Глава 27. Три письма и испорченный ковер

 

Проснулся Джулиус с легким сердцем и без всякой посторонней помощи.

«Девять часов – это все еще вечер или уже ночь?», – размышлял он, катая на ладони кристалл поиска пути. Не явиться вообще будет крайне невежливо, но что лучше: не прийти или прийти не вовремя?

Покинув здание и зачем‑то попрощавшись с Ариэлем, Коллоу раздавил крошечную штучку и отправился на встречу с невезучей шпионкой.

Дом, где квартировала мисс Флетчер, окутанный мраком выглядел презентабельнее, чем при свете дня. Подмывало подняться в воздух и заглянуть в одно из темных окон, прежде чем ломиться к незнакомой девице. Джулиус поймал себя на том, что деловито примеряется к водосточной трубе…

«Брр!.. Ну и заморочил же ты мне голову, приятель», – улыбнулся он. – «Никаких знаний аркана и труб! Банально пешком по лестнице и постучать. Откроет – хорошо, не откроет – еще лучше. Меньше проблем».

– Вызовы не принимать, – шепотом приказал Коллоу своему зеркальцу, но, помолчав, добавил: – кроме экстренных.

Чистенький подъезд, хоть и неосвещенный, оставлял благостное впечатление. Домовладелец явно заботился о комфорте своих жильцов. Наверх по широким ступеням, поворот, и вот она – дверь с нужным номером.

Джулиус призвал маску. Стоило оставить плащ в кабинете, но серая тряпка будто приросла намертво. Коллоу с удивлением отметил, что нервничает так, как если бы эта девица и ее глупые домыслы могли что‑то значить.

Безмолвное подъездное эхо радостно подхватило тихий стук. Но никакой реакции за дверью не последовало. «Вот и славно», – улыбнулся Джулиус. – «Можно возвращаться или заняться чем‑нибудь полезным».

Для очистки совести он постучал снова. За стенкой что‑то зашуршало, а в глазке метнулась легкая тень.

– Мисс Флетчер? – позвал Коллоу.

– Это вы, Сэр? – Голос девицы дрожал. – Это правда вы?

– Я, – подтвердил тот.

Дверь распахнулась внутрь, и хрупкая фигурка кинулась к Танцору, как к родному. Джулия мелко тряслась всем телом и обливалась слезами, уткнувшись носом куда‑то чуть выше пряжки на его форменном ремне.

– Мисс? – От неожиданности даже дыхание перехватило. – Я, безусловно, польщен таким приемом, но потрудитесь объяснить, в чем дело!

– Простите, Сэр. – Джулия опустила руки. – Кто‑то перевернул вверх дном все в квартире, пока я отсутствовала. Ничего не пропало. Да вы и сами сейчас увидите.

За дверью действительно царил хаос. Разворочанная мебель, порезанные обои, разбросанные вещи. Он старался не заострять внимания на кружевных лоскутках, горкой белевших между креслом и комодом.

– Кто бы они ни были, – Джулия достала из кармана мешковатых штанов склянку и откупорила, распространяя стойкий запах валерьянки, – искали то, что я отдала вам.

– Успокойтесь, – попросил Коллоу.

– Я пытаюсь, Сэр! – Новые струйки слез скользнули по щекам.

– Вижу, – нахмурился тот.

– А вдруг это дивные? – Девица поднесла склянку к губам. – Меня после этого обязательно убьют, да? Что там на проклятой плашке такого?!

Вдруг странный шум за окном ворвался в комнату, заставив Джулию забиться в угол, по пути орошая все вокруг жидкостью из бутылочки.

– Это только птица. – Но бедняжка не слушала: она закрывала голову руками и жалобно завывала.

Оставался один способ привести мисс Флетчер в приличное состояние.

– Экво анимо! – Девица вздрогнула и села ровно, удивленно уставившись прямо перед собой. – Теперь пообщаемся конструктивно.

– Что это было? – хлопая мокрыми ресницами, спросила она.

– Я же говорю, птица, – терпеливо повторил Коллоу.

Более того, он был уже уверен, что лично знаком с этой ревнивой вороной уже не одну сотню лет.

– Нет, – мотнула головой Джулия. – Вот это «Экво анимо» что такое?

– Ластик для ненужных эмоций. – Туманное пояснение – тоже пояснение. – Лекарство от страха, сомнений… истерику вот тоже уничтожает на корню.

– Понятно. – Девица поднялась на ноги и сунула склянку с валерьянкой обратно в карман, как есть.

– Только, похоже, я перестарался… – глядя на расплывающееся пятно, признался Джулиус. – Вам сейчас стоит выпить чего‑нибудь горячего.

Стараясь не удариться головой о низкую притолоку, он проследовал за мисс Флетчер в кухню. Привыкнуть к запаху валерьянки оказалось не так сложно. Коллоу легко поставил на ножки перевернутые стулья и сдвинул к стене стол.

– Вы обещали поделиться соображениями, помните? – спросил он, устроившись в углу.

– Помню, Сэр. – Джулия отправила пузатый чайник на плиту. – Эта плашка мне досталась не совсем законным путем. Проще говоря, я ее украла из дома матери Элизабет. Несчастная женщина так и не узнала, что у нее больше нет дочери. Я не смогла сообщить эту новость.

«Прелестно!», – фыркнул про себя Коллоу. – «Новость сообщить, значит, нет, а обокрасть старушку – всегда пожалуйста?»

– Живье инструктировала меня, – продолжила девица. – Таких, как я, обычно зовут кабинетными крысами. Вот и решила убедить всех в обратном. Странности Элизабет не обсуждали тогда только ленивые. Она одинаково раздражалась как от упоминаний о дивных, так и о Тенях. Брала отпуска только чтобы провести их на какой‑нибудь богом забытой базе, простукивая стены.

Движения Джулии выглядели резкими и даже кукольными.

– Не понимаю, почему Элизабет поделилась со мной своими находками, наверное… чувствовала, что умрет. – Девица обернулась. – Она не говорила ничего конкретного: отсылки и намеки. Что толкнуло Живье на изыскания, я выяснила сама. Началось все с увлечения работами Итона Кравица.

– Счастливчик, – пробормотал Коллоу.

– Что, простите? – Спокойная, как скала, Джулия нравилась гораздо меньше, чем Джулия клубок эмоций.

– Ничего, – отозвался он. – Продолжайте.

– Кравиц первым задумался о возможности создания Теней без исходного человеческого материала, но ничего не добился. – Чайник призывно засвистел, привлекая к себе внимание.

Джулиус встал и подошел к окну. Поражало, насколько все в жизни взаимосвязано. Плашка явно старше их со Счастливчиком вместе взятых, но знал ли Итон о ней? Если знал, то почему никогда не упоминал?

– Чаю, Сэр? – Девица отыскала две целые чашки.

– Нет, – неуверенно ответил Коллоу.

– А мне отчего‑то кажется, что «да», – нахмурилась она. – Следует настоять?

– Не думаю, – покачал головой Джулиус. – Я не могу ничего пить, не снимая маски.

– Так снимите ее! – предложила та. – Это проблема?

– Не хочу понравиться. – Неожиданная откровенность неуклюже выползла наружу.

– Судите сами, – возразила Джулия, – мы знакомы меньше суток, а вы уже спасли мне жизнь и побывали в гостях. Рискну расстроить, Сэр, но вы нравитесь мне независимо от того, останетесь в маске или нет.

– Разве что так. – Ситуация начала напоминать фарс.

Коллоу тряхнул головой, развеивая защитный покров. В любом случае, подобное действие ничем ему не грозило.

– Представляла вас с длинными волосами. Не угадала, – безразлично бросила Джулия.

– Не‑не‑не‑не‑не, так я был бы похож на спаниеля. – Он вернулся за стол.

Девица с интересом разглядывала строгое бледное лицо. Чувствовышибальная чара давала удивительный результат. Правда, настоящий эффект она получала в одном единственном месте на планете и только наложенная всемером.

– У вас очаровательные уши, – протягивая чашку, сообщила Джулия.

– А у вас очаровательное пятно на штанах, – ехидно парировал тот.

Она медленно опустила взгляд и тихонько присвистнула.

– Позволите переодеться? – Странный вопрос.

– Нет, – с напускной серьезностью отрезал Коллоу, но, выдержав театральную паузу, добавил: – Что за глупости! Идите, конечно!

Джулиус запустил руку в карман и нащупал холодный бок плашки. Суммируя то, что сказали Сириус и невезучая девица, имело смысл попытаться примерно представить, что на ней. Одного упоминания Счастливчика достаточно для определения направления, в котором должна двигаться мысль. Коллоу никогда не задумывался, отчего один из его самых близких друзей так горел идеей найти способ окончательно разделить Теней и людей. Нет, тогда казалось, что Счастливчик просто не хотел для кого‑то такой же судьбы, какой Орден наделил их с Никс. Но ведь Джулиус никогда не жаловался! Более того, их‑то с Корникс положение вещей устраивало вполне. Марию и Фолию можно даже, закрыв один глаз, назвать полноценной семьей.

Что если причиной для Счастливчика стала какая‑нибудь такая плашка? Теперь не узнать. Разве только удастся докопаться до скрытой информации. Забавно, что Сириус настолько не сомневается в успехе! Даже просил «не спешить». А тут спеши, не спеши… Без толку! С какой стороны подступаться к этой штуке? Понять бы.

– Сэр, а кроме чая предложить что‑нибудь? – Джулия выскочила из дверного проема, как чертик из коробочки.

Он, разумеется, собрался отказаться, только пустой желудок лелеял совсем другие планы. Пришлось наспех иллюстрировать обиженное урчание жалостливым щенячьим взглядом.

– Оставайтесь. – Девица снова вошла в кухню. – Как ни странно, совершенно наплевать на собственную жизнь и безопасность, но одиночество продолжает пугать.

– Идти мне все равно некуда, – улыбнулся Коллоу.

– Это значит «да»? – Джулия устроилась за столом и с надеждой посмотрела на гостя.

– За миску горячего супа готов выспаться на коврике у двери, – пошутил тот. – А если серьезно, то пока есть соображения, которыми вы хотите поделиться, я к вашим услугам.

Упрямая девчонка не мешала думать. Она увлеченно пересказывала общедоступные сведения о Счастливчике и его исследованиях, даже не подозревая, что говорит с участником тех событий.

Джулиус почти не отрываясь смотрел на гипнотические движения хрупких рук, колдующих над едой.

«…еще что‑то можешь сделать, как‑то исправить… попросить прощения», – всплыло в сознании. Именно «исправить» и «попросить» требовало беспокойное живое сердце. Парадокс: все то, что презирала в нем Фолия, Мария – любила! А в итоге не угодил никому, только что было растерял.

 

* * *

 

Натан бревном лежал поперек кровати, но это не мешало, ведь спать все равно не хотелось. Руфус боялся признаться самому себе, что мир вокруг в один момент встал с ног на голову. Тангл доплелся до кресла и сел.

Отражение в стенном зеркале будто не принадлежало ему. Чужое изможденное лицо смотрело с укором. Ой, не таким Баламут Тангл привык видеть себя.

Когда мысль о гибели Маркуса улеглась в голове, накатила неподъемная тоска. Невольно вспомнилось, что Штэйнфол сам потерял своего наставника и так же многое после этого переосмыслил. Даже попытался наладить отношения. Безуспешно. Наверное, еще поэтому так удивляло, что, вопреки всему, Варлоу согласна простить и принять. Совсем недавно девочка с пугающим удовольствием уничтожила его глазок‑шпион, прекрасно понимая, что причиняет боль. А Натан все равно оказался прав.

Руфус выпрямился и потянулся. Эта нехитрая процедура всегда помогала ему восстановить внутреннее равновесие. Трогать связного смысла не было. Оставив вещи, Сэр Тангл бесшумно выскользнул из комнаты и полетел вперед по коридору, стараясь держаться под самым потолком, чтобы ничего не задеть.

Горевать по Маркусу глупо, но и радоваться его смерти что‑то не тянуло. Руфус чувствовал себя застывшим в воздухе между молотом и наковальней. Предстояло решить, как относиться ко всему этому.

Сапоги коснулись пола перед высокими каменными дверьми; надписи на них Руф читал неоднократно, поэтому не мешкая приложил руку к едва заметно гудящей поверхности.

– Я готов взглянуть в глаза прошлому, – произнес он, и створки медленно, точно нехотя, поползли в стороны.

Все‑помню Галерея уходила вниз под уклон и заканчивалась пустой стеной, закрытой тяжелой иссиня‑черной бархатной занавесью, расшитой серебряными звездами от огромных до крошечных. По боковым стенам тянулись вереницы счастливо‑улыбающихся детских портретов, заключенных в разномастные рамочки.

Эта галерея сама решала, что ей повторять эхом, а что оставить без внимания. Так шаги будто утопали в вязкой тишине, но стоило выкрикнуть имя, как его подхватывали многие и многие голоса.

– Штэйнфол Маркус Адам, Танцор! – Галерея отозвалась звонким эхом.

Занавесь дрогнула и распахнулась. По пустой стене быстро скользила картина в простой черной рамке, пока не остановилась напротив Руфуса. Здесь Штэйнфолу четырнадцать, не больше. Живые карие глаза, открытая детская улыбка, темные густые волосы, зачесанные назад, бледная родинка над левой бровью, – сколько раз Тангл приходил к этому портрету…

«Я ненавижу тебя, Маркус», «я презираю тебя, Маркус», «ты чудовище, Маркус», – столько слов обиды было сказано в никуда. Теперь же хотелось просто попрощаться, признать свою боль и смириться с ней.

– Тангл Руфус, Танцор! Уиквилд Дайна, Танцор! – приказал он.

Картины за спиной зашевелились, пропуская к центру еще два портрета. «А я и забыл, что Дайна носила бант», – в груди немного потеплело.

Руфус всматривался в собственное лицо и думал, с какими чувствами сюда придут его девочки, когда сам он вернет жизнь Призме? Если еще сегодня утром Баламут Тангл был мальчишкой, то теперь больше нет. Может, это какой особо извращенный вид самообмана или позерства, но он чувствовал себя если не старым и мудрым, то сильно повзрослевшим, однозначно.

Оставалось собраться с духом и признаться себе в главном: каким бы ни был Маркус, только он, Дайна и Найджел – самые близкие и дорогие люди. Хотя этот короткий список нуждался в некотором пересмотре. Теперь в нем появились два новых пункта.

Именно поэтому Руфус развернулся на каблуках и поспешил к выходу из галереи. Горгульи горгульями, но все же лучше патрулировать стену самому: если дивный Борджес действительно так все четко распланировал, сейчас наверняка уже понял, что слепое пятно никуда не денется, и ищет новый способ добиться желаемого результата.

– Для меня есть распоряжения, Сэр? – Натан отделился от стены и поклонился.

– Ты же спал? – Пойманный на сентиментальности, Руфус застыл перед сомкнувшимися за ним дверьми. – Не хотел тревожить.

– Хорошего слугу обижает пренебрежение его талантами. – Связной выпрямился.

– Я собирался сделать пару кружков над замком, – замялся Руф.

– Что‑то случилось, Сэр? – Вопрос в лоб требовал прямого ответа.

– Да, – выдохнул Тангл. – Погиб мой наставник.

От этих слов в горле сделалось горько, а в груди тесно.

– Приношу соболезнования. – Натан склонил голову. – Вы желаете побыть один?

– Желаю, – признался Руфус. – Еще я желаю патрулировать стену, чтобы не сидеть сложа руки.

– Позвольте напомнить, что занятия завтра у вас начинаются с самого утра, – и снова связной прав.

– Что ты предлагаешь? – Хороший совет мог очень пригодиться.

– Если так жаждете одиночества, не буду мешать, но через три, максимум через четыре часа я вас сменю. Справедливо? – Натан умолк.

«Вот так и должен поступать настоящий связной», – мелькнуло в голове.

– Избалуешь меня, – улыбнулся Руфус.

– В каком смысле, Сэр? – удивился тот.

– В самом прямом. Рядом с тобой любой Танцор почувствует себя Мастером Тени. – Тангл вытянул руки по швам и почтительно поклонился, как не делал уже очень давно, а чтобы не выслушивать смущенные возражения, сорвался с места и улетел прочь.

Выбравшись на улицу, он призвал маску. Несмотря на это, зябкий воздух щекотал ноздри. Только небо, только ветер и пьянящая свобода.

«Финн не перестанет летать вовсе не потому, что таким он нужен Ордену», – тяжелые горгульи поравнялись с Руфусом. – «Звездный – просто чудо, особенно для того, кто лишен настоящей возможности обогнать ветер». Сам Тангл когда‑то грезил работой пилота, но научиться так и не смог.

Спикировав на стену, Руф дождался, пока каменные твари устроятся поудобнее и приготовятся выслушать.

– Дивный Борджес, – проскрежетала ближайшая горгулья, – не замечен.

– Моим правом приказываю не ослаблять бдительность. – Как будто они на такое способны. – Связной Натан и я также станем выходить на дежурства по ночам. Свободны, до новых распоряжений.

Кого угодно могла обмануть внешняя медлительность этих гладких черных тварей. Руфус всегда хотел знать, что же держит горгулий в замке и какая сила заставляет их служить Ордену. Маркус часто повторял: «Отдавая приказ любой разумной глыбе камня, нужно крепко держать в голове, что стоит той почуять в тебе неуверенность или страх, и ты в половине случаев обречен». Хоть горгульи замка Шейдивейл всего единожды нападали на человека без приказа (если, конечно, это правда), Тангл не давал тем повода сомневаться в своих полномочиях.

Руфус не сопротивлялся одолевавшим воспоминаниям. Скорбная память светла, как безоблачное майское утро. Маркус был бы идеальной Тенью, если бы не его бесстрашие на грани безумия и необъяснимая грубость там, где нужно проявить заботу.

В одном из темных окон приплясывали крошечные зеленовато‑желтые огни. Руф, не раздумывая, нырнул вниз. Когда полет становится частью тебя самого, трудно удержаться от соблазна использовать эту способность где надо и где не надо.

Он называл окна – историями или жизнями. Иногда попадались занимательные или поучительные, а иногда смешные. Ничего корыстного или пошлого… Руфуса, как мотылька, манил их теплый свет. Особенно зимой, когда в сказочных инеевых рамках расцветали счастливые картины: подарки, сладости и шум детских голосов.

За темным стеклом в захламленной комнате весело резвились две крошечные феи, по очереди сменяя друг друга на подставке, напоминавшей качели или птичью жердочку. Зеленокожий профессор сидел на стуле, свесив тонкие ножки, и читал, время от времени почесывая морщинистый лоб. А на кровати рядом ногами в окно спал Клаус, прижимая к груди рацию, как дети прижимают любимого плюшевого мишку.

