Бахытжан Мусаханович Канапьянов (1951-...)
Арык
Арык поет...
Прислушайтесь —
арык!
И пенье это по ночам —
cлышней.
До шепота угас
Дневных проспектов
крик.
И город мой
дрожит
Ресницами
огней.
Арык поет, арык...
О, город мой,—
арычная страна!
Твои асфальты
пахнут в полночь
зноем.
Звенит в ушах
арычная
струна.
Она —
сердцебиение
земное.
Ночь
Притихла ночь.
В кошаре овцы
спят.
Чабан молчит.
Пес
ластится
к ногам.
На крупе скакуна
Я вижу
отблеск
лунный —
Конь без седла.
Чабан молчит
И пальцем
заскорузлым
Все водит
по узорам
на кошме.
Гул самолета
в вышине,
Как гул копыт
Степных,
коней
свободных,
Смолкает,
потревожив
чабана.
Круги морщин,
Как кольца пня,
От глаз прищуренных
отходят.
В степи
кизячный запах
бродит...
Притихла ночь.
Чабан молчит.
Луна.
Бата
Мама,
Меня благослови!
Прости!
Твой сын опять спешит в дорогу.
Как берегут
пучок степной травы
Вдали от дома,—
Я храню тревогу,
Твои слова храню...
Мне мой отец
Оставил,
умирая,
завещанье:
«Прежде,
Чем на аргамака сесть,
Надо дать —
что сядешь—
обещанье!»
Я падал
И вставал,
И вновь
спешил
к коню.
Он мчался в степь,
Меня на землю
скинув.
Но я твердил упрямо:
«Догоню!
Горячую твою
узнаю
спину!»
Благослови!
Я по следам
коня
Вновь ухожу.
И неустанно светит
Мне маяком
янтарная
луна,
И сменит ее
солнце
на рассвете.
|
|
|
Кюй
Вещий рокот струн
Обжигает слух.
Подступил к сердцам
Гулкий топот.
Все поймешь к утру.
Быть в степи костру.
Для костра в степи
Рухнул тополь.
И умчатся в ночь,
Опалив бока,
Опалив бока,
Аргамаки.
И по их следам
Забурлит река,
И по всей степи
Вспыхнут маки.
Старая Алма-Ата
Природой сотворенный сад камней
Меж горных речек двух — Алмаатинок,
Там засмотрюсь на тишину снежинок.
Прислушаюсь к дыханию огней.
Мне в мире нет и не было родней
Той улочки... как черно-белый снимок,
Она всплывает в памяти, и в ней —
Звон под карнизом предвесенних льдинок...
Но не найти предгорный тот ландшафт,
Где в мамин я закутывался шарф
В одном из обживаемых ущелий.
Пугасов мост. Фуникулер. Базар.
Кресты могил и на холме мазар
— Сквозь голубые царственные ели.
Иссыккульская песня
В аиле две ивы стоят,
Две ивы стоят вековые.
По трассе машины летят,
Машины летят легковые.
Арык свою песню несет.
Две ивы стоят, в два обхвата.
Меня к этим ивам влечет,
Вечерняя тень и прохлада.
На мокром песке чья стопа?
Две ивы молчат, покрывая.
Но к озеру вьется тропа,
Все вьется тропа молодая.
Плакучая ветвь шелестит,
Поведает боль и кручину.
|
|
|
Младенец у матери спит,
Дополнив мне эту картину.
Машины и годы летят,
Где такса сменяется трассой.
Две ивы, две сестры стоят
От самой эпохи Манаса.
Тамга
Благословенная Тамга,
Поселок возле Иссык-Куля.
Жар дуновенья ветерка.
От солнца посреди июля.
Чем этот камень знаменит,
Буддийской надписью Тибета?
Манаса помнит сей гранит,
К нему бреду тропой поэта.
Священный камень Тамга-Тас,
В нем вижу лотос ритуала.
И речка влагой гор дышала,
И в местность погружала нас.
Мы дети солнца, дети гор,
Мы плоть из плоти от природы.
Нам этот по душе простор
На все оставшиеся годы.
Почти библейский абрикос,
В плодах желтеет спелость лета.
На шее нить от амулета,
Знак детства, где мальчонком рос.
Благословенный Иссык-Куль,
Необъяснимый цвет сапфира.
А я ищу с сестренкой Гуль
Тот знак Тамги на карте мира.
Бахыт Гафуович Каирбеков (1953-...)
***
Ты подарил мне листья в синеве –
Они повисли, упадая в осень…
Слетят они – так движутся во сне
Немые птицы – ускользающие слезы.
Не потому ль не плачется?
В тумане
Все удаляющихся в небе синих гор….
Как хорошо, что нас окно обманет, -
|
|
|
И в сумерках растает разговор.
В горах
Хрупкий мир осеннего листа
В синей толще треснутого неба.
Краснобокий плод лежит в кустах,
Нет, - в ладошке выпавшего снега.
Окунется в синь твоя рука –
Яблоко последнее так манит!..
