммов, но в нем я разглядел красоту. Я влюбился в него с первого взгляда».

Ребята из Explorers Club мотивировались к разработке различных проектов, и Джобс решил самостоятельно создать частотомер, который измеряет количество сердцебиений в секунду посредством электронных сигналов. Для этого ему были нужны некоторые детали HP, и он поднял трубку и позвонил прямиком директору этой компании.

«Тогда телефонные номера всех людей были в открытом доступе. Поэтому я с легкостью нашел Билла Хьюлетта в телефонном справочнике в Пало Альто и позвонил ему домой. Он взял трубку и поболтал со мной в течение двадцати минут. Впоследствии он предоставил мне не только необходимые запчасти, но и работу на заводе, где производили частотомеры».

Джобс проработал там все лето после завершения своего первого года обучения в Homestead High: «Мой папа привозил туда на машине по утрам, а вечером забирал домой». Главным образом, его работа состояла из «простого прикручивания к деталям гаек и болтов» на сборочной линии. Среди его коллег по работе чувствовалось некоторое возмущение по поводу этого молодого выскочки, который договорился об устройстве на работу, позвонив лично директору компании.

«Я помню, как рассказывал одному из супервайзеров, что я, мол, люблю то, люблю это. А потом я спросил его о том, что он любит больше всего, и он ответил: «Е*аться, е*аться!».

Быстрее всего Джобу удалось расположить к себе инженеров, которые работали этажом выше. «Каждое утро в десять часов они заказывали пончики с кофе. И в это время я любил подниматься наверх и проводить время с ними».

Джобс любил работать, и кроме занятости на заводе он также разносил по району газеты. Когда шел дождь, отец возил его на машине. А во время обучения на втором курсе в старшей школе он проводил уикенды и летние каникулы, работая складским клерком в магазине электроники под названием Haltek. Электроники на этом складе было столько же, сколько автомобильных запчастей в отцовском сарае: на территории, сопоставимой по площади с целым кварталом, наблюдалось гигантское количество новых, подержанных, восстановленных и избыточных компонентов, которые были расставлены по полкам, хаотично разложены по корзинам или сгружены во внутреннем дворе.

«На заднем дворе у них имелась огороженная площадка, напоминавшая кабину подводной лодки «Полярис», которую выпилили и сдали на металлолом. Выкрашено все было в военные цвета – зеленый и серый, а переключатели и плафоны для ламп были красными. Переключатели были такими древними рубильниками, и это было захватывающе: казалось, сейчас нажмешь один из них – и Чикаго взлетит на воздух».

У деревянных прилавков, заставленных толстыми каталогами в изношенных переплетах, люди подолгу торговались за различные переключатели, резисторы, а иногда и за нечто более современное – чипы памяти. Его отец когда-то торговался при покупке автомобильных запчастей и часто добивался успеха, поскольку знал реальную стоимость каждой детали лучше, чем клерки. Джобс старался подражать ему. Он досконально изучил информацию об электронных деталях и обратил ее в орудие, дополненное его природной тягой к тому, чтобы торговаться и добиваться максимальной прибыли. Он даже мог сходить на электронные барахолки, такие как толкучка в Сан-Хосе, приобрести подержанную монтажную плату, содержавшую ценные чипы, а затем продать эти чипы менеджеру в Haltek.

Свою первую машину Джобс купил в пятнадцать лет, не без помощи своего отца. Это был двухтонный Nash Metropolitan, который его отец оснастил двигателем MG. Джобсу машина не особо нравилась, но он не хотел говорить об этом своему отцу. К тому же возможность иметь собственный автомобиль очень прельщала молодого человека.

«Возможно, когда-то в прошлом Nash Metropolitan выглядел как самая крутая машина, – вспоминал Джобс поздней. – Но в то время это уже была, пожалуй, самая непривлекательная машина в мире. Тем не менее, у меня был автомобиль, и это было здорово».

Через год, благодаря своим нескольким работам, Джобс смог накопить денег и приобрести красное купе Fiat 850 с двигателем Abarth. «Мой папа помог мне при покупке машины, внимательно осмотрев ее. Для меня главное удовлетворение состояло в том, что я заработал денег и смог накопить на автомобиль. Это было очень волнительно».
Тем же самым летом, после окончания второго курса в Homestead, Джобс начал курить марихуану. «Впервые я накурился тем же летом, мне тогда было пятнадцать. Потом я стал регулярно баловаться травкой». В какой-то момент отец нашел «дурь» в его автомобиле. «Что это?», спросил он, на что Джобс спокойно ответил: «Это марихуана». Это был один из редких случаев в жизни Стива, когда он увидел отца в гневе.

«Это был единственный полноценный конфликт, который я имел со своим отцом, – говорит Джобс. – Но тогда папа вновь заставил меня подчиниться его воле. Он хотел, чтобы я пообещал, что больше никогда не буду употреблять травку».

На первых порах обещание удавалось сдерживать, однако ближе к окончанию школы Стив уже начал экспериментировать с ЛСД и изучать то, как помогает расширять сознание депривация сна. «Чуть позже я снова начал накуриваться. Но тогда мы периодически принимали и кислоту, гуляя по полям или сидя в машинах».

Кроме того, в течение последних двух лет в старшей школе он активно занимался самосовершенствованием в интеллектуальном плане и в какой-то момент понял, что находится на перекрестке между восприятием мира, свойственным гикам-электронщикам, и картиной мира, присущей креативным творцам:

«Я начал активно слушать музыку и читать книги, не связанные с наукой и технологиями: Шекспира, Платона.. Я очень любил «Короля Лира».

В число их любимых произведений вошли «Моби Дик» и поэмы Дилана Томаса. Я попытался спросить его, почему он в первую очередь упоминал Короля Лира и Капитана Ахава, которые являются одними из самых волевых и целеустремленных персонажей литературы. Джобс по какой-то причине решил не продолжать эту ассоциативную линию, и мне пришлось отказаться от своей идеи.

«Когда я учился в старших классах, у нас были превосходные занятия по английскому языку. Учитель был очень похож на Эрнеста Хемингуэя, он часто брал нас собой кататься на лыжах в Йосемити».

Один из предметов, который был по душе Джобсу, вскоре стал главной религией Кремниевой долины. Это были занятия по электронике, которые проводил Джон МакКоллум – бывший штурман ВМФ, обладавший шоуменскими задатками и развлекавший учащихся, демонстрируя им такие трюки как, к примеру, разжигание трансформатора Теслы. Его маленькая коморка, ключи от которой он давал только ученикам-любимчиками, была захламлена транзисторами и другими деталями, которые он собирал.

Классная комната мистера МакКоллума представляла собой помещение, напоминавшее сарай и располагавшееся на краю кампуса – возле автопарковки. «Вон там находилось это здание, – показывает Джобс пальцем из окна. – А там, дальше, была автомастерская, где тоже проходили занятия». Такое противопоставление олицетворяло собой смещение интересов сына в сторону от увлечения отца к новой страсти. «Мистер МакКоллум чувствовал, что занятия по электронике придут на смену урокам автомеханики».

