Уроки крушения российской демократии и современность
История XX в. знает немало примеров конституционных революций, оказавшихся перед сложной дилеммой быстрого осуществления либерально-демократических реформ в неподготовленной стране. Крушение парламентаризма в России есть частный случай и первое проявление кризиса классической модели европейского парламентаризма в условиях массового общества после Первой мировой войны. В разных странах этот кризис имел неодинаковые проявления и исход, однако повсеместно выражался в отказе от привычных форм и столкновении с ними авторитарных движений.
Совершенно оправдано моральное противопоставление двух революций. Политическая идеология и приемы управления февральского и октябрьского периодов, подчеркивал М. В. Вишняк, качественно различны с точки зрения методов отстаивания власти: "в прямую противоположность Октябрю Февраль предпочитал быть гильотинированным, лишь бы не гильотинировать. Это можно считать непростительной ошибкой, но это так. В этом Февраль как бы следовал завету Дантона"90. Этот взгляд опирался на сравнение русской и французской революций, общим результатом которых стало крушение демократии и установление царства террора91. В сравнительном контексте Февральская революция ретроспективно признавалась критиками не более как "историческим выкидышем" и "прелюдией к большевистской революции" (П. Б. Струве), а основная ошибка русской демократии усматривалась в том, что она психологически не учла, что контрреволюция может прийти в форме не правого, а левого экстремизма (Керенский)92. Но для современного аналитика недостаточно дать исключительно моральную и психологическую оценку прошлого, важно выяснить, почему произошел срыв демократии в России и как избегать подобных ошибок в дальнейшем.
|
|
|
стр. 21
Вопреки известной мудрости об истории, "не знающей сослагательных наклонений", современная наука стремится к пониманию прошлого, моделируя ситуации, выясняя причины их повторяемости и вариативность функционирования. Системные теории интерпретировали революцию как смену организационных форм социума, структурные (классовые) теории видели в ней по аналогии с моделью западных революций Нового времени смену фаз меняющегося соотношения классовых сил; бихевиористская теория усматривала в революции спонтанную психологическую реакцию масс на подавление базовых инстинктов. Комбинированная теория предлагала сочетание предшествующих трех моделей с упором на последнюю. Эти теории, являясь несомненным вкладом в объяснение революции, содержат, как было показано, один общий фундаментальный недостаток: они отрицают возможность управления революционными процессами и регулирования их деструктивного содержания. Мы предложили систематизацию и анализ ошибок Временного правительства в рамках неоинституциональной теории, позволяющей выявить определенную логику их возникновения.
|
|
|
Прежде всего, конфликт легитимности и законности, неизбежно возникающий в ходе каждой радикальной революции, не был успешно преодолен Временным правительством. Новая власть оказалась не способна решить вопрос о своей юридической преемственности по отношению к старой, хотя имела для этого возможности. Она предпочла революционную легитимность формальной законности, отвергнув (в ходе цепной реакции отказов от власти) все возможные способы обеспечения преемственности. В результате, установление Временного правительства, с формально-юридической точки зрения, представляло собой конституционный переворот, поскольку новые юридические нормы создавались без учета положений, зафиксированных в действующем праве. Не была осуществлена и последующая легитимация новой революционной власти путем скорейшего создания конституирующей власти (Учредительного собрания) или ее аналогов (в виде Национального собрания).
|
|
|
Не получил быстрого преодоления драматический разрыв конституирующей власти и конституционной (Временного правительства), которая неизбежно приобретала поэтому временный, неустойчивый и нелегитимный характер. При определении соотношения конституирующей и конституционной власти была выбрана неудачная модель конституционного устройства, отдающая всю полноту власти законодателям в будущем в ущерб исполнительной власти в настоящем. Был упущен "конституционный момент" (новую конституцию нужно было принять в ходе или сразу после Февральской революции); не было готового конституционного проекта, который можно было предложить стране немедленно (такой проект, в случае его утверждения, - дал бы немедленный перевес правительству). Вместо этого разработка проекта шла путем его коллективного и открытого обсуждения, что вело к неоправданному популизму. Наконец, на публичное обсуждение были вынесены вопросы будущего конституционного устройства без предоставления возможности практической реализации этого права в условиях неразработанности избирательного законодательства и трудности его реализации в условиях войны, тогда как при разработке наиболее успешных конституций конфиденциальность обсуждения играла существенную роль.
|
|
|
Принятая концепция Учредительного собрания оказалась главным деструктивным фактором всего демократического переходного процесса: она заблокировала созыв Государственной думы как единственного легитимного носителя власти, не дала возможности своевременно принять демократическую конституцию (пусть переходную и инструментальную, но дающую власти легитимность), добиться консолидации умеренных политических сил, преодолеть двоевластие, обеспечить легитимацию новой власти на основе временной конституции, а также сформировать эффективную и постоянную (а не временную) исполнительную власть, которая была необходима в условиях войны и революционного кризиса. Более того, не было ничего сделано для преодоления вакуума исполнительной власти переходного периода, напротив сознательно парализована деятельность старого аппарата исполнительной власти еще до того, как стали создавать новый.
