КАК У ЦАРСКИХ ВОЕВОД РАЗИН АСТРАХАНЬ БЕРЁТ
Что за дым плывёт над водами,
Смоляной, тяжёлый дым?
То расстелется разводами,
То стоит столбом седым.
И трещит, пылая в пламени,
Тот, что в Астрахань пришёл, –
С золотым орлом на знамени
Боевой корабль «Орёл».
Зарядил он пушки новые –
Мощных двадцать два жерла,
Чтобы залпами громовыми
Встретить Разина‑орла
И разбить его бунтарскую
Семитысячную рать,
Что решила крепость царскую –
Город Астрахань забрать.
И могла бы рать огромная
В том бою костьми полечь,
Только Разин ночью тёмною
Сам успел корабль поджечь.
И костром над гладью водною
Тот корабль сгорел дотла,
А в то время месть народная
В город Астрахань вошла,
Хоть готовили заранее
Гарнизоны на валу –
Ядра, камни для метания
И кипящую смолу.
Враг стоял за каждым выступом,
На стенах и у ворот,
Да Степан пошёл не приступом,
А вокруг повёл, в обход.
По садам, по виноградникам
Рать привёл он в те места,
Где открыла Ходы ратникам
Городская беднота.
Как взошли, из пушек грянули:
Раз! Два! Три! Четыре! Пять!
Все стрельцы от стен отпрянули –
Видят, надо город сдать.
Все семь тысяч в город хлынули,
Зашумели бунтари,
С колокольни сами скинули
Воеводу бунтари.
В первый день считали головы
Царских слуг – князей, бояр,
У купцов для люда голого
Отбирали весь товар.
Выпадало этой долюшке
Двадцать семь горячих дней:
Пусть узнает царь, что волюшка
Царской власти посильней,
|
|
|
Что идут войска народные
С грозным Стенькой во главе
Истребить царю угодные
Распорядки на Москве,
Разогнать гнездо‑боярщину,
Разгромить её оплот*
Снять налог, оброк и барщину
И освободить народ.
«Вот бы нам царя хорошего,
Чтоб спокоен был и тих.
Только где сейчас найдёшь его?
Разве выбрать из своих
Молодого государя нам?»
И не думал люд о том,
Что сильны цари боярином,
Дворянином да купцом.
Но свободы русской зарево
Разгоралося вокруг –
Против силы государевой
Города восстали вдруг.
Слава Разина победная
По Руси пошла теперь,
В каждом доме люди бедные
Раскрывали Стеньке дверь.
То не воры, не разбойнички –
Шли вдоль волжских берегов
Стеньки Разина работнички
На боярство, на врагов.
ВСПОМИНАЕМ И ПОНЫНЕ О ПЕРВОЙ РУССКОЙ ГЕРОИНЕ
То не ворон, то не птица
Пролетела в тишине –
То монахиня‑черница
Мчалась лесом на коне.
Меж стволами покрывало,
Словно крылья, трепетало,
И косился конь слегка
На чудного седока.
К Стеньке Разину стремилась,
Третью ночь в седле, без сна.
Что ей будет? Гнев иль милость?
Не ошиблась ли она?
В монастырских стенах всюду
Проклинают бунтарей,
Говорят честному люду:
Стенька Разин‑де злодей.
|
|
|
А она, затеяв дело,
Монастырь покинув свой,
Убежать сама посмела
В стан Степана боевой.
И Алёна соскочила
С запылённого седла,
И лицо росой умыла,
И коню травы дала.
Отдышалась, постояла,
Стиснув зубы. А в груди
Сердце трепетно стучало,
Вот уйми его, поди!
Набралась Алёна силы
И, закрыв глаза на миг,
Под уздцы коня схватила,
Зашагала напрямик…
Солнце только выплывало,
Как Алёна подошла
К атаманскому привалу
Близ рыбацкого села.
Тихо таяли туманы,
У реки пылал костёр.
Собирались атаманы
К Стеньке Разину в шатёр.
Алексеев, Харитонов
И Сергей Кривой пришёл,
На совет явился с Дона
Брат Степана – Разин Фрол.
Все герои, все бесстрашны,
Все могучи и сильны,
Все своей Руси «бунташной»
Беспокойные сыны.
В чёрной рясе запылённой,
Так стремительна, храбра,
Подошла к шатру Алёна,
Подняла завес шатра.
В полумраке шум и споры,
Брань да хохот, разговоры,
Но в шатёр вошла она –
Вместе с нею тишина.