Старый гоблин отложил книгу, потер усталые глаза, и грустно вздохнул. Потом он взобрался на стул с ногами, встал на четвереньки и попытался нащупать носком стопку массивных томов на полу, но, потеряв равновесие, едва не свалился. Крошечные феи тут же пришли на помощь. Бедняжки изо всех сил работали крылышками, уцепившись за воротник рубашки. В итоге Отто добрался до земли, но не совсем тем способом, на который рассчитывал.

Он запер книгу в грубый обтянутый кожей футляр и бесшумно подошел к постели внука. Не каждая мать способна так бережно укутать свое дитя одеялом. Старый гоблин поманил фей за собой, и вскоре комната опустела.

Руфус набрал высоту и стрелой умчался прочь, оставляя за собой незримый след из колючих искорок.

 

* * *

 

Урд раздобыла видавшую виды гитару и на пару часов приковала к себе всеобщее внимание. Ее голос, грубоватый и густой, переплетался со звоном струн, заставляя забыть о сне. Урд пела о войне, о справедливости, о вере и, конечно же, о любви. Потом концерт плавно перетек в гостиную женского общежития.

В самых трогательных местах мыши плакали как одна, а Йонсон только улыбалась в ответ.

– Баста, – наконец сказала она севшим голосом. – Давно не играла, пальцы в хлам. И вообще, я не в голосе. Видишь, на что идут ради тебя люди, Варлоу?

– Ну еще чуть‑чуть! – взмолилась Вай, размазывая слезы по щекам.

– Не сегодня, – покачала головой та. – Надо парням успеть их корыто вернуть, пока еще в мужскую часть ходить можно.

– Тогда мы наверх? – уточнила Клер.

– Несомненно! – Урд поднялась на ноги. – Ты чего такая кислая, Кван?

– Опять одна носевать буду? – отозвалась Нуо.

– Не‑не, сегодня мы вернемся, – заверила она. – Слушай, а поднимайся тоже к Варлоу. Кто‑то ответственный должен за временем следить. Почему не ты?

– Цестно? – оживилась толстушка.

– Честнее некуда! – Урд бережно собрала гитару в чехол и перекинула лямку через плечо. – Я скоро.

Эмьюз почувствовала холодный влажный нос, деловито обнюхивающий тыльную сторону ее ладони. Пеппер умел быть незаметным, но и не напоминать о себе не мог.

– Замерзла? – удивилась Би. – У тебя кожа на руках покрылась мурашками.

– Угу, – солгала мисс Варлоу. – Давай поторопимся. Если посидим еще немного, я усну. За мной!

На самом деле Эмьюз обращалась еще и к призрачному псу, но получилось все довольно правдоподобно. Она почти вприпрыжку взлетела по лестнице и поспешила впустить Пеппера.

– Ты чего носишься? – Острая физиономия Бри показалась из комнаты Софьи. – Голова и так раскалывается, а тут скачки!

– Тогда зачем сама шумишь? – вступилась Клер. – Устала, давай я тебя подменю?

– Нет, мне чуть‑чуть дочитать осталось. – Девочка‑крыса заразительно зевнула. – Эта их мантика местами такая интересная, особенно там, где никаких особых способностей не требуется, кроме знания, что за чем случается.

Когда Британи скрылась за дверью, Эмьюз задала сам собой возникший вопрос:

– Она читает для Софьи?

– А ты думаешь, Софочка может читать самостоятельно? – улыбнулась Клер. – Нет, конечно. Зато она вполне способна слушать и понимать.

Урд действительно обернулась очень быстро.

– Чем теперь займемся? – осведомилась она.

– Поиграем с собакой, – предложила Тень. – Пеппер, можешь больше не прятаться.

Лохматый полупрозрачный зверь только того и ждал. Он радостно пританцовывал на месте и подметал пол длинным пушистым хвостом, пока не заметил Синего.

– Они что, друзья? – Би пододвинула себе стул.

– Не уверена. – Клер едва заметно побледнела.

– Ай, прелесть! – хохотнула Урд, указывая на сундук.

Синий приветливо вилял тонким ремешком и гремел ручками.

– Какой‑то стланный сундук, – робко вставила Нуо.

– Естественно, – подтвердила Йонсон. – Только это мимик.

– Лусьной? – Толстушка приподняла брови.

– А сама как думаешь? – Урд завалилась на постель Лют и сладко потянулась. – Варлоу, каковы вести из города? Чего пишет твой тайный поклонник?

– Поклонник? – Эмьюз поперхнулась.

– Да, тип, который прислал свою гончую, – нетерпеливо подтвердила та. – Не говори, что никакой записки нет!

– Не скажу. – Эмьюз даже не посмотрела, есть ли она там.

Между тем, к ошейнику Пеппера действительно оказалась прикреплена свернутая в трубочку записка: заметить ее среди густой шерсти было непросто, да вдобавок зверь большую часть времени оставался невидимым.

– Если я правильно помню, псу безразлично, сколько нас прочтет излияния его хозяина. – Йонсон перевернулась на живот. – Разнообразим досуг романтическим чтивом?

На мгновенье мисс Варлоу представила, что кто‑то прочел бы ее письмо, адресованное Клаусу, и сердце сжалось. Хотя Гримм вряд ли мог испытывать что‑то особенное по отношению к человеку, которого встречал всего пару раз и никогда не видел.

– Плохая идея, – нахмурилась Тень.

– Как хочешь. – Урд закрыла глаза.

Тут в дверь осторожно постучали. Пеппер мгновенно растворился в воздухе, а Синий втянул ремешок под крышку и затих.

– Мисс Хаулинг? – осторожно позвал из коридора Джиммини. – Вы не могли бы уделить мне пару минут?

– Сейчас иду, – откликнулась Би, обводя подружек недоумевающим взглядом.

Несколько раз внимательно перечитав письмо, девочка крепко задумалась. Некоторые моменты и вправду показались слишком теплыми, но разве не так должны общаться друзья?

– Беру свои слова назад. – Эмьюз отложила лист. – Вам это будет интересно.

– Тогда не томи! – встрепенулась Йонсон.

– Нет, дождемся Би.

Когда же Робин вернулась, она молча уронила себя на кровать и отвернулась к стене.

– А с тобой что? – простонала Урд.

– Даже не спрашивай, – мрачно буркнула та. – Дивный мертв, но карлика‑то больше никто не ищет! Знаю только, что Иеремая в порядке, но где он, сказать не могу. Я всего лишь будущий инженер призматической подстанции, а бедняга смотрит на меня так, будто я не хочу ему помочь найти племянника! Бред!

– Успокойся, ты же не виновата. – Клер неслышно присела рядом с Би.

– Тогда почему мне кажется, что совсем наоборот? – По щекам девочки катились крупные горячие слезы. – За что крошечные человечки всем так безразличны? Пропадает кошка – народ кидается на поиски, а тут!.. Какие же мы все‑таки… гадкие.

– Не обобщай, – возразила посерьезневшая Урд.

– Понимаю, отчего ты ненавидишь девчонок из ОРК, – продолжила Робин. – Стирают они сами! А кто‑нибудь поддержал Ханнигана? Кто‑нибудь сказал ему, что его племянник вернется живым?!

– Так, – протянула Йонсон, – это уже истерика. Прекрати немедленно, или я тебя тресну. Нюнями сроду никому помочь не удавалось. Ты свяжешь для Джиммини свитер из соплей, Хаулинг? Он, безусловно, утешит старичка. Есть более конструктивные предложения.

Грубость Урд неожиданно привела Би в чувства. Девочка села и вытерла лицо.

– Какие? – коротко спросила она.

– Я почти закончила статью об одном герое‑карлике, не побоявшемся под носом у дивных послать весточку через газету, выпуск которой так и не состоялся. – Серые глаза вспыхнули. – Когда весь университет взвоет «Спасите Иеремаю!», им просто некуда будет деваться. Нравится идея? Я, может, даже напишу о нем песню. Завтра к вечеру наши подвальные поганки сверстают и размножат первый выпуск «Голоса Юных». Кстати, пес нам очень пригодится.

Пэп проявился и навострил уши.

– Мы в состоянии осчастливить своим изданием не только студентов и преподавателей, но и горожан. – Урд потрепала Пеппера по холке. – Ну, или, для начала, полицию, мэрию и кто там еще полезный… местных ОПОв.

– Угу, а профессор Финн из‑за этого окажется крайним, – возразила Клер.

– Этот выйдет сухим и чистым из любой ситуации, я тебя уверяю, – фыркнула Йонсон. – Если мы и способны как‑то помочь Иеремае, то только так. Волчара, Мэйсон и шуты – за.

– А нас ты собиралась спросить? – спокойно парировала та. – Или самого Финна?

– Вас – да. Вот сейчас спрашиваю. Ректора – нет. – Эмьюз почему‑то думала, что Клер никогда не спорит с подругой.

– Подставлять Финна – подло, – сообщила она так, словно ставит жирную точку на неприятной теме.

– Пфф. – Запал Урд сошел на нет, но решимость осталась.

Поражала невозмутимость Нуо. Толстушка молча наблюдала, не задавая вопросов и не привлекая к себе внимания. Крупная девочка сидела на ковре так, что могла видеть всех участников событий.

– Ты хотела нам что‑то зачитать, – напомнила Урд.

– Я лучше перескажу. – Эмьюз сунула лист поглубже в карман.

– Валяй. – Йонсон даже не скрывала своей обиды на тех, кто не поддержал ее идею бурными аплодисментами.

Самое трудное всегда – начать. Поэтому Тень выторговала себе пару минут на раздумья, пока стягивала ботинки, чтобы устроиться на стуле, подобрав ноги.

– Гримм – это мальчик, которого я встретила до того, как приехала в Шейдивейл. – Вступительная часть предназначалась в большей степени для Кван. – У меня сбежал сундук, а он помог его поймать.

– Может, расскажешь сразу с сотворения мира? – оборвала Урд.

– Если ты в курсе, то Нуо нет, – попыталась возразить Эмьюз, но ее опять перебили.

– Это тот самый смотрящий в ночь, про встречу с которым на кладбище живописал Дэн. – Кван понимающе кивнула. – Давай уже к сути, Варлоу.

– Гримм написал о том, что в последние дни знакомился со своей будущей работой. – Эмьюз сбилась и теперь изо всех сил старалась собрать разбредающиеся слова в предложения. – Он своими глазами видел мертвое тело дивного, и еще убитых.

– А их много? – Йонсон подалась вперед.

– Двое, – ответила Тень.

– И все дивные? – уточнила Клер.

– Нет, просто горожане, – покачала головой Эмьюз. – Карлика тоже нет. Следствие вместе с нашим Танглом ведет какая‑то женщина. Они вдвоем долго расспрашивали брата… неважно, как его… другого смотрящего в ночь. После смерти Борджеса дело хотели закрыть, но Тангл настоял на продолжении. Как раз на основании того, что Иеремаю не нашли ни живым, ни мертвым. Даже никаких следов его не было.

– Откуда Гримм все знает и почему рассказывает? – нахмурилась Би.

Об этом мисс Варлоу как‑то не подумала.

– Хаулинг! – воскликнула Урд. – Смотрящие в ночь не глухие или тупые, а просто прикидываются слепыми! Мальчишка набивает себе цену, хвастает шокирующими подробностями. Я другого не понимаю. Чего ради? Он разве не знает, что Варлоу Тень, и вся его мелкая возня пыль по сравнению с этим?

Эмьюз отвела взгляд. Она боялась, что, услышав правду, Гримм разочаруется. Мальчик выглядел одиноким и беспомощным. Вдруг он тоже уверен, что у Теней нет души? Гримм назвал Эмьюз первым человеком, которому он доверился после того, как был предан. Писал, что второго удара, скорее всего, не выдержит. После сегодняшнего письма девочка твердо решила не рассказывать о своей природе.

– Понятно. – Йонсон широко улыбнулась. – Интересничаешь.

– Ничего подобного, – возразила Эмьюз. – Он поделился своими проблемами, и теперь я не могу разочаровать. Едва ли Гримм стал бы это делать, узнав, что я… не человек. Не хочу потерять его доверие.

– Чувствуешь ответственность? – Подружки разом превратились в специалистов по личным вопросам.

– На лзы настоясей длузбы не постлоить, – подала голос Нуо, но тут же умолкла.

– А ответственность – это другое, – подхватила Урд. – Если пасти каждого, кто станет плакаться, тебя на всех не хватит. Люди – они часто жалуются. Относись проще.

– Я, кажется, не просила совета, – резко осадила девочек Тень.

– Ну, прости, – фыркнула та. – Пиши ответ, а то бедняжка без собаки‑поводыря даже до туалета не дойдет. Только не забудь попросить рассказать обо всем еще раз, с какими‑нибудь особо жуткими подробностями. Уверена, он после этого сам забодает тетку‑следователя.

– Вот прямо сейчас и сяду! – разозлилась Эмьюз.

– Мне кажется, или вы ссоритесь? – Клер, воплощение миролюбия, одним своим видом могла погасить любой конфликт.

– С чего ты взяла? – Урд подчеркнуто деловито полезла в свой рюкзак. – Пока Варлоу занята делом, давай хоть что‑нибудь почитаем, а то завтра на семинаре я опять буду импровизировать.

Комната за спиной погрузилась в тишину, нарушаемую только шепотом Би, объяснявшей «ответственной за время», когда нужно напомнить Эмьюз выйти на связь. Пеппер лежал на ковре рядом с Синим и дремал, а на постели Лют третьекурсницы штудировали потрепанный учебник при свете электрической лампы.

Собравшись с мыслями и достав чистый лист, мисс Варлоу принялась за работу. Она вовсе не собиралась открывать Гримму свою страшную тайну, но рассказать о том, что дивные покушались не на кого‑нибудь, а на нее, стоило. Хотя бы для того, чтобы у смотрящего в ночь появился дополнительный стимул разузнать подробности.

Эмьюз так сосредоточенно скрипела пером, что не заметила Урд, с интересом заглядывающую под руку.

– Какой еще «Клаус»? – картинно взмолилась та. – Совсем ума нет? Сейчас поделюсь!

Тень хотела возразить, но поняла, что устала и не в силах вымолвить ни слова.

– Каждый парень – центр своей собственной вселенной, которая называется «любимый я»! – воспользовавшись замешательством, продолжила Йонсон. – Хочешь обидеть одного, расскажи ему о достоинствах другого, и разбор полетов обеспечен. Перепиши все без «Клаусов», или милого пса мы больше не увидим.

– Урд права, – подтвердила Клер. – Точно не письмом. Захочешь поделиться последними событиями, сделай это при встрече.

– А то любитель поплакаться, не разобравшись, утонет в слезах, – подхватила та.

Эмьюз чудовищно медленно обернулась. Мысли беспорядочно метались, но тело не подчинялось. Урд нахмурилась и поцокала языком.

– Сходи умойся, Варлоу, выглядишь паршиво. Я провожу, – с этими словами она ловко метнула учебник оставшейся на кровати подруге.

Неожиданно Пеппер поднял уши и молнией метнулся вверх с места. Зубы щелкнули в воздухе, так и не коснувшись корешка книги.

– Играть? – удивилась Урд.

Пес припал на передние лапы и призывно завилял хвостом. В алых глазах блестел живой азарт и беспредельная радость.

– Если я сделаю хоть пару шагов, упаду замертво, – призналась Тень. – В кувшине была вода, может, умоюсь здесь?

– Тоже идея! – поддержала Йонсон. – Индекстрэ «Кувшин с водой»!

Только ничего не произошло.

– Индекстрэ! – упрямо повторила Урд, вытянув вперед правую руку.

Но кувшин дрогнул и окончательно застыл на месте.

– Мы в слепом пятне, забыла? – Робин нехотя поднялась. – Свет Призмы нужен не только зеркалам.

– Когда это кончится? – проворчала та. – Клер, ну‑ка швырни в меня знаниями.

– Зачем привлекать внимание? – недоверчиво поинтересовалась она. – Станем шуметь, примчатся коридорные…

– Чем шуметь? – отмахнулась Урд. – Песик‑то призрачный, легкий, как перышко. Пару раз сыграем и все. Ну не вредничай!

– Это же книга ! – Последний аргумент должен был подействовать, но увы.

– Кидай, или я обижусь! – Угроза казалась серьезной. – Что важнее?

– Не люблю, когда ты так! – нахмурилась девочка.

– Любишь, не любишь – детали. – Йонсон явно не собиралась отступаться. – Я поймаю, честно!

– Ладно, – скрепя сердце согласилась Клер.

На этот раз Пэп серьезно прицелился и успел перехватить учебник в полете. Пес дисциплинированно принес его и положил на кровать. По умоляющему выражению длинной морды несложно оказалось догадаться, что зверь жаждет продолжения.

– Ни царапины, – призналась девочка, повертев книгу в руках.

– Ну так бросай снова! – нетерпеливо поторопила Урд.

– Ловите! – Клер размахнулась и…

… на комнату обрушилась тьма. Несколько мгновений растянулись в полвечности! Все вещи, спрятанные в Синего, разлетелись в разные стороны, а сам мимик легко оторвался от пола и как лягушка поймал книгу своим отвратительным языком! Наваждение рассеялось, когда сундук с грохотом упал на место.

– Держите меня семеро!! – Урд ошарашено хлопала глазами.

– Добаловались, – протянула Би, невозмутимо снимая с головы мягкого зеленого цвета юбку с накладными карманами. – Сейчас прибегут.

– А мы скажем, что это Кван промахнулась мимо стула! – нашлась та.

– Если бы это была я, вы бы узе сидели в подвале, – попыталась разрядить обстановку добродушная толстушка.

– У нас, наверное, люстра упала, – грустно пошутила Клер.

Девочки не двигались и не дышали, прислушиваясь к звукам в коридоре, но мгновения таяли, а коротышки все не появлялись. Тишина убивала. Синий уже знал, что не прав, и не подавал признаков жизни.

Тень с ужасом смотрела на свои пожитки, подозревая, что сложить их обратно будет не просто пыткой, а чудовищной пыткой!

– Достань книжку, – попросила Урд. – Сама как‑то не рискну. Сундучок, конечно, забавный… но я отлично рассмотрела его зубы.

– Хорошо. – Эмьюз поковыляла к Синему, заранее подготавливая нравоучительную речь.

Откинув крышку, девочка застыла с открытым ртом.

– Только не говори, что он сожрал библиотечный учебник! – На лбу Клер выступил пот.