стр. 22
Следствием избранной ошибочной стратегии демократического переходного периода стали и упущенные возможности. Суммируем их. Конституционалисты, во-первых, почти сразу утратили политическую инициативу (в силу господства иллюзорного представления о возможности единства подходов всех политических партий к решению проблемы переходного периода на основе идеи Учредительного собрания). Во-вторых, пренебрегли возможностью принять временную конституцию на пике революционных ожиданий вследствие отказа от немедленного созыва Государственной думы и превращения ее в Национальное собрание сразу после акта отречения царя. В-третьих,ими не были эффективно использованы институты и процедуры договорных механизмов, способные обеспечить коалицию основных политических партий путем взаимных тактических компромиссов с целью отстранения экстремистов и создания работоспособного переходного правительства. В-четвертых, не была осознана сама невозможность преодоления двоевластия конституционным путем уже в момент его формирования. В-пятых, пролонгирование ситуации неопределенности на длительный срок привело к эрозии легитимности демократической власти, что и сделало ее легкой добычей экстремистских сил.
С учетом нереализованных возможностей решение проблемы двоевластия отнюдь не представляется столь фатальным. Мы рассмотрели ряд историографических предрассудков: один из них связан с господствовавшей до настоящего времени "классовой" теорией двоевластия (как баланса сил); другой - с представлением об исторической уникальности феномена двоевластия, якобы присущего исключительно российскому социуму; третий - с одномерной интерпретацией функции советов в революции; четвертый - с отрицанием альтернативных моделей развития событий и возможностей моделирования (на сравнительном материале) другого вектора развития; пятый - с представлением о фатальности движения событий русской революции. Отказ от механистической классовой интерпретации данного феномена позволяет рассматривать его в ряду многих других ситуаций неустойчивого равновесия конституционных и антиконституционных движений Новейшего времени, выход из которых определялся способностью политических элит нейтрализовать деструктивные популистские элементы, а в случае необходимости реализовать принцип государственной монополии на легитимное насилие, т.е. подавить "революцию" силой.
Эта политика вполне могла быть реализована в отношении советов - суррогатных органов, не способных к управлению, но являвшихся (именно в силу своей архаичности и аморфности) идеальной формой манипулирования темными массами со стороны экстремистских сил. Функция советов в русской революции оказалась чрезвычайно негативной и выражалась, во-первых, в дестабилизации Временного правительства с самого начала его существования; во-вторых, в противопоставлении Съезда советов Учредительному собранию, предполагаемый созыв которого ускорил большевистский переворот; в-третьих, в легитимации однопартийной диктатуры. Потенциальное двоевластие правовых и антиправовых сил, однако, отнюдь не обязательно переходит в реальное (и юридически оформленное) двоевластие, а это последнее не влечет автоматической победы экстремизма. История, как было показано, знает примеры того, как подобные конфликты разрешались в пользу конституционной демократии или, в условиях невозможности добиться этого, в пользу установления временных авторитарных режимов, способных стабилизировать ситуацию в переходный период. Временное правительство, опиравшееся на правовую и революционную легитимность, военный патриотизм, поддержку цивилизованной части общества, контроль над армией, административный аппарат и известный престиж лидеров, имело шансы устранить двоевластие и остановить большевистский переворот, по крайней мере, 3 раза (в самом начале Февральской революции, в июле и августе 1917 г.). Как отмечал Брюс Локкарт, из всех ошибок Временного правительства наиболее ценной для Ленина было выступление Корнилова и его провал; "Поражение Корнилова 12 сентября открыло широкую дорогу для успеха революции 7 ноября"93.
