Глава 7. ИРИНА ПЕТРОВНА ТОКМАКОВА (род. в 1929 г.)

Мать писательницы заведовала распределителем для де­тей-сирот. В годы Великой Отечественной войны детские дома были эвакуированы в глубокий тыл. Вместе со своей мамой в одном из них была и школьница Ира Токмакова. Повесть «Сосны шумят» — почти документальный автобиографичес­кий рассказ о жизни этого детского дома.

И.П.Токмакова — профессиональный исследователь-фи­лолог, переводчица с армянского, литовского, узбекского, анг­лийского, болгарского, немецкого и других языков. Она была одним из первых полпредов советской литературы для детей в далекой Африке, где изучала, что читают дети Нигерии и других африканских стран. Она — поэт, сказочник. Ее пьесы занимают почетное место в репертуарах детских профессио­нальных и самодеятельных театров. И.П.Токмакова — ак­тивный общественный деятель и теоретик литературы, се­мейного чтения. В 1996 году издательство «Просвещение» выпустило прекрасную хрестоматию для воспитателей дет­ского сада и родителей: «Золотая птица: Поэзия разных на­родов и стран для детей дошкольного возраста». В «Слове к

взрослому читателю», которое открывает книгу, И.П.Токма­кова концентрированно выражает свои взгляды на чтение и воспитание, составляющие ее концепцию, сложившуюся поч­ти за 40 лет творчества (первый ее стихотворный перевод швед­ских народных пьес для детей был опубликован «Мурзил-кой» в 1958 году).

Эстетическое и педагогическое кредо поэта и воспитателя И.П.Токмаковой проявляется прежде всего в глубочайшем уважении к детству, в признании его преимущественных ду­шевных, интеллектуальных возможностей в сравнении с дру­гими возрастными этапами: «...детская душа умеет слышать звуки иных, незнакомых нам миров, их поэзию, их гармо­нию». Признавая за фольклором бессмертную и все возрас­тающую ценность, поэтесса опирается на его идеалы и поэ­тику: «Чтобы ребенок уснул, четыре сестрицы, четыре зарни­цы должны были отнести его крик и плач туда, «куда пеший не хаживал, куда конный не езживал...» Народ-творец ис­пользовал богатые аллитерации, рифмы, обращаясь к вооб­ражению ребенка, к его активному подсознанию: «Я бы соч­ла универсальным законом всякого подлинного произведения художественного творчества сотворение «замкнутого мира», равновеликость этого мира самому себе, мира, не допускаю­щего вторжения со стороны и не требующего никаких «при­внесений» извне. По этому закону созданы народные песни, и в частности колыбельные». Чрезвычайно значим во время разгула формотворчества тезис о неотделимости всего, что касается формы, организации художественного произведения (лексика, мелодика, ритм, изобразительные средства...), от его смысла и возможного влияния на чувствования, на со­знание и подсознание ребенка. Колыбельная — это не толь­ко ласковое убаюкивание, «это еще и магический оберёг, как бы материнские руки, сомкнутые вокруг ребенка, не допус­кающие проникновения зла».

Известно, что ребенок развивается в игре. Игра словами родного языка — непременная составная словотворчества самого ребенка и того, кто к нему обращается. В первой час­ти этого учебника приведена игра словом «плим» в стихотво­рении «Плим» и различные реакции детей на стихотворение, зависящие от того, как педагог интерпретирует его. Но если стихотворение — «замкнутый мир», как утверждает И.Токма­кова, то абсолютно «бессмысленного» слова в стихе нет. Для понимания поэтического произведения, как и для его созда­ния, нужен вкус, развитое чувство слова. Размышляя об этом в «Слове к взрослому читателю», И.Токмакова пишет: «Бес-

смысленные слова? Кто это видел в русском языке какие-то там «ходунушки» и «хватунушки»? Слов таких действительно нет, но есть суффиксы -ун (говорун, хлопотун) и -ушк (голу­бушка, головушка)». Вот почему так долго живет песенка:

«Потягунушки-потягунушки,/ Поперек толстунушки,/ А в ножки-ходунушки,/А в ручки-хватунушки...» — один из мно­гих примеров «веселой игры живыми, непридуманными суф­фиксами». Из этого же ряда «зубауси», «глазауси» К.Чуков­ского; «... Глубокоуважаемый/Вагоноуважатый,/ Вагоноува-жаемый/ Глубокоуважатый!» — у С.Я.Маршака; изящна игра в книжке А. Барто, которая так и называется «Игра в слова».

И.Токмакова, блистательно владеющая мастерством игры в слова, игрой словами, продолжательница традиций К.Чу­ковского, А. Барто, С. Маршака, своей поэзией весьма инте­ресна нам сегодня как теоретик и придумыватель лингвисти­ческих игрушек. А может быть, лингвистических «вообрази-лий»? Термин этот широко использовал Л. С. Выготский в трудах по психологии творчества. Вполне уместен он и в определе­нии специфики многих стихов И.Токмаковой, в раскрытии поэтики ее произведений в прозе: «Аля, Кляксич и буква «А», сказки «Кукареку»... Без воображения, без способности пред­ставить себя в той или другой ситуации, последствия произне­сенного слова и другого поступка нет и не может быть истин­ной нравственности. Нет и не может быть человеческой от­зывчивости. Так еще и еще раз подтверждается неделимость формы и смысла в художественном произведении. Прямая за­висимость в нем мастерства и воспитательной ценности.

И.Токмакова утверждает ценность веры в чудо. Умения увидеть это чудо рядом, в том, что нас окружает. Размышляя об этом, она приводит стихотворение Романа Сефа, уже про­цитированное в нашем учебнике.

Определяя секрет процитированных стихов, И.Токмакова пишет: «...здесь, как и во многих других стихах этого поэта, действует магия перестановок, магия нарушения привычных связей и установления сочетаний необычных, свежих и но­вых. Это-то и оказывает воздействие на воображение ребен­ка. Привычный, казалось бы, перекресток с прозаическим посудным магазином, и вдруг — березка. Лесная гостья в го­роде, да еще своей необыкновенной жизненной силой про­бившая городской асфальт». Это же можно сказать и о мно­гих стихах самой И.Токмаковой. Есть в ее творчестве и сти­хи, где путь к чуду лежит прямиком через страну «вообрази -лию». Еще в 1964 году в статье «Игра словом» («Дошкольное воспитание», 1964, № 7) поэтесса доказывала, что ребенок

познает мир через фантазию, при ее участии. А вот стихотво­рение «Где спит рыбка»:

Ночью темень. Ночью тишь.  

Рыбка, рыбка, где ты спишь? 

Лисий след ведет к норе.     

След собачий — к конуре.    

Белкин след ведет к дуплу,    

Мышкин — к дырочке в полу.