– Синий, гадкий пес! Верни книжку немедленно! – плохо понимая смысл своей попытки, приказала мисс Варлоу. – Выплюнь!

– Угу… выплюнь пакость, – нервно рассмеялась Би.

– Нам очень нужна эта вещь. – На ресницах Клер стремительно набухали слезы. – Пожалуйста… отдай.

На трясущихся ногах она крадучись подобралась к монстру и осторожно погладила его по крышке.

– Дохлый номер, – отмахнулась Урд.

– Мы все плосим. – Нуо поднялась и тоже собралась погладить мимика, но вместо этого опрокинулась на спину!

Неизвестная сила раскидала подружек, как кукол. В пугающей тьме монстр проступал яркими грубыми мазками. По телу Синего прошла волна. Одна, вторая… Потом он вдруг изогнулся и исторг из себя книгу, перемазанную вязкой зловонной слюной.

– Сами напросились, – констатировала Йонсон, поднимая учебник двумя пальцами и отчаянно сопротивляясь тошноте.

– Его что, вырвало? Прямо на ковер? – Робин зажала рот обеими руками и позеленела.

– Блестящая наблюдательность! – кивнула та. – Похвали его, Варлоу. Кроме шуток. Он просто выполнил команду. Я вообще думала, что это невозможно. Хвали! Немедленно! Все хвалите.

– А потом что? – спросила Би, но снова зажала рот.

– Скатаем ковер и отнесем в ванную комнату. Там попробуем отмыть, других предложений нет, – призналась Урд.

Эмьюз потерла ушибленный бок. Хвалить Синего за то, из‑за чего подругам выть хочется, казалось бредом. «Он зверь и не понимал, что делает», – пришел на помощь внутренний голос. – «Вспомни разбитую чашку чая. Синий тогда тоже пытался сделать, как лучше».

– Умница, – грустно произнесла Тень, и остальные девочки отозвались тихим эхом.

Пока Урд и Клер собирали испорченный ковер, Робин решила побороть отвращение и попробовала очистить обложку влажным носовым платком.

– Тут что‑то прилипло, – перевернув учебник, сообщила она. – Конверт… с письмом.

– Ого! – Йонсон обернулась. – Кому и от кого?

– Марии Тэсори, от… размазано. – Би согнулась пополам в попытке удержать ужин внутри.

– Дай. – Урд выхватила конверт. – Чего непонятного? От Франческо Тэсори. Запечатано.

– Не может быть. – В памяти всплыл дневник из вереницы бесцветных дней, закончившихся черным пятном. – Ческо умер – и давно. Сейчас ему было бы около пятидесяти. Это сын моей… тетки.

– Какой «тетки», ты же Тень? – начала было Клер, но прикусила язык под испепеляющим взглядом бешеных глаз. – Так вы почти родственники… А что с ним случилось?

– Не знаю. – Девочка приняла из рук подруги перепачканный конверт. – Тэсори делает вид, что его вовсе не существовало.

– Самой еще месяца нет, но она уже в курсе… – не поверила Урд.

– Нашла его дневник. – Эмьюз покраснела.

– И прочла?! – Йонсон подняла брови.

– Прочла, – на грани слуха прошептала бедняжка. – Моя тетка… убила Танцора. Того, которому служила. Вдруг это как‑то связано?

Би закашлялась.

– Слабонервная. – Голос Урд тоже сбился на шепот. – Мухой волоки коврик в ванную и возвращайся. Отмоем потом.

Робин выскочила в коридор так, будто ей вовсе не хотелось спать, а довольно толстый ковер не весил ничего.

– Вот думаю, за что я тебя люблю, Варлоу, – в гробовой тишине голос казался громким. – так за то, что у тебя все через… то место, о котором в приличном обществе вслух не принято. Как хорошо, что ты о себе много сразу не рассказываешь. У меня бы случился разрыв сердца от счастья, или мозги бы вскипели и вытекли через уши.

– Ничего не пропустила? – Би, задыхаясь, влетела в комнату.

– Тут «пропускать» пока нечего. – Йонсон нахмурилась. – Последнее слово за тобой, Варлоу. Вскроешь конверт? Там ведь может быть какая‑нибудь чепуха, навроде поздравления с днем рождения. А может, еще одна страшная тайна твоей «тетки».

– Я хочу найти там ответ, за что она вычеркнула Ческо из своей жизни. – Признание напоминало желание, загаданное у фонтана.

– Вперед! – подбодрила Урд.

Электрический свет мигнул и погас в самый неподходящий момент. Подружки сперва испугались, решив, что это снова Синий. Только монстр мирно прикидывался мебелью.

– Не беда, сейчас исправлю. Флагра! – Клер раздала голубые огоньки.

Сгрудившись у дальней стены между кроватями, подруги с нетерпением уставились на Эмьюз, которая неверными пальцами надорвала конверт и резко выдохнула.

– Сомневаешься – не станем читать. – Робин закуталась в покрывало.

– Я не сомневаюсь. Я боюсь. – Девочка достала свернутый пополам лист, явно вырванный из того самого дневника.

Знакомый почерк плясал и расплывался. Мисс Варлоу часто заморгала, заставляя усталые глаза подчиниться, но те не слушались.

– Давайте читать по очереди? – предложила Клер.

– Я цитаю плохо, – смутилась Нуо. – Плививка ласплостланяется только на лесь.

– Предложила, значит, ты первая! – Урд передала лист девочке с разноцветными волосами.

Голубые блики приплясывали на стенах и мебели, окрашивая лица и руки подруг в цвет тайны. Сердце Эмьюз колотилось и подпрыгивало: все попытки успокоиться с треском провалились, а Клер никак не начинала.

– «Здравствуйте, мама! » – наконец произнесла она и побледнела. – Нет, я не могу…

– Попытка номер три. – Урд снова забрала у той лист и откашлялась. – «Всегда думал, что тяжело звать Вас так потому, что это неправда, но теперь понимаю настоящую причину. Я просто не достоин. Теперь я дивный. Когда Вы обо всем узнаете, меня уже не будет. Ненавижу себя! Мама… Мамочка… я ведь даже не подозревал, что в той проклятой сумке бомба! Это не оправдание. Жаль, Вы не смогли найти меня и отругать хорошенько, до того, как непоправимое уже случилось! После всего, если я останусь жив, только отсрочу неизбежное и причиню боль. Вам ведь придется присутствовать на судах, я и без них понимаю, что виновен. Не желаю, чтобы Вы прошли через это из‑за меня. Искренне раскаиваюсь и не вижу смысла жить дальше. Я достаточно опозорил фамилию, которую Вы мне дали, казнь по приговору Трибунала будет лишней ».

Урд отвернулась. Тонкие влажные полосы на ее лице поблескивали, но девочка словно не замечала их.

– Хаулинг, с четвертого абзаца, – попросила она.

– «Я не самоубийца ». – Подружки невольно сбились плотнее. – «Хотя бы этого греха не будет на моей совести. Вторые сутки сижу в темноте, держа дверь под прицелом. Тени обязательно придут, и я встречу смерть с честью, если для меня это вообще возможно. Прошу прощения за все. Долго перечислять… за ослиное упрямство, за неблагодарность глупого мальчишки и за последний побег. Очень надеюсь, что Синий доберется до Вас раньше, чем известия о том, как я умер. Пусть поздно, но я счастлив звать Вас матерью и бесконечно опечален, что не оправдал Вашего доверия. Прощайте, мы больше не встретимся. Ваш любящий сын, Франческо Тэсори . И дата…»

Тишина звенела в ушах. Время шло, но никто не мог найти в себе сил пошевелиться. Эмьюз кожей чувствовала чужие мысли. Огоньки на ладонях истончались и гасли, а тягостное молчание нарастало снежным комом. Казалось, стоит произнести хоть слово, и прозрачное молчание рассыплется хрустальными осколками.

В памяти всплыл портрет, таинственным образом пропавший со стены… портрет Ческо. Вот какое страшное преступление Росарио ему не простила, так и не узнав правды. Более того, Эмьюз могла поклясться, что поняла, из‑за чего точно тетка убила своего второго Танцора. Самое забавное, что Эмьюз не осуждала ее, хотя, по логике, должна была.

– Похоже, Синий оплошал. – Урд поднялась на ноги и, пошатываясь, побрела к окну. – Ты передашь письмо вместо него?

– Да. – Тень сложила лист обратно в конверт.

– Пора будить нашего друга. – Робин потерла глаза и зевнула.

– А нам мыть ковер… – добавила Клер.

Эмьюз перебралась на кровать и достала из‑под подушки черную рацию. Слишком утомленная, чтобы нервничать или колебаться, она утопила широкую кнопку до упора и позвала:

– Клаус, проснись. – Несколько мгновений ожидания, и кирпичик отозвался густым шипением.

Мисс Варлоу отпустила кнопку и прислушалась.

– Я с тобой. – Голос мальчишки хрипел, но звучал уверенно. – Дай мне пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок, и засыпай сама.

– Хорошо. – Эмьюз зачем‑то кивнула, хоть и понимала, что Клаус не видит ее.

– Как ты? – вдруг спросил он. – Все в порядке?

– Да, а ты? – В лицо ударил жар.

– Уже скучаю. – Би споткнулась обо что‑то на полу и едва не упала. – Засекай пятнадцать минут. Мне хватило бы и пяти, но осторожность не бывает лишней. Увидимся. Конец связи.

Рация зашипела и затихла.

– Ты б разделась. – Урд присела на краешек кровати.

Эмьюз хотела ответить, что «не может подняться», но только замычала.

– Ясно, – улыбнулась та. – Давай я помогу.

Урд легко подняла девочку на руки.

– Хаулинг, расстели постель по‑человечески, – попросила она. – Клер, иди сюда.

Тень закрыла глаза. Эмьюз могла только не мешать подругам. «Вот что чувствует Софья». – Расстегнув несколько верхних пуговиц, Урд стянула с девочки рубашку, едва не оставив бедняжку без ушей.

– Продень руки, – Клер усадила мисс Варлоу на кровать. – Уверена, что именно это у ночной сорочки должно быть спереди?

– Уверена, – отрезала Йонсон. – Посмотри: есть бантик, нет бантика. Ты там не спишь?

– …нет, – с трудом выговорила Эмьюз.

– Умница, только глаза открой, – улыбнулась Би. – Столько времени ждала, а пятнадцать минут – уже десять – потерпеть не сможешь?

Одеяло сегодня казалось гораздо мягче, чем обычно, а подушка будто пахла травами. Тень подняла свинцовые веки: мысль, за которую мертвой хваткой уцепилось растворяющееся сознание, нашлась не сразу.

– Где Пеппер? – почти внятно спросила Эмьюз.

– Лучше подумай, как станем оправдываться за ковер, – вздохнула Робин. – С носового платка та гадость не отмывается.

– Слюну мимика не могла убрать с платья даже Тэсори, – вспомнила она.

– Совсем забыла! – Би громко шлепнула себя по лбу. – Тебе же тоже пришло письмо от Тэсори! Только не от Марии, а от Росарио.

– Здорово, – объяснять подруге, что это одна женщина, а не две, Эмьюз не стала.

– Вдруг пес просто испугался мимика? – Робин зевнула. – Хочешь, я его поищу?

В комнату вернулись третьекурсницы.

– Все плохо, – объявила Йонсон. – Коврик не спасти. Нужно решить, как не выдать присутствие в университете опасного монстра.

– Найдутся те, кто сможет определить, что это за пятно, – подхватила Клер. – Тогда Синего прикажут разобрать на доски и запрут в подземелье.

– А вы разве не можете… сжечь грязную часть ковра? – предложение Би звучало отлично, хоть и безумно.

– Ты во мне сомневаешься? – Урд хитро прищурилась. – Но за испорченное имущество все равно кому‑то придется отвечать. Возьму вину на себя, вы еще успеете испортить репутацию.

Девочка подошла к столу и перевернула листок с недописанным письмом пустой стороной вверх и для верности придавила чернильницей.

– Где Пеппер? – спохватилась Клер.

– Я не видела его с того момента, как Синего стошнило, – призналась Робин.

– Он же призрак. Чего ему бояться? – пожала плечами Йонсон.

Тут‑то голова Пеппера и показалась из‑за двери. Точнее, прямо в двери. Призрачный пес прошел ее насквозь и принялся скрести лапой, как если бы очень хотел обратно.

– Открой. – Эмьюз привстала в постели.

Робин с опаской подкралась и потянула ручку на себя.

В черноте коридора фигурка Софьи в просторной белоснежной сорочке выглядела пугающе. Тусклый свет, источаемый шерстью призрачной гончей, ложился на лицо спящей девочки восковой маской.

Софья отступила на шаг, нагнулась, подняла с пола длинный толстый сверток и бодро вошла. В ее темных волосах заблудились разноцветные ленты, а на губах играла легкая улыбка.

Девочка уверенно шлепала по голому полу босыми ногами, каким‑то чудом не наступая на рукава своей сорочки, в сопровождении довольного прозрачного зверя.

Синий виновато отполз поближе к кровати, освобождая место.

– Софочка, что это? – пролепетала Би.

Естественно, та не ответила. Софья молча расстелила овальный ковер на месте старого и свернулась клубком в самом центре. Словно бы игнорируя всеобщее недоумение, Пеппер зевнул и вытянулся рядом.

Что только не привидится в полудреме. На мгновение Эмьюз показалось, что карие глаза Софочки смотрели осмысленно. «Мы же обе спим», – нелепое объяснение утонуло в шуме несуществующих волн океана, на берегу которого мисс Варлоу никогда не бывала.

 

Глава 28. Исцеление

 

Руфус несколько раз убедился, что вся округа спит, и ни в самом замке, ни за его стенами ничего подозрительного нет. Казалось, так просто признать смерть Найджела, отпустить слепое пятно и жить дальше, только что‑то внутри противилось. В минуты слабости он начинал подозревать себя в глупой попытке уцепиться за прошлое, частью которого Борджес был. Но потом разум в очередной раз спасал положение, доказывая, что дело не в сентиментальности, а в логике.

Оставалось загадкой, каким образом дивным удалось расправиться с горожанами так, чтобы их души игнорировали смотрящих в ночь. Скорее всего, и этому факту имелось достойное объяснение, просто Руфус его еще не нашел. Молчание монахов выглядело подозрительным, но допрашивать братьев без санкции Мастера бесполезно. Даже если под аббатством откроется прямая дорожка в ад, Танцоры узнают последними.

Тангл сидел на крыше, прислонившись спиной к трубе, и размышлял, когда почувствовал, что не один.

– Натан? – позвал он.

– Не хотел мешать. – Связной стоял в нескольких шагах, заложив руки в карманы. – Простите, что спрашиваю, но… вы говорили с Сэром Финном?

– Говорил. – Руфус совсем забыл поделиться радостной новостью.

– И? – Натан явно волновался.

– Старик отказал.

Осязаемая волна разочарования налетела холодным ветром. Тангл надеялся выдержать эффектную паузу, но совесть не позволила.

– А потом вдруг согласился. – Руф развеял маску. – Кроме того, я помирился с Варлоу. Не в последнюю очередь из‑за твоих слов о ней, правда, и другие причины были. Уверен, что Сэр Коллоу одобрит твое лечение?

– Уверен, что ему плевать , – неожиданно резко отозвался тот. – Знаете, даже если ничего не получится, я уже благодарен вам за участие.

– Все получится. – Руфус поднялся на ноги. – Утром я доставлю своего специалиста в замок, а к вечеру ты расстанешься со шрамом. Может, еще и мир увидишь двумя глазами. Поправь меня, если говорю что‑то болезненное.

– Больно было, когда вы только дали мне надежду, – признался Натан. – Смириться с уродством и собственной природой – то еще испытание. Заключалось оно в безжалостном убийстве всякой надежды на исцеление. Одно меня смущает… Позволите говорить прямо?

– Странный вопрос, – нахмурился Тангл.

Связной снял капюшон. Его здоровый глаз поблескивал алой каплей, а бледная кожа казалась серебряной. Руф даже не догадывался о причине неловкости собеседника, но не заметить ее не мог.

– Сэр, – наконец начал Натан. – Я не понимаю, чем заслужил такое доброе отношение с вашей стороны. Много всякого успел повидать, но так еще никто не пекся обо мне. Если…

Он вдруг закашлялся. Связной старательно тянул время. Руфус попытался представить конец фразы, только реальность нежданно‑негаданно побила все рекорды нелепости.

– Если причина в том, что вы испытываете ко мне романтические чувства, я не отвечу взаимностью, потому что я не…

От хохота Руф сложился пополам, не обращая внимания на несчастного Натана, готового провалиться сквозь крышу.

– А я уже начал было комплексовать на фоне твоей мудрости, – давясь смехом, сообщил он. – Порадовал! Можно я назову тебя дураком?

– О! Сэр, я и сам с этим прекрасно справлюсь. – Ирония как нельзя лучше маскировала крайнюю степень стыда. – Я дурак.

– Еще какой! – заверил Руфус.

– Тогда в чем причина? – Напряжение мгновенно исчезло.

– Она тебе очень нужна? – улыбнулся Тангл.

– Да, – неожиданно серьезно ответил тот.

Честолюбивые мечты получить такого слугу грели душу. Руф старательно гнал их от себя раз за разом, но прятаться за лживую маску полного бескорыстия он больше не мог. После откровенного начала разговора правду можно было рассказывать в любом виде, она едва ли окажется глупее предположений Натана.

– Я слишком много слышал о тебе. – Слова давались неожиданно легко. – Всякого разного. Но даже не предполагал, что однажды удостоюсь чести отдавать тебе приказы. Мне только тридцать, тебе – больше пятисот, если слухи не врут. Одно это вызывает уважение. Считай помощь попыткой заслужить такое же отношение с твоей стороны. С ужасом представляю перспективу вернуться к услугам собственного связного. Он и так‑то не устраивал, а теперь вообще выглядит поленом. К хорошему очень быстро привыкаешь. Без полезных советов и непревзойденного умения вселять уверенность, когда кругом сгущаются тучи, будет нелегко…

– Хотите, чтобы я служил вам , Сэр? – оборвал поток сознания Натан.

– Хочу, – подтвердил Руфус.

Он боялся поднять на связного взгляд. Какой‑то нахальный мальчишка против Мастера – не кандидатура в господа.

Куцые облачка разметал неистовый ветер, бушевавший где‑то в вышине, и лунный свет посеребрил крыши домов и башни замка.

– Я сам собирался просить Сэра Коллоу об этой услуге. – Руф не верил своим ушам. – Важно было знать, что вами движет.