стр. 23
В условиях конституционной неопределенности решающим фактором определения вектора политической системы становились технологии государственных переворотов. Содержание новой технологии государственных переворотов, разработанной большевиками, сводилось к превращению так называемых "стихийных" революций в "научно" организованные, т.е. к осуществлению массовой мобилизации деструктивных антидемократических сил, захвату стратегических коммуникаций вместо штурма непосредственных институтов власти; легитимации переворота путем использования квазипредставительных институтов "народной демократии" (советов). Важной чертой данной технологии стала возможность ее применения независимо от идеологического содержания движений, что и сделало ее востребованной организаторами различных антипарламентских переворотов XX в.
* * *
Февральская революция была первой прерванной демократической революцией Новейшего времени, поскольку она закончилась в результате государственного переворота. Основной причиной крушения первой российской республики было господство в сознании ее лидеров установок классического парламентаризма, сформировавшихся в условиях сословного общества, цензовых избирательных систем и отсутствия массовых партий. Рассматривая парламентские дебаты как средоточие политики, либеральные конституционалисты не увидели новой опасности, сформировавшейся в условиях массового общества. Лидеры Февраля исходили в своей программе из необходимости длительного противостояния самодержавию (постепенного перехода к парламентской монархии британского типа), не учитывая в своей тактике того факта, что монархия в России была не только символом, но и реальным носителем власти (как правящая партия в 1991 г.). Свержение этой власти означает одновременно кризис легитимности режима и кризис системы государственного управления.
Незавершенность Февральской революции не уменьшает ее исторического значения: провозглашенная тогда программа либеральных реформ начала реализовываться в постсоветский период. Опыт февральской демократической системы, несомненно, оказал влияние на разрешение конституционного кризиса конца XX в. Принятие либеральной Конституции 1993 г. в результате конституционного переворота показало, в частности, как можно преодолеть двоевластие в пользу демократических сил.
Выявляя те социальные параметры, по которым возможны сбои демократических реформ, очень важно своевременно противопоставлять им адекватную технологию разрешения подобных конфликтов. Это позволяет своевременно лечить социальные болезни, не запуская их, нейтрализуя антидемократические политические проекты на основе творческой разработки стратегии и тактики демократического преобразования общества.
Примечания
1 Модели общественного переустройства России. XX век. М., 2004.
2 Linz J., Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation. Southern Europe, South America, and Post-Communist Europe. Baltimore, 1996; Democratic Transition and Consolidation in Southern Europe; Latin America and Southeast Asia / Ed. By, D. Ethier. L., 1999; Transiciones y Disenos Institucionales / Maria del Refugio Gonzalez, Sergio Lopez Ayllon. Mexico, 2000.
3 Европейские монархии в прошлом и настоящем. XVIII-XX века. СПб., 2001; Судьба двух империй: Российская и Австро-Венгерская монархии в историческом развитии от расцвета до крушения. М., 2006.
4 Autoritare Regime in Ostmittel- und Siidosteuropa 1919 - 1944 / Hrsg. Von Oberlander E. in Zsarb. Mit Ahmann R. et al. -Paderbom etc. Schoning, 2001; Тоталитаризм в Европе XX века. Из истории идеологий, движений, режимов и их преодоления. М., 1996.
5 Из истории европейского парламентаризма: Испания и Португалия. М., 1996; Из истории европейского парламентаризма: Италия. М., 1997; 1917 год и российский парламентаризм. СПб., 1998; Британские политические традиции и реформа власти в России. М., 2005; Парламентаризм // Общественная мысль России XVIII - начала XX века. М., 2005. С. 383 - 385.
стр. 24
6 Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце XX века. М., 2003.
7 Медушевский А. Н. Теория конституционных циклов. М., 2005.
8 Богданов А. Всеобщая организационная наука (Тектология). Ч. 1 - 2. М.; Л., 1925. С. 113.
9 Рожков Н. Русская история в сравнительно-историческом освещении (Основы социальной динамики). Т. VIII (Демократическая революция в Западной Европе). М.; Пг., 1923. С. 256.
10 Покровский М. Н. Очерки русского революционного движения XIX-XX вв. М., 1924.
11 Крицман Л. Героический период великой русской революции (опыт анализа так называемого "военного коммунизма"). М.; Л., 1926. С. 26.
12 Sorokin P. A. The Sociology of Revolution. L., 1924. P. 367; его же. Дальняя дорога. Автобиография. М., 1992.
13 Ону А. М. Социологическая природа революции // Сборник статей, посвященных Павлу Николаевичу Милюкову 1859 - 1929. Прага, 1929. С. 32.