МакКоллум верил в военную дисциплину и уважение к власти. Джобс придерживался диаметрально противоположных убеждений. Он уже не мог скрывать своего пренебрежения к любой власти, и его поведение впоследствии можно было описать как сочетание неуемной активности с надменным бунтарством. Позднее МакКоллум сказал: «Он всегда сидел в сторонке, занимался какими-то своими делами и не обращал особого внимания ни на меня, ни на остальной класс». Таким образом, как можно догадаться, учитель никогда не доверял Джобсу ключа от своей коморки. Однажды Стиву понадобилась деталь, которой у него не было, и поэтому он по старой привычке решил позвонить производителю. Речь на этот раз шла о компании Burroughs, базировавшейся в Детройте. Он произвел оплаченный звонок в Детройт за счет школы и сказал, что разрабатывает новый продукт и хочет провести испытания одной из деталей. Через несколько дней ему пришла посылка с необходимым компонентом. Когда МакКоллум спросил, откуда Джобс взял эту деталь, тот откровенно и с нескрываемым чванством рассказал всю историю про свой звонок. «Я был в ярости, – вспоминает МакКоллум. – Мне не хотелось, чтобы ученики себя так вели». Ответ Джобса был таким: «У меня не было денег на телефонный звонок. А у школы их достаточно».

Джобс посещал занятия МакКоллума всего один год, а не три, как было необходимо. В рамках одного из своих проектов он создал устройство с фотодатчиком, которое под действием освещения могло переключать монтажную плату. Такие устройства обычно были способны сооружать студенты технических вузов. Однако еще больший интерес Стив испытывал к лазерам: это увлечение привил ему отец. С группой товарищей он устраивал лазерные шоу для вечеринок: к динамикам его стереосистемы крепились зеркала, от которых отскакивали лазерные лучи.

Вторая глава-Странная парочка: два Стива.

Воз

Воз
В ту пору, когда Джобс посещал занятия МакКоллума, он подружился с одним выпускником, который являлся вечным любимчиком учителя и успел стать школьной легендой благодаря своим незаурядным способностям в области изобретательства. Стив Возняк, чей младший брат состоял с Джобсом в одной команде по плаванию, был почти на пять лет старше Стива и имел куда больше знаний и навыков в сфере электроники. В то же время в эмоциональном и социальном плане он был обычным университетским «ботаником».

Как и Джобс, Возняк многому научился у своего отца. Тем не менее, усвоенные им уроки были совершенно иными. Пол Джобс в свое время забросил учебу в колледже, а затем, приобретя опыт в ремонте автомобилей, понял, как можно извлекать прибыль из торговли запчастями. Френсис Возняк (также известный как Джерри) с отличием закончил инженерский факультет в университете Cal Tech, где также провел не один успешный сезон в качестве квотербека университетской команды по американскому футболу, а впоследствии стал ракетным ученым в Lockheed. Он превозносил работу инженера и свысока смотрел на людей, занимающихся бизнесом, маркетингом и торговлей.

«Я помню, он часто говорил мне, что работа инженера обладает самым высоким уровнем значимости, который только может быть в мире, – вспоминал позднее Стив Возняк. – Она переводит общество на принципиально новый уровень».

Одно из первых воспоминаний Стива Возняка было связано с историей, когда отец взял его с собой на работу и показал ему множество электронных деталей. После этого папа «положил их на стол рядом собой, чтобы я мог с ними поиграться». Он с восхищением наблюдал за тем, как его отец пытался заставить линию колебаний на видеоэкране оставаться плоской, чтобы продемонстрировать, что конструкция одной из его монтажных плат была верной. «Я мог смотреть за всем, что делал мой отец, и мне это всегда казалось очень правильным и важным». Воз (под таким прозвищем впоследствии стал известен Возняк) мог даже дома спросить у отца о резисторах и транзисторах, и отец немедленно подводил его к классной доске и рассказывал о том, что умели делать эти штуки.

«Он мог объяснить мне, что мог делать резистор, расписав все это на уровне атомов и электронов. Он смог мне объяснить принцип работы резисторов, когда я был во втором классе. Причем для этого он использовал не уравнения, а простую и понятную наглядность».

Отец научил Воза еще кое-чему, из-за чего в Стиве развилась поистине детская наивность и социальная неприспособленность: никогда не лгать. «Мой отец очень ценил честность, причем максимальную честность. Это самое главное, чему он научил меня. Я никогда не лгал раньше и не лгу сегодня», говорит Воз и сразу оговаривается, что в качестве исключения можно рассматривать разве что шутки и розыгрыши, в которых он всегда был большим мастером. Помимо всего прочего, отец воспитал в сыне стремление подавлять в себе чрезмерные амбиции, которое однажды стало камнем преткновения между Возом и Джобсом. Во время запуска в продажу очередного продукта Apple в 2010 году Возняк поразмышлял о своих различиях с Джобсом:

«Мой отец говорил мне: Тебе всегда следует держаться в середине. Я никогда не хотел высовываться и становиться такой птицей высокого полета, какой был Стив. Мой отец был инженером и хотел, чтобы я тоже им стал. И вообще я был слишком застенчивым для того, чтобы становиться таким бизнес-лидером как Стив».

К четвертому классу Возняк стал одним из тех, кого сам он называет «детьми электроники». Ему куда легче было найти общий язык с транзистором, чем с девушкой, в результате чего он превратился в коренастого и сутуловатого паренька, который львиную долю своего времени проводит, обнявшись с монтажными платами. В тот год, когда Джобс ломал голову над принципом работы угольного микрофона, который его отец не был в состоянии объяснить, Возняк уже вовсю паял транзисторы, создавая систему внутренней голосовой связи, где использовались усилители, реле, лампочки и звонки. Данная система должна была помочь ему установить связь между детскими спальнями шести домов его района. А когда Джобс возился со своими Heathkits, Возняк уже занимался сборкой передатчиков и приемников от Hallicrafters – производителя самых сложных радиосистем.

Воз проводил много времени дома за чтением отцовских журналов по электронике, и все более сильное впечатление на него начали производить статьи о новых компьютерах, в числе которых был сверхмощный ENIAC. Поскольку в булевой алгебре Возняк чувствовал себя как рыба в воде, он дивился тому, насколько простыми были компьютеры, вместо того чтобы быть сложными и запутанными. В восьмом классе он собрал калькулятор, в котором на десяти платах располагалось сто транзисторов, двести диодов и двести резисторов. Изобретение выиграло главный приз на местном конкурсе, организованном Военно-воздушными силами. И это несмотря на то, что среди его соперников были даже ученики двенадцатого класса.

Воз стал чувствовать себя еще более одиноким, когда его ровесники начали ухаживать за девушками и ходить на вечеринки. Общение с противоположным полом давалось ему куда сложней, чем конструирование монтажных плат.

«Хотя сначала я был популярным ребенком, который часто катался с другими мальчишками на великах, в какой-то момент я почувствовал себя отшельником для общества, – вспоминает он. – Кажется, что в течение очень долгого периода времени со мной никто не разговаривал».

Ключ к возвращению к себе внимания сверстников он нашел в технологических розыгрышах. В двенадцатом классе Возняк создал электронный метроном – одно из тех тикающих устройств, которые используют на музыкальных занятиях, чтобы держать нужный ритм. Прислушавшись к прибору, он понял, что это тикание напоминало ему бомбу с часовым механизмом. Он снял этикетки с нескольких больших батарей, склеил их скотчем вместе с метрономом и поместил всю эту конструкцию в свой школьный шкафчик. При этом устройство было задумано так, что при открывании шкафчика оно начинало тикать громче. В тот же день Возняка вызвали в кабинет директора. Он сначала подумал, что это было связано с выигранным им главным призом в школьном математическом конкурсе. Вместо этого оказалось, что с ним хотела побеседовать полиция. Когда директор обнаружила устройство, она проявила недюжинную смелость, схватив эту машину смерти, и, прижимая груди, вынеся его на футбольное поле, чтобы потом повыдергивать из него проводки. Услышав это, Воз пытался сдерживать смех, но у него этого не получилось. В результате его отправили в исправительный центр для несовершеннолетних, где он провел одну ночь. Однако и в камере он сложа руки не сидел. Он научил других заключенных, как можно отсоединять провода, ведущие к вентилятором на потолке, а затем подсоединять их к решетке, чтобы человека било током, когда он к ней прикасался.
Электрические и другие удары судьбы Воз воспринимал как медали за отвагу. Он гордился тем, что был аппаратным инженером, а это означало, что такие удары должны были стать частью его повседневности. Однажды он создал своеобразную версию рулетки: игроки вставляют свои большие пальцы в пазы, и когда шар приземлялся на каком-либо секторе, одного из игроков било током.