Жаль, что в речке на воде

Нет следов твоих нигде.

Только темень, только тишь.

Рыбка, рыбка, где ты спишь?

Действительно, где же спит рыбка? Все здесь необычно, будит воображение: и лисий след, ведущий к норе, и белкин след к дуплу... Все интересно и ...конкретно. Зримо. А вот следов рыбки нет. Царствуй, выдумка! И темень, и тишь вмес­то натуральных примет движения всех прочих, кроме рыбки, персонажей стихотворения, — удобнейшие условия для ра­боты фантазии и удивления. Вспомним «Городок в табакер­ке» Одоевского или «Черную курицу» Погорельского. Здесь тоже царствует изящная выдумка. Она естественна, когда впол­не конкретные признаки совершенно реальных предметов дают толчок воображению. Например, у картошки есть глазок, долж­на же она куда-то смотреть; а бутылка не может не петь, если у нее есть горлышко... Это все и случается «В чудной стране»:

 

В одной стране,

В чужой стране,

Где не бывать

Тебе и мне,

Ботинок черным язычком

С утра лакает молочко

И целый день в окошко

 

Глазком глядит картошка.

 Бутылка горлышком поет,

Концерты вечером дает,

А стул на гнутых ножках

Танцует под гармошку.

В одной стране,

В чудной стране...

 

 

Заметим, ударение И.Токмакова подчеркнуто делает на последнем, а не на первом слоге: «В чуднбй стране»... «Чуд­ную» страну еще труднее, но и еще интереснее вообразить, чем «чудную». Надо живо увидеть или представить что-то сверх­возможное и сверхреальное в знакомых тебе предметах. Толь­ко тогда работает удивление. А через него — фантазия, без которой нет открытия... Поэтесса беседует с читателем, веря в его отзывчивость, даже тогда, когда стихи звучат, казалось бы, отнюдь не как диалог, а как открытое детское признание: «Я летать никогда не учился,/ Но слон у меня получился./ И я назвал его Джумбо./ И он быстро так приручился!»

Музыкальный вкус отличает все стихи и поэтическую прозу И. Токмаковой. Уже в сборнике 1963 года «Звенелки» чита­тель видит не только живого верблюда, но и радуется музыке переливающихся, четко интонирующих звонких согласных и

длительных гласных: «Живет в зоопарке двугорбый верблюд,/ Верблюды не просят изысканных блюд,/ Не клянчат ситро и тянучку,/ Верблюды едят колючки». Музыкальная аранжировка придает игривость и добродушие иронии. Свободно играющая фантазия великолепна и в переводах стихотворений великого шотландца Роберта Бернса, например, в песенке «Форель»: «Я семь недель ловил форель,/Не мог ее поймать я./И весь про­мок, и весь продрог,/И все порвал я платье./Ловил в лесах, ловил в садах./Ловил я даже в печке./И что ж? Форель все семь недель/Скрывалась, братцы, в речке!» Здесь — задорная ребячья интонация, простодушное лукавство, лексическая лег­кость и живописность — все создает чистейшее совершенст­во, тот самый «замкнутый мир» стихотворения, который его автор называет универсальным законом поэзии. Прочтите еще раз приведенные поэтические строчки. Заметьте, как ладно пригнаны слова друг к другу, как легка и игрива фантазия, какое свободное проявление радости бытия.

Все это может быть отнесено и к зарисовке в удивитель­ной песенке «Серый крот», хотя, казалось бы, какая уж тут радость игры словами, если «герой» — серый крот. Но: «Вот серый крот,/Вот серый крот,/Вот серый-серый-серый крот./ Он не красавец, не урод,/0н просто серый-серый крот». Ну и что? — скажет, может быть, кто-то из читателей. Можно, мол, было и прозой дать информацию: «Вот это — серый крот». А поэт сочинил песенку. И ни одного слова из нее не выкинешь. И если вслушаемся в ее интонацию, почувствуем в ней, как нарастает внимание автора к серому пугливому зверьку, как возникает улыбка любования, станет ясно, что поэт помогает нам увидеть непохожесть серого крота ни на кого другого, увидеть именно его, именно такого... Здесь — прием парадокса, уже упоминавшейся выше перестановки привычного в непривычное. Серый-серый... — «просто крот» и хорош тем, что он — крот. Информацию об этом можно было дать одной фразой в прозе. А разбудить воображение и... удивление (!) в этом случае информацией невозможно.

Признание за ребенком способности поверить в чудо по­могает И. Токмаковой достигать того, что, играя, поэт от­крыто и просто признается в своем поучающем замысле. Ав­тор прибегает к самоиронии, играя с читателем, в единой с ним увлеченности, сам себя будто бы разоблачает. Вот стихо­творение «Гном»: «К нам по утром приходит гном./В Москве приходит, прямо в дом!/И говорит все об одном:/ — Почаще мойте уши!/А мы кричим ему в ответ:/ — Мы точно знаем, гномов нет.'/ — Смеется он: -- Ну нет, так нет! — /Вы только

мойте уши!» Обнаженное признание, что гном придуман, при­дает стихам особое обаяние, подкупающую доверительность обращения к ребенку. Он принимает, а не отталкивает совет взрослого. Обаятельная интонация покоряет и в открыто по­учающем стихотворении: «Прошу вас, не надо съезжать по пе­рилам...», хотя из этого вовсе не следует, что никто из тех, кто читал это стихотворение, ни разу не прокатился по перилам.

Один из тезисов эстетики И.П.Токмаковой: «Без патрио­тизма человек ущербен. Он не ощущает своих корней, род­ная земля его не питает». Этот тезис был свойствен поэзии в ее лучших проявлениях всегда. Сегодня его пытаются расша­тывать с разных концов: и открытым утверждением о веч­ной, неизбежной и безысходной отсталости России; и созна­тельно путая патриотизм с национализмом... Ирина Токмако­ва четко определяет абсолютную противоположность названных понятий: «...это как раз эмоции взаимоисключающие, с раз­ными знаками, потому что одно из них выстраивается со зна­ком плюс, имея в основе своей любовь — любовь к Родине, а другое — со знаком минус — вырастает на нелюбви — нелюбви к другим народам». Любовь к Родине обретается с молоком матери, как известно. Но и эту кровную связь надо, очевидно, укреплять. Любовь эта — прямое следствие внутренней бли­зости и к березе, и к елке, и к «серому-серому-серому кроту», если это чувство живет в душе человека с детства.

Есть у И.Токмаковой прелестный, нежный, ласковый цикл «Деревья»:

Маленькая яблонька  

У меня в саду, 

Белая-пребелая,          

Вся стоит в цвету.

Я надела платьице         

С белою каймой.

Маленькая яблонька,       

Подружись со мной.