14 Медушевский А. Н. Сравнительное конституционное право и политические институты. М., 2002.
15 Токвиль А. Старый порядок и революция. М., 1905.
16 Олар А. Политическая история Французской революции. Происхождение и развитие демократии и республики (1789 - 1804). СПб., 1902.
17 Furet F., Ozouf M. et Collaborateurs. Dictionnaire Critique de la Revolution Francaise. Vol. 1 - 4. Paris, 1992.
18 Свод Основных государственных законов в новой редакции от 23 апреля 1906 г. // Свод законов Российской империи. Изд. 1906 г. Т. 1.
19 Конституционное государство. СПб., 1905; Чичерин Б. Н. Конституционный вопрос в России. СПб., 1906; Ковалевский М. М. Общее конституционное право. СПб., 1908; Лазаревский Н. И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1908; Кистяковский Б. А. Государственное право (общее и русское). Лекции. М., 1909; Кокошкин Ф. ф. Лекции по общему государственному праву. М., 1912; Котляревский С. А. Конституционное государство: опыт политико-морфологического обзора. СПб., 1907; его же. Юридические предпосылки русских Основных законов. М., 1912; Гессен В. М. Основы конституционного права. Пг., 1917; Медушевский А. Н. Демократия и авторитаризм: российский конституционализм в сравнительной перспективе. М., 1998.
20 Родзянко М. В. Крушение империи. М., 1990. С. 215.
21 Манифест отречения Николая II // Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев. Документы. Л., 1927. С. 223; The Russian Provisional Government. 1917. Documents. Selected and edited by R. P. Browder and A. F. Kerensky. Vol. I-III. Stanford, 1961; Февральская революция 1917 года: Сб. док. и мат-лов. М., 1996; Подробнее см.: Катков Г. Февральская революция. М., 2006.
22 Набоков В. Д. Временное правительство (воспоминания). М., 1991; Набоков В. Временное правительство // Архив русской революции, изданный Г. В. Гессеном. Т. 1. Берлин, 1920. С. 9 - 96.
23 Маклаков В. Воспоминания. Лидер московских кадетов о русской политике. 1880 - 1917. М., 2006. С. 324.
24 Мельгунов С. П. Мартовские дни 1917 года. Париж, 1961. С. 357.
25 Милюков П. Н. История Второй русской революции. М., 2001. С. 51. См. также: Вишняк М. Политика и история в "Истории русской революции" П. Н. Милюкова // Современные записки. 1927. Т. XXXII. С. 434 - 452.
26 Ср.: "Декларация Временного правительства и Совета рабочих и солдатских депутатов (Речь. 1917. 5 (18) марта. С. 2) и "От Временного правительства" (Речь. 1917. 7 (20) марта. С. 2).
27 Kelsen H. Reine Rechtslehre. Zweite neubearb. und erweiterte Auflage. Wien, 1960.
28 Ган М. О революционной власти // Речь. 1917 14 (27) июня. С. 2.
29 ГА РФ, ф. 1792, оп. 1, д. 4, л. 41.
30 Учредительное собрание: Стеногр. отчет. Пг., 1918; См. также: Еллинек Г. Конституции, их история и значение в современном праве. СПб., 1906; Орландо В. Принципы конституционного права. М., 1907; Боржо Ш. Учреждение и пересмотр конституций. М., 1918.
31 Morabito M., Bourmaud D. Histoire constitutionnelle et politique de la France. Paris, 1998; Sartori G. Comparative Constitutional Engineering. An Inquiry Into Structures, Incentives and Outcomes. L., 1994.
32 История XIX века / Под ред. проф. Лависса и Рамбо. М., 1938; "Объяснительная записка к проекту правил о неприкосновенности личности и свободе слова членов Учредительного собрания" рассматривает французско-бельгийскую систему депутатского иммунитета как более предпочтительную в сравнении с английской, ссылаясь на ст. 13 Конституционного закона 16 июля 1875 г. (ГА РФ, ф. 1792 (Юридическое совещание), оп. 1, д. 21, л. 141 - 148).
33 Учредительное собрание. Россия. 1918. М., 1991; См. также: Заключение Юридического совещания о предполагаемом открытии Учредительного собрания и передаче ему власти Временным правительством. 21 сентября 1917 г. // Конституционные проекты в России XVIII-XX в. М., 2000. С. 763 - 768.