– То есть, если бы первый вариант оказался верным… – Он почти плясал от радости.

– … я бы навсегда исчез из вашей жизни, – охотно пояснил Натан. – А так… Вы заслужили больше, чем уважение. Преданность в моем случае не просто слово. Теперь оставьте патрулирование мне и отправляйтесь спать. Не знаю, успели ли вы к ужину, поэтому взял на себя смелость кое‑что захватить для вас.

– Благодарю.

Краем глаза Руфус заметил крупную черную птицу, пронесшуюся мимо. Ворон немного покружил над воротами и полетел дальше, будто высматривая что‑то.

– Какого черта? – нахмурился Танцор.

– Оставьте и это мне, – попросил Натан.

– Если горгульи не реагируют, значит, Финн или Дарроу позволили ночные прогулки, – Руфус зевнул. – Все равно проверь, куда направился наш околдованный. Наверняка это он, больше некому.

– С удовольствием, – поклонился тот.

Летучей мышью Натан взмыл в небо. Он бесшумно скользил в темноте, ориентируясь на хлопанье тяжелых крыльев. Стыд за нелепое подозрение не покидал и саднил занозой между лопаток. Когда забываешь, что люди в принципе способны делать друг другу добро, гораздо проще поверить в откровенную чушь.

Натан готовился к перспективе опекать своенравного заносчивого мальчишку, каким был сам, осознав собственную силу. А встретил умного отзывчивого человека, пусть и немного запутавшегося. Все то, до чего Натан рос не одну сотню лет, Руфус понял так рано, хоть не без помощи обстоятельств. Жизнь преподала очередной урок, непринужденно и ненавязчиво.

– Куда направляетесь? – поравнявшись с вороном, спросил Натан.

– Никуда. – Клаус сложил крылья и нырнул вбок.

– Как опрометчиво! – не отставал тот. – Я бы на вашем месте со мной поговорил.

– Дедушка запрещает общаться с незнакомцами. – В голосе чувствовалась досада.

– Господин Отто много чего запрещает, но разве вы слушаетесь? – Натан последовал за мальчишкой на крышу.

Некоторое время спустя они уже сидели рядом.

– Знаете, кто я? – на всякий случай спросил мужчина.

– Дед говорил, чем вы больны, – спокойно признался Клаус.

– Я связной Сэр Джулиуса Коллоу. Тот еще диагноз. – Натан позволил себе грустный смешок.

Но мальчишка не оценил. Он отчего‑то побледнел и испуганно уставился в глубину темного капюшона. Клаус резко поднялся на ноги. Без света Призмы его преимущество перед прочими связными сходило на нет. Оставалось бежать.

– Постой, чудак! – Натан крепко схватил мальчишку за локоть.

Холодное лезвие со свистом рассекло воздух. Клаус не размахивал оружием, не кричал и не показывал страха, пульсирующего по его венам. В черных глазах читалась мрачная решимость не сдаваться без боя.

– Отличная сталь. – Натан снял капюшон. – Бесполезна против меня. Жалко, правда?

– Чего вы от меня хотите? – прорычал Клаус.

– Для начала успокойся, – терпеливо предложил Натан. – Я, может, и болен, но не выжил из ума. Мы не враги и не соперники.

– Я собираюсь занять ваше место! – гордо вскинув голову, признался мальчишка.

– Знаю, – кивнул тот. – Более того, сам освобожу его. Единственное… ты не совсем понимаешь, что значит «служить Джулиусу Коллоу». Поэтому считаю своим долгом дать совет. Желаешь выслушать?

– Только дураки отказываются от советов. – Недоверие и досада не поддавались маскировке.

Натан не спешил возвращать капюшон на место, позволяя Клаусу рассмотреть свой жуткий шрам.

– Страшно, правда? – наконец, спросил он.

– Нет. – Мальчишка держался отрешенно. – Просто мерзко. Хотя чужие увечья не трогают меня. Я же гоблин.

– Как скажешь, – пожал плечами Натан.

– Если вы собираетесь меня предостеречь, так дед сделал это уже раз сто, – продолжил Клаус. – Превзойти моего родного отца не удастся целой армии дивных‑психопатов. Даже если они медленно разорвут меня на части. Я готов к опасностям этой работы.

– Служба совсем не ограничивается ролью личного транспорта. Это круглосуточная работа. То есть… о себе можешь забыть, – Он озадаченно рылся в карманах в поисках сигарет.

– Угощайтесь. – Мальчишка ловко протянул свои.

– Спасибо, конечно. – Натан одарил его суровым взглядом. – Главное, учти: если Коллоу увидит у тебя сигарету, твоя рука будет сломана в двух‑трех местах. Господин категорически против курения, и методы борьбы у него довольно жесткие.

– Весьма ценные сведения. – Клаус снова спрятал пачку. – Что‑нибудь еще?

– Не обольщайся на его счет. – Связной чиркнул спичкой и выпустил струйку густого сизого дыма. – Сначала покажется, что этот человек относится к тебе просто хорошо. Благожелательно. Потом он возьмет на себя роль друга, учителя или даже отца, а потом забудет, что у тебя было имя.

– Позвольте мне самому разобраться, – возразил мальчишка.

– Конечно, только держи в голове, что Сэр Коллоу не так хорош, каким хочет выглядеть, – попросил Натан. – Во всем, что он делает для других, есть крючок. Попадаешь на него, и становишься пешкой в большой игре. Вот ты видел мир, как есть. А вот уже мысли господина – твои мысли, его цели – твои цели, его неудача – твоя смерть. Я не первый, кто служил Коллоу. И не второй.

Клаус улыбнулся. И было что‑то недоброе в его улыбке. Кто‑то говорит, что один убийца почувствует другого. Кто‑то верит в добро и зло. Натан же видел червоточину. Заметную, как бельмо на глазу.

– Знаю вашу историю, – доверительным тоном сообщил мальчишка. – Только я другой. Хочется верить, что крепче, самостоятельней и… не так изломан.

– А все‑таки, для чего нужны поздние прогулки? – сменил тему Натан.

– Лучше один раз убедиться, что опасности нет, чем сто раз услышать об этом. – Мальчишка поднялся на ноги.

– Как насчет компании? – Он спешно потушил сигарету.

– Почту за честь. – Клаус легко поклонился.

И вот уже два темных пятнышка заскользили в ночном небе над спящим замком.

 

* * *

 

Джулиус лежал на полу с открытыми глазами и бесцельно блуждал взглядом по потолку. Глупая девчонка улыбалась во сне и забавно водила носом. Если на мгновение представить, что угроза реальна, то едва ли у Флетчер больше шансов выжить, чем у слепого котенка, брошенного в мешке с моста.

На полный желудок мысли текли благостно и неторопливо. Можно было перевербовать Джулию, дать ей защиту Ордена и отправить… куда‑нибудь подальше. Например, отослать дурочку первым же Экспрессом в Шейдивейл с рекомендательным письмом к Финну. Наверняка в университете найдется какая‑нибудь работа и свободный угол. Только захочет ли она?

– Мисс Флетчер? – Коллоу протянул руку и осторожно потрепал Джулию по плечу.

– Что‑то случилось? – испугалась та.

– Нет, просто я тут подумал… – Он сел, скрестив ноги. – Чисто гипотетически, вы бы согласились стать частью Ордена? Оставить старую службу и начать новую жизнь где‑нибудь очень далеко отсюда? Во всех остальных случаях мне будет трудно гарантировать вашу безопасность…

Только глупая девчонка уже не слушала: она сорвалась со своей кровати, собранной из останков дивана, и кинулась Джулиусу на шею.

– Мисс! – возмутился Коллоу. – Я, между прочим, не плюшевый мишка! Незачем… прижиматься ко мне.

Ее крошечное сердечко колотилось так сильно, что Джулиус кожей чувствовал его удары.

– Не нужно… просто скажите: да или нет. – Он попытался выпутаться из объятий, не причинив дурочке вреда и не обидев.

Коллоу поднял голову. Странная уверенность в том, что нет в этом мире вещей, способных удивить или потрясти, трещала по швам. Выражение склонившегося над ним личика вышибло к чертовой матери из жизни! Счастливейшая из виденных когда‑либо улыбок и искрящиеся глаза, из которых лил настоящий слезный дождь! Горячие соленые капли не успевали остывать в полете и уже скользили по его собственному лицу прямо за ворот.

– Вы напрашиваетесь на второе «экво анимо»? – старясь сохранять психологическую дистанцию, как можно строже поинтересовался Коллоу.

Вместо ответа Джулия принялась, не разбирая, осыпать поцелуями его лоб, щеки, подбородок! Увещевания на дурочку не действовали никак. Самое неприятное, что живому сердцу вовсе не хотелось ее ни отвлекать, ни прерывать, ни останавливать.

Коллоу невесомой тьмой утек сквозь слабые пальчики.

– Возьмите себя в руки, мисс Флетчер, – мягко попросил он.

Джулия закрыла заплаканные глаза ладонями и опустилась на колени. Хрупкие плечи вздрагивали, заставляя живое сердце сжиматься от жалости.

– Я что‑то не то сказал? – Джулиус уже сто раз проклял себя за опрометчивый поступок. – Зря остался…

– Нет! – Девчонка замотала головой, не поднимая взгляда. – Никакое ваше «экво анимо» не поможет!

– Можно проверить, – улыбнулся он.

– Не нужно. – Дурочка утерла лицо рукавом. – Вы – самое удивительное, что было в моей жизни! Из‑за меня погиб Танцор, а вы даже… вы меня ни разу не упрекнули! Не представляю, чем расплатиться за это!

– И думать не желаю, что вы имеете в виду под словом «расплатиться»! – По спине пробежал холодок. – Мне в общей сложности шестьсот восемьдесят один год и помимо всего прочего я… Сэр Джулиус Коллоу, Мастер Тени.

Глупая девица побледнела. Едва ли Тереза сказала ей, с кем придется иметь дело.

– Итак, – продолжил Джулиус, – вы принимаете мое предложение или нет?

– А разве такое предложение можно не принять? – удивилась она. – Я пыталась поступить в Шейдивейл, хотела служить Ордену. Провалилась на экзаменах. Перенервничала и упала в обморок прямо перед комиссией. Меня, конечно, пожалели, но вернули документы и отправили домой.

– Девушка, милая, ну зачем столько подробностей? – Коллоу чувствовал себя крайне неловко. – Почему просто не ответить «Да, Сэр»?

Только теперь он заметил, что бедняжка стучит зубами от холода.

– Мисс Флетчер, – Джулиус плавно приблизился, – очень советую вам выспаться. Утром я доставлю вас в один из наших пансионов, пока не придумаю что‑нибудь лучше.

– Мне страшно, – призналась та. – Вдруг все это только сон?

– Судя по антуражу, это, скорее, кошмар. – Он помог ей подняться. – Торжественно клянусь не превратиться в тыкву.

Проследив, чтобы Джулия забралась под одеяло, Коллоу вернулся на свое место и снова вытянулся на полу. От запоздалого смущения лицо пылало. Он боялся двинуться. Хотелось, чтобы мисс Флетчер поскорее перестала таращиться на него и закрыла, наконец, глаза. Нелепая ситуация. Одна из тех немногих, когда полностью уверен, что не давал повода.

– Вы не мерзнете, Сэр? – шепотом спросила Джулия.

– Нет. – Он демонстративно повернулся набок.

Какое‑то время Джулия еще сверлила любопытным взглядом его спину, но вскоре задремала. Да и сам Коллоу как‑то незаметно погрузился в глухую черноту.

Ночь без сновидений не принесла отдыха, будто несколько часов просто выпали из его жизни. Встрепанная девица соображала из рук вон плохо, она спотыкалась и отнимала время.

– Оденьтесь поприличнее, – попросил он, заметив вчерашние мешковатые штаны, щедро политые валерьянкой, на спинке стула.

– Да‑да. – Джулия без разбора запихивала свои вещи в большой коричневый чемодан. – Что насчет завтрака?

– Ничего, – признался Коллоу. – Мне давно пора быть в другом месте. Собирайтесь быстрее, по возможности. Вам раньше мама упаковываться помогала? Чего вы возитесь?

– Я сирота, – бросила девица и скрылась в ванной комнате.

Джулиус больно прикусил язык. Совесть требовала немедленно принести извинения, но не ломиться же в закрытую дверь! Отыскав во внутреннем кармане плаща блокнот и огрызок карандаша, он наскоро нацарапал подобие рекомендательного письма.

– Я готова, – объявила Джулия, пристраивая на голове изящную шляпку и застегивая пальто.

– Простите, я с утра бываю груб. – Коллоу вручил ей лист из блокнота.

– Лучше бы вы превращались в тыкву, – отрезала мисс Флетчер. – Мои родители занимались исследованиями внешних миров. Однажды они просто не вернулись из экспедиции. По‑вашему, это забавно?

– Нет. – Джулиус попытался взять у девушки чемодан, но та не позволила. – Я, кажется, извинился.

– А я не сержусь, – пожала плечами Джулия. – Что за записку вы дали?

– Это для директрисы, – пояснил он. – Попробуйте оказаться полезной там, и если вас хорошо отрекомендуют, Орден обеспечит обучение в Шейдивейл.

– Благодарю, Сэр. – Мисс Флетчер сдержанно поклонилась. – Ой… чуть не забыла.

Она судорожно зашарила по карманам. Коллоу понимал, что так или иначе превратился в тыкву. Почему‑то теперь этот факт его немного расстраивал. Джулия нашла бумажник и выгребла все его содержимое на изувеченную тумбочку.

– У Ордена свои деньги, верно? – Женская логика – тайна, покрытая мраком. – А хозяйка квартиры слишком милая женщина, чтобы уйти, не расплатившись за разгром. Надеюсь, этого хватит.

– Думаю, да. – На самом деле Джулиус понятия не имел, о чем говорит.

Он протянул руку.

– Чемодан не дам, – предупредила мисс Флетчер.

– Да не нужен он мне! Мне нужны вы! – Джулия покраснела. – В смысле, нам, правда, пора отправляться.

Хоровод цветных пятен и хрустальный звон кристалла поиска пути избавили от необходимости оправдываться дальше.

«Когда я успел разучиться адекватно общаться с людьми? Эх, Джулс, это тебе не приказы раздавать», – улыбнулся он.

 

* * *

 

На первой паре наставник выглядел озабоченным и рассеянным. Он постоянно что‑то ронял и смотрел на часы. От изнурительной теории в голове гудело. «Потерпите, после праздников мы приступим к первой практической части», – уговаривал студентов Тангл.

Один Клаус излучал жизнерадостность. Мальчишка с готовностью изводил чернила и участвовал в коротких дискуссиях. Эмьюз не могла не заметить, что Би как‑то странно смотрит на него. И чем счастливее казался Клаус, тем сильнее мрачнела она. Девочка все никак не могла выбрать момент для разговора с подругой без свидетелей: старшекурсницы не отставали ни на шаг.

Перед завтраком Эмьюз краем уха слышала, как Британи сокрушалась, что не смогла уследить за Софьей. «Как же она умудрилась так сжечь ковер? Ума не приложу!» – разводила руками та. «Никто не виноват», – успокаивала Клер. – «Мы не обязаны следить за Софьей круглосуточно».

Оставалось загадкой, как Пэп и спящая девочка смогли найти общий язык, но факт сговора не вызывал сомнений. Уж очень хитро Софья улыбалась, смирно стоя рядом с мышами.

Пеппер был успешно отправлен к своему хозяину с ответным посланием, избавленным от упоминаний о Клаусе. А вот письмо Росарио мисс Варлоу прочесть не успела. Оно ждало своего часа под подушкой вместе с заветной рацией.

К колоколу на перемену правую кисть Эмьюз можно было оторвать и выбросить.

– По‑моему она распухла. – Девочка ожесточенно трясла рукой.

– Дай посмотрю. – Би отложила перо. – В любом случае, еще одну пару в таком же темпе отработаем, а Фицфьонн уже можно переключить на рассказы о ее юности. Вот и отдохнем.

– От тяги к знаниям просто дух захватывает, – съязвил мальчишка.

– Тоже мне, профессор выискался! – фыркнула Робин. – Я не против просидеть вечер‑другой за книгой, но упражняться в скорописи – увольте! Что там за закорючки? Ты родственник Кван?

– Сокращения, – пояснил Клаус.

– А ты второй раз прочтешь все это? – Наверное, проще было бы, если бы Би уколола мальчишку пером.

– Не старайся, – улыбнулся тот. – Сегодня я на провокации не поддаюсь.

Робин прикусила язык и надулась.

– Что с вами? – строго спросила Эмьюз.

– Ничего особенного, – подчеркнуто беззаботно отозвалась та.

Руфус тихо зарычал, наблюдая, как по его конспектам веселыми струйками растекаются чернила. Не думать о показательном выступлении Макса перед реконструкторами‑старшекурсниками Тангл просто не мог. Будто бы это не Натан там сейчас лежит на столе, а он сам! Подмывало сорваться и быстренько слетать посмотреть, как идут дела. Пусть Руф ровным счетом ничего не понимал в реконструкции (даже в восстановительной, не говоря уже о психофизической), но ожидание результата убивало.

Успокаивало только то, что Макс при всех его странностях настоящий специалист. Вспоминался безропотный Натан в дурацкой робе с завязочками на боках. Он выглядел таким потерянным и уязвимым, что если бы Руфус не испытывал уверенности в успехе, ни за что не позволил Максу оперировать.

– Мисс Варлоу, подойдите, пожалуйста, – позвал он, всеми силами переключая свое внимание со связного на подопечную.

Оставлять Клауса и Би практически вдвоем девочке совершенно не хотелось, но есть такое слово «надо». Эмьюз сразу заметила блестящие полосы поперек аккуратно разложенных листов.

– Да, – вымученно улыбнулся Тангл, – следующую лекцию придется серьезно сократить.

– Ура! – не сдержалась девочка.

– Я этого не слышал, – обиделся наставник. – Мы не успели обсудить вопрос курсовых работ. Я подобрал несколько тем…

– Сэр, – Эмьюз потупилась, – мой руководитель господин Отто. Я уже заполнила все бумаги в деканат.

А чего он, собственно, ждал? Естественно, нормальная студентка успела определиться, пока кто‑то разбирался в себе! Неуклюжая пауза обрушилась серой пеленой. Руфус чувствовал необходимость сказать что‑нибудь наподобие: «хорошо, профессор Отто будет отличным руководителем» или «что ж, ладно, но на следующий год вместе поработаем», – только язык безнадежно прилип к небу.