В этом стихотворении все сказано открытым текстом. Лиризм его проникновенен — ведь это голос ребенка. Антро­поморфизм, используемый поэтом, усиливает подсознатель­ное единение ребенка и природы. Почти в каждом стихотво­рении из цикла «Деревья» дерево — в движении к душе, к чувству ребенка: «Возле речки у обрыва /Плачет ива, плачет ива./Может, ей кого-то жалко?/ Может, ей на солнце жар-ко?/Может, ветер шаловливый/За косичку дернул иву?/Мо-жет, ива хочет пить?/Может, нам пойти спросить?» Совер­шенно иная интонация четверостишия «Сосны»:

Сосны до неба хотят дорасти,

Небо ветвями хотят подмести.

Чтобы в течение года

Ясной была погода.

Здесь побеждает вера в счастье. Здесь величие сосен, их близость к небу — возможность прикоснуться и даже под­мести небо, как и убежденность, что можно сделать погоду ясной, — все блистательно передает веру детей в магическое. Убежденность поэта, что ребенок обладает не примитивной, а довольно сложной душевной конституцией.

Ели на опушке —      

До небес макушки —   

Слушают, молчат,      

Смотрят на внучат.     

А внучата — елочки,

Тонкие иголочки —

У лесных ворот

Водят хоровод.

Вот метафорический образ нормального взаимоотношения по­колений, смены формаций... Главное: «елочкам, тонким иго­лочкам» открыты лесные ворота в тот могучий, гордый и пре­красный лес на опушке, где ели — «до небес макушки».

Книги И.Токмаковой часто иллюстрирует Лев Токмаков. Дуэт великолепный. В этом легко убедиться, взяв, для приме­ра, книгу «Летний ливень», изданную в 1980 году. Гармония слова и цвета, игры словом и игры красками, живописными формами. Эстетическое единство двух искусств, проявляющее гармонию гражданского, человеческого в дуэте поэта и худож­ника, делает книгу праздничной. Для какого возраста пишет И.Токмакова? Считается — для дошкольников и частично — для младших школьников. Вернее сказать, творчество поэта — для читателей любого возраста: от года, когда ребенок в рит­мический такт стихов весело двигает ножками и ручками, улы­бается, и до последнего года жизни любого человека. Красота и музыка всем людям нужна и для всех значима.

Поразмышляем

1. Перечитайте книги И.П.Токмаковой «Летний ливень», «Сосны шумят», стихи, повести, сказки. Поразмышляйте: что бы вы сказали своему другу (подруге) об авторе этих книг?

2. В чем и как проявляется игра словом в стихах И.П.Ток­маковой?

3. В чем вы находите актуальность, воспитательную цен­ность произведений И.П.Токмаковой?

Советуем прочитать

Павлова Надежда. Лирика Детства. — М.: Дет. лит., 1987. - С. 34-41.

 

Глава 8. МНОГОГОЛОСИЕ ПОЭЗИИ

Страна поэзии огромна, многоголосна. И каждый ее го­лос неповторим, интересен.

Вот Яков Лазаревич Аким. Родился он в 1923 году, в горо­де Галиче Костромской области. Город этот, как и многие похожие на него города средней исконной России, тих, ую­тен, располагает к раздумью. Выросший в нем поэт вспоми­нает...

Я вырос в городе заштатном   

Среди упряжек и рогож.

И не был на район плакатный,

По счастью, город мой похож.

Над сонным озером вставал он,

Как терем сказочных времен.  

Насыпанным издревле валом  

От вражьих полчищ обнесен.

Там кузнецы у наковален     

С утра томились от жары.     

А на базаре куковали.

Стуча по кринкам, гончары...

И был не смешанный с толпою,      

Там каждый встречный на виду,

И каждый уносил с собою

Чужую радость и беду....

Он жив, доставшийся мне с детства,

Упрямой правды капитал.

Я милой родины наследство 

В пустых речах не промотал.

И беспокойными ночами,

Как у походного костра,       

Со мною вместе галичане  

Не спят в раздумьях до утра.

Это стихотворение многое говорит об его авторе: дорожит памятью детства, верен ему; не позволил себе за долгую жизнь растерять «родины наследство...». Очевидно и другое — склон­ность к лирической интонации и уважение к тому, что не­редко называется простым, обыкновенным трудом, внепоэ-тической обыденностью. Исследователь творчества поэта На­дежда Павлова справедливо отмечает, что «творческое счастье Якова Акима как детского поэта улыбнулось ему как раз пото­му, что его стихи для детей есть плоть от плоти его лирики в целом». И еще, что, пожалуй, не менее важно: Аким — поэт своего времени. Его индивидуальный голос заметен и зна­чим, он не теряется в меняющихся модных оркестровках, потому что корни уходят в общенародные ценности. Потому что поэт честен и самостоятелен в стихах, как и в жизни. Он ясен. Этим и интересен. Этим и дорог. . Сам поэт рассказывает о неожиданно прорезавшемся чувст­ве слова, которое ведет именно в поэзию для детей. Было это, когда родилась дочь. Молодой папа идет по улице, несет дочке молоко. На него, на тротуар, на всех прохожих падает пушис­тый мягкий снег... И вдруг: «...вокруг меня вместе со снежинка­ми заплясала, закружилась песенка: «Утром кот/Принес на лапах/Первый снег!/Первый снег!» От удивления даже остано­вился... Выходит, сам сочинил?» В 1954 году вышла первая книга. В ней было и стихотворение «Первый снег». Затем был сборник «Пишу тебе письмо». В этом заглавии — одна из очень сокро­венных особенностей многих произведений Я.Акима: непосред­ственное обращение к конкретному адресату. «Стихи мои как письма: Им нужен адресат./Строфы не дождались бы/Ни лет­ний дождь,/Ни сад,/Ни поезд уходящий,/Ни предвечерний плес./ — Строку в почтовый ящик/ — Другому сердцу нес...» Поэт подтверждает, что стихи — самый короткий путь от серд­ца к сердцу, что они сближают людей. Поэтому так естественна в творчестве Я.Акима идея дружбы, верности, отзывчивости.

Идеи эти корнями уходят в детство поэта, вытекают из генетики стиля взаимоотношений в семье. Не случайно столь бережно отношение поэта к образу отца. Сказка «Учитель Так-Так и его разноцветная школа» в значительной степени автобиографична. Ее зерно — ценность светлой и вечной памяти об отце (он погиб на фронте в 1942 году) и своеобраз­ное воспоминание о будущем: «Отца я так любил, что долго не мог ни строчки о нем написать. Так бывает, когда теря­ешь очень близкого человека... Пожалуй, впервые я немного рассказал об отце в повести-сказке «Учитель Так-Так...». Это произведение много раз переиздавалось и на русском языке, и на других языках. Почему? Потому что в нем высвечена извеч­ная мечта детей о таком их общении со взрослыми, когда мож­но посмотреть в глаза и сказать все-все, что заботит, без боязни остаться непонятым. Для этого, конечно, надо уметь не только говорить, но и слушать: «Если другой человек доверил тебе свою беду, слушай и не говори ему: «Да-да, мне тоже плохо...» Горе у каждого свое. Когда другому человеку радостно и он пришел рассказать тебе об этом — слушай и радуйся вместе с ним. За­помните: каждый человек говорит по-своему. Научиться слу­шать и откликаться — это и значит быть другом».

