Путешествие Дейзи в Австралию
Жила-была на свете ленивая слониха. Звали её Дейзи. Каждый день после обеда — если только не было дождя — она устраивалась под высоким дубом вздремнуть, и снилось ей, что она лежит на большой-пребольшой пуховой перине.
— Как бы мне хотелось иметь настоящую пуховую перину, — сказала она однажды ласточкам, сидевшим на дубе. — Я бы выспалась на ней хорошенько, а потом отправилась бы в Австралию к бабушке.
— Ты слишком ленива, Дейзи, — сказали ласточки. — Лучше поспи ещё.
— А может быть, крот выроет мне в саду туннель до самой Австралии? Вот бы хорошо! — размечталась Дейзи.
И она попросила Эрнеста — так звали крота — вырыть для неё туннель.
— Ну и дурочка ты, Дейзи! — сказал Эрнест (он-то был поумнее). — Ведь Австралия лежит по другую сторону земного шара, до неё никак не докопаться. Слишком далеко. Легче уж туда перепрыгнуть.
— Перепрыгнуть? — удивилась Дейзи.
— Конечно, — сказал Эрнест. — Если ты подпрыгнешь высоко-высоко и не будешь опускаться вниз двенадцать часов подряд, Земля за это время успеет сделать полоборота, и Австралия окажется как раз под тобой. Тебе останется только приземлиться и пойти в гости к бабушке.
— Нет, сказала Дейзи, — так высоко мне не подпрыгнуть. Даже если меня будет учить прыгать кузнечик.
— Тогда сунь хобот в землю и дунь! — сказал Эрнест. — Может быть, ты взлетишь, как ракета.
— Я не умею сильно дуть, — сказала Дейзи. — Вот если бы у меня была настоящая ракета! Раз — и ты в воздухе, хлоп — и ты опять на земле, уже в Австралии. Так бы я согласилась.
|
|
— Что ты! — сказал Эрнест. — Кто это посадит слониху на ракету! Попробуй лучше сама взлететь, как ракета. Я придумал, как тебе научиться дуть посильнее. Ты должна выпить ванну шипучки. Тогда у тебя внутри как за-шшш-шипит, как за-бббб-бурлит, как за-сссс-свистит — совсем как у настоящей ракеты.
— Это я могу! — сказала Дейзи.
И она выпила ванну шипучки. Тут же внутри у неё как за-шшшш-шипит, как за-ббб-бурлит, как за-сссс-свистит! Она скорее хобот в землю, схватила зонтик и взвилась в воздух — почти до самой Луны. Потом раскрыла зонтик и стала мягко приземляться.
А пока она спускалась, Земля продолжала вращаться, поэтому ей удалось приземлиться как раз в Австралии.
Там её радостно приветствовали.
— Какая умная слониха! — говорили все. — Ведь это прекрасный способ сэкономить на билетах. Ты заслужила награды. Что ты хочешь?
— О, пожалуйста, большую пуховую перину, — сказала Дейзи. — Я лягу на неё, хорошенько высплюсь, а потом пойду в гости к бабушке.
Так Дейзи наконец получила пуховую перину.
— Смотрите! — сказала она австралийским ласточкам. — У меня теперь настоящая перина!
|
|
— Подумаешь, — сказали ласточки. — У нас тоже! — И они спрятали голову под свои пушистые перышки и заснули.
Путешествие Джо
Раз в год дочка начальника станции в Пэддингтоне мыла крышу своего дома, и совы, которые жили на крыше, часто падали вниз, потому что крыша делалась скользкая.
Вот совенок Джо и решил, что, когда в следующий раз придет пора мыть крышу, он уедет на денек в деревню к бабушке в гости. Кому уж охота падать с крыши!
Он сел в поезд, который шел до бабушкиного дома. Паровоз звали Шервуд, а машиниста — мистер Босток.
— У тебя есть билет? — спросил мистер Босток совенка Джо.
— Конечно! — ответил Джо и показал мистеру Бостоку свой билет.
Они поехали.
Как только прибыли на бабушкину станцию, Джо побежал к бабушке. Он прекрасно провел день у бабушки на кухне и долго играл с водопроводным краном в «журчит-не-журчит».
Шервуд тоже неплохо отдохнул и подзаправился углем. А мистер Босток пил чай и ел хлеб с вареньем.