– Если бы я знала, что вы собираетесь… – преодолевая неловкость, произнесла Эмьюз.

– Впереди еще целых четыре курса, – коряво пошутил Руф. – У нас уйма времени!

«Поинтересуйся успехами с библиотекой. Плевать, что ты уже все знаешь», – зудел внутренний голос. – «Она подумает, что ты пень бесчувственный».

– Помогло направление в библиотеку? – изображая заинтересованность, осведомился Руфус.

– Да, спасибо, Сэр, – кивнула Эмьюз. – Вы на меня не сердитесь?

– Нет, конечно! – Тангл поднял брови. – Сам виноват. В любом случае, если что‑то понадобится, обращайся.

– Обязательно. – Еще пару дней назад мисс Варлоу не подошла бы к наставнику на милю по собственной воле, не говоря уже о желании работать под его началом, а теперь же испытывала угрызения совести из‑за вынужденного отказа.

Девочка надеялась, что когда‑нибудь Тангл объяснит ей причину такого странного знакомства. Не потому, что ей очень хотелось знать, а просто, чтобы окончательно избавиться от непонимания.

Неумение выяснять отношения превращалось в настоящую проблему. Ну что мешало написать Би записку и узнать, как та на самом деле относится к Клаусу? Или даже спросить самого Клауса? Гордость? Возможно. Робин – рослая стройная девочка с огромными голубыми глазами, глубокими, как небо, заразительной улыбкой и добрым сердцем. Такая могла понравиться кому угодно! Скорее всего, Эмьюз боялась услышать ответ. Урд обмолвилась, что отравление любовным зельем могло быть смертельным. Вдруг Клаус лжет?

– Случилось чего? – Робин пропустила подругу к ее месту.

– Нет, – соврала Тень.

– Ты какая‑то убитая прямо! – нахмурилась девочка. – Он тебя обидел?

– Кто? Тангл? – весьма правдоподобно рассмеялась Эмьюз. – Он теперь мой лучший друг.

– Что тогда? – От утрированного участия уже хотелось отбиваться чем‑нибудь тяжелым.

– Нигде не болит? – Клаус осторожно взял ее за руку.

– Отпусти, – попросила мисс Варлоу. – И перестаньте смотреть на меня, как на умирающую! Все в полном порядке. Думаю, я имею право грустить, когда заблагорассудится.

Эмьюз откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Сердце стучало так громко, что голова грозила разорваться на части, лопнуть, как воздушный шарик. Раскаленной лавой необъяснимая ярость растекалась по всему телу, заставляя сидеть неподвижно. Тени чудилось, что стоит пошевелиться, и она сделает что‑нибудь такое, о чем горько пожалеет.

– У тебя только пар из ушей не идет, – прошептала Робин. – Давай прогуляемся? У нас есть еще пять минут.

Вот он – заветный шанс все выяснить! Только настроение, мягко говоря, неподходящее. В таком состоянии самое оно ругаться, а не с друзьями прогуливаться.

– Никак не забуду про Ческо… Франческо Тэсори, – тихо произнесла Эмьюз. – Ужасная история.

– Но ведь ты можешь кое‑что в ней исправить? – Рука Би легла девочке на плечо.

– Могу, – согласилась Тень, постепенно приходя в себя. – Правда, ему уже безразлично.

– Зря ты, – возразила Робин. – Он же был просто человеком, значит теперь где‑то за гранью жизни и смерти его душа сможет обрести покой. Если верить в это, появляется смысл. Верно?

– Что я пропустил? – вклинился Клаус. – Кто такой Ческо?

– Красивый парень лет двадцати с голубыми глазами, – Эмьюз позволила себе загадочно улыбнуться, прежде чем закончить мысль, – который умер примерно тридцать лет назад.

– Ну, в таком случае, он может быть каким угодно, – облегченно вздохнул мальчишка. – Что за история?

И остаток перемены Би шепотом пересказывала события вчерашней ночи, ловко опуская те моменты, где фигурировал Синий. С ее слов выходило, что письмо Ческо подружки неожиданно обнаружили на дне сундука. Хорошо у Клауса не возникло вопросов, куда все смотрели раньше.

На второй паре Тангл действительно много импровизировал, и лекция получилась гораздо интереснее, чем его обычные нудные конспекты. А после колокола так быстро сбежал, что ребята только недоуменно переглянулись.

В шумном Трапезном друзей сразу нашли третьекурсницы.

– Почему именно сейчас? – ворчала Урд, ковыряя вилкой куриную ногу. – Почему нельзя было все закончить хотя бы в сентябре? Приходится тренировать чертово воображение вместо нормальной практики.

– В зале для активных занятий никак не закончат ремонт, – пояснила Клер. – Из‑за этого мы не можем нормально практиковаться, и спортивные секции закрыты.

– «Рассчитайте конечную глубину опаления, исходя из длины палочки и общей энергии заряда», – Йонсон, совершенно точно, передразнивала кого‑то, но кого, Эмьюз не знала. – «Зарисуйте предполагаемый результат!» Я что, в академию художеств поступила?! Будь она неладна! У меня, простите, руки не из того места. Без циркуля кружок нарисовать не могу!

– Сочувствую. – Би осторожно отхлебнула горячий ароматный чай.

– Можно присоединиться к вашему трауру? – необычно мрачный Дэн оперся о крышку стола.

– Легко! – вздохнула Урд, сдвигаясь поближе к Робин.

Мальчишки побросали сумки прямо на пол. Злые и обиженные лица близнецов, как ни странно, смешили не меньше, чем их обычные ужимки.

– А вы в курсе, что Максимилиан Карвер проводит показательную операцию? – имитируя рыдания, осведомился Бэн.

– Тут мы по сценарию должны ахнуть? – хохотнула Йонсон. – Понятия не имею, кто это такой.

– Ах, коллега, с кем приходится иметь дело? – Мальчишка закатил глаза.

– Господин Карвер – лучший ученик покойного Гудмана и почти светило науки! – назидательно произнес Дэниэл.

– Нравится мне твое «почти», – призналась Урд. – Неважно. Если все интересное там, то почему вы еще здесь?

– В том‑то и трагедия. – Бэн так взмахнул руками, что чуть не отвесил приятелю подзатыльник. – Мы, видите ли, возрастом не вышли!

– «Второй курс», – говорят, – «Идите в… библиотеку, у вас занятия сегодня отменяются». Волчара возмутился, что ему уже будь здоров сколько лет. Так его пропустили, а у нас двери захлопнули прямо перед носом! – выплюнул Дэн. – Ну не сволочи?

– А вдруг там что‑то такое, что вам пока рано?.. – робко предположила Клер.

Две одинаковые физиономии повернулись к ней. Липовые близнецы только не шипели! Крошечный человечек, возникший над столом, чтобы принять заказ, испуганно закрыл голову ручками.

– Они сегодня перебирают вампира! – Глаза Бэна горели безумным огнем. – Настоящего! Интереснее только труп Танцора.

– Заткнитесь, коллега, – одернул друга Дэниэл. – Прости, Эмьюз.

– Бред! – отмахнулась Урд. – Откуда в Шейдивейл взяться вампиру? Их давным‑давно переловили и вылечили, а кого не смогли – пустили в расход. Учите историю Ордена, двоечники!

– Во‑первых, от двоечницы слышу! – Бэн ловко увернулся от тумака. – Во‑вторых, я сам его видел!

– Не уверена, что Финн позволил бы разгуливать по университету такому существу, – вставила Клер.

– Не верите, спросите у Конора, – обиделся Бэнжамин. – Одна надежда на него. Надеюсь, Волчара поведет себя как настоящий корреспондент и к следующему номеру газеты наваяет статью про это.

– Тогда держитесь, – рассмеялась Робин. – Конни начисто лишен литературного таланта. Болтает он за троих, а как что‑нибудь написать – полный ноль.

Эмьюз по‑хорошему должна была разозлиться на двух студентов‑реконструкторов, но, очевидно, израсходовала всю ярость в пустоту.

– Так‑то ты любишь своего брата? – укоризненно покачал головой Дэниэл.

– А при чем тут «любишь – не любишь»? Просто предупреждаю, – пожала плечами Би.

– Лишь бы все запомнил, – добавил Бэн. – Законспектировать с его слов мы еще веселее сможем. Гудман бы нас пустил. А эти все равно… сволочи!

– …зато они без обеда! – Дэн дружелюбно подмигнул успевшему заскучать крошечному человечку.

День пролетел незаметно. Эмьюз так и не созрела для серьезного разговора с Робин. В какой‑то момент она даже решила, что он ни к чему. Урд и Клер принесли четыре увесистых связки «Голоса Юных». Мисс Варлоу даже прониклась искренним уважением к девчонками из ОРК. Их работа действительно выглядела очень неплохо.

Эмьюз достала из‑под подушки письмо Росарио. Почему‑то после вчерашнего читать его было как‑то не по себе. Придется же писать ответ! Вспомнилась реакция тетки на дневник Ческо. Наверняка, Росарио испугалась, что ее пасынок может стать плохим примером или что‑то вроде того.

«Здравствуй, принцесса », – голос тетки звучал в голове, воскрешаемый памятью. – «Что у вас там происходит? Учебный центр, куда меня упекли, больше напоминает тюрьму. Местные инструкторы следят за мной постоянно, будто я собираюсь бежать. Ходят слухи, что твой наставник ведет себя не совсем корректно. Если это так, просто скажи, и я проведу с ним разъяснительную работу, как только смогу до вас добраться. Никто не знает, что я сумела отправить это письмо. Так что ответ шли не мне. Помнишь Марту Нидлз? Все ей. Не забудь поблагодарить добрую женщину за подарок. Очень жду письма. Твоя вредная тетка ».

«Какой еще подарок?.. Хорошо, что я знаю не так много людей, чтобы кого‑то забыть», – Эмьюз отложила лист.

– Кроме письма было еще что‑нибудь? – спросила она уже вслух.

– Да, серый плащ и сверток. – Робин с чувством шлепнула себя по лбу. – Почему там ничего надолго не задерживается?

– Рискнула бы предположить, да ты обидишься, – улыбнулась Урд.

– Отлично, – оборвала ее мисс Варлоу. – Этот самый сверток – где он?

– Я положила его поверх всего в твоем сундуке, но после вчерашнего… даже не знаю, – виновато призналась Би.

– Там должен быть какой‑то подарок. – Девочка спустила ноги с кровати.

Не дожидаясь, Синий пошире откинул крышку. Естественно, тогда в темноте подружки ничего не складывали, они просто покидали вещи в сундук, чтобы те не валялись по комнате.

Эмьюз запустила руки в Синего по локоть, и через минуту почти невесомый сверток плотной черной бумаги, перетянутый белой атласной лентой, нашелся. На нем убористым почерком значилось «Для Леди Эмьюз Варлоу с наилучшими пожеланиями. Марта Нидлз » и обратный адрес. Серебристые чернила поблескивали так заманчиво, что девочка без колебаний стащила податливую ленту.

Внутри ждало удивительное платье с невесомой накидкой!

– Примерь немедленно! – Глаза Клер так и загорелись.

Подружки буквально затолкали Эмьюз за ширму. Темно‑синяя текучая материя нежным холодком ластилась к телу. Казалось бы, чего проще? Талия под грудь, перехваченная лентой в тон, а на ней изящный бантик, тоненькие бретельки, два разреза по бокам… Пришлось повозиться с несговорчивой молнией, но результат превзошел все ожидания.

– Хм, – Йонсон задумчиво прикусила губу. – Я не фанатка тряпок, но эта более чем…

– Потрясающе! А если волосы убрать повыше? – Клер собрала девочкины непослушные кудряшки и вопрошающе посмотрела на остальных.

– Как куколка! – Робин сложила руки на груди. – Не то, что я: «Девушка, нам нужна была палка, но сойдете и вы, подержите флаг»…

– Напрашиваешься на комплимент, Хаулинг? – Урд криво усмехнулась. – Пожалуйста! Я бы убила за такие ноги. Странно, что у тебя все еще нет парня.

– Он есть, – отмахнулась Би, – только еще не знает об этом.

Примерно то же самое говорил и Конор, неужели это семейное? Память угодливо подсунула неприятные воспоминания о подозрительных взаимоотношениях Робин и Клауса. Настроение пошатнулось и рухнуло в чернеющую бездну.

– Ты забыла! – Клер встряхнула переливающуюся прозрачную ткань.

Легчайшая накидка с длинными рукавами почти до самого пола, рассеченными от плеча, поражала воображение.

Потрясающая материя играла золотом и разлеталась завораживающими волнами. Эмьюз могла поклясться, что в комнате стало светлее! Стоило накидке просто лечь на плечи, как все тревоги и обиды испарились, пропали дурным сном.

– Посмотри на себя, – предложила Робин. – У тебя же есть довольно большое зеркало. Где оно?

– Под кроватью, – вспомнила Тень.

Девочки живо извлекли обернутый плотной бумагой прямоугольник.

– Тяжелое. – Би стерла пыль со стекла.

– Тут что‑то написано… – сообщила Йонсон.

– Где? – насторожилась Эмьюз.

– Сзади. – Урд бесцеремонно забрала у Робин зеркало и положила на пол стеклом вниз. – «Экзэквор», что ли. Почерк гадкий.

– И что это значит? – нахмурилась мисс Варлоу.

– Вообще, это команда зачарованной вещи выполнить отложенное действие, – тоном лектора пояснила Клер. – Но в нашем случае – бессмыслица. Скорее всего, слово было написано на коробке, частью которой являлась картонка, прежде чем кто‑то решил вставить ее в рамку, чтобы стекло не ерзало. Какое действие способно выполнить зеркало, кроме самого прямого – показывать отражение? По‑моему, с этим оно справляется и так.

Не соглашаться с логичными доводами глупо, и подружки согласились.

– Я… я чувствую себя бабочкой! – выдохнула Эмьюз. – Это невероятно!

– А туфли подходящие у тебя есть, бабочка? – хихикнула Урд.

– Куда подходящие? – окруженная золотым сиянием, мисс Варлоу не желала отвлекаться на мелочи.

– К платью подходящие, балда. – Об этом Тень как‑то не подумала.

– Нет, – сообщила она.

– Не беда, – вставила Клер. – Мы найдем что‑нибудь к празднику.

– А когда он? – Девочка старалась поддерживать разговор.

– Газеты читай, Варлоу! – возмутилась Урд. – Через три дня!

– И где вы что достанете за это время? – не поверила Робин.

– Пройдусь по нашим и не нашим, глядишь, что‑нибудь сносное отыщется, – отмахнулась та.

Вот если бы так просто решались все проблемы, жизнь превратилась бы в сказку. Сестры Праудфут весело щебетали, обсуждая статьи, Би на пару с Клер ломала голову над кроссвордом, вполголоса костеря близнецов за сложные вопросы, а Эмьюз молча стояла у окна, вглядываясь в ночное небо.

– Загрустила? – тихо спросила Урд.

– Немного. – Тянуло говорить шепотом. – Лют пропустит праздник.

– И поделом. – Йонсон небрежно подперла стену плечом. – Только Бог может безнаказанно прощать всех. Люди обычно после таких упражнений горько плачут, получая очередной удар в спину. А вообще… не слушай меня. Тут я советчик плохой. Прости, если лезу не в свое дело. Хочешь, опять одолжу гитару?

– Ничего так раньше не хотела! – ободряюще улыбнулась Эмьюз. – И спасибо за участие.

– Зачем еще, по‑твоему, нужны друзья? – Остаток вечера обещал быть захватывающим.

Неожиданно юная Тень прониклась такой благодарностью ко всем этим девчонкам и мальчишкам, которых успела встретить и полюбить, что, попытайся она высказать ее словами, ничего бы не вышло. Если бы Эмьюз умела плакать, она непременно заплакала бы… от счастья.

 

* * *

 

Руфус нервно мерил шагами комнату перед закрытыми дверьми. Он успел досконально изучить все детали скупого интерьера и даже пересчитать крошечные квадратики белой и голубой плитки на стенах.

Теоретически, Тангл запросто мог войти в любой момент, но так нервничал, что не решался. По ту сторону двери начинались боксы – святая‑святых факультета реконструкции, а на другом конце коридора анатомичка. Руф никогда не понимал удовольствия завтракать там, но для студентов вроде Макса подобное было как проверка на профпригодность. Эти психи притаскивали аккуратно исчерченные карандашиком черепа в трапезный и громко обсуждали всякую неаппетитную дрянь, пока Финн официально не наложил запрет.

Чего только ни делал Тангл, чтобы отогнать подальше мысли об операции. Он прятался в воспоминания детства, как в непробиваемую броню, только совесть все равно находила в ней брешь. В глубине души Руф опасался, что Макс не справится, или справится, но станет только хуже.

Сердце оборвалось и гулко плюхнулось в желудок, когда из глубины боксов раздался шум многих голосов. Студенты, усталые, но довольные, находили в себе силы обсуждать увиденное и совершенно не обращали внимания на Танцора. Когда их поток иссяк, Руф остался один на один с распахнутой дверью.

«Это уже смешно», – возмутился он про себя. Если бы что‑то не сложилось, студенты бы болтали исключительно об этом.

Руфус резко выдохнул и уверенными шагами направился туда, куда звали наскоро прилепленные таблички, успевшие за день частично отклеиться.

– Руф, ты уже проскочил нас! – Физиономия Макса показалась в ярко освещенном проеме.

– Задумался, – соврал тот.

– Все прошло просто потрясающе, – объявил реконструктор, приглашая в небольшую квадратную комнату. – На запуске сердца студенты хлопали стоя!

– Ну, таких подробностей не нужно. – Тангл почувствовал острый приступ тошноты: то ли от не в меру разыгравшегося воображения, то ли от волнения.

Руф хотел пройти дальше, но Макс преградил ему путь.

– Там посторонним делать нечего, – покачал головой он. – Без обид. Внутренние помещения исключительно для специалистов. Во всех остальных местах на планете – ты герой, а тут, уж прости, я. Сейчас пациент к нам выйдет. Оденется только.

– Ладно, ладно, Макс! Тут ты Бог, только щеки не раздувай. – Руф примиряюще поднял руки.

Минуты тянулись противно медленно. Макс извинился и куда‑то убежал, а Натан все не появлялся. Специфический больничный запах щипал ноздри, оставляя во рту отвратительный горьковатый привкус. В голову закралась крамольная мысль: проскользнуть за запретные двери, пока лопух вне зоны видимости.

На всякий случай, Руф подкрался к выходу и выглянул наружу. Коридор пустовал.

– Периметр чист, – мурлыкнул он себе под нос.

– Сэр? – По спине пробежал холодок.