Холод с гор.
О, как хрупка, тонка
Паутина осени над нами!
***
Как снег внезапен здесь – В Алма-Ате!
Так праздники врасплох нас застают….
- Столица уж не та. И мы – не те, -
Сказал бы я. – Года идут.
Но ты бы возразила: - Я весна!
Уныние твое мне не по нраву.
Я пробуждаюсь каждый год от сна –
Синеет небо. Зеленеют травы.
- Да, ты права, - февраль сошел на “нет”,
И с ним моя хандра и стужа.
И все нахальнее, все смелей рассвет,
Но будит лишь тебя, хитрец, - не мужа!
Пусть ластится, щекочется – пушистый!
Он, как дитя, - грядущего сюрприз…
Так наступает новый год любви,
Так лик Луны – вновь юный и лучистый!
Листопад в Алма-Ате
В час пик, в переполох дворовый,
В азарт автобусной поры
Осенний сад наряд багровый
Стряхнул к подножию горы.
И рыжий ливень листопада
Ворвался в суету машин,
И не хватало больше взгляда
Стреножить ливневый почин,
Больных, но скорых расставаний
С ветвями, с древом, с высотой, -
|
|
|
Летели вдаль над головами,
Гордясь отпущенной судьбой.
И я – случайный в том саду,
От бражной горечи хмелея,
По всем прожилочкам-аллеям
Проститься с осенью иду.
Весь в чешуе летящих листьев
Я дымным воздухом дышу…
Дерев морщинистые лица
Глядят мне вслед сквозь желтый шум.
Алатау
Никотиновую горечь осенней разлуки
Уронила природа в ущелья твои,
И зловеще урюк свои черные руки
Простирает над хвойным похмельем земли.
Вновь
Твои обнимая высокие плечи,
Бабье лето приникнет к широкой груди,
Зная:
Жухлой листвой станут жаркие речи
И смятенье ума ранний снег остудит.
Ляжет он на вершины, сверкая под солнцем,
Яснолик, величав и…. Безжалостно строг.
Опрокинется неба бездонное донце
И дыханье собьют повороты дорог.
И, боясь сквозняков, принакроется город
Пелериной тумана.
Зажгут фонари,
Вот и вечер прощальный промчался под гору.
И подковой ненайденной месяц горит.
Ожидание
Висит над городом молочный пар,
Сползает с крыш, окаменелых стен.
И словно отголоски новостей
Роняет листья дождь на тротуар.
И светофора желтый пульс глазка
Тревожно бьется в центре паутины,
Но не спешат обманчивые шины
Глухую улочку случайно обласкать.
Как в осень ту, когда сквозная боль
Сковала горло душною ангиной,
Когда гнезда связующую глину
Сломала в нас завистливая смоль.
Как в осень ту таит упреки дом,
И пустота в окне моем зияет,
Где ветер плащ твой алый обнимает
И упускает тут же за углом.
***
В аэропорт, в аэропорт!
В ночном такси
Легко прощаться с городом любимым…
Лишь полосы прерывистый пунктир
Бежит за мной, как пес, неутомимо…
Я уезжаю.
Плащ, портфель, билет, -
Прощайте, провожатые – друзья!
Я начинаю жить
все двадцать восемь лет, -
Самим собою улетаю я.
Багаж мой легок.
Грусть моя легка.
Немое одобрение шофера.
И шелест шин, и посвист ветерка,
И убегающих деревьев скорость…
В аэропорт, в аэропорт…
Какая жалость,
Что мало дней отпущено судьбой!
Как будто жизнь командировкой стала, -
И мы спешим прожить ее с лихвой!
А звонкий счетчик мне в ночном такси
Итог прошедшим будням подведет….
Мне б только веру в крылья обрести,
Ведь я на полюсе стою, -
пора на взлет!
Здравствуй, город!
Обвалы облаков, и вот под самолетом –
В кружении зеленом, как аэродром,
Ложишься ты, - и горные высоты
Несут тебя в пригоршнях – к дому дом.
И вот в толпе иду. Стою на остановке.
За поручни хватаясь, лезу напролом
В твою судьбу с привычною сноровкой.
Я – школьник твой!
Я – в свой вернулся дом.
С порога в угол брошу свой портфельчик,
А в нем дневник ошибок – да ну его! – потом…
А воздух твой ложится мне на плечи
Ладонью друга – давнего притом.
Нет, никуда от этого не деться!
Наклонных улиц ширь, кварталов прямота
И встречное с горы приветливое бегство
Листвы твоей, моя Алма-Ата!
Ты мне нужна сейчас – сегодня, завтра, скоро, -
Пока ты есть и будешь в движении листвы,
И дней моих стремительная скорость
Равна твоей – растущей вширь и ввысь!
И я опять с тобой,
И вновь из рук мальчишьих
Над полукружьем гор взмывает белый ком,
За ним другой, еще, еще…
Все выше
Аплодисменты птиц, летящих кувырком,
Мой город над тобой в июне голубом!
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 180; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!