Тишина и удивленье –
Что за странное явленье!
От волненья вся бела,
Так Алёна начала:
«А к Степану Тимофеичу
С Арзамаса мы пришли,
Чтоб Степану Тимофеичу
Поклониться до земли.
Бьём челом тебе, покорные,
Справедливый атаман!
|
|
|
Не гляди на рясы чёрные
Да на мой духовный сан.
Я пришла к тебе с надеждой –
Дай нам меч, пищаль, копьё,
А под этою одеждой
Бьётся сердце, как твоё.
Я хочу служить народу,
Дай мне силы боевой;
А не дашь, так лучше в воду,
В реку, в омут головой!
Верь мне: я тебе подмога,
И за мной народ пойдёт.
Беглых, бедных ныне много,
И всё больше, что ни год.
Гневом Русь кипит, что пекло;
Коль скажу, так не совру:
Мужиков, холопов беглых
Тысяч семь я соберу.
Будем биться день и ночь,
Чтобы Разину помочь!
Только было бы чем биться,
Будем брать с тобой столицу.
Верь мне, батюшка Степан,
Справедливый атаман!»
Тут Алёна вдруг смешалась,
Провела рукой по лбу,
Замолчала и прижалась
К деревянному столбу.
В стенки гулко ударяясь,
Шмель кружился под шатром;
Атаманы, удивляясь,
Все молчали впятером.
«Не видал ещё доселе, –
Вдруг подумал Стенька вслух, –
Чтобы в слабом бабьем теле
Жил такой могучий дух!
Ну, голубушка‑черница,
Бабья сила велика:
Ни в одной донской станице
Нет такого казака.
Дам тебе вооруженья –
Много дать я не могу,
Но для первого сраженья
Кое‑чем вам помогу.
Дальше сами добывайте,
У боярства отбирайте.
А за то, что ты со мной,
|
|
|
Вот поклон тебе земной!»
Стенька встал перед Алёной
И Алёне удивлённой
Поклонился до земли.
Кудри на землю легли.
Молодцы молчали стоя,
Не сводя со Стеньки глаз:
С грозным батькою такое
Сотворилось в первый раз.
А вверху, невидим глазу,
Всё гудел косматый шмель
И замолк внезапно, сразу –
Отыскал, наверно, щель…
Поздно вечером от стана
Отъезжал большой отряд –
То Алёну‑атамана
Провожал Степан назад.
Шли возы с тяжёлой клажей,
Охранялись крепкой стражей;
Первым ехал богатырь,
Позабывший монастырь,
В алом бархатном кафтане,
Что пришёлся как литой,
В кушаке, при ятагане
С рукояткой золотой.
То не ворон, то не птица,
Не монахиня‑черница –
Воин, долг исполнив свой,
Шёл за славой боевой.
И нашла Алёна славу
На войне, в боях – по праву
Эта слава к ней пришла
За отважные дела.
Был у воина Алёны
И товарищ и слуга –
Светло‑серый конь холёный,
Что ходил с ней на врага.
Сколько раз в бою кипучем,
В самый страшный час борьбы,
Под Алёной конь могучий
Становился на дыбы!
И откуда эта сила,
Если женщина сплеча
Наповал врага разила
Острым лезвием меча?
Сколько раз по мановенью
Крепкой маленькой руки
Разбегалися в смятенье
Государевы полки!
Но однажды у Кадома
Из засады пулей вдруг
Был убит врагу знакомый
Серый конь – Алёны друг.
И попала в окруженье
Рать Алёны в этот раз,
Потерпела пораженье
Рать Алёны в этот час.
Всех повстанцев перебили
Государевы полки,
В плен Алёну захватили
Государевы стрелки…
То не зоренька печальная
Обагрила край земли,
Не лучи её прощальные
По‑над кровлями легли –
То над площадью базарною
Полыхал, трещал костёр,
Пелену свою угарную
В поднебесье дым простёр.
Город Темников в смятении,
А над ним нависла тень,
На торгу людей скопление
Не в базарный – в будний день.
Глядя в ужасе на зарево,
Говорили, что, мол, тут
Ныне слуги государевы
Атамана‑бабу жгут –
Атамана небывалого,
Что за смердов и рабов
Да за старого да малого
Жизнь свою отдать готов.
Атаман, что бабью долюшку
Непокорно скинул с плеч,
Променял на вольну волюшку
Да на грозный, верный меч…
Уж и площадь вся запружена,
А народ всё шёл и шёл –
Шёл заморенный, натруженный
Изо всех окрестных, сёл.