Руфус понял, что боится посмотреть связному в лицо, но прекрасно осознавал необходимость этого действия. Он выпрямился и плавно развернулся на каблуках. Сердце грозило переломать ребра градом яростных ударов.

– Как ты себя чувствуешь? – Дежурный вопрос занял собой неловкую паузу.

– Живым. – Натан мягко улыбнулся. – Удивительное ощущение, Сэр!

Его кожа больше не отливала синевой, хоть связной все еще был смертельно бледен. Натан растерянно хлопал двумя чуть‑чуть изумленными голубыми глазами.

– Анестезия еще не прошла до конца. – Макс бросил на своего недавнего пациента беглый взгляд, сменив белый халат на обычную одежду. – Последи за ним, Руф, от «нового себя» вполне может быть шок, который мы еще не замечаем.

– Я не успел вас поблагодарить, господин доктор. – Натан принялся трясти руку реконструктора. – Вы подарили мне второй шанс…

– Не за что. – Макс едва заметно покраснел. – «Доктор»… так старомодно. Но я, по сути, ничего особенного ведь не сделал. Вы уже были технически здоровы.

Руф вдруг осознал себя чужим на этом празднике. Да, оперировать сам он не мог, поскольку не умеет и, что характерно, не научится никогда! При таком раскладе глупо было полагать, что все восторги достанутся ему, но так хотелось в это верить.

– Минуточку! – потакая уколу крошечной, как комариное жало, досады, оборвал реконструктора Тангл. – Поясни‑ка мне это твое «технически здоров». Девять с половиной часов многовато для здорового.

– Руф, поздно интересоваться тем, чего не понимаешь, – произнес тот. – Если в двух словах, пациент являлся безвредным, как ты или я. Студентам было гораздо увлекательнее изучать результат предыдущей операции, чем смотреть на мои пляски вокруг стола, но пару раз я их все же удивил.

– Только меня никогда не оперировали раньше, – возразил Натан.

– Неправда. – Макс мотнул головой. – Странно, что вы не помните. Такое не должно забываться. Я никогда не встречал подобного мастерства. Могу только предположить, что в вашем первом воссоздании задействовали сферу‑контейнер.

– А что это? – Связной нахмурился.

– Ну, это шарик. – Он изобразил, будто держит в руках что‑то круглое. – Пустой выглядит невзрачно. Похожий на стеклянный, грязно‑розового цвета, внутри кажется задымленным. Заполненные они разные. Хотите, покажу? Пустой, конечно. Заполненная сфера‑контейнер – это потенциальный Танцор. Такой материал обязан быть свежим, иначе все бессмысленно.

– Придержи язык! – зарычал Руфус. – Мы что угодно, но не «материал».

– Прости, вырвалось. – Макс предусмотрительно попятился.

Руф приготовился выяснять отношения, но Натан только молча покачал головой.

– Подождите, Сэр, – попросил он. – В чем заключалась та первая операция? Что со мной сделали?

– Профессиональной терминологии вы все равно не поймете, – вздохнул реконструктор, – а если без нее, покажется, что я псих.

– Не льсти себе, – выплюнул Руфус.

– Объясняйте хоть на пальцах, господин доктор, это важно. – Связной учтиво поклонился.

– Тогда давайте пройдем в какую‑нибудь аудиторию, – предложил Макс. – Мне тут… тесновато. Клаустрофобия, знаете ли. Кроме того, если под рукой окажется мел и доска, получится нагляднее.

Все трое покинули маленькую бело‑голубую комнату. Руф кожей чувствовал напряжение. Он попытался примерить на себя положение Натана и невольно вздрогнул. Тишина, разбавленная звуком шагов, тяготила. К счастью, долго ждать не пришлось. Реконструктор толкнул плечом деревянную дверь, и та послушно отворилась.

– Садитесь. – Макс указал на первый ряд. – Мне так комфортнее.

– Тоже мне, «сахарная принцесса», – проворчал Руфус.

Реконструктор на некоторое время погрузился в себя: что‑то бормотал, прикрыв глаза, пока, наконец, не подобрал кусочек мела.

– Готовы? – зачем‑то спросил он.

– Да, – подтвердил связной.

Макс начертил неровный овал или уж совсем кривой круг.

– Это вы, Натан, – пояснил он. – А это ваши особенности…

Высунув язык, псих заполнил свой контур кружками поменьше.

– Часть из них крайне полезные, а другие… увы. – Макс заложил руки за спину. – Избавиться от одних и оставить другие не просто трудная – невыполнимая задача, как мне казалось. Человеку свойственно ошибаться.

Реконструктор перевел дыхание и нарисовал рядом еще кружок, а к нему стрелочками направил часть кружочков‑«особенностей».

– Я читал выкладки к подобным вещам, но они были невообразимо далеки от реальности, – признался Макс. – Смысл в том, чтобы выделить именно нужные свойства и внедрить во временный носитель. Потом избавиться от вредоносных и вернуть, как было. Только фокус в том, что при всем нашем оборудовании даже воссоздавая с условного нуля…

Он с опаской покосился на Руфуса.

– Так вот, даже для Танцора нет полной уверенности в том, что все окажется полезным. Это всегда рулетка. Мы способны исключительно по факту угнетать или возбуждать определенные свойства в жестких временных рамках. Не больше! Здесь же налицо осознанное фильтрование. Понимаете?

– К несчастью. – Натан мрачнел с каждой секундой. – Продолжайте, господин доктор.

– Тот, кто вас оперировал, настоящий ювелир. – Макс безуспешно пытался спрятать свое восхищение. – Внешне вы не претерпели никаких изменений, сохранили возможность к расширенной трансформации, даже впадали в состояние близкое к смерти, находясь в покое, а вот солнца… солнца боялись зря.

Натан отчетливо заскрежетал зубами.

– Ваш красивый цвет глаз… глаза, – реконструктор достал платок чтобы промокнуть шею и лоб, – тоже был оставлен нарочно. Вашему природному цвету не позволили восстановиться. Вроде как болезнь не долечили, но сделали это настолько искусно, что дух захватывает.

– Оставьте поэтику, господин доктор, без нее тошно. – Связной поднялся и, пошатываясь, побрел к ведерку для мытья доски.

Он зачерпнул полные ладони белой, точно молоко, воды и с силой плеснул себе в лицо.

– Кажется, это шок… – Макс бочком подобрался поближе. – Натан, посмотрите на меня, пожалуйста.

– Мое полное имя Эндрю Натаниэль Ардэн. – Внешнее спокойствие способно обмануть кого угодно, но голос вырывался из груди низким рыком.

– Хорошо, хорошо, Эндрю, просто посмотрите на меня. – Когда не надо, беднягу Максимилиана захлестывала профессиональная самоотверженность.

Руфус кошкой скользнул к ним, оттесняя реконструктора подальше.

– Иди‑ка отсюда, Макс, – вкрадчиво произнес Тангл. – Съешь чего‑нибудь в Трапезном, а оттуда я тебя заберу и провожу до дома.

– Я не могу, – уперся реконструктор.

– Еще как можешь. – Руф легонько толкнул того в грудь. – Без тебя как‑нибудь обойдемся.

Макс бессильно отступил, но у самых дверей вдруг обернулся и крикнул:

– Эндрю! Ведь это с вами сделал он?! Он?!

– Пошел прочь!! – взревел Руфус, подкрепив свои слова метким броском кусочка мела.

– Будьте осторожны, Эндрю! – не унимался реконструктор. – Я не знаю, какие последствия могут проявиться у моего лечения! Мне кажется, что я ничего не нарушил! Но это только мне кажется , понимаете?!

– Прочь! И жди меня в Трапезном! – приказал Тангл.

Когда Макс исчез из виду, Натан медленно опустился на колени.

– Как ты? – Руф неслышно сел рядом. – Прости, что втянул тебя… во все это.

– Спасибо, что втянули меня во все это, Сэр. – Связной поднял голову и улыбнулся той неповторимой улыбкой человека, который всех простил. – Это и было настоящее исцеление. Исцеление от иллюзий.

 

Глава 29. Обыск и провокация

 

Эмьюз проснулась от невыносимой боли. Каждый вдох давался с боем, а выдохи точно застревали в горле.

Сопротивляясь страшным судорогам, девочка попыталась встать, но вместо этого только сползла с кровати на пушистый прикроватный коврик. Робин сладко посапывала так близко и в то же время чудовищно далеко. Какой еще Клаус, с его любовью?! Единственная мысль, всецело занимавшая сознание: Убейте меня кто‑нибудь! Внутренности объявили друг дружке войну, а кости точно превращались в кашицу под неистовыми ударами невидимого молота, затем собирались заново, чтобы разлететься опять. Привкус крови во рту не удивлял. От звона в ушах тошнило.

«Ну почему ты спишь так крепко, Би?!», – мелькнуло в голове. А боль накатывала все новыми и новыми волнами. Оглушающая, отупляющая, уничтожающая… Девочку поминутно бросало то в жар, то в холод. Зубы стучали, а сорочка, мокрая от пота, прилипла к спине. Тень с радостью бы позвала на помощь, но вместо крика из груди вырывался только тихий писк.

В таком состоянии отмирает все человеческое, остается только звериный страх смерти, но и его не было. Одна пустота.

«Тревожная кнопка!», – очнулась память. Эмьюз уперлась ногами и попыталась развернуться. Не так‑то просто оказалось дотянуться до каменной кладки, когда тело почти не слушается. Раньше половички перед кроватями нравились, теперь откровенно бесили. Трясущимися пальцами она вывела заветный знак и что есть сил ткнула в центр пересечения креста.

В глазах потемнело. Секунды превратились в вечность… Наконец, комнату заполнили топот и голоса. Чьи‑то руки подняли ее с пола и вернули на кровать.

– Позовите мисс Гейл и профессора Отто, – приказал наставник совсем рядом, и крошечные ножки умчались прочь. – Включите свет!

– Топливо для генератора ограничено. – Голос Джиммини дрожал.

– Тогда несите свечи! – распорядился Тангл. – Гоблин не видит в темноте. Мисс, как вас там, проснитесь и отдайте ваше одеяло!

– Что случилось? – Би мгновенно пришла в себя и даже успела насмерть перепугаться.

– Пока ничего. – Наставник говорил так уверенно, что Эмьюз стало немного легче. – А вы чего стоите статуями? Бегом за грелкой! Марш!

Тьма отступила под напором десятка теплых золотистых огоньков. Карлики принесли свечи, а сами, тревожно шушукаясь, выстроились вдоль окна. Эмьюз оказалась укутанной тремя одеялами, да под бок ей еще сунули горячую грелку, но озноб не проходил.

– Лучше? – с надеждой спросил Тангл.

– Немного, – солгала девочка. – Это абстинентный синдром?

– Я тоже знаю много страшных слов, – нервно рассмеялся Руфус. – Сейчас придет мисс Гейл и все вылечит, что бы это ни было.

– Потерпи, Эмьюз. – Робин взяла девочку за руку. – Опасности для жизни нет, просто потерпи…

– Ты не понимаешь… – простонала та.

Тень хотела как можно красочней рассказать о своих ощущениях, чтобы донести до подруги всю глупость ее предложения. Естественно, Эмьюз потерпит! Разве есть еще какие‑то варианты? Нелепый успокаивающий треп вызывал стойкое раздражение, стократ усиленное болью.

– Скорая помощь уже здесь, – объявила Флоранс. – Отойдите, Сэр.

– Ты знаешь, в чем дело? – пропуская девушку вперед, осторожно спросил Тангл.

– Господин ректор не держит от меня тайн, особенно когда дело касается здоровья студентов, – отрезала та.

Флоранс поставила на тумбочку небольшой чемоданчик и извлекла оттуда градусник.

– Невезучая вы наша. – Мисс Гейл протянула стеклянную трубочку Эмьюз. – Измерим температуру на всякий случай.

– И так понятно, что у девочки жар! – возмутился Руфус.

– Сядьте и помолчите, Сэр, – фыркнула Флоранс. – Вы вносите ненужную панику.

– Я?! – вскипел тот.

Мисс Гейл не ответила. Она слегка сдвинула брови и бросила на Руфуса взгляд, точно предупреждая: «Замолчи, или следующая реплика будет грубой».

– Нам придется сделать укол, – обращаясь к больной, произнесла Флоранс. – Дайте мне правую руку.

Эмьюз ненавидела себя за те неприятности, которые причиняла окружающим. «Почему все это происходит со мной?». Девочка обвела взглядом присутствующих. На бледных лицах, залитых неверным светом свечей, отпечаталась такая разная и в то же время похожая тревога. Мисс Гейл аккуратно распаковала шприц и уже наполняла его жидкостью из пузатой склянки, как дверь в комнату снова распахнулась.

– Никаких инъекций! Фы сошли с ума! – Крошечный профессор нелепо забарахтался на руках у внука.

Стоило Клаусу поставить дедушку на пол, как тот, путаясь в длинной ночной рубахе, поспешил к Флоранс. Белый колпак сполз на один глаз, но господин Отто излучал несгибаемую решимость.

– Хорошо, – пожала плечами мисс Гейл. – Учтите, ребенок испытывает физические страдания. Готова выслушать ваши предложения.

– Гут. – Профессор облегченно вздохнул. – Этого нельзя избешать. Физические страдания, как фы изфолили фыразиться, побочный эффект лечения тем самым препаратом, который фы собирались ффодить. Тут уколь больше нафредит, чем помошет. Уфы!

– Просто обезболивающее? – предложила Флоранс.

– Нет! – Отто замотал головой так, что его уши почти били по щекам, а колпак и вовсе слетел. – Хотите стафить уколи, стафьте их моему фнуку.

– Не вижу смысла, – возразила та. – Зачем калечить здорового ребенка?

– Фот потому, что фы не фидите смысля, меня и разбудили среди ночи, – парировал старый гоблин.

– Я не стану причинять вред здоровому человеку! – Невозмутимость сменилась холодной яростью. – Если вы не имеете представления о профессиональной этике реконструкторов, уходите и не мешайте мне работать!

Господин Отто выпрямился, даже привстал на цыпочки. Карлики попятились к дверям, спотыкаясь и мешая друг дружке.

Будь предмет спора каким другим, Эмьюз безусловно приняла бы сторону гоблина, но сейчас… Если бы не дурацкий градусник в зубах, она обязательно сказала бы: «Делайте уже что‑нибудь!».

– Сэр Тангль, профодите дефушку на фоздух. Сфоим упорстфом, достойным лючшего применения, она мешает лечению, – неожиданно мягко попросил профессор.

– С удовольствием! – Возможно, улыбка Руфуса выглядела чересчур злорадной.

– Руки! – взвизгнула Флоранс, когда тот попытался взять ее под локоть.

– Ты вносишь ненужную панику, – сообщил Тангл.

Вот тут‑то мисс Гейл просто взбесилась. Она развернулась на каблуках и влепила Руфусу звонкую пощечину! Потом Флоранс волной чистого гнева нависла над крошечным профессором и прошипела:

– Мелкий зеленый гнус! Нелюдь! Вот что я думаю о «фас»! Я немедленно доложу господину ректору! Не удивлюсь, если завтра кого‑то выкинут за крепостную стену пинками!

– Фсенепременно, – ехидно отозвался гоблин.

Широкими шагами разъяренная мисс Гейл умчалась прочь.

– Мальчик мой, фремени немного. – Отто говорил так, будто ему тяжело дышать. – Ты фсе фзяль?

– Да. – Клаус, бледный не то от волнения, не то от злости, извлек из кармана шприц, уже наполненный лекарством и закрытый плотным колпачком.

– Сядь куда‑нибудь, – попросил профессор. – Такая фпечатлительная особа обязательно фернется и не одна. Поторопимся.

Мальчишка опустился перед старым гоблином на колени, расстегивая рукав.

– Будет больно, – предупредил тот.

Руфус отвернулся. Вид открытой раны не так его пугал, как любое упоминание уколов. Он непроизвольно согнул руку в локте. Дайна всегда смеялась над этой его особенностью.

Эмьюз с ужасом смотрела в широко распахнутые глаза Клауса. Она не могла поверить, что является причиной чужих страданий. Ее собственная боль мгновенно отошла на второй план. Мальчишка стиснул зубы и стал еще прекраснее! Странное тепло растекалось по всему телу Тени от места несуществующего укола к самому сердцу и дальше. Озноб отступил, забирая с собой дрожь и ломоту, оставляя только необъятную благодарность.

– Клаус, у тебя кровь носом! – Би принялась возиться в поисках носового платка.

– Фот, фозьми. – Господин Отто протянул внуку свой колпак.

Клаус послушно приложил его к лицу и запрокинул голову.

– Дефочка моя, фыплюнь градусник, он нам не пригодится, – посоветовал гоблин. – Я, мошет, и «нелюдь», «гнус» и фсе остальное, но кое ф чем тольк знаю.

Господин Отто сделал несколько шажков и прислонился к тумбочке, держась за сердце.

– Профессор, что с вами? – Почувствовав в себе силы, Эмьюз соскочила с постели.

– Ничефо, миляя моя, просто старость, – виновато улыбнулся он.

– Позволите? – Руфус осторожно поднял хрупкого гоблина и усадил на кровать Лют.

– Фсе‑таки шаль, что даше ф наше фремя толерантность – редкий дар, – посетовал гоблин. – Как фаша щека?

– Не беспокойтесь! Я начинаю думать, что у меня на лбу написано «тресни меня», – отшутился Тангл.

Огоньки свечей качнулись, и прямо посреди комнаты из полумрака возникла фигура ректора, а за его спиной в двери вошла Флоранс.

– Мисс Варлоу, у в‑вас все в порядке? – поинтересовался Финн.

– Да, господин ректор. – Эмьюз выпрямилась и разгладила подол сорочки.

– А у в‑вас, мол‑молодой человек? – Он перевел взгляд на Клауса.

– В полном, Сэр, – как можно бодрее ответил тот.

– Пол‑получается, вы меня дезинформировали. – Финн оглянулся. – Из‑извинитесь перед профессором Отто.

– Не стоит. – Гоблин примиряюще поднял руки.

– Стоит, – вдруг возразил мальчишка. – И перед вами за оскорбления, и перед Сэром Танглом за пощечину.

– Ос‑оскорбления? – Ректор удивленно поднял брови. – Об‑объяснитесь, мисс.

Флоранс так поджала губы, что ее рот превратился в тоненькую черточку на бледном от злости лице.

– Никому не позволено хватать меня так грубо и откровенно, поэтому перед… Сэром Танглом я извиняться не собираюсь, – выдавила она. – А у профессора прощу прощения за профессиональный скепсис.