Но он ел неаккуратно и испачкал вареньем рельсы. Поэтому когда собрались в обратный путь, Шервуд не мог сдвинуться с места — колеса прилипли.
— Ox, — сказал он, но хныкать не стал. — Пуфф! — сказал он. Пуфф-пуфф-пуфф. — Но с места сдвинуться не мог.
|
|
Мистер Босток позвал на помощь Джо, а Джо свою бабушку. И вот все вместе мистер Босток и бабушка, Джо и бабушкин кот, которого звали Том, поднатужились и… Шервуд как был, так и остался стоять на месте.
Тут Джо осенило:
"Ведь коты такие облизы!"
И он сказал Тому:
— А почему бы тебе не облизать рельсы?
Том с большим удовольствием слизал с рельсов варенье и запил водой.
Когда Джо вернулся домой на станцию Пэддингтон, звезды уже потухли, начинался день, и ему ужасно захотелось спать. Ведь совы спят именно днем.
Он взлетел на крышу и хотел прочитать на сон грядущий свое любимое стихотворение:
Гори, вечерняя звезда.
Но вместо этого у него получилось:
Гори, Шервудская звезда,
Пусть мчатся в Лондон поезда.
Гори для кошек, и собак,
И для мальчишек-забияк,
Проснется скоро детвора,
А нам, совятам, спать пора…
Рыба с жареной картошкой
Дэнис, баклан, жил на бакене в Голуэйской бухте. Бакен звали Маргарет. Ночью Дэн спал на бакене, а днем садился на самый его край и, вытянув шею, высматривал в бледно-зеленой морской глубине рыбу.
Заметив добычу, Дэн нырял поглубже и выплывал уже с рыбой в клюве. Он любил подкинуть рыбку вверх, разинуть пошире клюв, а потом схватить ее на лету и мигом проглотить.
|
|
Дэн очень любил рыбу. Он ел ее и на завтрак, и на обед, и на чай, и на ужин. Рыба никогда ему не надоедала.
Однажде над песчаной отмелью пролетала куропаточка Элис, и ветром ее отнесло в открытое море. В этот день она летала в гости к бабушке и теперь возвращалась домой, на родное болото.
Элис очень устала и вдруг увидела посреди моря бакен, а на бакене Дэниса. Дэн очень обрадовался ей.
— Оставайся со мной, мы вместе поужинаем, — предложил он. — Сегодня на ужин рыба!
— Рыба? — удивилась Элис. — Я никогда в жизни не пробовала рыбы. Она вкусная?
— Очень вкусная! — воскликнул Дэн. — На свете нет ничего вкуснее рыбы!
И с этими словами он нырнул с бакена и тут же выплыл со сверкающей серебряной рыбкой, которую протянул Элис.
Элис внимательно оглядела рыбку и спросила:
— А как ее едят?
— Вот так! — сказал Дэн, подкинул рыбку вверх, а потом поймал и проглотил.
Подожди минутку, я тебе еще одну достану.
Он опять нырнул в море и опять выплыл с рыбкой в клюве, правда, на этот раз совсем маленькой.
— Попробуй эту, — сказал он.
Элис подбросила рыбку вверх, открыла свой малюсенький клюв как можно шире и мигом проглотила рыбку.
"До чего же невкусно! Какая гадость!" — подумала она.
— Ну как, вкусно? — спросил Дэн.
— Да, спасибо, — ответила Элис. Она была очень вежливая куропатка. — Очень вкусно.
— Тогда подожди, я тебе еще одну достану, — сказал Дэн.
— Нет-нет, не надо, — поспешила сказать Элис. — Я никак не могу задерживаться.
Большое спасибо за вое. До свидания!
И она улетела.
Вернувшись домой, она запряталась в вереск и сладко проспала всю ночь. А наутро ярко сияло солнце, и Элис вдруг вспомнила про Дэна. "Какой он умный и добрый, — подумала она. — Хорошо бы пригласить его в субботу на ужин".
Она написала Дэнису письмо с приглашением на ужин и опустила его в ближайшем городе.
Дэнису, баклану
Бакен Маргарет, Голуэйская бухта
Дэн очень обрадовался письму и тут же ответил, что принимает приглашение. На конверте он написал:
Элис, куропатке
Четвертая вересковая полянка справа
Болото, что неподалеку от площадки для гольфа.