А еще заманчивая особенность школы учителя Так-Так в том, что в ней все что-нибудь придумывают и разговаривают с воображением: с рисунками, географической картой, с рыбками в аквариуме, цветами, с любимыми и нелюбимыми иг­рушками. В школе есть Секрет. Так-Так понимает: секрет необходим, чтобы было интересно. Доверие, искренность, по­стоянно развивающееся воображение обостряют душевное зрение детей. А оно, в свою очередь, активизирует эмоцио­нальную отзывчивость. В такой обстановке учитель имеет возможность сказать своим ученикам все-все. Все даже са­мое серьезное. Романтизированный образ учителя и школы

Я.Аким вынес из своих детских впечатлений. Учитель Так-Так сначала проводил на фронт Великой Отечественной вой­ны отца, потом, когда отец погиб, ушел и сам. Он знает, что говорить детям, знает, как нужны им ласка, тепло, понима­ние. Не случайно в его заплечном вещевом мешке — пода­рок отца, с которым Так-Так не расстается. Это — отполи­рованная ладонями глиняная дудочка. Учитель любит иг­рать на ней. Играет даже на уроках. И поэт Аким носит эту ясноголосую дудочку в своем кармане. Она, отношение к ней — символ высокого настроя поэтической души Якова Лазаревича Акима: доброго, верного, лирика, воспевающе­го любовь, чистоту незащищенности, этого нежного и веч­ного чувства.

Узнаваем, полнозвучен в поэтическом многоголосье со­лирующих Игорь Александрович Мазнин (род. в 1938). В 1972 году он участвовал в семинаре молодых поэтов, которые в те годы систематически проводил Союз писателей. В этом же семинаре были Ю. Коваль, Ю. Кушак, С. Козлов, Э. Успенский, Л.Мезинов, М.Пляцковский, Л.Яхнин... Каждый из них по-своему в последующем заявил о себе произведениями раз­ных литературных жанров. И.Мазнин выпустил за прошед­шие после 1972 года четверть века немало книг, хотя их могло и должно было быть больше: поэт уже тогда имел свой узна­ваемый почерк, свой мотив. «Именно личностность — глав­ное достоинство его незаурядной поэзии»[cxlii], — отмечал один из руководителей того семинара С.А.Баруздин. О самобыт­ности творчества И.Мазнина не раз говорила А.Барто. В ее книге «Записки детского поэта» читаем: «...новые стихи Маз-нина были для меня неожиданными, некоторые показались интересными, многообещающими. Есть у него стихотворе­ния, которые как бы опровергают иных молодых литерато­ров, утверждающих, что в детской поэзии все темы уже «ра­зобраны» первооткрывателями, мастерами. Сколько напи­сано о весне, а Мазнин пишет свою «Весну», и звучит она свежо, не «вторично». Вот эта «Весна»:

 

 С чего это всюду

Такое веселье,

Такое —

С зари до зари —

Торжество?

 

С того,

Что справляют

Скворцы новоселье.

И только всего-то?

И только всего.

С того,

Что несется

Невзрачный

Бумажный

По речке ожившей

Кораблик отважный,

А волны и ветер

Качают его…

И только всего-то?

И только всего.

И только всего,

Что, как прежде красна,

Пришла,

Прилетела,

Вернулась весна.

 

 

Обыгрывая с удовольствием строчки стихотворения, С. Ба­руздин в названной статье находчиво продолжает его: «На мой взгляд, Игорь Мазнин талантливый поэт. И только все­го-то? И только всего».

Творческие истоки Мазнина — в русском фольклоре. Он творчески впитал традиции русской классики XIX века, поэ­зии И.Бунина, С.Есенина, К.Чуковского, С.Маршака, С.Ми­халкова. Есть среди его стихов и то, что интонационно напо­минает Д.Хармса, Введенского... Он очень интересен как переводчик Я.Райниса с латышского, И.Зидарова с болгар­ского, Ю.Марцинкявичуса, В. Пальчинскайте с литовского, Р.Десноса с французского... Великолепны переводы с чуваш­ского и собственные стихи по мотивам чувашского фолькло­ра. Например, «Уж мы холили коней», «Я осинушку срубил», «Как-то раз позвали нас...» — все они из книжки, названной так, как последнее из перечисленных стихотворений. Однако для нас ценнее не перечисление (его можно продолжать), а внимание к музыке, к интонации, которой великолепно вла­деет поэт. Интонации его стихов разнообразны, как и крас­ки. Преобладают мажорные, лирические интонации. Поэт наблюдателен. Чувствует и звук, и тишину — кажущееся без­звучие. Требователен к слову, потому что слух его не прием-лет неоправданное нарушение интонации. Обусловленное же сюжетом, развивающейся мыслью движение — изменение интонации закономерно в его стихах.

Принято считать, что стихи для детей должны быть дина­мичны, их лексика — глагольна. Но вот безглагольные стихи И.Мазнина: «Тень и свет.../Березы, клены,/С родничком на дне овраг,/Что-то шепчущие кроны,/ Шелест листьев,/Шо-рох трав...» Вспоминается в этой связи: «Шепот, робкое ды­ханье,/ Трели соловья,/ Серебро и колыханье/ Сонного ру­чья...» И вот что интересно: интонация классического стихо­творения не воспринимается как ушедшая, как лишь обра­щение к памяти. Не случайно, видимо, сегодня остро ощутима ностальгия по созерцанию красоты, ласкающей слух, глаз.

Интересно и то, что стихи И.Мазнина не воспринимаются как вторичное проявление давно ушедшего. Они рассчитаны на ребенка. А для него ново, необычно и радостно чувство и тени, и света, и «родничка на дне оврага».

Поэт имеет дар чувствовать, понимать ребенка, его глу­бинные движения души. Его образная мысль позволяет ре­бенку персонифицировать себя с лирическим героем стихо­творений, например: «А я знаю./Сколько тонн/Весит слон:/ Слон индийский — Двадцать тонн,/Африканский — Десять,/ А не веришь,/Сам поймай/И попробуй/Взвесить!» Это абсо­лютно по-детски и для детей. Аналогичные примеры можно видеть в книгах: «Я осинушку срубил», «Почему киты мол­чат?», «Прогулка по лесу», «Я склонился над цветком», «Как-то раз позвали нас». Каждая книга не только для ребенка. Она и на вырост. И для взрослых. Но всегда — откровенно и проникновенно обращена прежде всего именно к сегодняш­нему ребенку. Вот еще пример:

Солнце в окошке,

Тень на дорожке,

Крик петушиный

Мурлыканье кошки.