– Может, вам дословно напомнить те гадости, которые вы изволили тут наговорить? – Клаус с вызовом взглянул на мисс Гейл.

– Не нушно. – Господин Отто устало потер виски кончиками пальцев. – Я не шеляю слюшать такое фторой раз, тем более от тебя.

– П‑простите меня за то, что я не см‑смог оградить вас от подобного, господин профессор. – В глубоких голубых глазах читалось искреннее сожаление. – Сэр Тангл, пр‑пройдите с мисс Гейл в мой кабинет. Оч‑очень хочется разобраться в ситуации, не задевая чув‑чувств пожилого… гоблина.

– Как вам будет угодно, – согласился Руфус. – Оставляю детей вам, господин профессор.

– Не фольнуйтесь, – улыбнулся Отто, – мы дафно нашли общий язык.

Эмьюз помогла Би забрать свое одеяло и свернуть то, которое принадлежало Лют.

– Думаю тут теперь фсе пришло ф норму? – Старый гоблин ловко съехал на пол по спустившемуся покрывалу. – Мисс Хаулинг, профодите нас к фыходу, пошалюйста.

– Конечно. – Робин накинула на плечи халат и влезла в тапочки.

Господин Отто попрощался с больной и исчез в темноте коридора вслед за удаляющимся огоньком свечи в руках Би.

– Я… вас догоню. – Клаус остановился в дверях и обернулся.

– Хорошо, только не дольго, – попросил гоблин.

Мальчишка виновато смотрел себе под ноги, а Тень терпеливо ждала от него первых слов. Она рассеянно плюхнулась на Синего и притихла.

– Дедушка говорит, что скоро мы найдем лекарство, – произнес Клаус, обращаясь главным образом к ковру. – Надеюсь… больше такого не повторится.

– Прости. Мне не нужно было звать на помощь. Наверное, стоило просто потерпеть, и оно само бы прошло. Би сказала, что опасности для жизни нет. – Эмьюз отвела взгляд. – Ты не должен страдать из‑за меня.

– Тут и моя вина есть, – признался мальчишка. – Дед твердит, чтобы я обязательно осыпал тебя комплиментами и окружал вниманием в… терапевтических целях.

Мисс Варлоу побледнела. Подтверждались худшие подозрения!

– Послушай, – оборвала она, – если все дело в страхе за мое здоровье, не трудись! Не люблю, когда обманывают.

– Дура, – не выдержал Клаус, но осекся. – Ты называешь меня лжецом? Хочешь, я встану перед тобой на колени? И сделаю это совершенно искренне! Ну?!

– Нет, – покачала головой Эмьюз.

– Что тогда? – Он старательно пытался куда‑нибудь пристроить руки, пока просто не сунул их в карманы. – Я… жутко неромантичный тип, уж прости. Все свои знания об этом почерпнул из книг. Рассчитывал, что поможет… честность, но выяснилось, что в моем исполнении и она выглядит неубедительно. Может, мне стоит писать тебе письма?

– Не паясничай, – попросила Тень. – Лучше скажи правду… о нас.

– А поверишь? – Клаус посмотрел девочке прямо в глаза.

– Поверю, – зачем‑то пообещала она. – Если не обманешь.

Едва ли разговор укладывался в отведенное под него «не дольго», но некоторые вопросы требовали немедленного разрешения.

– Я получил задание на тебя от Джулиуса Коллоу. – Мальчишка пододвинул себе стул. – Предполагалось, что тебе угрожает опасность, которую я должен по возможности предотвратить, чтобы заслужить ту работу, на которую претендую. Уже никакой романтики, да?

Клаус принялся щелкать костяшками пальцев.

– Чтобы понять, откуда исходит угроза, – продолжил он, – я постоянно следил за тобой. И чем больше узнавал, тем… крепче привязывался. Может, и вел себя с тобой не особенно приветливо, но только потому, что не переношу нелепых надежд. Теперь все по‑другому. После того, как чары падут, я готов не просто надеяться – бороться за любовь, нравится тебе это или нет!

Эмьюз сорвалась с места и прежде, чем Клаус успел опомниться, заключила его в объятья. Именно сейчас она беззаветно верила всему, что тот говорил, и сердце замирало от переполнявшего счастья!

– Мне пора. – Клаус осторожно погладил девочку по волосам. – Дед и так уже, наверное, замерз. Мы выскочили из дома, в чем были. Боялись не успеть.

– Подожди еще секунду! – Эмьюз распахнула Синего и достала новенький свитер. – Вот, он, конечно, будет велик, но лучше, чем ничего.

– Благодарю за заботу, моя добрая Леди. – Щеки Тени порозовели. – До завтра, и сладких снов.

Оставшись одна, мисс Варлоу с наслаждением уронила себя на постель, как на мягчайшие облака. Для Клауса хотелось стать единственной и непременно самой‑самой! Последняя мысль разбудила вредную совесть, постаравшуюся напомнить, что «самых‑самых в природе нет», и «все относительно». Только слушать ее сейчас было некому. Девочка парила на крыльях мечты и не собиралась возвращаться так скоро.

Робин на цыпочках неслышно обошла комнату и потушила свечи. Запах горячего воска и белого дыма окутал душным баюкающим покрывалом.

– Би… – шепотом позвала Тень.

– Я сплю, – не очень убедительно откликнулась та.

– Ты сердишься? – Эмьюз повернулась на бок.

– Немного, – призналась подруга. – Но не на тебя, а на господина Отто.

– За что? – удивилась она.

– Профессор упорно заговаривал мне зубы, вместо того, чтобы просто попросить дать вам время, – сообщила Би. – Я бы поняла.

– Не обижайся, но мне кажется, что с этим у тебя… какие‑то трудности. – Доверительный тон позволял затронуть тревожащую тему.

Робин села в постели и обняла подушку, явно собираясь с мыслями.

– Посуди сама, – начала она, – до того случая с Лют и зельем ты профессорского внука, мягко говоря, не особенно любила. Называла «чумазым чудовищем с горбатым носом» – а тут такие крутые перемены! И он к тебе видимой симпатии не питал. Что мне прикажешь думать? Со стороны выглядит так, будто Клаус пользуется твоим состоянием. Болтает он здорово. Весь из себя благородный и загадочный, только именно это меня и настораживает.

– Не беспокойся, – улыбнулась Эмьюз. – На деле Клаус так же благороден, как и на словах.

– Ладно, – отмахнулась Би. – Ты спать собираешься?

– Не получается. – Глаза не желали закрываться.

– Понимаю, – согласилась подруга. – После всего тяжело вот так взять и уснуть. Для этого нужны стальные нервы. Но ты все равно попробуй. Когда я не могла заснуть, мама всегда рассказывала мне что‑нибудь доброе про отца, выдумывала разные сказочные приключения…

– А что с ним? – Тень поудобнее подоткнула одеяло.

– Умер. – Робин перебралась на девочкину кровать. – Я почти не помню его… только руки и плечи. Моего отца звали Майкл Бонни. Правду о нем мама открыла пару лет назад. Но это не тема для разговора на ночь. И вообще не тема для разговора.

Би ласково погладила подругу по волосам.

– Засыпай, – прошептала она. – Скоро ты поправишься. Я обязательно окажусь неправа насчет Клауса. А через три дня большой праздник и бал. На нем мы официально будем признаны студентами и выслушаем море теплых напутствий, после которых нам жутко захочется учиться. Ты непременно поразишь всех своим платьем.

– …без туфель? – Эмьюз не без удивления обнаружила, что совершенно успокоилась и готова задремать в любой момент.

– Да хоть босиком, – улыбнулась Робин. – Клер сделает тебе самую красивую прическу, и мы будем веселиться так, точно никаких дивных не существует. Братья Блэкли споют дуэтом. Это у них Урд таскает гитару. А сама Урд будет угрюмо стоять у стены, пока кто‑нибудь из близнецов не утянет ее танцевать. Профессор Финн снова зажжет звезды, и праздник превратится в волшебную сказку…

Би продолжала говорить, но голос ее растворялся и ускользал, теряясь в бархатно‑синем небе, появившемся из ниоткуда и заменившем собой реальность.

 

* * *

 

Джулиус постоянно носил злосчастную плашку с собой, даже переложил ее во внутренний карман формы, чтобы не потерять. Неприятное предчувствие преследовало весь день, и ни работа, ни сон не сумели прогнать его прочь, даже несмотря на то, что сутки выдались на редкость суматошные.

Передав Джулию из рук в руки директрисе пансиона, Коллоу рассчитывал на завтрак в спокойной обстановке, но не тут‑то было. На призматическую подстанцию богом забытого городка из внешних миров свалилось довольно агрессивное нечто. Наблюдатели, конечно, сами виноваты – не уследили, только не бросать же их за это!

Охотились на зверька почти до обеда по очищенному от жителей городу, сохраняя надежду изловить живьем и отправить восвояси. В итоге, какая‑то старушка, чудом проспавшая эвакуацию, спалила несчастного случайного визитера дотла. Осталось одно пятно копоти на тротуаре.

Джулиус невольно начал задумываться: «кого от кого охраняем»? Палочку у резвой женщины конфисковали, но рано или поздно вернут: документы в порядке, и условия безопасного хранения как по писаному. А у старушки очки с такими толстыми стеклами, что любо‑дорого! И с мозгами она явно не особенно ладит. Вот померещится ей что‑нибудь… Что тогда? И ведь такая старушка – не единственный экземпляр.

Разрешение на ношение оружия гражданскими в некоторых странах стремительно превращалось в настоящую головную боль для Ордена. По‑хорошему, давно стоило запретить подобное, но Коллоу прекрасно знал, как ответят на эту инициативу в Совете. Начнут плести про дивных и про необоснованное вмешательство…

Складывалось ощущение, что Магистру вообще глубоко плевать, перебьют люди друг дружку или нет. Разве ради этого все начиналось? Если разобраться, ту волну Магистр должен был остановить сам, не привлекая рядовых Теней, да даже их с Никс. Можно бесконечно льстить своему самолюбию, но без помощи Сириуса конец там вырисовывался предсказуемый и неприятный.

«Подпиши боевую старушку на психиатрическую экспертизу для очистки совести и забудь», – уговаривал внутренний голос. Только Коллоу понимал, что это его родная лень пытается выторговать себе место.

Морально Джулиус был готов к чему угодно, только не к тому, что припасла судьба. Зеркальце на столе пришло в движение, и испуганная девушка по ту сторону принялась сбивчиво извиняться и нести что‑то невнятное про подозрительную посылку на имя Мастера Тени.

– Сейчас спущусь. – Живое сердце тревожно заметалось в груди, точно предостерегая.

Сэр Коллоу призвал маску и запер кабинет. Он старался не думать о том, кто отправитель, потому что эти мысли не сулили ничего хорошего. Джулиус предпочел воспользоваться обычной лестницей по двум причинным. Во‑первых, посылка – это коробка, и никуда не убежит, чтобы спешить ради нее. А, во‑вторых, после слов Сириуса он стал серьезней относиться к собственной физической форме: лишний раз пробежаться по лестнице туда‑сюда – нормальная разминка.

В холле перед окошком справочной толпились люди. Коллоу не без удивления заметил нескольких сотрудников Главного Инженерного Зала в белых халатах. Вот уж кому рабочие места покидать никак нельзя.

– По какому поводу собрание в рабочее время? – строго спросил он.

– Я не хотела ее вскрывать! – всхлипывала девушка. – Она вдруг сама… Это ужасно, Сэр!

– Что там? – Джулиусу пришлось нагнуться, чтобы не удариться о притолоку.

– Взгляните сами, Сэр. – Бедняжка прятала заплаканное лицо в ладони и старательно жалась к противоположной стене.

Картонная коробка сиротливо стояла на полу, и даже самые любопытные не пытались приблизиться к ней.

Коллоу поблагодарил маску за то, что подчиненные не увидели, как побагровело его собственное лицо! На дне посылки не было ничего, кроме трех крошечных пальчиков, перетянутых атласной лентой, и заляпанной кровью записки.

Изображая спокойствие, Джулиус поднял листок.

«Знаешь, Жу‑Жу, твои ищейки что‑то расслабились. Хорошо же я вас напугал, раз вы решили, что имеете дело с целой группой! Слухи о моей смерти несколько преувеличены. Чтобы вам веселее работалось, высылаю небольшой подарок. Думал отправить почтой голову, но без нашего общего друга‑коротышки мне будет совсем скучно ждать, пока ты соизволишь явиться по мою душу. До скорого. Если еще не понял, то это вызов. Догадайся, кто?»

Ненависть раскаленным лезвием пронзила сердце.

– Письмо и вещественные доказательства на экспертизу – немедленно, – приказал трясущейся девушке Коллоу. – Результаты мне на стол – как можно скорее. Остальным – разойтись. Здесь не на что смотреть. Личная просьба к экспертам: со всей осторожностью отнестись к ленте, она может быть зачарована и опасна.

Он положил записку обратно и покинул служебное помещение справочной. Так или иначе, Борджес добился цели – сумел вывести Джулиуса из себя.

Коллоу мысленно просчитывал варианты действий. Оперативный штаб в Шейдивейл наверняка успели расформировать, хоть Тангл и настоял на слепом пятне. Варлоу в безопасности, пока находится в пределах замка. И тут либо у Найджела есть очередной сомнительный план, либо ему совсем жить надоело.

Следствию как раз не хватало ниточки, за которую потянуть. Нет, Тангл, конечно, мог, как ужаленный бульдог носиться по Спрятанному городу взад‑вперед, создавая видимость бурной деятельности Ордена. Только мальчишка приятно удивил, не сделав этого, а терпеливо выжидая, пока Борджес сам выдаст себя.

Объективная причина трудностей в деле – недостаточный интерес Ордена к связным, оставившим службу. Главным образом потому, что в большинстве случаев «оставил службу» и «погиб» – понятия равноценные. Так Найджел получил фору в три долгих года, достаточную, чтобы оборвать старые связи и потеряться.

Крайним во всей истории оказался доверчивый добрый карлик. Руки непроизвольно сжались в кулаки так, что перчатки жалобно затрещали.

«Крошечного человечка, безусловно, жаль, но это не повод тратить время», – холодный разум взял верх над разбушевавшимися эмоциями.

Только память не унималась. Она воскрешала картины недавнего прошлого, заставляя живое сердце вздрагивать. Забавная глуповатая мордашка Иеремаи вставала перед глазами немым укором. Кем нужно быть, чтобы обойтись вот так с существом, не способным сопротивляться? Ответ прост: потенциальным покойником. Такая необоснованная жестокость не вписывалась в психологический портрет дивного Борджеса, а значит, он сам сейчас испытывает нравственные страдания в той или иной мере.

Пытаться связаться с Танглом – бессмысленное занятие, мальчишка наверняка в пределах университета, так же, как и Натан. Оставалось только одно: навестить Шейдивейл, в очередной раз воспользовавшись услугами Каменной Девы.

– Мы стали очень часто видеться, – улыбнулась она, появившись в стене. – Как в старые добрые времена.

– Мне не до ностальгии, – оборвал Коллоу. – Переправь меня прямиком к ректору Финну.

– Будет исполнено. – Каменная Дева широко распахнула рот.

Малоприятное путешествие, но чем передавать через пятые руки, лучше сделать все самому. Теперь Джулиус понимал, как это возможно. Никакой магии, просто Сириус прав, и Блуждающая башня стоит ровно там, где была возведена.

Узкий проход увлекал в глухую черноту, неподвластную даже Теням. Земля ушла из‑под ног, и Сэр Коллоу скользнул вниз по гладкому, как стекло, желобу. Сначала почти вертикально, потом спуск сделался пологим, а падение замедлилось, и наконец, Джулиус уперся ногами в стену.

– Сэр Джулиус Коллоу, Мастер Тени, – объявила Каменная Дева, и мягкий свет выхватил его фигуру из темноты.

Финн поднялся со своего места и поклонился.

– Чем об‑обязан? – спросил он.

– Новости неутешительные, – признался Коллоу. – Как и предполагал Сэр Тангл, дивный Борджес жив. Он отправил на мое имя… посылку, примерно полчаса назад. Сейчас Орден выясняет, откуда именно.

– Содержание сек‑секретно? – Финн посерьезнел.

Джулиус покачал головой. Он не знал, как сказать то, что должен.

– Пр‑пригласить Сэра Тангла и ми‑мистера Ханнигана? – предложил ректор.

– Не нужно, – возразил Коллоу. – В посылку дивный положил пальцы карлика и записку провокационного содержания.

– Иеремая жив? – В присутствии Древнего Финн явно чувствовал себя скованно.

– Согласно записке… Да, – подтвердил он. – На первый взгляд пальцы карлику не отрезали, а отрубили. И сделали это, пока несчастный был жив. Не могу утверждать, что с ним стало после.

– У в‑вас ко мне особенные распоряжения? – Джулиус почувствовал легкий холодок и присутствие постороннего.

Он резко вскинул руку и усилием воли заставил проявиться унылого призрака. Полупрозрачный мальчишка беспомощно болтался, пронзенный длинными пальцами в черных перчатках, не в силах вырваться или спрятаться опять.

– От‑отпустите его, Сэр, – попросил Финн, осторожно шагнув вперед.

– В мое время призракам не дозволялось подниматься в верхние помещения, – возразил Коллоу. – А уж шпионить – это просто немыслимо.

Бледный мальчишка шевелил губами, будто оправдываясь, но Джулиус не слышал ничего, кроме отвратительного хрипа.

– Я не понимаю духов, – оборвал его Коллоу.

– Поз‑позвльте я пер‑пе‑переведу, – чем больше Финн нервничал, тем сильнее заикался.

– Сделайте милость, – как можно мягче ответил Джулиус.

– Дезмонд говорит, что нич‑ничего не слышал, а если и сл‑слышал, то никому не ск‑скажет. – Ректор смотрел прямо в широко распахнутые глаза перепуганного призрака.

Наверняка этого духа никогда раньше не ловили Тени.

– Хорошо, – кивнул Коллоу, – Дезмонд прощен на первый раз. Меньше всего я хочу, чтобы Джиммини Ханниган узнал о судьбе своего племянника сейчас, когда новости не принесут ничего, кроме новой боли. Остается надежда освободить Иеремайю живым. Если же нет, то зачем тревожить его родственников заранее?

Джулиус опустил руку, и призрак мгновенно провалился сквозь пол, спеша убраться как можно дальше.

– Приятно, что су‑удьба карликов не без‑безразлична на таком высоком уровне, – улыбнулся профессор.