Голуэй
В субботу Элис встала пораньше и приготовила все к приему Дэна. Она была куропатка смышленая и знала, что бакланы не то, что сухопутные птицы, — они не любят ягод и зерен. А что они любят, ей было хорошо известно, поэтому она слетала в город и вернулась с большущей связкой рыбы и с пакетом жареной картошки.
Скоро на вересковую полянку прилетел Дэн. Стол был уже накрыт. Начался пир! Дэн впервые попробовал жареной картошки.
— Хруст-хруст-хруст, — жевал он. — Рыба с жареной картошкой даже вкусней, чем просто рыба. А можно я и в следующую субботу прилечу к тебе в гости?
— Конечно! Можешь прилетать каждую субботу, — сказала Элис.
И Дэн прилетал каждую субботу, и каждый раз Элис угощала его рыбой с жареной картошкой.
Сент-Панкрас и Кингс-Кросс
Жили-были в Лондоне на одной площади два вокзала. Их звали Сент-Панкрас и Кингс-Кросс. Они жили бок о бок и вечно спорили, кто лучше.
— А у моих перронов останавливаются не только паровозы, но и тепловозы, хвастал Сент-Панкрас.
— Подумаешь! У моих тоже! — не уступал Кингс-Кросс.
— А у меня ресторан есть, — говорил Сент-Панкрас.
— И у меня!
— Он и по воскресеньям открыт!
— И мой тоже!
— Подумаешь! — Кингс-Кросс не сразу нашелся, что ответить. — А зато у меня десять платформ, а у тебя только семь.
— Но мои вдвое длиннее твоих! — ответил Сент-Панкрас. — Да еще у тебя часы отстают.
Часы на вокзале Кингс-Кросс ужасно разозлились и затикали быстрее, чтобы догнать время. Они так поспешили, что скоро уже отставали часы на вокзале Сент-Панкрас и, чтобы догнать соседа, тоже затихали быстрее и быстрее. Теперь уже и те и другие часы спешили вовсю; пришлось и поездам поспешить, чтобы прийти без опоздания. Часы летели вперед, и поезда неслись вперед, и под конец у них даже не хватало времени, чтобы высадить своих пассажиров: они приезжали на вокзал и тут же отправлялись назад. Пассажиры очень сердились и махали из окон зонтиками.
— Эй, остановитесь! — кричали они. Но поезда их не слушали.
— Не можем! — отвечали они. — Иначе мы опоздаем. Посмотрите на часы!
Да, теперь часы летели так быстро, что, не успев показать утро, тут же показывали вечер. Солнце недоумевало.
— Наверное, я отстаю, — решило оно и помчалось по небосводу быстрей, быстрей, быстрей.
Жителям Лондона тоже пришлось нелегко. Они вскакивали с постели и тут же ложились спать, но, не успев даже заснуть, опять вскакивали и спешили на работу. А дети бежали в школу и, не успев ответить, сколько будет дважды два, бежали назад домой.
В конце концов лорд-мэр Лондона сказав королеве:
— Ваше величество, так дальше продолжаться не может! Я предлагаю выдать медаль Юстонскому вокзалу. Тогда наши два вокзала от зависти перестанут спорить друг с другом.
— Прекрасная идея! — сказала королева.
И вот она выехала из Букингемского дворца в сопровождении лорд-мэра, конной гвардии и гвардейского духового оркестра, а впереди шел премьер-министр и на красной бархатной подушке нес золотую медаль.
Когда королевский кортеж достиг Кингс-Кросса, оба вокзала перестали спорить и проводили его глазами.
— Что я вижу, Сент-Панкрас! — воскликнул Кингс-Кросс. — А ты видишь?
— Да! — ответил Сент-Панкрас. — Это медаль Юстонскому вокзалу за то, что у него пятнадцать платформ. Какая несправедливость! Ты-то уж наверняка лучше Юстона!
— И ты лучше, Сент-Панкрас, — сказал Кингс-Кросс.
Сент-Панкрас удивился, но подумал, что худой мир лучше доброй ссоры, и сказал:
— Будем друзьями, Кингс-Кросс.
— Будем! — ответил Кингс-Кросс.
Так они стали друзьями и бросили спорить, а их часы перестали спешить, и поезда перестали торопиться. Все были довольны.
— Вы умный человек, лорд-мэр! — сказала королева.
— Благодарю вас, ваше величество! — ответил лорд-мэр.
Точка-мама и Точка-дочка
Жил-был на свете Карандаш. Он очень любил рисовать всякие палочки, закорючки к загогулины. Но однажды он сказал:
— А теперь я буду рисовать точки.