Птица на ветке,

Цветок у тропинки,

Пчела на цветке,       

Муравей на тропинке,

И рядышком — жук,

Весь покрытый загаром,

И все это — даром.

Вот так — ни за что!

Лишь бы жил я и жил,

Любил этот мир

И другим сохранил.

Удивительно ясно, четко и живописно передано подсо­знательное ощущение радости быть. Детской радости. И как к месту, как органична совсем не детская, казалось бы, оце­ночная мысль: «... все это — даром.../...Лишь бы жил я и жил,/Любил этот мир/И другим сохранил». Двуплановость текста, интонации и подтекста — органична. Правда, что поэт талантлив. «И только всего-то? И только всего».

В многоголосии поэзии для детей давно выделяется голос Валентина Дмитриевича Берестова (родился в 1928 году в го­роде Мещовске Калужской области, в семье учителя исто­рии). Он узнаваем не только читателями. Его знают в лицо, потому что В.Д.Берестов нередко беседует с нами с теле­экрана. Многим знаком тембр его голоса по выступлениям на радио. Берестов популярен. И все же главное — В.Д.Бе­рестов настоящий поэт, постоянно находящийся в движе­нии к глубинам своего неиссякаемого, разноликого и спе­цифически целостного таланта. Он еще и археолог-прак­тик, и ученый. Берестов выпускает книги стихов и редактирует свои воспоминания для журнала «Знамя». Ездит в жур­нал «Веселые картинки» сочинять стихотворные подписи к картинкам. Он может и любит часами рассказывать о Пуш­кине. Он живет так, словно уверен, что его везде ждут, все ему всегда рады.

В 1957 году, когда В.Берестов был аспирантом историчес­кого факультета МГУ им М.В.Ломоносова, он представил в «Новый мир» книгу стихов «Отплытие». Редактировал ее Михаил Светлов. Позднее сам Берестов рассказывал: «Вы слишком милый, — писал обо мне Светлов. — Вы скорей приятель, чем друг. Вы не можете взять меня за руку и повес­ти... Когда я читаю Ваши стихи, мне кажется, что я в бою и я теряю оружие...» А я был рад! Я был рад! Мне всю жизнь это говорили, меня обсуждали в Доме детской книги, и мой друг, прекрасный писатель Юрий Коринец сказал так: «Берестов благостен и упорно мил. Хочется видеть рассерженного Бе­рестова!» Правда, ему Амлинский сразу же возразил: «Видел рассерженного Берестова. Ничего интересного!..» Берестов любит играть с детьми. Именно так он сам называет свое литературное творчество для детей: «это игра с детьми». Он влюблен в них, как в «могучих мыслителей, фантазеров и любителей парадоксов». Он счастлив вместе с ними «заново открывать и осваивать мир». В этом и состоит зерно его поэ­зии. Он верит, что все дети, «если вслушаться в их разговоры во время игры или рисования, сами сочиняют стихи». Он рад признаться, что в его стихах выражается любовь к маленьким детям и «огромная благодарность им за те прекрасные часы, которые я имел честь и счастье проводить в их обществе».

В 1956 году имя В.Д.Берестова было впервые названо в докладе на Всесоюзном совещании молодых писателей — «талантливый поэт-археолог». Затем выходили книги и для взрослых, и для детей: стихи, переводы, проза, публицисти­ка. Одно из ранних его стихотворений называется «Семена на снегу». Ключевое. Знак поэтического голоса: «Для невни­мательного взора/Природа севера бедна./Но разве беден лес, который/Доверил снегу семена!..» Шестнадцать строк стихо­творения рисуют пронзительную метафорическую картинку:

в черном продрогшем лесу падают на снег бездыханные се­мена. Безрассудство? Или неумолимый закон природы — победа тепла и жизни? Семена падают в снег, «зная», что наступит весна, будет пробуждение. Снег растает, и семена примет отдохнувшая земля. Вера в неизбежность весны, об­новления природы. Вера в ее животворящую силу. С этим Берестов пришел в литературу. Таков он и сегодня.

Еще в 60-е годы Илья Зверев сказал о В.Берестове — ум­ный поэт: «Умный поэт — если он действительно умный и поэт — двойная радость». Критик имел в виду, что В.Берестов не только чувствует, но и понимает жизнь, докапывается, как в старину говорили, умственным взором до самой сердцеви­ны. Археология укрепила в нем аналитический, исследователь­ский дар, страсть к жизни — романтическое ее восприятие. Романтика Берестова горяча, осязаема, заразительна. Важно, что поэту веришь, даже если он утверждает то, что тебе недо­ступно: «А я загрустил, как верблюд в зоопарке./О жарких песках и далеких путях». Увлекательно и такое вот открытие поэта-археолога, наткнувшегося на разбитых глиняных богов:

«Видать, в один прекрасный день,/Не допросившись чуда,/Их били все, кому не лень,/Как бьют со зла посуду».

Своеобразны ироничные зарисовки-размышления Берес­това. В них как будто не одна, а две и три глубины. Напри­мер, притча про портного, который пришил собаке пятую ногу. Вроде бы просто смешно: собака как-то свыклась с пятой ногой — ненужной, постылой. А искусник портной ногу эту отнял. И собака околела от боли, потеряв ногу, мешавшую ей бегать. Есть над чем подумать: «...Как видно, пятая нога,/Пришитая искусно,/Бывает тоже дорога,/И это очень грустно». Поэт заставляет задуматься. Но иронизиру­ет над примитивным использованием литературы в роли няньки, над подменой поиска смысла назиданием: «Жил-был на свете/Петя петушок./Он вовремя просился на гор-шок./Иван-царевич/ Спать ложился рано./Бери пример/С царевича Ивана...»

Помогает поэт, играя, научиться видеть себя со стороны, смотреть глазами «из себя — на себя» и «на себя — от друго­го»: «Несут меня ходули./Кричат ребята: «Слазь!»/Боюсь, не упаду ли/С ходулей/Прямо в грязь./И сразу позабудут,/Как важно я ходил./Но долго помнить будут,/Куда я угодил...» Здесь — не только анализ факта и его ближнего следствия, но и вторая глубина: работа воображения, нацеленная на даль­нюю перспективу последствий падения в грязь с костыльной высоты. Мягкий юмор, обращенный к способности самоана­лиза, свойствен многим стихам, привлекающим ребенка иг­ровой конкретностью. Вот «Картинки в лужах»:

В лужах картинки!

На первой — дом,

Как настоящий,

Только вверх дном.

Вторая картинка.