– На это у меня свои причины, – счел нужным пояснить Коллоу.

– Мне ка‑ажется, что мистер Ханниган дол‑должен хотя бы у‑узнать, что его племянник жив, – продолжил Финн.

– На ваше усмотрение, – согласился Джулиус. – Но не раньше, чем Орден получит официальные результаты экспертизы.

– А как пос‑поступить с праздником? – вдруг спросил ректор. – Студенты с так‑таким воодушевлением к нему го‑отовились… Я понимаю, сейчас не в‑время. Это может ос‑ослабить нашу бдительность. Но дети не виноваты. Им и так приходится те‑терпеть неудобства, вызванные слепым пятном.

– Вы сами себе ответили. – Под маской пряталась грустная улыбка. – Свой бал первокурсника я помню, словно это было вчера, несмотря на возраст. Незачем лишать студентов этой радости. А за вашу бдительность я совершенно спокоен. Скажите мне еще только одну вещь… Как себя чувствует Леди Эмьюз Варлоу? Здорова ли она?

– Абсолютно, – и глазом не моргнув, соврал тот.

Тут Джулиус развеял маску и посмотрел ректору прямо в лицо.

– А если мы на мгновение представим, что цвет вашей формы черный и знаки отличия на месте? – Он приподнял бровь. – Вы повторите свои слова, Сэр Таранис Финн?

– Воображение не чис‑числится среди моих та‑алантов. – Коллоу ощущал внутреннее напряжение собеседника кожей. – К то‑ому же Леди Варлоу на данный момент дей‑действительно в полном порядке.

– Я все же оставлю за собой право в этом убедиться, – кивнул Джулиус.

– Как пожелаете. – Финн легко поклонился.

– Должен просить вас передать мои распоряжения Сэру Танглу. – Встречаться с мальчишкой лично отчего‑то расхотелось. – Ему надлежит до утра сформировать новый координационный центр, не давая населению повода для паники. И еще… вы не встречали Симадзу?

– Синдо Симадзу? – Ректор потер лоб. – Он приходил нес‑несколько раз, просил походатайствовать перед вами, чтобы роль наставника нов‑новых Теней отдали ему.

– Интересно, – вставил ничего не значащую реплику Джулиус.

– Я от‑отказал, поскольку отношения между Сэром Танглом и его под‑подопечными не вызывают опасений.

«Это ты расскажешь Марии», – съехидничал внутренний голос. Естественно, Симадзу успел «по секрету» разнести весть о выходке Руфуса, если даже осмелился выступать с подобными предложениями. Коллоу мог поспорить на свою голову, что Тэсори горит желанием вправить мальчишке мозги без анестезии.

– Пос‑после мы не встречались, – сообщил Финн.

– Тогда пусть Сэр Тангл заодно найдет и его, – подытожил Джулиус. – А вы отправьте Симадзу ко мне.

– Им‑имеете в виду, через Галерею Каменных Лиц? – уточнил тот.

– Именно. – Он иногда забывал, что Дева обладает волей и сама решает, как и чьи приказы выполнять.

Коллоу с детства знал о ней кое‑что такое, отчего его слово имело для Девы особый вес. Для всех остальных ее можно было найти только за запертой дверью экзаменационной комнаты номер «N».

– На том я вас покидаю. – Джулиус направился прямиком к выходу из кабинета.

– Куд‑да вы, Сэр? – насторожился ректор. – Вас проводить?

– Не нужно, – обернувшись на пороге, ответил он. – Я всего лишь воспользуюсь оставленным правом, а потом покину университет.

– Дев‑девочка спит, – беспомощно запротестовал Финн. – Тем бо‑олее в ком‑комнате у нее есть со‑соседка и… не ду‑умаю, что будет прис‑пристойно…

– Не нервничайте вы так! – перебил Коллоу. – Я умею быть незаметным. Да и ожидать от меня чего‑либо непристойного, по меньшей мере, странно. А вот если вы мне солгали… Не утруждайтесь, ваша маленькая ложь раскрыта, но я не меньше вашего хочу, чтобы Леди Варлоу не пополнила собой ряды дефектных. Если по счастливой случайности где‑то в университете сохранилось растение с тонкими шипастыми изумрудно‑зелеными стеблями и острыми лиловыми листиками, присмотритесь к нему повнимательнее. Политое любовным зельем, оно цветет, но всего несколько секунд. Наверное, дело в сильном иммунитете.

– Спасибо, Сэр. – Он отвел взгляд.

Стоило остаться один на один со своими мыслями, как они мгновенно вернули его к несчастному карлику. Джулиус оторвался от пола. Встреча с коридорными в его планы не входила.

Назойливая тревога тормошила живое сердце, мешая сосредоточиться. «Борджес не даст Иеремае истечь кровью… Карлики – народ крепкий», – уговаривал разум. Коллоу плохо представлял, насколько такая рана серьезна для маленького человечка, поэтому в голову лезло все самое ужасное.

Наконец он остановился перед дверью‑барельефом. Пройти за нее без ключа можно только сквозь тени. Шаг во тьму. Потом вперед по коридору, поворот, вверх по лестнице, стараясь не срезать углы и не обращать внимания на пьянящую свободу безграничных возможностей. Опять коридор и снова лестница. Холл женской части общежития, запах в котором остался прежним…

Но почти у самой двери в комнату Эмьюз его уже ждали. Девочка в белой ночной сорочке с непомерно длинными рукавами покачивалась на носочках, глядя в пол. Ее черные спутанные волосы стекали по плечам, а челка закрывала пол‑лица. Девочка вскинула голову, уставившись пустым взглядом мутных глаз прямо в темноту, частью которой сейчас был и Джулиус.

– …ты снова покажешь себя чудовищем, таким, как хочет он , – громким шепотом произнесла она, затем медленно развернулась и проплыла в свою комнату, бесшумно закрыв за собой дверь.

Обескураженный Коллоу каменной статуей возвышался посреди коридора, осязаемый и видимый. Если вначале девочка показалась обычной студенткой, страдающей лунатизмом, то теперь Джулиус совершенно точно знал, с кем именно встретился. Хотелось опрометью броситься прочь, повинуясь почти животному страху. Но слова уже сказаны и услышаны, значит, ничего не изменить. А вот хорошо это или плохо – весьма спорный вопрос.

Сэр Коллоу опять шагнул в тени, чтобы все‑таки сделать то, зачем пришел. «Никс жила этажом ниже», – зачем‑то вспомнил он. Пустая кровать наверняка принадлежала Фьюри. Джулиус не сомневался, что Финн запер ее в каменный мешок, его позицию в этих вопросах трудно осуждать. Ближе к окну спала та самая Бонни. Девочка пробормотала что‑то невнятное и отвернулась к стене.

Он мягко скользнул к кровати, стоявшей в центре. Потертый старый сундук показался подозрительным, но Джулиус не придал этому особого значения. «Раз его дала Мария, значит, так надо», – констатировал внутренний голос.

Эмьюз выглядела такой беззащитной и кроткой. Она напоминала дорогую куклу в красивой коробке. Взгляд невольно скользнул по уставленной погасшими свечами тумбочке и тут же наткнулся на градусник. Показания глупой стекляшки были неутешительными, если не ужасающими.

Джулиус в недоумении смотрел то на градусник, то на спящую девочку. Наконец, решившись, он склонился и осторожно попробовал губами лоб Эмьюз. Мария всегда делала именно так. К счастью, опасения не подтвердились, и Коллоу покинул сонную комнату так же, как вошел.

Спустившись на один лестничный пролет, он вызвал Каменную Деву.

– Тише, – шепотом попросил Джулиус прежде, чем та успела заговорить. – Верни меня обратно.

Оказавшись внутри, Коллоу понял, что желоб превратился в лестницу с бессчетным количеством ступеней, теряющихся во тьме.

«Может, ну его к черту, Сириуса, а? Наугад, пешком…», – взмолилась лень. Только все эти уловки Джулс знал наизусть. Один раз позволишь себе расслабиться, и потом снова заставить собраться – задача не из легких.

Сначала он шел, выверяя каждый шаг, чтобы не упасть. Мысли спутанного дня жалили роем разгневанных пчел. Главным образом спасаясь от них, Коллоу перешел на бег.

«Зачем? Зачем, как завороженный, слушал слова сноходки? Кто хочет видеть меня чудовищем, и чем это обернется? Вдруг она ждала не меня?» – Лестница стрелой устремилась вверх, и Джулиусу пришлось карабкаться. «Как же… не тебя! А у кого еще «чудовище» излюбленное амплуа?», – издевалась совесть.

– Дурацкая головоломка, – проворчал Коллоу себе под нос.

Мало кому понравится вмешательство в судьбу, но чтобы так… неожиданно и путано. «А вот из принципа буду со всеми подчеркнуто справедлив и добр», – возмутился про себя Джулиус. Естественно, он понимал, что тратит слова в пустоту.

Подъем закончился, и Сэр Коллоу нащупал стену долгожданного тупика. Ему хотелось опуститься в свое кресло и уснуть до того момента, как из лаборатории представят результаты экспертизы.

Гадкое чувство, когда рассчитываешь на одно, а получаешь совсем‑совсем другое: в кабинете царил хаос! Содержимое ящиков стола горками лежало на крышке, а часть бумаг белела на полу. Открытые дверцы одного из шкафов едва заметно дрогнули, будто сквозь них пронеслась… Тень.

– Никс!! – взревел Коллоу. – Не заставляй меня искать тебя! Так только хуже. Спасибо, пощадила книги.

Толстые тома аккуратными стопками поднимались с пола, вынутые из обычных мест. Едва ли Корникс ждала его так скоро.

– И часто ты это проделываешь? – Джулиус смежил веки, прислушиваясь к тягучей тишине. – Отвечай. Я знаю, что это ты. Больше некому. Впрочем… можешь прятаться дальше. Я вызову тебя приказом. Никому не позволено устраивать обыски у меня в кабинете.

Корникс нехотя отделилась от стены и шагнула вперед.

– Оправдываться поздно? – опустив голову, спросила она.

– Оправдываться бессмысленно, – окинув взглядом старательно наведенный кавардак, признался Коллоу.

Навалившаяся усталость потушила раздражение, оставив только острую необходимость узнать, что побудило Никс пойти на такое.

– Ты лучше не переводи мое время, а сразу начни с настоящей причины интереса к содержимому моих шкафов и ящиков. У меня был отвратительный день.

Устроившись в кресле, Джулиус приготовился слушать.

– Даже ту часть, где я приношу свои извинения, можно опустить? – Корникс развеяла маску. – Ты был груб со мной. Теперь мне больно. А потом еще эта девица… Что прикажешь думать?

Знакомые нотки звенели в голосе Тени. Никс с детства закатывала ему сцены ревности, но чтобы в таком масштабе! По опыту Коллоу знал, что сейчас ее нельзя перебивать. Корникс просто должна выговориться.

– Эта девица что‑то тебе подарила, да? – Никс небрежным движением пододвинула себе стул. – Какую‑нибудь безделушку в коллекцию трофеев? Не понимаю твоей непреодолимой тяги. Они теряют привлекательность прежде, чем ты успеваешь наиграться их чувствами! Ты чудовище, Джулс. Не спи, когда с тобой разговаривают.

– Я не сплю. – Джулиус старался удержать ядовитые реплики при себе, но его силы стремительно иссякали.

– Открой глаза, – потребовала Тень.

«Выяснение отношений будет вишенкой в гремучем коктейле», – отметил он про себя. И тут либо Корникс намеренно уводит его от темы, либо и вправду повредилась умом на почве неразделенной любви. Хуже всего то, что, вполне возможно, это стороны одной медали.

– Дорогая, можешь кричать громче, а то мне отсюда плохо слышно? – изображая полную отрешенность, попросил Коллоу. – Только по пунктам. Во‑первых, «эта девица» – мисс Флетчер? Во‑вторых, «что‑то подарила» – носитель информации. В‑третьих, предлагаешь мне дать обет безбрачия? Так я уже почти! В‑четвертых, кто такие «они», которые что‑то там теряют? Просвети меня, а то я не в курсе.

Джулиус пересчитал отмеченные пункты по пальцам.

– В‑пятых, подберите уже, наконец, новое определение! Чудовищем дважды за день в глаза меня давно не называли. – Он закинул ноги на стол и сложил руки на животе. – Теперь немного вне списка. Единственный «подарок», который я получил сегодня – заботливо упакованные пальцы карлика, перевязанные лентой, с наилучшими пожеланиями от Найджела Борджеса. И если ты думаешь, что я рад и счастлив, то подумай еще раз.

Благостный тон давался поразительно легко, а вытянувшаяся от удивления физиономия Никс откровенно смешила.

– Если ты считаешь, что я должен докладывать тебе о своих перемещениях, забудь об этом. – Джулиус широко улыбнулся. – В порядке исключения: сейчас я жду результатов экспертизы художеств Борджеса, а до этого посещал Шейдивейл. И не из‑за несчастной девочки (которая, кстати, тоже отчего‑то является причиной для твоей ревности), а чтобы передать распоряжения Танглу. Продолжаем разговор, или ты начнешь наводить порядок?

Можно было сказать все то же самое мягче и корректнее, но тогда долгих объяснений едва ли удалось бы избежать.

– Значит, Борджес жив. – Корникс облокотилась на стол и подперла кулаком щеку. – Ты все еще считаешь, что Танглу не нужна помощь?

– Да, – подтвердил он. – Более того, я не собираюсь принимать непосредственное участие в этом расследовании. Пусть лысеющий неудачник подавится своей желчью. Видела бы ты, что он мне написал.

– Ну так я не спешу, – сообщила Никс. – Разреши ознакомиться с результатами.

– Естественно, не спешишь! – усмехнулся Джулиус. – Я за тебя все по местам расставлять должен? Работы – вагон! Закончишь как раз к тому времени, как из лаборатории придет отчет.

– Ясно, – уныло кивнула Тень. – Про «уборку» ты не шутил…

– Ни капельки. – Коллоу потянулся и зевнул. – Приступай, только не шуми.

Корникс совершенно точно хотела что‑то ответить, но прикусила язык. Такие мелочи Джулиус давно читал в изгибе ее тонких черных бровей и выражении глубоких глаз.

– Мне казалось, ты заинтересуешься вещью, которую я получил от мисс Флетчер. – Он внимательно следил, как Никс расставляла по местам тяжелые книги.

– Дразнишь, чтобы потом опять сказать, что это меня не касается? – Тень довольно правдоподобно изобразила обиду. – Не хорошо. Нет, Джулс. Мне не интересно. Не доказательство нового бессмысленного романа – и ладно.

– Знаешь, что забавнее всего? – игнорируя предыдущую реплику собеседницы, продолжил тот. – Носитель информации родом с загадочной глубоководной базы, некогда принадлежавшей Ордену, как и уничтоженная в пустыне. Представь себе, совсем недавно она перестала существовать. Ни с того ни с сего все помещения базы превратились в шикарную яму. Погибли люди…

– И где она находилась? – бросила Никс, не оборачиваясь.

– В точке, откуда пошла волна, – охотно пояснил Джулиус.

Ждать от Корникс какой‑либо реакции глупо, особенно если она замешана.

– Как штука с информацией попала к Флетчер? – Тень закрыла шкаф и направилась к следующему.

– Это не «штука», а «плашка», – сообщил Коллоу. – Маленькая, круглая, но тяжелая, как банка ртути.

– Ладно‑ладно, – отмахнулась Никс. – Я не спрашивала, как она выглядит. Что плашка у непонятной девицы делала?

– Мисс Флетчер получила ее через убитую тобой Элизабет Живье. – Он даже не надеялся на конструктивный диалог.

– Девица – дивная? – Корникс одарила собеседника ехидной улыбкой.

– Нет, – возразил Джулиус. – Не подозревал, что ты вообще в курсе состоявшегося между нами обмена.

– Обмена? – переспросила Тень. – Если бы ты не злился, я бы сказала, что частенько подстраховываю тебя.

– Не подстраховываешь, а шпионишь, – оборвал он. – Мисс Флетчер получила защиту Ордена. Ценная информация стоит того.

Корникс шумно выдохнула.

– Здорово, что ты оказалась тогда на берегу, чтобы позвать меня на помощь, – как бы между прочим вставил Джулиус. – Подводное землетрясение стало неожиданностью.

– Не понимаю, куда ты клонишь, – пожала плечами Никс.

– Никуда, – признался тот. – Просто мысли вслух. Интересный со всех сторон факт остался без внимания. Последние хозяева базы по‑тихому все замяли и живут дальше. А теперь ты устраиваешь обыск у меня в кабинете, пытаясь найти предмет, который тебя якобы не занимает. Странно, правда?

– Совпадения – могучая вещь, – заверила Тень. – Что действительно странно, так это то, откуда у тебя взялись способности, которых раньше не было. Искренне считала, что подобной силой обладает только Магистр.

– Наивная, – пробормотал Коллоу. – Сила Магистра несоизмеримо больше того, что ты в принципе можешь себе представить.

Прямо обвинять свою пару в причастности к катастрофе такого масштаба без необходимости Джулиус не стал бы, даже если бы имел неопровержимые доказательства вместо домыслов.

– Джулс, – Корникс неслышно приблизилась, – прости. Не знаю, что на меня нашло. Даже за ту фразу про Маркуса прости. Я все видела своими глазами. Он сам это выбрал.

– Мне жаль Маркуса так же, как тебе, – признался он.

– Тебе правда не нравится… – Никс наморщила нос, – мисс Джулия Флетчер?

– К этой девочке я испытываю такой же спектр эмоций, как к бездомному котенку, на улице, – улыбнулся Коллоу. – Отмыть и отдать в хорошие руки. Собственно, это я уже сделал. Чтобы по‑настоящему понравиться мне, женщина должна быть умной. На симпатичную упаковку я не покупаюсь уже лет пятьсот.

Тень осторожно присела на подлокотник кресла.

– Как бы все ни выглядело со стороны, я лишь не желаю тебя ни с кем делить, – прошептала она. – Что мне сделать, чтоб ты полюбил меня?

– Я и так люблю тебя, Никс. – Живое сердце больно сжалось.

– Но не той любовью, которая нужна мне… – Корникс заправила волосы за ухо. – Я боюсь, что однажды ты начнешь забывать про меня.

– Никогда, слышишь? – Джулиус смотрел прямо в блестящие черные глаза. – В тот день, когда мы впервые встретились, я поклялся не бросать тебя, если помнишь. Предпочитаю не давать слова, если не уверен, что сдержу его.

– Пора менять тему, – объявила Тень. – Ты же знаешь, я не умею плакать.

 

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 101; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!