«Специалисты по железу всегда играли в эту игру, а вот программисты для этого слишком трусливы», вспоминал он.

Перейдя в старший класс, Воз получил временную работу в компании Sylvania, где впервые получил возможность поработать с компьютером. Он выучил язык FORTRAN, прочитав множество книг и руководств для тогдашних компьютеров, начиная с Digital Equipment PDP-8. После этого он изучил спецификации новейших микрочипов и начал пытаться модернизировать компьютеры, используя эти новые детали. Цель, которую он поставил перед собой, заключалась в воспроизведении структуры существовавших машин с использованием новейших компонентов. Каждую ночь он пытался усовершенствовать схему, придуманную им же самим предыдущей ночью. «В то время я уже мог проектировать компьютеры с количеством чипов, которое было вдвое меньше, чем у машин нашей компании. Единственная проблема состояла в том, что я делал все это в теории, на бумаге». Друзьям он о своих достижениях не рассказывал, да и сверстников его тогда интересовали совсем другие вещи.

В праздничный уикенд своего выпускного года, посвященный Дню благодарения, Возняк посетил Университет Колорадо. Вуз был закрыт на праздники, но Возняк нашел студента инженерского факультета, который устроил для него экскурсию по лабораториям. Он умолял отца, чтобы тот позволил ему поступить в этот университет, даже невзирая на то, что плата за обучение в этом заведении была не по карману их семье. В конечном итоге они пришли к соглашению: Возняку будет позволено поучиться в Колорадо в течение одного года, но После того как осенью 1969 года Воз приехал в Колорадо, много времени он уделил своему любимому занятию – розыгрышам (например, печатая растяжки с надписью «Нах*й Никсона» («Fuck Nixon»)). Из-за этих шалостей Стив провалил экзамены по двум предметам и схлопотал условный срок. Кроме того, он разработал программу для расчета числа Фибоначчи, которая сжигала столько ресурсов компьютера, что университет однажды пригрозил выставить ему счет за использование машин. В результате Возняк решил выполнить данное родителям обещание и перевелся в De Anza.

Насладившись одним годом обучения в De Anza, Возняк решил сделать паузу и заработать немного денег. Он нашел работу в компании, которая производила компьютеры для Управления транспортных средств Калифорнии. Ему сделали предложение мечты: компания предоставит Возняку чипы, чтобы тот мог собрать один из компьютеров, наброски которых он делал на бумаге. Возняк решил использовать как можно меньше чипов. Во-первых, он бросил определенный вызов самому себе, а во-вторых, ему не хотелось злоупотреблять любезностью своих коллег.

Значительную часть работы он проделывал в гараже своего друга Билла Фернандеса, который жил за углом и до сих пор учился в Homestead High. В свободное от работы время они выпивали огромное количество крем-соды Cragmont, а потом ездили на велосипедах в Саннивэйл Сейфуэй, чтобы сдать стеклотару и купить еще газировки. «Так мы создали компьютер, который назвали Cream Soda Computer», вспоминал поздней Возняк. В принципе это был большой калькулятор, который мог умножать числа, вводимые с помощью набора переключателей, и отображать результаты бинарным кодом посредством маленьких лампочек.

Когда работа над машиной была готова, Фернандес сказал Возняку, что в Homestead High учится человек, с которым он просто обязан был подготовиться. «Его зовут Стив. Он тоже занимается розыгрышами и тоже любит электронику, как и ты». И это была самая важная встреча, состоявшаяся в гараже Кремниевой долины, с тех пор как Хьюлетт познакомился с Пакардом тридцатью двумя годами ранее.

«Мы со Стивом просто долго сидели на тротуаре перед домом Билла и рассказывали друг другу истории. Большинство из них было связано с проделанными нами розыгрышами, а также с нашими успехами в области электроники, – вспоминает Возняк. – Мы поняли, что у нас есть много общего. Обычно мне было трудно объяснять людям, над каким типом устройства я работал, но Стив сразу же все понимал правильно. И он мне сразу понравился. Он был такой худой, активный и полный энергии».

Джобс тоже был впечатлен встречей:

«Воз был первым человеком из тех, кого я встречал, кто разбирался в электронике лучше, чем я, – однажды сказал он. – Он сразу мне понравился. Я чувствовал себя немного старше своих лет, а он был недостаточно зрелым для своего возраста, поэтому все сбалансировалось. Воз был очень умным и талантливым, но в эмоциональном плане он был поим ровесником».

Помимо интереса к компьютерам, парочка также имела общую страсть к музыке:

«Это было просто фантастическое время для музыки, – вспоминает Джобс. – Это было подобно тому, как жить в одно и то же время с Бетховеном и Моцартом. Серьезно! Люди не придавали этому такого большого значения, но мы с Возом были во все это погружены».

В частности, Возняк открыл Джобсу творчество Боба Дилана:

«Мы нашли одного паренька в Санта-Крузе, который издавал информационный бюллетень про Дилана, – рассказывает Джобс. – Дилан записывал на пленку все свои концерты, и некоторые люди из его окружения не всегда были очень бдительны, в результате чего эти записи быстро распространялись повсюду. Все они постоянно переписывались и передавались. А у того парня были все эти записи».
Вскоре охота за кассетами с Диланом переросла в совместное предприятие:

«Мы с ним часто бродили по Сан-Хосе и Беркли, спрашивая бутлеги Дилана и впоследствии коллекционируя их, – говорит Возняк. – Мы покупали брошюры с его текстами и могли проводить целые ночи, занимаясь толкованием его стихов».

«Слова Дилана задевали струны креативного мышления, – добавляет Джобс. – У меня было больше ста часов его записей, включая каждый концерт туров 65 и 66 годов, где Дилан перешел на электрическое звучание».

Друзья купили себе по катушечному магнитофону TEAC, чтобы наслаждаться музыкой было еще приятней. «Я запускал свой магнитофон на низкой скорости, чтобы на одну кассету можно было записать больше концертов». Джобс подхватывает: «Вместо больших динамиков я купил пару отличных наушников: я мог валяться в кровати и часами слушать эту музыку».

Джобс открыл в Homestead High клуб, где организовывались светомузыкальные представления и устраивались различные розыгрыши (например, однажды они приклеили на цветочную сеялку унитаз). Клуб назывался Buck Fry Club, и название представляло собой перековерканное имя директора школы. И несмотря на то, что Возняк уже давно закончил эту школу, он объединил усилия со своим другом Алленом Баумом в выпускной год Джобса, чтобы красиво отпраздновать выпуск этого года. Проходя спустя десятилетия мимо кампуса Homestead, Джобс остановился на месте скандала и указал пальцем:

«Видите балкон? Там мы вывесили наш флаг, который скрепил нашу дружбу».