И он нарисовал одну точку большую и другую маленькую.
— Ты будешь Точка-мама, — сказал он большой точке. — А ты — Точка-дочка, сказал он маленькой.
Сначала точки были очень довольны.
— Хорошо быть точкой! — говорили они. — Куда лучше, чем какой-нибудь закорючкой или загогулиной.
— Не задавайтесь, пожалуйста! — сказала Загогулина, их соседка. Подумаешь, какие-то там Точки. Сидите и помалкивайте!
Они сидели и помалкивали, но потом Точка-мама сказала:
— Поиграть бы во что-нибудь!
— Разве тебе полагается играть? — удивилась Точка-дочка. — Ты ведь большая. Мне вот можно играть, я маленькая. А ты должна работать и вообще заниматься только серьезными делами.
— А я не хочу! — сказала Точка-мама, — Играть веселей!
— Э нет, это не по правилам, — сказал Карандаш и обвел большую точку Кругом, чтобы она никуда не убежала.
Точка-мама очень рассердилась.
"Как же мне выбраться из этого Круга? — подумала она. — Может быть, заплакать? А потом по морю слез переплыть через Круг?"
И она попробовала заплакать, но не сумела выжать ни слезинки.
— Слезами горю не поможешь — сказал Круг. — Промокашка их живо высушит.
"А может, поговорить по-хорошему с Кругом? — подумала точка. — Вдруг он меня выпустит? Поздороваюсь с ним и скажу: "Доброе утро, милый Круг! Как поживают в круге маленькие дуги? Все ли здоровы в кругу вашей семьи? А как Полярный Круг, ему уже лучше?"
Но вряд ли и это поможет".
А в это самое время Карандаш решил: "Напишу-ка я рассказ!"
И начал писать.
Маленькой точке он сказал:
— Встань-ка, пожалуйста, над буквой И. Вы, конечно, знаете, что в английском языке буква И пишется с точкой вот так: i.
Карандаш написал букву i, а точка прыгнула на букву и получилось i.
— Прекрасно! — сказал Карандаш и продолжал писать свой рассказ.
Он написал его до конца, оставалось только поставить точку, но тут Карандаш вдруг сломался. И очень огорчился.
— Не плачь! — сказал Ластик. — Я сотру часть Круга, тогда точка сможет выйти из него и стать в конце твоего рассказа.
— Это мысль! — обрадовался Карандаш. — Большое тебе спасибо, дорогой Ластик.
И вот Ластик стер часть Круга, точка вышла из него и стала в конце рассказа, который написал Карандаш.
Вот и вся история… Точка!
Три шляпы мистера Кепи
У мистера Кепи было три шляпы, и на улицу он выходил всегда в трех шляпах сразу.
Все, кто жил на Хайстрит: и доктор, и зеленщик, и трубочист — словом, все-все думали: "Какой вежливый этот мистер Кепи! Он три раза снимает шляпу, когда здоровается".
Идя по улице, мистер Кепи любил напевать песенку:
Я — славный мистер Кепи.
Три шляпы я ношу,
Знакомого заметив,
Их приподнять спешу.
И я, поверьте, очень рад
Три шляпы поднимать подряд.
Ура, ура, я очень рад
Три шляпы поднимать подряд!
Но иногда мистер Кепи испытывал некоторую неловкость — для трех шляп у него было всего две руки, поэтому одновременно он мог приподнять только две шляпы, а чтобы снять третью, ему приходилось вторую шляпу брать под мышку.
"Как бы мне хотелось снимать все три шляпы одновременно", — подумал он однажды. А как раз в это время на улице показалась кошка мистера Кепи — Мурми.
— Ты куда, Мурми? — спросил ее мистер Кепи.
— В рыбную лавку, — ответила Мурми.
— Так прыгай ко мне на плечо, — предложил мистер Кепи, — и, если нам повстречается доктор, или зеленщик, или трубочист, или жена доктора, или жена трубочиста, или еще кто-нибудь, будь добра, приподними, пожалуйста, одну из моих шляп.
— Что ж, можно, — согласилась Мурми и прыгнула к мистеру Кепи на плечо.
Тут им навстречу вышла миссис Смак, жена доктора.
— Доброе утро, миссис Смак! — сказал мистер Кепи, приподнимая одной рукой одну шляпу, другой — другую, а Мурми — третью.