34 Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году. Протоколы, стенограммы и отчеты, резолюции, постановления общих собраний, собраний секций, заседаний Исполкома и фракций. 25 февраля - 25 октября 1917 г. В 5 т. Л., 1991; Фабрично-заводские комитеты Петрограда в 1917 г. Протоколы. М., 1979. См. также: Рейснер М. Русская революция и ее учреждения. Пг., 1917; Рожков Н. Демократическая республика. М., 1917; Милютин В. П. О демократической республике. Пг., 1917.
35 РГАСПИ, ф. 274, оп. 1, д. 47 - 48; См. также: Вишняк М. В. Всероссийское Учредительное собрание. Париж, 1932.
стр. 25
36 Организация исполнительной власти при Учредительном собрании: справка, составленная делопроизводством Юридического совещания (ГА РФ, ф. 1792, оп. 1, д. 5, л. 112 - 121). См. также: Заключение Юридического совещания.... С. 763 - 768.
37 Кокошкин Ф. Ф. Об Учредительном собрании. Доклад на Седьмом съезде Конституционно-демократической партии 25 - 28 марта 1917 года // Съезды и конференции Конституционно-демократической партии. Т. 3. Кн. 1 (1915 - 1917 гг.). М., 2000. С. 407.
38 Жозеф-Бартелеми. Государственный строй Франции. М.; Л., 1936. С. 45 - 46.
39 Joseph-Barthelemy. La Crise de la dernocratice contemporaine. Paris, 1931. P. 11 - 12.
40 См.: Линц Х. Крушение демократических режимов: кризис, разрушение и восстановление равновесия // Проблемы Восточной Европы. Вашингтон, 1993. N 39 - 40.
41 Троцкий Л. История русской революции. Т. 1. М., 1997. С. 155 - 156.
42 Шайо А. Самоограничение власти. Краткий курс конституционализма. М., 1999. С. 11 - 16.
43 Открытие Учредительного собрания: справка, составленная делопроизводством Юридического совещания (ГА РФ, ф. 1792, оп. 1, д. 5, л. 159 - 166); Проект закона об организации временной исполнительной власти при Учредительном собрании // Конституционные проекты в России XVIII-XX в. С. 769 - 771.
44 Гессен В. М. Русское Учредительное собрание и выборы в него. Пг., 1917.
45 Проект закона об организации временной исполнительной власти при Учредительном собрании // Конституционные проекты в России XVIII-XX в. С. 769 - 771.
46 Родзянко М. В. Государственная дума и февральская 1917 года революция // Архив русской революции. Т. VI. Берлин, 1922. С. 19.
47 Noulans J. Mon Ambassade en Russie Sovietique. 1917 - 1919. Paris, 1933.
48 Эти документы (П. Буайе, Ж. Патуйе, А. Мазона) представлены в Национальных архивах Франции. См.: Медушевский А. Н. Роспуск Учредительного собрания и оппозиционные политические партии России (по материалам французских донесений) // 1917 год и российский парламентаризм. СПб., 1998. С. 97 - 102; Anatole de Mounzie. Petit Manuel de la Russie Nouvelle. Ed. Revue et corrigee. Paris, 1931. P. 103 - 104.
49 Родзянко М. В. Государственная дума и февральская 1917 года революция. С. 70.
50 Constitutionalism and Democracy: Transitions in the Contemporary World. N. Y., 1993; The Revolutions of 1989 / Ed. Tismaneanu V. L.; N. Y., 1999.
51 Архив новейшей истории России. Т. 8: Журналы заседаний Временного правительства: март-октябрь 1917 г. Вып. 1 - 4. М., 2001 - 2005; См. также: Руднева С. Е. Предпарламент: октябрь 1917 г.: опыт исторической реконструкции. М., 2006.
52 ГА РФ, ф. 1792, оп. 1, д. 4, л. 186 - 194.
53 Там же, л. 196 - 199.
54 Там же, л. 211 - 217.
55 Различие взглядов на этот институт отражено в прессе в связи с его открытием. См.: Речь. 1917. 8 (21) октября. С. 2. См. также: Керенский А. Ф. Прелюдия к большевизму. М., 2006.
56 Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах. М., 1997; Либеральный консерватизм: история и современность. М., 2001.
57 Родзянко М. В. Государственная дума и февральская 1917 года революция. С. 70.
58 Речь. 1917. 28 марта. С. 3.
59 Мельгунов С. П. Мартовские дни 1917 года. С. 442.
60 Родзянко М. В. Государственная дума и февральская 1917 года революция. С. 72; Лозунг созыва Учредительного собрания действительно разделяли практически все оппозиционные самодержавию партии. См.: Программы политических партий России. Конец XIX - начало XX века. М., 1995.