На большой простыне, которую Баум выкрасил в фирменные цвета школы (зеленый и белый), они нарисовали огромную кисть руки с выставленным средним пальцем. Мать Баума, которая была радушной еврейкой, помогла им, посоветовав, в каких местах пририсовать светотени, чтобы рука выглядела более естественно. Друзья смастерили систему из веревок и роликов, которая позволила разместить это знамя прямо перед лицом выпускников, маршировавших мимо балкона. На флаге также красовалась фраза «SWAB JOB» (метелкина работа), первое слово из которой было составлено из инициалов Возняка и Баума, а второе являлось частью фамилии Джобса. Розыгрыш вошел в историю школы, а Джобса вновь отстранили от занятий.

Еще один розыгрыш был связан с устройством, изобретенным Возняком, которое могло вносить помехи в телевизионный сигнал. Воз любил принести этот аппарат в комнату, где компания смотрела телевизор (например, в общежитии), а потом незаметно нажать на кнопку, чтобы на экране появилась рябь или застыло изображение. Когда кто-нибудь подходил к телевизору и шлепал его по корпусу, Возняк отпускал кнопку, и картинка снова прояснялась. Однажды он заставил ничего не подозревавших людей прыгать по комнате в гневе и впоследствии часто проводил время за такого рода издевательствами. Например, он мог сохранять помехи до тех пор, пока кто-нибудь не коснется антенны. Конечно же, люди начинали думать, что для того, чтобы картинка оставалась четкой, нужно всю передачу стоять у телевизора и держаться за антенну. Много лет спустя, во время одной из своих презентаций, когда техника на этот раз подвела его самого, Джобс отошел от заданного сценария и рассказал историю этого забавного устройства:

«Оно лежало у Воза в кармане, и когда мы шли к кому-нибудь в гости в общагу… где обычно в комнату набивалось много народу, чтобы посмотреть какой-нибудь «Звездный путь», и он вносил помехи в телесигнал. Кто-нибудь шел разбираться, что к чему, и когда он опускал ногу на пол, помехи снова появлялись. В конечном итоге, благодаря нашим усилиям, минут через пять все обитатели комнаты уже находились в таком положении», сказал Джобс и под громогласный хохот зала принял невероятную позу, задрав вверх ногу и просунув под ней руку.

Синяя коробка

Венцом творения этой парочки – а также основой для будущей компании Apple – стало устройство, известное как “Blue Box” (синяя коробка). Началось всё со статьи в воскресном номере Esquire, который мама Стива Возняка оставила на кухонном столике. Когда Стив взял журнал и прочитал половину статьи под названием «Секреты Маленькой Синей Коробки», написанную Роном Розенбаумом, он сразу же бросился звонить своему другу Стиву Джобсу. Дело было в сентябре 1971 года, за день до отъезда Возняка в Беркли, где находился его новый колледж.

Главным героем статьи был Джон Дрейпер, хакер, известный как Captain Crunch. Ему удалось открыть способ делать звонки на дальнее расстояние бесплатно, при помощи обычного игрушечного свистка, который шел в коробке с хлопьями для завтрака. Суть была проста: если дунуть в этот свисток, то раздавался звук, очень похожий на сигнал доступа в телефонную сеть для дальней связи. Дрейпер звонил на междугородний номер и свистел в свисток. Система думала, что это сигнал телефонной сети и теперь звонок считался законченным, но лишь для оператора. Сам же Джон мог продолжать разговор. Статья также гласила, что все это было подобно описано в System Technical Journal. Сразу же после выхода в свет этого материала, компания AT&T в срочном порядке начала изымать его с полок библиотек.

После звонка Воза, Стив уже знал что делать – во что бы то ни стало нужно заполучить этот журнал.

«Воз заехал за мной через пару минут, и мы отправились в библиотеку при Стэндфордском центре линейного ускорителя, – рассказывает Джобс. – Дело было в воскресенье, и она была закрыта, но, к счастью, мы знали, как попасть туда через запасную дверь. Оказавшись там, мы начали судорожно искать тот журнал и, в конце концов, Возу удалось его найти. Пока мы читали, единственными звуками во всей библиотеке были наши слова: «Черт возьми, он был прав! Да здесь описано всё, начиная от тонов и заканчивая частотами!»

Стив Возняк успел попасть в магазин Sunnyvale Electronics до закрытия и приобрел аналоговый тональный генератор. Джобс же в свою очередь соорудил частотомер. Все это им было нужно, чтобы получать звук необходимой частоты. В итоге им удалось воссоздать звук, описанный в статье, но он был крайне нестабилен.

«Частотомер Стива показывал, что частота звука постоянно колебалась, – вспоминает Возняк. – На следующее утро мне надо было уезжать в Беркли, так что я решим попробовать создать цифровую версию этого устройства уже там»

Согласно статье, ранее некоторым людям удавалось одурачить телефонные компании при помощи обычного свистка, но никто и никогда я ещё не создавал цифровую версию, способную на это. Но Возняка это не остановило. При помощи некоторых устройств, транзисторов и своего соседа по комнате, обладавшего великолепным слухом, Стив смог смастерить необходимую схему ещё до Дня Благодарения, отмечаемого в конце ноября.

«За всю свою жизнь я не создавал ничего, чем бы я гордился больше. И по сей день, я считаю это своим лучшим изобретением»

Через некоторое время Стив отправился к своему другу Джобсу, чтобы опробовать «синюю коробку». Они решили позвонить дяде Возняка в Лос-Анджелес. Так получилось, что они ошиблись номером, хотя это было уже неважно – аппарат работал! «Привет! Мы звоним тебе бесплатно! Абсолютно БЕСПЛАТНО!» закричал в трубку радостный Стив Возняк. Собеседник смущенно молчал, не понимая, радоваться ему или плакать. «Мы звоним вам из Калифорнии! Бесплатно из Калифорнии! При помощи «синей коробки» – кричал теперь уже Стив Джобс. Человек по ту сторону провода, видимо, был совсем сбит с толку, поскольку тоже находился в Калифорнии.
Поначалу «синяя коробка» использовалась лишь забавы ради. Самой смелой выходкой стала попытка позвонить Папе Римскому в Ватикан. Возняк притворился Генри Киссинджером и, со свойственным американскому дипломату акцентом, произнес: «Мы находимся на встрече глав правительств в Москве и нам необходимо связаться с Папой». В тот раз ему ответили, что в Ватикане было 5-30 утра, и Папа спал. На следующий раз им ответил священник, представившийся переводчиком. Но до самого Папы они так ни разу и не дозвонились.

«Наверное, они поняли, что это был не Генри Киссинджер, – думает сейчас Джобс. – Мы же звонили из обычной телефонной будки»

Именно в это время два Стива перешли очень важный рубеж: «The Blue Box» перестал быть просто игрушкой. Джобс понял, что из простого хобби это может перерасти в бизнес.

«Я собрал вместе все компоненты, кнопки для набора номера, источник питания, поместил все это в специальный «футляр» и посчитал, сколько это все вместе будет стоить, – говорит Стив. Уже тогда он предопределил свою роль в будущем компании Apple. – По моим подсчетам, цена составила около 40$, но продавать «синюю коробку» мы собирались за 150$»

Следуя примеру своих предшественников, обманувших телефонную сеть, Стивы взяли себе вымышленные имена. Возняк стал «Грустным Беркли» («Berkeley Blue»), а Джобс – «Тупицой Тобарк» («Oaf Tobark»). Потом они продемонстрировали своё изобретение знакомым. Перед своими будущими покупателями они совершили звонки в лондонский отель The Ritz и в компанию телефонных розыгрышей в Австралии.