— Доброе утро, мистер Кепи! — ответила миссис Смак и подумала: "Какой вежливый человек!". А мистер Кепи сказал своей Мурми:
Ты — лучшая из кошек!
Тебе пожму я лапу
За то, что
С головы моей
Сейчас сняла ты шляпу.
Туман
Однажды в день рождения королевы на Лондон опустился Туман. Он хотел посмотреть военный парад. Но как только он опустился на Лондон, королева сказала генералу:
— Сегодня парад придется отменить. Туман!
И так повторялось каждый раз, когда на Лондон опускался Туман. Туману было очень обидно, он давно мечтал увидеть парад, но что делать, если каждый раз, когда он появлялся в Лондоне, королева говорила:
— Парад отменяется!
А в Букингемском дворце под королевским троном жила кошка по имени Смоки. Она пожалела Туман и решила ему помочь. Когда подошел следующий день рождения королевы, Смоки написала Туману письмо:
Во дворце
Под королевским троном
Вторник
Дорогой Туман, жду тебя вечером около дворца.
Искренне твоя Смоки.
В этот вечер, перед тем как лечь спать, королева выпустила кошку с черного хода Букингемского дворца на улицу, а потом поднялась к себе в спальню. И не успела Смоки три раза промяукать, как Туман опустился на Лондон.
— Мне так хочется посмотреть парад, — признался ей Туман. — Но из-за меня его каждый раз отменяют, и мне никак не удается его увидеть.
— Я кое-что придумала, — сказала Смоки. — Завтра ты появись, как только солдаты выстроятся для парада. Увидев тебя, генерал скажет: "Ваше величество, опять Туман. Отменить парад?"
— Да, да, он именно так и говорит, — со вздохом сказал Туман.
— И не успеет королева ответить: "Парад отменяется!", ты мяукни.
— Хорошо! — сказал Туман. — Только я не умею мяукать.
Смоки его научила, хотя это было непросто. На следующее утро, когда солдаты выстроились для парада и генерал спросил королеву:
— Ну как, Bаше величество, отменить парад? Видите, Туман?
— Где? — спросила королева.
— Там! — ответил генерал, указывая на Туман. И тут Туман мяукнул.
— Ах, генерал, — сказала королева, — неужели вы не можете отличить кошку от Тумана? Я своими ушами слышала мяуканье. Ни в коем случае не отменяйте парад!
Так Туман увидел наконец парад. Он остался очень доволен, а потом вернулся в родные горы Уэльса. Правда, там и без него было туманно, но зато не приходилось скучать в одиночестве.
Однажды королева написала ему письмо:
Дворец
1 июня
Дорогой Туман, не спеши к нам возвращаться.
Искренне твоя Королева.
И Туман ответил ей:
Уэльс
Пятница
Ваше величество, мне и здесь хорошо. А парад мне очень понравился. Благодарю Вас, что Вы позволили мне его посмотреть.
Искренне Ваш Туман.
Передайте привет Смоки.
Королева ничего не могла понять.
— Смоки, — спросила она кошку, заглядывая под трон, — когда же Туман мог увидеть парад?
Но Смоки только замурлыкала: это был секрет!
Ух
Жил-был на свете Ух. Он был очень доволен жизнью, потому что каждый автобус, который проезжал мимо по дороге, говорил ему "ух!". И все пассажиры в автобусе тоже говорили:
— Ух! Вот это ухаб!
И кондуктор автобуса говорил:
— Ух ты, какой ухаб!
"Хорошо, что меня зовут Ух!" — радовался Ух.
А в это время по дороге на велосипеде ехал мальчик.
"Вот, сейчас опять!" — подумал Ух.
Но мальчик объехал ухаб и никакого "ух!" не случилось.
Ух обиделся.
— Выше голову! — сказала дорога. — Едет еще автобус!
Автобус подъехал и ух! — в ухаб. И водитель сказал:
— Ух! Вот это ухаб!
И кондуктор сказал:
— Ух ты, какой ухаб!
Ух опять повеселел.
Но в один из весенних дней пришли дорожные рабочие, перекрыли дорогу красными флажками, принесли кирки и лопаты, починили дорогу и залили ее асфальтом.
— Теперь от ухаба и следа не осталось! — сказал главный дорожный мастер.
Рабочие собрали кирки и лопаты, сняли красные флажки и ушли. Проехал автобус, но никакого "ух!" не случилось. За ним еще несколько автобусов, и тоже никаких "ух!".