Небо над ней,

Как настоящее,

Даже синей

Третья картинка.

Ветка на ней,

Как настоящая,

Но зеленей.

А на четвертой

Картинке

Я промочил

Ботинки.

Это стихотворение увлекает и как игра, и потому, что в нем — неожиданность: четвертая картинка — уже не картин­ка, а малоприятный факт, всем-всем хорошо известный. Есть неожиданности и другого свойства — остроумные и сказоч­ные одновременно. Вот «Весенняя сказка»: «Дружно/Удари­лись/Рыбы/Об лед./И на реке/Начался/Ледоход». Ее можно воспринимать как каламбур, как шутливую этимологию. В любом случае литературная зарисовка мила, зрима, адресова­на воображению. В этом же жанре — миниатюра «Снегопад»:

«День настал./И вдруг стемнело ./Свет зажгли. Глядим в окно./ Снег ложится белый-белый./Отчего же так темно?» Живо­писно? Да. Лирично? Да. И вместе с тем — считалочка. А главное — пробуждает наблюдательность. Умение замечать необычное рядом, умение удивляться. Задавать себе вопросы и самому искать ответ на них. В этой же интонации — боль­шая серия миниатюр о предметах домашнего быта, о живот­ных, птицах, о рыбке, о пингвине... и о «Тучке»: «Тучка с солнышком опять/В прятки начали играть./Только солнце спрячется,/Тучка вся расплачется./А как солнышко найдет-ся,/В небе радуга смеется». Здесь, кажется, — вся радость жизни словно на ладони: бери, будь счастливым. Смотри, даже тучка с солнцем играют вместе, скучают друг без друга. Прячутся, но не расстаются...

В 1977 году издательство «ACT-Пресс» выпустило одно­томник стихов В.Берестова в серии «Любимые поэты». Ува­жаемые коллеги, посмотрите этот и другие поэтические одно­томники названной серии — книги стихов: С. Маршака, А. Бар-то, Б.Заходера, Е.Благининой, С.Михалкова, В.Лунина, К.Чуковского, И.Токмаковой, Э.Мошковской...

***

Немало поэтов интересных и разных. Если увиденное, прочувствованное, понятое ими мы делаем, пусть в малой мере, своим, наша жизнь становится счастливее.

Уважаемый читатель, коллега! Каждому из вас желаем найти свою радость в освоении, в изучении великого ис­кусства — искусства слова.

 

[i] Вольгаст Г. Проблемы детского чтения, 1919. – СПб: Школа и жизнь, С.1

[ii] Бабушкина А.П. История русской детской литературы. — М.: Уч­педгиз, 1948. - С.9.

[iii] Толстой Л.Н. Собрание сочинений: В 14 т. — М.: Гослитиздат, 1951. -Т.1. -С.380-381.

[iv] Там же. — С.382.

[v] Толстой А.Н. Золотой ключик, или Приключения Буратино//Собр. соч.: В 10 т. — М.: Гослитиздат, 1960. — Т.8. — С.218—219.

[vi] Чуковский К.И. От двух до пяти М.: Сов. Писатель, 1960, С.50

[vii] Бабушкина А.П. История русской детской литературы. — М.: Уч­педгиз, 1948. — С.4.

[viii] Там же. - С.5.

[ix] Бершадская Н.Р., Халимова В.3. Литературное творчество учащихся в школе. —М.: Просвещение, 1986.

[x] Л.А.Кассиль до конца жизни руководил творческим объединени­ем детских и юношеских писателей Москвы. Ссылки на его высказы­вания — из дневниковых записей Т.Д.Полозовой.

[xi] Наша переписка с В.А.Сухомлинским длилась долгое время. Здесь отрывки из писем, хранящихся у Т.Д.Полозовой.

[xii] Сухомлинский В.А. Хрестоматия по этике. — М.: Педагогика, 1990. - С.3.

[xiii] Чуковский К.И. Стихи и сказки. От двух до пяти//Библиотека мировой литературы для детей. — М.: Дет. литература, 1981. — Т.22. — Кн.2. - С.574.

[xiv] Там же. - С.577.

 

[xv] Приходько В. Попутного ветра, кораблик!//Кораблик. — М.: Дет. литература, 1975. — С.3—4

[xvi] Цит. по кн. : Турбина Ника. Ступеньки вверх, ступеньки вниз... — М.: Дом, 1991. -С.5.

[xvii] Павлышские сказки. — М.: Дет. литература, 1979. — С.10—11.

[xviii] Павлышские сказки. — М.: Дет. литература, 1979. — С.3—4.

 

[xix] Там же. — С. 16.

[xx] Пришвин М. Записи о творчестве//Контекст. — 1974. — М., 1975. — С.352.

[xxi] Сахаров И.П. Сказания русского народа, — 4.11. — СПб., 1837. — С.22.

[xxii] Бунин И. Жизнь Арсеньева//Собр. соч.: В 9 т. 1968. - Т.6. - С.21.

[xxiii] Конон В. Вечно юная мудрость народа: Заметки о карнаваль­ной природе народной сказки//Дет. лит. — 1987. — № 5. — С. 12.

[xxiv] Сетин Ф. И. Возникновение русской детской литературы: Учеб. пособие. М. 1978; Сетин Ф. И. История русской детской литературы: Учебник. — М.: Просвещение, 1990.

[xxv] Владимиров Л.И. Всеобщая история книги. — М.: Книга, 1988. - С. 213-214

[xxvi] Библейская энциклопедия. – М.: Терра, 1990. – С. 584. – Репринт. Изд.

[xxvii] Наиболее часто переиздаются книги, составленные священником П. Воздвиженским, протоиереем А.Соколовым.)

[xxviii] Семья. - 1989. - № 7. - С.8.)

[xxix] У этой книги И. Федорова не сохранился титульный лист, поэтому исследователи называют ее «Азбукой», и «Букварем», и «Грамматикой» (сам автор в заключительном слове назвал ее «краткой грамматикой»)

[xxx] В 1976 году издательством «Книжная палата» выпущено его факси­мильное переиздание.

[xxxi] Танкина Э.3. Русские художники детской книги. — М.: Сов. ху­дожник, 1963. — С.9.

[xxxii] Карамзин Н.М. Избр. соч. - Т.1. - М.: Худ. лит., 1964. - С.764.

[xxxiii] История русской литературы.- Л.: Наука, 1980. – Т.1. В 4-х т. С.474

[xxxiv] Чехов Н.В. Материалы по истории русской детской литерату­ры. - Вып. 1. - М., 1927. - С. 19

[xxxv] Герлован О.К. Екатерина II, императрица. Сказка о Царевиче Хло-ре//Рус. словесность. — 1994. — № 2. — С. 11—17

[xxxvi] Заметим, что в XVIII—начале XIX в. понятия «дети», «отроки», «юношество» часто смешивались, употреблялись как синонимичные.