«Мы собрали сотню «синих коробок» и почти все их скоро распродали»

Шутки шутками, но все могло очень печально кончиться в одной из пиццерий Саннивейла. Это был вечер прямо перед отъездом двух Стивов в Беркли. Джобсу были нужны деньги, и он показал «синюю коробку» компании, сидевшей за столиком неподалеку. Ребята заинтересовались, и вместе они пошли в телефонную будку на улице, чтобы проверить устройство звонком в Чикаго. Убедившись, что все работает, потенциальные покупатели сказали, что им нужно дойти до машины и взять деньги.

«Мы пошли с ними, у меня в руках была «синяя коробка. Один парень открыл машину, отодвинул сидение и внезапно я понял, что к моему животу приставлен пистолет. Никогда прежде со мной не происходило ничего подобного, признаюсь, я был просто в ужасе. Парень сказал: «Отдай мне аппарат, братишка». В моей голове в бешеном темпе сменялись разные мысли: он сидел на сидении, свесив ноги, я мог попробовать захлопнуть дверь машины и защемить его, а сами мы попробовали убежать. Но вероятность того, что он выстрелит в меня, была слишком высока, так что я не стал рисковать. В итоге я медленно протянул ему «коробку»

Как оказалось, это была очень странная кража. Похититель, забрав изобретение Стивов, дал им свой номер и сказал, что если ему самому удастся совершить бесплатный звонок, то он все же заплатит. Когда Джобс позднее позвонил, вор сообщил, что ему так и не удалось разобраться с «синей коробкой». Стиву удалось уговорить его встретиться в публичном месте, чтобы все объяснить, а заодно и получить деньги. Но, посовещавшись с Возом, изобретатели решили не рисковать судьбой и не поехали на встречу с вооруженным покупателем, даже несмотря на возможные 150$.

Так дружба двух молодых людей переросла в партнерство, вылившееся в основание компании Apple.

«Если бы не было этих «синих коробок», то не было бы и Apple, – размышляет Стив Джобс. – Я уверен в этом на все 100%. Мы с Возом научились работать вместе, теперь мы точно знали, что сможем справиться с любой технической задачей и создать что-то действительное важное»

Всего лишь одна маленькая плата, помещенная Стивами в синюю коробочку, могла управлять миллиардами долларов, обманув самих владельцев этих денег.

«Вы даже представить себе не можете, сколько уверенности в себе это придавало нам»

Возняк считает, что идея продажи «синих коробок» была плохой идей, но она показала им перспективы того, что может быть создано при помощи умений Возняка и дальновидности Джобса. История с «синей коробкой» заложила фундамент для будущей фирмы, которою тогда ещё только предстояло основать двум Стивам. Возняк станет волшебником, способным своими руками создать нечто действительно гениальное, а Джобс «причешет» это изобретение, сделает его дружелюбным к пользователю, а также скажет, как и где его продать, что получить за него пару баксов.

Третья глава-Выбывший.

Крисанн Бреннан

Крисанн Бреннан
В последний год своей учебы в школе Homestead, весной 1972 года, Стив начал встречаться с девушкой по имени Крисанн Бреннан. Она была примерно его возраста, но Джобс опережал её на один класс. Светло-каштановые волосы, зеленые глаза, высокие скулы – Крисанн была очень красивой студенткой. Её родители незадолго до этого развелись, и она тяжело переживала их расставание.

«Мы вместе с ней работали над одним мультфильмом и вскоре начали встречаться. Крисанн была моей первой в жизни девушкой», – делится воспоминаниями Стив.

А вот что говорит сама Бреннан:

«Стив был непохожим на остальных, он был в какой-то степени ненормальным. Но именно это меня в нем и привлекало»

Ненормальность Стива была не такой, как можно увидеть у какого-нибудь психически нездорового человека. Например, питался Джобс исключительно фруктами и овощами, из-за чего он был худым, словно бродячая собака. Ещё он научился смотреть людям в глаза и не моргать. Все это, вместе с отчужденностью, волосами до плеч и всклокоченной бородой, создало для Стива образ этакого безумного шамана.

«Он и правда походил на полусумасшедшего, – признает Крисанн Бреннан. – А из-за его печального и депрессивного вида казалось, что Стив словно окутан тьмой»

К этому времени Джобс начал употреблять ЛСД. Однажды Стив и Крисанн отправились на пшеничное поле неподалеку от Саннивейла, и там вместе попробовали наркотик.

«Это было потрясающе, – вспоминает Стив. – Не с того ни, с сего, на этом самом поле, я услышал музыку Баха. Никогда прежде я не был так счастлив. Я чувствовал себя дирижером оркестра, играющего Музыку Баха прямо посреди пшеничного поля»

Летом 1972 года Джобс закончил школу. Теперь у него была новая цель – он хотел жить вместе с Бреннан в хижине на одном из холмов города Лос-Альтос. Когда Стив сообщил это своему отцу, тот просто взбесился: «Только через мой труп!» – разъяренно прокричал он. Незадолго до этого они поссорились из-за марихуаны, и сейчас, как и в тот раз, юный Джобс опять поступил по-своему. Он попрощался с семьей и ушёл.

Тем летом Крисанн много рисовала. Она была одаренной и смогла красиво нарисовать клоуна, который был у Джобса. Сам же Стив писал стихи и играл на гитаре. Иногда он бывал грубым со своей девушкой, но было в Стиве что-то чарующее, что-то такое, из-за чего он всегда мог убедить Крисанн в своей правоте.

«Несмотря на свою одаренность, Стив был очень жестким. Странное сочетание», – рассуждает Бреннан.

В середине лета Джобс едва не погиб. Случилось это когда он и его школьный друг Тим Браун ехали на красном Фиате Стива по Skyline Boulevard в горах Santa Cruz. В один момент приятель Джобса обернулся назад и увидел столпы пламени, вырывающиеся из-под машины, и сказал водителю: «Притормози-ка, Стив, твоя машина горит». В тот день они едва не сгорели. Позднее, несмотря на все возражения двух друзей, отец Джобса отбуксировал машину в мастерскую.

Не новый автомобиль Стиву требовались деньги, которых у него не было. Поэтому он попросил Стива Возняка отвезти его в колледж De Anza College чтобы присмотреть там работенку на доске объявлений. Вскоре он обнаружил подходящий вариант: торговый центр Westgate искал человека, который будет переодеваться в различные костюмы и развлекать детишек. Итак, за 3$ в час, Джобс, Возняк и Бреннан облачились в костюмы персонажей книги «Алиса в стране чудес»: Спятившего Шляпника, Алисы и Белого Кролика. Возняку это откровенно нравилось:

«Я тогда сказал: «Да, я согласен! Я люблю детей!». Для меня это было забавным приключением, а Стиву такое занятие казалось грязной работой»

Джобса и правда раздражало это дело:

«В торговом центре было очень жарко, костюмы были тяжелыми… Через некоторое время мне хотелось отшлепать кого-нибудь из детей»

Ну что ж, терпение никогда не входило в число достоинств Стива Джобса

Колледж Рид

Семнадцатью годами ранее, когда родители Джобса усыновили его, они сразу приняли решение: их сын обязательно должен учиться в колледже. Поэтому они усердно работали и откладывали деньги на его обучение. В результате, когда он достиг возраста абитуриента, у них накопилась скромная, но вполне достаточная для этого сумма. Однако к тому времени Джобс успел стать еще более своевольным, и осуществление заветной мечты давалось родителям непросто. Сначала он вовсе не собирался идти ни в какой колледж. «Я думаю, что если бы я не пошел в колледж, я бы рванул в Нью-Йорк», вспоминает Джобс, отмечая, что если бы он выбрал эту дорожку, то его жизнь сложилась бы совершенно по-другому (и этот мир наверняка был бы совсем другим, хочется добавить нам). Когда родители заставили его поступить в колледж, Стив прореагировал на это агрессивной пассивностью. Он не хотел идти учиться в более доступные вузы, такие как Беркли, где учился Воз. В то же время и более дорогой Стэнфорд, располагавшийся недалеко от их дома, тоже его не привлекал.