— Куда же он девался? — спросила одна сторона дороги у другой. — Такой был славный Ух.
Тут на дороге показалась девочка. Она ехала на самокате, но не смотрела, куда едет, и ух! — на землю.
— Нашелся! — обрадовалась дорога. — Оказывается, он был у девочки.
"Надеюсь, она не ушиблась", — подумал Ух. — Чуть-чуть все-таки ушиблась.
Но мама приложила девочке примочку и от "ух!" опять ничего не осталось.
Ух совсем загрустил и забился в шкаф с игрушками, где лежал старый теннисный мяч.
— Никому я не нужен, — пожаловался Ух. — А мне так хочется заняться каким-нибудь делом.
— Хочешь, оставайся здесь, и я научу тебя бам-бам-бамкать, — сказал теннисный мяч и подпрыгнул.
— С удовольствием! — обрадовался Ух.
Он оказался прилежным учеником. И вот когда вечером маленькая девочка вышла в сад поиграть с мячом, у него прекрасно получилось "бам! бам! бам!". И мяч подпрыгивал выше, чем всегда.
Выше девочки. Выше девочкиной мамы. Даже выше уличного фонаря.
Девочка была довольна, и все были довольны. "Когда тебя зовут Бам, тоже неплохо", — подумал Ух.
Хлебные крошки
Как-то раз в Лондоне на Трафальгарской площади обедали сто голубей. На обед у них, как всегда, было пшено.
Вскоре к ним прилетели еще голуби.
— Что это вы едите? — спросили они.
— Пшено! Урр-урр-урр!
Потом прилетели еще голуби.
— Ура! — обрадовались они. — Сегодня на обед пшено!
А потом прилетел голубь, по имени Артур.
— Опять пшено? — сказал он. — Вот надоело!
Он взмыл вверх и опустился на вершину колонны, на которой стоит статуя адмирала Нельсона.
— Ну что за жизнь, милорд! — пожаловался Артур Нельсону. — Каждый день пшено да пшено. Терпеть его не могу!
— А что ты любишь? — спросил адмирал Нельсон.
— Хлебные крошки! — ответил Артур, — Нет ничего вкуснее белых хлебных крошек!
Адмирал Нельсон взял подзорную трубу и оглядел улицу Уайтхолл.
— Я вижу мальчика, — сказал он. — Он идет по улице и жует белую булку. Вот он поравнялся со зданием Королевской гвардии.
Артур слетел вниз и следовал за мальчиком, пока тот не доел свою булку. Но
Артуру ни крошки не перепало.
Бедняжка Артур даже расплакался. Проходивший мимо полисмен очень удивился.
— Вот так чудо! — сказал он. — Первый раз вижу плачущего голубя.
Огорченный Артур вернулся к нельсоновской колонне.
— Да, дело плохо! — вздохнул адмирал Нельсон. — Что сказал полисмен?
— Он сказал, что никогда еще не видел плачущего голубя.
— Так-так, — сказал адмирал Нельсон.
— Не следовало мне плакать из-за крошек, — сказал Артур.
— Что верно, то верно, — согласился адмирал Нельсон. Все равно не поможет. Но я кое-что придумал. Загляни-ка в карман моего мундира, ты найдешь там трехпенсовик.
Его положил туда рабочий на счастье, когда ставили мою… то есть нельсоновскую колонну. Ты… — и он прошептал что-то Артуру на ухо.
— Блестящая идея! — сказал Артур. — Благодарю вас, милорд.
Он взял трехпенсовик, полетел прямо в булочную на углу Стрэнда и купил себе трехпенсовую булочку. А потом сел на подоконник булочной и начал ее есть. Глядя на него, прохожие говорили:
— Видно, голубю понравилась булка. Значит, она свежая. — И многие заходили в булочную и покупали булочки к чаю.
Булочник был очень доволен.
— Ты можешь каждый день прилетать сюда, — сказал он Артуру, — и я буду давать тебе булочку к чаю. Лучшей рекламы для булочной не придумаешь! А вот тебе еще одна булочка — за сегодняшний день.
Артур схватил в клюв булочку и полетел к адмиралу Нельсону.
— Попробуйте булочку, милорд, — сказал он и отломал адмиралу Нельсону половину.
— Благодарю! — сказал адмирал Нельсон.