 

[xxxvii] Холмов М. Для сердца и разума: К 200-летию первого детского журнала для детей в россии//о литературе для детей. — Л., 1984. — С. 106

[xxxviii] Карамзин Н. М. Избр. сочинения. — М.; Л.: Худ. лит., 1964. Т.2 - С.176-180.

 

[xxxix] Десницкий А.В. Иван Андреевич Крылов: Пособие для учащихся. — М.: Просвещение, 1983. — С.8.

 

[xl] Антология педагогической мысли России первой половины XIX в. - М.: Педагогика, 1987. - С.98-99. Там же. - С.71.

 

[xli] Там же. – С. 71.

[xlii] Чехов Н.В. Детская литература. — М.: Польза, 1909. — С.17—18.

 

[xliii] Материалы по истории русской детской литературы (1750—1855):

Вып. II. - М., 1929.

[xliv] Азбука Российская, новая и полная энциклопедия, или Драгоцен­ный подарок детям, содержащий в себе все нужные и полезные позна­ния для детей и других возрастов людей. — М., 1818.

 

[xlv] В.Г.Белинский, Н.Г.Чернышевский, Н.А.Добролюбов о детской литературе. — М.: Дет. лит., 1983. — С.335.

 

[xlvi] Демидовская премия была учреждена на средства заводчика П.Н.Де­мидова (1798—1840) и присуждалась Петербургской академией наук за

лучшие труды в области науки, техники и искусства.

 

[xlvii] Зонтаг А.П. Волшебные сказки. — М.: Пресса, 1992. 'Цит. по: История русской литературы: В 4 т. — Л., 1981. — Т.2. —

С.39.

 

[xlviii] Цитируется по: История русской литературы: В 4 т. – Л., 1981. – Т.2. – С.39.

[xlix] В.Г.Белинский, Н.Г.Чернышевский, Н.А.Добролюбов о детской литературе. — М., 1983. — С.332.

 

[l] Черная курица, или Подземные жители: Сказки русских писате­лей. — М.: Моск. рабочий, 1984.

 

[li] Здесь Гоголь имеет в виду «Сказку о попе и о работнике его Бал-де», написанную Пушкиным ранее.

 

[lii] Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826—1830). — М.: Сов. писатель, 1967. — С.535.

 

[liii] Непомнящий В. Поэзия и судьба. — М., 1987. — С. 195.

 

[liv] Азадовский М.К. Пушкин и фольклор//Сказки Пушкина в шко­ле. — М.: Просвещение, 1972. — С.33.

 

[lv] Аникин В.П. О сказке «Конек-горбунок», ее героях и авторе// Ершов П. Конек-горбунок. — М., 1974. — С.5—6.

 

[lvi] Кантор В. Вечно юная мудрость народа: Заметки о карнаваль­ной природе народной сказки//Дет. литература. — №5. — С. 16.

 

[lvii] Жили-были...: русская литературная сказка XIX века/Сост. В.П.Жу­равлев. — М.: Воениздат, 1993.

 

[lviii] Одоевский В.Ф. Избранные педагогические сочинения. М„

1955. - С.71.

 

[lix] Антология педагогической мысли России второй половины XIX — начала XX в. — М.: Педагогика, 1990. — С.9.

 

[lx] Толстой Л.Н. Яснополянская школа за ноябрь и декабрь Месяць/Педагогические сочинения. — М., 1989. — С.157—158.

 

[lxi] В.Г.Белинский, Н.Г.Чернышевский, Н.А.Добролюбов о детской литературе. - М.: Дет. лит., 1983. - С.303.

 

[lxii] Толль Ф.Г. Наша детская литература: Опыт библиографии совре­менной отечественной детской литературы. — СПб., 1862. — С.4.

 

[lxiii] Цит. по: Сухова Н.П. Мастера русской лирики. — М.: Просвеще­ние, 1982 . — С.61.

 

[lxiv] Бегак Б. Классики в стране детства. — М.: Дет. лит., 1983. — С.71. 175

 

[lxv] Зуев Н. “Крестьянские дети” Некрасова//“Жизнь и поэзия — одно”:

Очерки о русских поэтах XIX—XX вв. — М.: Современник, 1990. — С.127.

 

[lxvi] Ушинский К.Д. Родное слово // Пед. соч.: В 6 т. Т.2.

М.: Педагогика, 1965. — С.108.

 

[lxvii] Книга предназначалась прежде всего для учениц Смольного ин­ститута, где Ушинский в это время был инспектором. Очень скоро она стала использоваться в младших классах гимназий, уездных училищ и в старших классах народной школы. При жизни Ушинского вышло 10 изданий “Детского мира”, а до 1917 года — около 50.

 

[lxviii] Ушинский К.Д. Пед. соч.: В 6 т. — Т.3. — С.17

 

[lxix] Толстой Л.Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. - Т.62. — М.: Гослитиздат, 1953. - С.250.

 

[lxx] Аникин В.П. Русские писатели-классики и сказка//Сказки рус­ских писателей. — М.: Дет. лит., 1989. — С.15.

 

[lxxi] Цит. по: Бегак Б. Классики в стране детства. М.: Дет. лит., 1983. - С.14.

 

[lxxii] Семенов Д.Д. Избр. пед. соч. — М., 1953. — С.176.

 

[lxxiii] См.: Дмитриев С.С. Очерки истории русской культуры начала XX века. — М.: Просвещение, 1985.

 

[lxxiv] Опыт словаря нового мышления/Под общей ред. Ю. Афанасьева и М, Ферро. — М.: Прогресс, 1989. — С.20.

 

[lxxv] Эллинские поэты в переводах В.В.Вересаева. — М., 1963. — С.172. Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 20 т. —Т.15. — М., 1964. — С.87.

 

[lxxvi] Толстой Л.Н. Собр.соч.: В 20т. – Т.15. – М., 1964. – С.87.

[lxxvii] Сергей Есенин. К 100-летию со дня рождения Сергея Есенина. 1895-1995. - М.: Современный писатель, 1994. - С.293-294.

 

[lxxviii] См.: Русская литература XX века: Справочные материалы. М:Просвещение, АО «Учебная литература», 1995. — С.3—16.

 

[lxxix] Публикации М.Горького из «Нижегородского листка» можно най­ти в сб.: Горький и его эпоха. — М.: ИМЛИ им. М.Горького, 1986.

 

[lxxx] Чуковский К. По заветам Горького//Корней Чуковский. Репин. Горький. Маяковский. Брюсов: Воспоминания. — М.: Сов. писатель, 1940. - С.87.

 

[lxxxi] Максим Горький о детской литературе: Статьи и высказывания. — М.: Дет. лит., 1958. - С.365-366.

 

[lxxxii] Там же. - С.370.