Люди шли, от страха белые,
От волненья чуть дыша,
А в костре горела смелая,
Неподкупная душа,
Героиня легендарная,
Что любила свой народ.
Ей отчизна благодарная
Нынче славу пропоёт.
ПОСЫЛАЕТ ЦАРЬ ВОЙСКА ПРОТИВ СТЕНЬКИ‑КАЗАКА
Ой, хоромы, вы, хоромушки,
Развысокие терёмушки,
Терема купца богатого
Славна города Саратова!
Вас громили не разбойнички –
Стеньки Разина работнички.
Нет ни двери, ни крыльца,
Ни купчихи, ни купца!
А добро, добро купецкое
Наша совесть молодецкая
Раздавала нищете
Да холопской бедноте.
Десять тысяч – рать могучая
Подходила грозной тучею,
Эта сила Стеньки Разина
С беднотой повсюду связана:
«Батька Разин, мы с тобою!»
Был Саратов взят без боя –
И Саратов и Самара,
И повсюду дым пожара,
И везде шумит народ –
В Волге топит воевод.
Видит царь – не могут справиться
Воеводы на местах:
Там, где только Разин явится,
Бьют хозяев в пух и прах.
Как с начальниками ярыми
В город разинцы войдут,
Так над местными боярами
Зашумит народный суд.
В каждом городе, селении
Ждёт народ у всех дверей:
Не слыхать ли в отдалении
Приближенья бунтарей?
Видит царь – дела бунтарские
И Москве уже грозят.
Приказал он войско царское
Двинуть тысяч в пятьдесят.
Ой, Симбирск, стена высокая,
Неприступная, широкая!
Двадцать восемь дней под стенами
Со своими неизменными
Силачами‑атаманами,
С войском, с пушками, с таранами
Разин город осаждал,
Но Симбирска царь не сдал.
Ой, Симбирск, стена высокая,
Да течёт река глубокая,
От Симбирска недалёкая,
А на той Свияге‑реченьке
Стеньке Разину на плеченьки
Навалилася беда,
Что не ждал он никогда.
Слуги царские с огромною,
Непочатой силой тёмною
Навалились на Степановы,
На лихие атамановы,
На холопские, бедняцкие,
На крестьянские, казацкие,
На бунтарские войска.
Ой, Свияга ты река!
Вражье войско было встречено.
Целый день до темна вечера
Билась стойко рать бунтарская
С той боярской, княжьей, царскою.
Там в борьбе жестокой, страшной
Дорвались до рукопашной,
Где не знаешь, бьёшь кого –
То ль врага, то ль своего!
А вода была в Свияге –
Сок смородины в баклаге
Не был той воды алее, –
Кровь пускали не жалея!
Ой, Свияга, речка быстрая,
Не слыхала ли ты выстрела?
Громче всех там кто‑то выстрелил,
Крепче всех казак не выстоял!
А казак тот Стенька Разин,
А упал он навзничь наземь.
Он упал, поднялся вновь,
Хоть из раны льётся кровь.
Снова в бой идти приказано,
Хоть уже ослабла рать.
Только нет удачи Разину:
Трудно стало воевать!
И пошли на Стеньку тучами
Те, что сызмальства приучены
Не щадить холопьи головы,
Не щадить босого, голого,
Почерневшего от голода,
От нужды, болезней, холода.
Бедных, взявших меч да щит,
Власть богатых не щадит!
Ой, Свияга ты река!
Где ж ты, слава казака?
Проиграла рать сражение,
Потерпела поражение
С атаманом Стенькой Разиным,
На Свияге тяжко раненным.
Обессилен, побеждён,
Он ушёл на тихий Дон.
Он ушёл за пополнением.
А по всей стране волнениям
Нет ни края ни конца:
Ждут Степана‑молодца,
Своего освободителя,
И заступника, и мстителя,
Славу русскую свою,
Что сильна была в бою!
Год
КАЗНЬ СТЕПАНА РАЗИНА
В апрельский серенький денёк,
Когда над тихим Доном
Дремал Кагальник‑городок
В кольце садов зелёном,
Когда притих бунтарский стан,
Храня молчанье злое,
Когда напрасно атаман
Мечтал вернуть былое,
Когда в садах окрестных сёл
Цвести боялись вишни, –
Корнила Яковлев пришёл,
Степана враг давнишний.