61 Соотношение Думы и Государственного совета было предметом дебатов на всех стадиях конституционных изменений. См.: Таганцев Н. С Пережитое. Т. 1 - 2. Пг., 1919.
62 См.: Суханов Н. Записки о революции. Т. 1. М., 1991.
63 См.: Милюков П. Н. История Второй русской революции. М., 2001.
64 Мельгунов С. П. Мартовские дни 1917 года. С. 74.
65 См.: Timaschev N. Grundziige des Sovetrussischen Staatsrechts. Breslau, 1925; Mirkine-Guetzevitch B. La theorie generale de l'Etat sovietique. Paris, 1928.
66 Anweiler O. Die Ratebewegung in Russland, 1905 - 1921. Leiden, 1958. S. 234 - 235.
67 Вишняк М. Кронштадт // Современные записки. 1921. N IV. С. 359.
68 Afary J. The Iranian Constitutional Revolution, 1906 - 1911. N. Y., 1996.
69 См.: Коминтерн и гражданская война в Испании. М., 2001.
70 Об использовании большевиками анархистских лозунгов для мобилизации люмпенизированных слоев см.: Алексинский Г. Война и революция. Пг., 1917. С. 38 - 39.
71 "Гениальный оппортунизм Ленина" признавался соратниками. См.: Луначарский А. В. Великий переворот (Октябрьская революция). Пг., 1919. С. 70, 80 - 81.
72 История всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Под редакцией комиссии ЦК ВКП (б). Одобрен ЦК ВКП (б). 1938 год. М., 1950. С. 341.
73 Троцкий Л. История русской революции. Т. 2. М., 1997. С. 117.
74 Amjad M. Iran. From Royal Dictatorship to Theocracy. N. Y., 1989; Arjomand S. A. The Turban for the Crown. The Islamic Revolution in Iran. N. Y., 1988.
75 Oliveira Martines G. Portugal. Instituicoes eFactos. Lisboa, 1991; Mavrias K. G. Transition democratique et Changement Constitutionnel en Europe du Sud. Espagne-Grece-Portugal. Athenes, 1997.
стр. 26
76 Brinton C. The Anatomy of Revolution. N. Y., 1952. P. 130.
77 Разрешение правительственного кризиса. Ликвидация мятежа. Дело Ленина. См.: Речь. 1917. N 156 - 170 (июль - начало августа).
78 Протоколы Центрального Комитета Конституционно-демократической партии. Т. 3 (1915 - 1920 гг.). М., 1998. С. 384.
79 Медушевский А. Н. Технологии конституционных переворотов // Сравнительное конституционное обозрение. 2006. N 3 (56). С. 3 - 23.
80 Троцкий Л. История русской революции. Т. 2. С. 322.
81 Там же. Т. 1. С. 96.
82 Malaparte C. Technique du Coup d'Etat. Paris, Bernard Grasset, 1966 (1992); idem. Le Bonhomme Lenine. Paris, 1931.
83 Archives de Prefecture de Police (Cabinet du Prefer). M 6 (Curzio Malaparte). Досье на Малапарте 1931 г. Подробнее см.: Медушевский А. Н. Как научить демократию защищаться: Курцио Малапарте как теоретик государственных переворотов // Вестник Европы. 2002. N 4.
84 Троцкий Л. История русской революции. Т. 2.2. С. 75.
85 Цит. по: Силуэты: политические портреты. М., 1991. С. 70.
86 Троцкий Л. Сталин. Т. 1. М., 1990. С. 9.
87 См.: Устрялов Н. Итальянский фашизм. Харбин, 1928.
88 Carlton E. The State Against the State. The Theory and Practice of the Coup d'Etat. Oxford, 1997.
89 Шарп Дж. От диктатуры к демократии. Стратегия и тактика освобождения. М., 2005.
90 Вишняк М. Два пути (Февраль и Октябрь). Париж, 1931. С. 195.
91 См.: Алданов М. A. Deux revolutions. Paris, 1921.
92 Струве П. Б. Дневник политика (1925 - 1935). М., 2004. С. 242; Керенский А. Февраль и Октябрь // Современные записки. 1922. Т. IX. С. 269 - 293.
93 Bruce Lockhart R. H. The Two Revolutions. An Eye-witness Study of Russia, 1917. L., 1957.
стр. 27
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 172; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!