 

[lxxxiii] См.: Горький М. Биография//Соч.: В 30 т. – Т.1. – 1949. – С.78 – 85.

 

[lxxxiv] Там же. – С.79.

[lxxxv] Горький М. Соч.: В 30 т. – Т.1. – С.78

[lxxxvi] Там же. – С.83.

[lxxxvii] Там же

[lxxxviii] Горький М. Соч.: В 30 т. •Т.1. - С.80-81.

 

[lxxxix] Там же

[xc] Горький М. Соч.: В 30 т. Т.1. - С.80-81.

 

[xci] Там же. — С.81.

 

[xcii] Горький М. Соч.: В 30 т. — Т.1.

 

[xciii] См.: Русская литература. XX век: Справочные материалы: Книга для учащихся старших классов. — М.: Просвещение, АО «Учебная ли­тература», 1995. — С.44.

 

[xciv] Из школьных лет Антона Чехова. — М.: Детгиз, 1962. — С.63.

 

[xcv] Там же.- С.85.

 

[xcvi] Из школьных лет Антона Чехова М.:Детгиз, 1962. – С.6.

 

[xcvii] Там же – С.7.

[xcviii] Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. — М.: Республика, 1994. - С.323-360.

 

[xcix] Все цитаты из переписки А.П.Чехова и А.М.Горького — по изда­нию: Переписка А.П.Чехова: В двух томах. — М., 1984.

 

[c] Топоров А. М. Крестьяне о писателях. — Новосибирск. 1963. - С.17.

 

[ci] Лидин Вл. Друзья мои — книги. — М.: Искусство, 1962. — С.11.

[cii] Там же. — С. 13.

 

[ciii] 'В сноске подчеркнем: традиция личного участия ведущих общест­венных, политических, государственных деятелей в рассмотрении во­просов детского чтения, литературы для детей, сложившаяся в 20—30-е годы, ушла в историю. Впрочем, и на общих писательских форумах после смерти А.Фадеева уже никто из основных докладчиков не утруж­дал себя изучением здоровья и болезней литературы для маленьких, хотя она не переставала оставаться большой литературой.

 

[civ] 'Павел Ильич Лавут путешествовал с В.В.Маяковским по стране с 1926 по 1930 год в качестве организатора многочисленных выступле­ний поэта.

 

[cv] Хрестоматия по истории школы и педагогики в России. — М.:

Просвещение, 1974. — С.425.

 

[cvi] Блонский П. П. Избранные педагогические произведения. — М., 1961. - С.142.

 

[cvii] Известия. - 1919. - № 267. - 29 декабря.

 

[cviii] Правда. — 1919. — № 27. — 6 февраля.

 

[cix] Крупская Н.К. О библиотечном деле. – М., 1957. – С.586-589

[cx] Родников В. Детская литература. — Киев, 1915. — С.19.

 

[cxi] М.Горький о детской литературе. — М., 1952. — С.84—86.

 

[cxii] М.Горький о детской литературе М., 1952. – С.84-85

 

[cxiii] Там же

[cxiv] Фраерман Р. Наш Гайдар//Жизнь и творчество А.П.Гайдара. — М„ 1964. - С.157. Там же. - С.231.

[cxv] Там же. - С.231.

 

[cxvi] Камов Б.А. А.П.Гайдар. - М., 1979. - С.31.

 

[cxvii] Гайдар Тимур. Голиков Аркадий из Арзамаса: Документы, воспо­минания, размышления. — М., 1988. — С.129.

[cxviii] Там же.

 

[cxix] Гайдар Тимур. Голиков Аркадий из Арзамаса: Документы, воспо­минания, размышления. — М., 1988. — С.21.

 

[cxx] Гайдар Т.А. Военная тайна Гайдара//Пограничник. №1. - С.55.

 

[cxxi] Комсомольская правда. — 1970. — 26 февр. — С.4.

 

[cxxii] Письмо А.Гайдара ростовским пионерам от 5 марта 1935 года// Пионер. — 1949. — № 5.

 

[cxxiii] Платонов Андрей. Смерти нет. — М.: Сов. писатель, 1970. — С.5.

 

[cxxiv] Толстой Л.Н. Поли. собр. соч. — М., 1950. — Т.35. — С.161.

 

[cxxv] Турков А. Музыка долга//Дубов Н. Собр. соч.: В 3 т. М., - 1971. -Т.3. - С.430.

 

[cxxvi] Михалков Сергей. Я был советским писателем. Приметы време­ни. - М.: ИНСОФТ, 1992. - С.6-8.

[cxxvii] Там же. — С.9.

 

[cxxviii] Михалков Сергей. Я был советским писателем. Приметы време­ни. - М.: ИНСОФТ, 1992. - С. 16.

 

[cxxix] Михалков Сергей. Я был советским писателем. Приметы времени - М.: ИНСОФТ, 1992. - С. 16.

 

[cxxx] Б.Ивантер — талантливый писатель, журналист, неустанный орга­низатор новой литературы для детей, собиратель талантов. Погиб на фронте в первые месяцы 1941 года.

 

[cxxxi] Михалков Сергей. Я был советским писателем. Приметы време­ни. - М.: ИНСОФТ, 1992. - С.24.

 

[cxxxii] Литературная газета. — 1973. — 14 марта.

 

[cxxxiii] Эстетика: Словарь. - М„ 1989. - С.430.

 

[cxxxiv] См. об этом в очень интересной автобиографической повести Н.Н. Носова «Тайна на дне колодца»

[cxxxv] Вопросы детской литературы .1956 г. — М.: Детгиз, 1957. — С.99-100

[cxxxvi] IBBI ( Ай-Би-Би-Ай) – Международный Совет по проблемам детской, юношеской литературы, чтения – основан в 1953 году. С тех пор он действует как одно из значительных подразделений ЮНЕСКО. Национальная секция Совета была официально оформлена в 1978 году

[cxxxvii] Шестой съезд писателей СССР: Стенографический отчет. — М.: Сов. писатель, 1978. — С.448. Далее все ссылки на материалы VI съезда — по этому изданию.

 

[cxxxviii] Смысл эстетико-функционального анализа рассмотрен в работах автора этих строк: «А что за словом?» (М.: Знание, 1972), «Открытие мира» (М.: Просвещение, 1979), в учебнике «Руководство чтением детей и юношества в библиотеке» (М.: МГИК, 1992).

 

[cxxxix] Яков Козловский — ныне известный поэт, переводчик.

 

[cxl] Яковлев Юрий. Багульник. — М., 1972. — С.393.

 

[cxli] Яковлев Юрий. Багульник. — М., 1972. — С.397.

 

[cxlii] Баруздин Сергей. «Давайте будем...». Заметки о творчестве Иго­ря Мазнина/УДетская литература. — 1988. — № 7. — С.25.

 

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 227; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!