«Дети, которые шли учиться в Стэнфорд, уже с самого начала знали, чем хотят заниматься в жизни, – говорит он. – Но они не являются творческими личностями. Мне хотелось чего-то, что было связано с искусством и другими интересными вещами».

Таким образом, в конечном итоге он настоял на поступлении в колледж Рид – частный гуманитарный вуз в Портленде (штат Орегон), который был одним из самых дорогих в стране. Однажды, когда он навещал Воза в Беркли, позвонил его отец и сказал, что пришло письмо из Рида, в котором сообщается, что Стив зачислен в колледж. Однако отец вместе с матерью пытались отговорить сына от того, чтобы поступать в этот вуз, поскольку они не могли себе этого позволить. Но Стив выставил им ультиматум: если он не идет в Рид, он не идет никуда. Как обычно, родители уступили ему.

В Риде обучалась лишь одна тысяча студентов, то есть вдвое меньше, чем в Homestead High. Учебное заведение было известно своим либеральным духом и хиппистским образом жизни, который с большим трудом сочетался с необходимостью соответствовать общепринятым академическим стандартам и следовать курсам профилирующих дисциплин. Пятью годами ранее гуру психоделического просвещения Тимоти Лири, скрестив ноги, восседал на территории колледжа Рид, проводя в стенах вуза экскурсию под названием «Лига духовных исканий» (League for Spiritual Discovery, LSD). Во время мероприятия он изрек:

«Как и всякая великая религия прошлого, мы пытаемся найти божественное внутри себя… Эти древние цели мы определяем метафорой современности: включайтесь, настраивайтесь и отчисляйтесь»

Многие студенты колледжа Рид восприняли все эти три императива максимально серьезно: доля добровольно отчислившихся из колледжа студентов в семидесятых превысила одну треть.

Когда осенью 1972 года Джобс поступил в этот вуз, родители отвезли его на машине в Портленд, но, желая вновь проявить свой бунтарский характер, он не позволил им зайти на территорию кампуса. На самом деле, тогда он даже не удосужился попрощаться с родителями и поблагодарить их. Этот момент он вспоминает с сожалением, что не очень-то ему свойственно:

«Это один из моментов моей жизни, за которые мне очень стыдно. Я проявил себя как бесчувственный человек и оскорбил их чувства. Мне не следовало этого делать. Они через столько прошли, чтобы я имел возможность там учиться, а я даже не захотел, чтобы они были рядом. Тогда мне не хотелось, чтобы кто-то знал, что у меня есть родители. Я хотел выглядеть сиротой, который скитается по стране на поездах, и только что прибыл ниоткуда: без корней, без связей, без прошлого».

В конце 1972 года в жизни американских кампусов наблюдались серьезные перемены. Вьетнамская война вместе с вызванными ей недовольствами начала сходить на нет. На смену политической активности, которая выражалась в ожесточенных ночных беседах в общежитиях, пришла заинтересованность в поисках путей к личной самореализации. Джобс не на шутку увлекся книгами, связанными с духовностью и просветлением, в числе которых «Будь здесь и теперь» (Be Here Now) – руководство по медитации и чудесам психоделических наркотиков от автора Бабы Рам Дасса, рожденного под именем Ричард Алперт.

«Это оказало на меня глубокое влияние, – вспоминает Джобс. – Все это кардинально изменило меня и моих друзей».

Самым близким другом Стива в то время был еще один косматый и небритый первокурсник по имени Дэниел Коттке. Они познакомились спустя неделю после поступления в Рид и сразу же подружились на почве любви к дзен-буддизму, Бобу Дилану и кислоте. Коттке, приехавший в колледж из зажиточного пригорода Нью-Йорка, был умным, но не особо расторопным юношей. А его кроткий нрав, присущий детям цветов, был еще более смягчен благодаря его увлечению буддизмом. Духовные поиски воспитали в нем презрение к материальным благам, что не помешало ему восхититься принадлежавшим Стиву магнитофоном.

«У Стива был катушечный магнитофон TEAC и громадное количество пиратских концертных записей Дилана, – вспоминает Коттке. – Он был очень привлекательным человеком и в то же время помешанным на технике».

Джобс проводил много времени с Коттке и его подружкой Элизабет Холмс, даже после того как при первой же встрече оскорбил ее вопросом о том, сколько ей нужно было заплатить, чтобы она согласилась переспать с другим мужчиной. Они вместе катались автостопом к морскому побережью, участвовали в традиционных спорах в общежитии о смысле жизни, посещали фестивали любви в местном храме кришнаитов и ходили в Дзен-центр, чтобы питаться бесплатной вегетарианской пищей.

«Это было очень весело, – говорит Коттке. – Но в то же время и познавательно, потому что мы воспринимали дзен очень серьезно».

Джобс начал обмениваться с Коттке и другими книгами, в числе которых «Разум дзен» (Zen Mind), и «Разум начинающего» (Beginners Mind) Шунрю Судзуки, «Автобиография Йоги» (Autobiography of a Yogi) Парамахансы Йогананды, а также «Прорыв через духовный материализм» (Cutting Through Spiritual Materialism) Чонгьяма Трунгпы. В мансарде над комнатой Элизабет Холмс они создали комнату для медитаций, в которой разместили индийские гравюры, коврик dhurrie, свечи, фимиам и подушки для медитации.

«В потолке был люк, который вел на мансарду, где было много свободного пространства, – говорит Джобс. – Иногда мы брали туда с собой психоделические наркотики, но чаще просто медитировали».

Увлечение Джобса духовными традициями востока, в особенности дзен-буддизмом, не было просто приходящим веянием молодости. Он воспринял это с большим энтузиазмом, и все это стало частью его личности.

«Стив был очень предрасположен для изучения дзен, – отмечает Коттке. – И это оказало на него глубинное влияние. Это чувствуется в его последовательном стремлении к эстетике минимализма и внимании к деталям».

Кроме того, на Джобса оказало очень большое влияние то, насколько много внимания буддисты уделяют такой вещи как интуиция. «Я начал постигать, что интуитивное понимание и осознание намного важней, чем абстрактное мышление и интеллектуальный логический анализ», вспоминал он поздней. В то же время его неуемный характер мешал ему достичь внутреннего покоя. Подкованность в теоретических аспектах дзен-буддизма не сопровождалась у него умиротворением, спокойствием духа и терпимостью к окружающим.
Джобс и Коттке очень любили играть в германский вариант шахмат 19 века, получивший название Kriegspiel. Этот вариант игры заключался в том, что противники сидели спиной друг к другу, и у каждого была собственная доска. Один противник не мог видеть фигур другого: модератор сообщал игроку, может ли он делать данный ход, и участникам нужно было догадываться о том, где находятся фигуры оппонента.

«Самая безумная игра у нас была, когда за окном шел сильный дождь с грозой, а мы сидели и играли у камина, – вспоминает Холмс, которая выполняла функцию модератора. – Они были закинуты кислотой и делали ходы так быстро, что я едва за ними поспевала».