Пришёл проведать бунтаря
И по боярским проискам,
И по велению царя
Пришёл с огромным войском.
Принять непрошеных гостей
Степану было б нужно –
По ним из крепости своей
Из пушек грянуть дружно.
Не мог Степан вступить в борьбу,
Не ждал Степан Корнилы,
И тот пустил на голытьбу
Казачьи вражьи силы.
Казака убивал казак
И бедняка богатый –
Так победил жестокий враг,
Степана враг заклятый.
И сам убил он наповал
Подручных атамана,
Он сам в железо заковал
И Фрола и Степана.
Глумясь над Разиным, он сам
В лицо его ударил
И притащил его к стрельцам
И к дьякам государя.
И повезли богатыря,
Закованного в цепи,
Когда апрельская заря
Позолотила степи.
И травы, и степной простор,
И зори огневые
Ловил его пытливый взор
Как будто бы впервые,
И жажду жизни он борол
В своей груди могучей.
А рядом молча ехал Фрол,
Трясясь в арбе скрипучей…
Его пытали много дней
Огнём, водой и дыбой,
Ему бы дали сто смертей,
Когда их дать могли бы.
Все каты выбились из сил,
Им становилось жутко,
Когда он, еле жив, твердил:
«Да что за мука? Шутка!»
И он не сдался ни на миг,
Любимый сын свободы,
И ни единый стон, ни крик
Не огласили своды.
Терпел он муки вновь и вновь,
И, на углях сгорая,
Он знал, что всюду льётся кровь,
Что люди умирают.
Терпел он пытки ночью, днём,
Как верный сын отчизны,
Чтоб ни один холоп о нём
Не вспомнил с укоризной.
Но вот всему пришёл конец,
Как долгожданный праздник:
Привёз коломенский гонец
Приказ царя о казни…
Гудел набат, вблизи, вдали,
Предупреждал заране,
На площадь Красную чтоб шли,
Спешили горожане.
Над всей Москвой гудел не зря
Набат, как над погостом.
Как слёзы, капли янтаря
Повисли под помостом.
Помост сосновый, новый сруб,
И с топором на плахе
Стоял палач, угрюм и груб,
В расстёгнутой рубахе.
Толпились москвичи вокруг
В молчании тяжёлом.
Телега показалась вдруг
Со Стенькою и с Фролом.
Раздвинулась людей стена,
Телегу пропуская.
Как немота, в толпе страшна
И тишина такая!
Степан сошёл с телеги сам,
Хоть пыткой был замучен,
Он показался москвичам
Прекрасным и могучим.
И, как хозяин входит в дом,
Взошёл он на ступени
И оглядел толпу кругом,
Смятенья в нём – ни тени!
И на кремлёвские зубцы
Смотрел он строго, просто.
А Фрола под руки стрельцы
Тащили по помосту…
Дьяк прочитал царя приказ:
Четвертовать смутьяна.
Куранты свой пробили час,
Последний час Степана.
И Стенька, сын своей страны,
В лице не изменился,
Лишь на четыре стороны
Народу поклонился.
И лёг на плаху сам, один,
Герой – душа большая,
И трижды взмыл топор над ним,
Приказ царя свершая.
Народ в молчанье отступил,
Смолой слезилась плаха.
И только Фрол вдруг завопил
В беспамятстве от страха:
«Я всё скажу вам! Виноват!»
Взвился топор заплечный.
«Молчи, собака!» – молвил брат
И сам умолк навечно.
Умолк навечно, навсегда…
А на Руси повсюду
Пылали сёла, города –
Царь мстил жестоко люду.
И долго не могла страна
Поверить в смерть Степана,
И всё вестей ждала страна
Из разинского стана.
Ходила по стране молва,
И чтоб страна молчала,
Три года Стеньки голова
Всё на колу торчала…
Прошло уже три сотни лет,
Прошло уже три века,
Но не забудет белый свет
Такого человека.
А нынче за Москвой‑рекой,
На площади Болоте,
Раскинут новый сквер такой,
Что мимо не пройдёте.
Как зеленеет здесь трава,
Цветник вокруг фонтана…
Здесь всех пугала голова
Степана‑атамана.
За свой народ душой горя,
Царя не свергнул Стенька,
Но бунт – к свержению царя
Ещё одна ступенька.
И так в отечестве своём
Прослыл Степан героем.
Ему мы славу пропоём
Й книгу здесь закроем.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 212; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!