— Взгляните на этих голубей, милорд, — сказал Артур. — Они опять жуют пшено. Лично я предпочитаю булочки.
— Я тоже! — ответил адмирал Нельсон.
Хочешь, хочешь, хочешь…
Солнце освещало дерево, растущее в дальнем углу сада, легкий ветерок раскачивал его ветви, а листья шептали:
— Хочешь, хочешь, хочешь…
Это было волшебное дерево. Стоило встать под это дерево и задумать желание, как желание тут же исполнялось.
А в доме неподалеку от волшебного дерева жил толстый старикан. Звали его Уильям Кэдоген Смит. Он торговал в деревенской лавке мылом и терпеть не мог детей — мальчиков и даже девочек.
Однажды он встал под волшебное дерево и сказал:
— Хочу, чтобы все соседские девчонки и мальчишки очутились на Луне!
Не успел он это сказать, как все девочки и мальчики очутились на Луне.
Там было холодно и неуютно, и самые маленькие дети даже заплакали. Но мамы были далеко, и некому их было утешить.
Как только исчезли дети, птицы на волшебном дереве сразу смолкли. А дрозд сказал, глядя прямо на мистера Смита:
— Хочу, чтобы все дети вернулись!
Но мистер Кэдоген Смит перебил его:
— Нет, хочу, чтобы они оставались на Луне.
Тогда дрозд опять сказал:
— Хочу, чтобы они вернулись!
Дети совсем запутались, они уже и сами толком не знали, где им быть: на Луне или на Земле. Мистер Смит топнул ногой и сказал:
— Хочу, чтобы…
Но кончить не успел, как дрозд сказал:
— Хочу, чтобы мистер Смит стал добрым!
И мистер Смит, вместо того чтобы сказать, как он собирался: "Хочу, чтобы все дети оставались на Луне", вдруг передумал, поскреб затылок и сказал:
— Хочу, чтобы все дети пришли сегодня вечером ко мне в гости, я их угощу пирожными, апельсиновым желе и лимонадом. Больше я не буду продавать мыло, а вместо этого открою кондитерскую. И не разрешу никому называть меня Уильямом Кэдогеном Смитом, пусть зовут просто Смит. Ура! Ура! Ура!
Он три раза прошелся колесом, и снова на дереве запели птицы.
Опять засветило солнце, легкий ветерок раскачивал ветви, а листья шептали:
— Хочешь, хочешь, хочешь…
Шшшшш!
Случается же такое на свете — потерялся однажды Шшшшш!
Хорошо еще, что полисмен нашел его и спрятал в шкаф в полицейском участке. А потом записал его имя в книгу находок и на доске объявлений вывесил объявление.
И все, кто проходил мимо, останавливались и читали это объявление.
— Что там написано? — спросил маленький мальчик свою маму.
— Написано, что потерялся Шшшшш! — ответила мама.
— А как это он потерялся? — опять спросил мальчик.
— Шшшшш, замолчи!
Официантка из соседнего кафе тоже увидела это объявление и тут же побежала на кухню, чтобы посмотреть, не ее ли чайники и кофейники потеряли Шшшшш! Но чайники и кофейники продолжали кипеть и все их Шшшшш! были на месте.
Кинорежиссер, прочитав объявление, поспешил на студию к своей звуковой ленте. На этой неделе у него всего один раз проходило Шшшшш! Но оно оказалось на месте.
А машинист паровоза, увидев объявление, побежал скорее на вокзал к своему паровозу, чтобы проверить — вдруг это его паровоз потерял Шшшшш!
К счастью, все паровозные Шшшшш! были тоже на месте. У каждого настоящего паровоза должно быть много Шшшшш! Иначе паровоз не сможет делать:
— Шшш-шшш, шшш-шшш…
Потом к объявлению подошел мальчик с собакой. Собака залаяла. Она очень любила лаять, собаки вообще любят лаять.
— А ну!.. — хотел было шикнуть на нее мальчик.
Собака от удивления перестала лаять и начала бегать вокруг и принюхиваться.
Она искала, куда же девался Шшшшш! Смешная собачонка, ей бы следовало знать, что Шшшшш! ничем не пахнет.
Мальчик прочитал объявление и поднялся по ступенькам в полицейский участок.
— Это я потерял!.. — сказал он.
— Что ты потерял? — переспросил его полисмен. Тут собака залаяла опять.
— Шшшшш! — шикнул на нее полисмен.