Еще одной книгой, которая сильно повлияла на Джобса во время обучения на первом курсе, стала «Диета для маленькой планеты» (Diet for a Small Planet) Фрэнсиса Мура Лаппа, в которой описывались достоинства вегетарианства на уровне отдельной личности и всей планеты. «Именно в тот момент я поклялся, что больше никогда не буду есть мясо», вспоминает Стив. Книга также вызвала у него желание перейти на экстремальные диеты, которые предполагали очищение организма, посты или употребление в пищу в течение нескольких недель одного или двух видов продуктов, например, моркови или яблок. За время первого курса обучения Джобс и Коттке стали убежденными вегетарианцами.

«Стив отдался этому даже более рьяно, чем я, – вспоминает Коттке. – Он тогда жил на одних овсяных хлопьях Roman Meal».

Они ходили в фермерский кооператив и покупали коробку хлопьев, которой Стиву хватало на неделю, а также другие виды здоровой пищи:

«Он мог набрать фиников, миндаля и огромное количество моркови. У него была соковыжималка Champion, и мы готовили морковный сок и салат из моркови. Поговаривали, что из-за употребления такого большого количества морковок Стив уже сам начинал становиться оранжевым, и мне это казалось правдой».

Гастрономические пристрастия Стива приобрели еще более радикальный характер, когда он прочел книгу Арнольда Эрета «Система целительной диеты с очищением от слизей» (Mucusless Diet Healing System). Автор был немецким диетическим фанатиком начала 19 века и считал, что если питаться только фруктами и овощами, это воспрепятствует образованию в теле человека вредных слизей. Кроме того, он рекомендовал регулярно чистить организм продолжительными голодовками. Это означало, что из без того скудного рациона Стива должны будут исчезнуть даже овсяные хлопья Roman Meal, а также хлеб, злаки и молоко.

«Я погрузился в это со свойственным мне сумасшедшим рвением», вспоминает Джобс.

Однажды они с Коттке просидели целую неделю на одних яблоках, после чего Джобс начал пытаться практиковать еще более радикальные посты. Он начал с двухдневных голодовок, а впоследствии смог растягивать их на неделю или еще больше. Завершал свои посты он очень осторожно, при помощи большого количества воды и овощей.

«Через неделю начинаешь чувствовать себя просто фантастически, – говорит он. – От отсутствия необходимости в переваривании всей этой еды значительно повышается жизненный тонус организма. Я был в превосходной форме: чувствовалось, то сейчас я встану и запросто дойду пешком до Сан-Франциско».

Вегетарианство и дзен-буддизм, медитация, кислота и рок-н-ролл – все это причудливо объединялось в Джобсе. Это были приметы того времени, когда представители субкультуры студенческих кампусов стремились найти просветления. И даже несмотря на то, что в конечном итоге его обучение в Риде не сложится, эта безумная смесь с успехом будет дополнена одержимостью технологиями и электроникой.

Роберт Фридланд

Роберт Фридланд

Однажды, когда Джобсу понадобились деньги, он решил продать свою пишущую машинку от IBM. Стив отправился к студенту, который пожелал купить ее, но когда Джобс вошел к нему, тот занимался сексом со своей подружкой. Юный изобретатель хотел уже было уйти, но покупатель предложил ему присесть где-нибудь рядом и немного подождать. Так началась дружба Стивена Джобса с Робертом Фридландом, с одним из немногих людей, способных очаровать самого Джобса. За несколько лет общения Стив, относившийся к Роберту как к Гуру, перенял некоторые черты его характера, в том числе и харизму. Это продолжалось до тех пор, пока Джобс не разглядел в своем «наставнике» жулика.

Фридланд был на четыре года старше Стивена, но учебу еще не закончил. Его отец был человеком, выжившим после Освенцима и ставшим успешным архитектором в Чикаго. В колледж Рид Роберт попал не сразу. Сначала он учился в Колледже Боудена, но на втором курсе его арестовали за хранение 24000 таблеток ЛСД общей стоимостью 125000 долларов. Местные газеты сразу запестрели фотографиями ареста Роберта, блондина с вьющимися волосами и улыбающегося фотографу. Его приговорили к двум годам заключения в федеральной тюрьме в Вирджинии. В 1972 году он был досрочно освобожден. Осенью того же года он отправился в Рид, где тут же предложил свою кандидатуру на пост президента студенческого совета. Роберт заявил, что ему необходимо «отмыть свое имя после судебной ошибки» на этом посту. В результате ему удалось занять эту должность.

На судьбу Роберта повлиял человек по имени Баба Рам Дасс, автор вдохновенной книги «Будь здесь и теперь». После его выступления в Бостоне Роберт, подобно Джобсу и Коттке, увлекся духовными традициями востока. Летом 1973 года он отправился в Индию, чтобы встретиться с духовным наставником Рам Дасса, с человеком по имени Ним Кароли Баба, также известным как Махарадж-джи. После возвращения Роберт разгуливал в сандалиях и в индийской мантии. Позднее Джобс в поисках духовного просветления неоднократно будет посещать Фридланда в его отдельной комнате вне кампуса. Следует отметить, что молодой Стив постоянно ходил босиком.

«Он вывел меня на совершенно другой уровень духовного понимания», – рассказывает Стив Джобс.

Фридланд тоже восхищался Стивом:

«Меня поражала его энергия. За что бы Стив ни брался, он всегда доводил это конца»

Джобс отточил до совершенства свое умение смотреть людям в глаза и не моргать. Теперь оно помогало ему управлять другими.

«Он мог целую вечность смотреть в глаза собеседнику и ни разу не моргнуть. Представляете? Он смотрел, черт возьми, в их глаза и не моргал, а когда задавал вопрос, то они были просто вынуждены отвести взгляд»

Коттке рассказывает, что некоторые черты характера – включая те, которые Стив сохранил на всю жизнь – были заимствованы у Роберта:

«Фридланд научил Джобса тому, что мы называем «Поле искажения реальности» (Distortion field), – утверждает Коттке. – Харизма Роберта, его находчивость, самоуверенность и наглость – все это помогало ему полностью контролировать любую ситуацию. Стив восхищался этими качествами. Более того, после времени, проведенного с Фридландом, он и сам стал таким»

Именно Роберт «научил» вести себя так, что быть в центре внимания.

«Фридланд был очень общительным человеком, с большой харизмой. Настоящий продавец! – вспоминает Коттке. – Когда я встретил Стива в первый раз, он был застенчивым, замкнутым и скромным человеком. Мне кажется, что именно Роберт научил его продавать товары так, как это делал неподражаемый Стив Джобс годами позже. Он помог ему раскрыться как лидеру. А когда Фридланд заходил в комнату, то каждый присутствующий сразу же замечал его. Наверное, это из-за его мощной ауры. Стив же был абсолютной противоположностью, когда он только прибыл в Рид. Со временем, часть Джобс становился все более похожим на своего старшего товарища»

По воскресным вечерам Джобс и Фридланд ходили в храм кришнаитов на западной окраине Портленда. Часто вместе с ними были Коттке и Холмс. Там они танцевали и во весь голос пели песни.

«Мы находились в полном экстазе! – делится воспоминаниями Холмс. – Роберт буквально сходил с ума и танцевал словно сумасшедший. Стив вел себя менее расковано, словно это было соревнование, и он боялся проиграть. А потом, на картонных тарелках нам приносили вегетарианскую пищу»
Фридланд работал на яблочной ферме, располагавшейся на расстоянии около 60 километров к юго-западу от Портленда. Ее владельцем был чудаковатый миллионер из Швейцарии по имени Марсель Мюллер (Marcel Müller). После того, как Роберт увлекся восточными культурами, он устроил здесь коммуну и назвал ее All One Farm. Джобс, Коттке, Холмс и другие единомышленники будут собираться здесь в поисках духовного просветления. На ферме был садовый сарай, в котором спали Коттке и Холмс. Стиву нравилось подрезать яблони сорта Гравенштейн.