— Вот это самое! — сказал мальчик.
Полисмен открыл шкаф и выпустил Шшшшш! Шшшшш! очень обрадовался, что наконец-то нашелся.
— Распишитесь вот здесь! — сказал полисмен мальчику.
Собака опять залаяла.
— Шшшшш! — сказал ей мальчик. — Не шшшшшуми, пожалуйста!
И собака перестала шшшшшуметь.
Як
Далеко-далеко, так далеко, что и не доберешься, жил в горах Тибета як.
Конечно, от чего-то далеко, а от чего-то близко. От снегов и льдов, например, от холодного ветра и дождя со снегом, от влажной травы и отвесных скал — совсем близко. Когда весь день бушевала буря, солнце пряталось за тучи, и в ураганных вихрях носились черные вороны — все это было близко.
А вот магазины и книжки с картинками, мороженое и жаркий камин, кино и дети, бегущие в школу, — это было очень далеко.
У яка не было имени, поэтому мы будем звать его просто Як.
Больше всего на свете Як любил сидеть в укромном местечке среди скал и слушать море. Он где-то нашел морскую раковину — очень красивую, с крутым завитком, — и когда прикладывал ее к уху, то слышал шум морских волн.
Как попала туда морская раковина — никто не мог сказать. Но как-то попала, и Як любил ее слушать.
Днем Як обычно прятал свою раковину от других яков и от ворон, зато ночью, когда зажигались звезды, он усаживался в тихое местечко среди скал, прикладывал раковину к уху и слушал, слушал и мечтал — как бы попасть на берег моря…
И вот однажды, прихватив с собой любимую раковину и попрощавшись с остальными яками, он отправился в путь.
Вы, наверное, спросите, как же Як нес раковину? Посмотрите на картинку и вы поймете — он нацепил раковину на свой правый рог.
Як не знал дороги, но решил: "Буду идти, пока не дойду до моря". И шел так весь день, а вечером пощипал травы, послушал шум моря и заснул.
Он шел еще день и еще, но до моря все равно не дошел.
Вокруг были горы и горы. Иногда Як видел вдали стадо лам, а однажды орла, парящего в небе. Но моря что-то не было видно.
Однажды Як остановился попить из горного ручья. Настроение у него было невеселое. Он приложил к уху свою раковину и, усевшись на берегу, стал слушать. А ручей бежал своей дорогой, прыгая по камням, и весело журчал. Заметив Яка, он очень удивился и спросил:
— Что ты тут делаешь?
— Слушаю, — ответил Як.
— Дай и мне послушать, — попросил ручей. Як поднес раковину к воде, и ручей прислушался.
— Это шум моря! — обрадовался ручей. — Ну да, шум моря!
— А ты знаешь туда дорогу? — спросил Як.
— Знаю ли я дорогу! — возмутился ручей. — Да я как раз туда и бегу. Следуй за мной я попадешь прямо к морю.
— Спасибо, — сказал Як и пошел следом за ручьем.
Постепенно ручей становился все шире и шире и наконец превратился в полноводную реку, по которой плыли лодки.
"Было бы неплохо сесть теперь в лодку, чтобы больше не идти пешком", подумал Як.
Он нанял себе лодку и поплыл дальше в лодке. Лодка была с большим красным парусом, и, когда дул ветер, Як просто сидел и отдыхал.
Наконец он добрался до моря. Какое это было чудо! Як сел на песочек и стал наблюдать за волнами. Они шумели совсем так же, как прибой в его раковине.
Як был счастлив.
"Здесь гораздо лучше, чем в холодных, мокрых горах", — думал он.
На ночь он устроился в пещере.
У моря было жарко, и Як пошел к парикмахеру, чтобы парикмахер подстриг его длинную шерсть. А потом вернулся на берег моря и катал на спине ребятишек — по два пенни за круг. И скоро у него набралось денег на сено и на мороженое, которое ему давно хотелось попробовать.
Жизнь протекала очень славно. Ему нравилось здесь, на берегу моря. Но больше всего он любил длинные вечера, когда уже темнело и все уходили домой, а он сидел один-одинешенек перед своей пещерой, слушал шум волн и следил за кораблями в открытом море и за солнцем, уходящим за горизонт. Когда становилось совсем темно, одна за другой зажигались звезды, а море плескалось и плескалось о берег.
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru
Оставить отзыв о книге
Все книги автора
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 119; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!