«Джобс ухаживал за яблочным садом, – говорит Фридланд. – Помимо всего прочего, на ферме мы занимались производством сидра. Задачей Стива было руководство всеми нами, он указывал нам, как правильно подрезать деревья»

На ферму приходили монахи и послушники из храма Харе Кришна и готовили вегетарианскую пищу.

«Между их визитами Стив ничего не ел, но как только они возвращались, сразу набрасывался на еду, – вспоминает Холмс. – Потом он шел и «очищал кишечник». Некоторое время мне даже казалось, что он страдал булимией. На самом деле, это было немного обидно: мы так старались ради приготовления всей этой пищи, а Стив не мог удержать ее в себе»

С течением времени Джобсу становилось тяжелее и тяжелее уживаться с Фридландом и с его лидерским поведением.

«Скорее всего, Стив просто стал видеть слишком много Роберта в себе самом», – размышляет Коттке.

Несмотря на то, что коммуна была задумана как убежище от окружающего материализма, Фридланд превратил ее в основу своего бизнеса: его «последователи» должны были заниматься различными торговыми делами, например, рубить деревья и продавать их в качестве дров. И за все это им никто не платил.

Как-то ночью Стив спал под столом на кухне. Внезапно от проснулся и стал свидетелем забавной картины: друг за другом к холодильнику подходили жители фермы и забирали оттуда чужую еду. Нет, жизнь в коммуне была явно не для него.

«Все насквозь пропиталось материализмом, – рассказывает Джобс – Один за другим, люди начали понимать, что их упорный труд был лишь ради блага Роберта, и покидали ферму. В конце концов, мне это надоело»

Много лет спустя, уже после того, как Роберт Фридланд стал миллиардером, я встретил его в Нью-Йорке. Он был пьян. Вечером того же дня я отправил электронное письмо Стиву и сообщил об этой встрече. Часом позже он позвонил мне и предупредил, чтобы я не слушал Роберта, если он вдруг заведет со мной разговор. Он сказал, что у его давнишнего приятеля были проблемы с организациями, борющимися с загрязнением окружающей среды. Это было как-то связано с золотыми шахтами, которые принадлежат Роберту. Как оказалось, Фридланд уже пытался связаться с Джобсом ранее и просил его как-то подействовать на Билла Клинтона, но Стив тогда так ничего и не ответил.

«Роберт всегда считал себя глубоко религиозным человеком, – рассказывает Джобс. – Но он зашел слишком далеко. Из человека с божьей искрой он превратился в обычного мошенника. На самом деле, это очень странно, когда человек, считающий себя религиозным, на первое место в своей жизни выводит богатство»

Выбывший

Выбывший.
Джобсу нравился Reed College. Однако учеба здесь быстро ему наскучила. Вдобавок, образ хиппи, присущий Стиву, был запрещен в этом учебном заведении. Когда Стив Возняк приехал в Рид навестить своего приятеля, Джобс помахал перед его лицом своим расписание и пожаловался: «Они заставляют меня ходить на все эти пары и делать домашние задания!». На это Воз спокойно ответил: «Ну да, именно этим и занимаются в высших учебных заведениях».

После этого Джобс перестал ходить на пары, которые были у него по расписанию. Но он продолжал посещать занятия, которые нравились ему самому, например он брал уроки танцев. Там он мог убить сразу двух зайцев: дать волю своему творчеству и познакомиться с девушками.

«Я бы никогда не пропустил уроки, предназначенные для меня, – размышляет Возняк. – В этом состоит одна большая разница между мной и Джобсом»

Как позже скажет Стив, он сожалел о родительских деньгах, впустую потраченных на его обучение.

«Родители отказывали себе во многом ради того, чтобы я мог учиться, – вспоминает Джобс. – После школы я сам не знал, чего хотел от будущей жизни. Предполагалось, что закончив в Рид я найду свою стезю, но этим ожиданиям не суждено было сбыться. Теперь мне оставалось надеяться, что жизнь сложится и без учебы в Рид»

Стив на самом деле не горел желанием покидать это учебное заведение, ему хотелось перестать платить за пары, не интересовавшие его. И что самое удивительное, администрация была не против.

«Юный Джобс был очень любознательным, – делится воспоминаниями Джек Дудман, который занимал пост декана во время учебы Стива. – Он отказывался принимать факты так, как их преподносили преподаватели. Джобсу всегда хотелось докопаться до истины самому»

Дудман позволил Стиву посещать занятия и навещать своих друзей в колледже Рид даже после того, как тот перестал платить за учебу.

«Начиная с того самого момента, как я ушел из Рида, я забросил все занятия, которые были по расписанию. Вместо этого я ходил на куда более интересные пары, например, на каллиграфию. Я узнал там много нового: освоил шрифт Sans serif, узнал о том, что некоторые буквы на письме необходимо располагать на разном расстоянии. В общем, я узнал, как писать красиво. Это великое дело, настолько великое, что науке не дано понять всю суть. Меня это очаровало»

Это ещё одно доказательство того, что жизнь Джобса проходила где-то между наукой и искусством. Во всех его продуктах технологии тонко сочетаются с творчеством, каждая деталь пропитана элегантностью и даже романтичностью. И во всем чувствуется, что творцом устройства был именно человек и творил он для такого же человека. Джобс всегда будет распоряжаться всей этой внутренней утонченностью так, чтобы пользователь смог полностью ей насладиться. Уроки каллиграфии помогут Стиву в этом.

«Если бы не мое решение оставить учебу и начать ходить на курсы по каллиграфии, то у Мака никогда бы не было таких замечательных шрифтов с идеальным расстоянием между буквами. Следовательно, Windows не смог бы скопировать их, значит, и весь мир никогда бы ими не насладился»

Все это время жизнь Джобса была далеко не пределом мечтаний. Он ходил босиком, надевая сандалии только если выпадал снег. Элизабет Холмс готовила ему пищу, пытаясь приспособиться к диетам Стива, которые к тому времени уже стали просто маниакальными. Ещё по воскресеньям Джобс продолжал ходить в храм Харе Кришна и также питался там, бесплатно. Из-за постоянной нехватки денег ему приходилось собирать пустые бутылки из-под содовой и сдавать их. Носил Стив видавшую виды старую куртку и спал в неотапливаемом гараже за 60 долларов в месяц. Когда карманы совсем опустели, он нашел себе работу на психологическом факультете, где он следил, чтобы аппаратура для исследования поведения животных была в исправности и при необходимости чинил ее. Пару раз Крисанн Бреннан навещала его, но они никак не могли найти общий язык. Больше всего Джобс хотел слушать свой собственный внутренний голос и искать духовное просветление.

«Я достиг совершеннолетия в волшебное время, – размышлял позднее Стив. – Наше сознание подпитывалось Дзэном и ЛСД»

Даже много лет спустя Джобс будет прибегать к психоделическим наркотикам в поисках просветления.

«Прием ЛСД был одной из самых важных вещей в моей жизни, он подарил мне незабываемые ощущения. ЛСД помогает увидеть другую сторону бытия. Когда эффект проходит, ты уже ничего не помнишь, но ты точно об этом знаешь! Это заставило меня переоценить важность многих вещей и дало мне главный урок на всю жизнь – не искать источник наживы, а творить действительно великие вещи, которые люди никогда не забудут».

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 206; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!