Национальные интересы и национальная безопасность страны: традиции и новации
Манзанова Г.В.
В силу особенностей истории формирования Российского государства разные этносы, компактно проживающие в различных регионах России, до революции находились на разных этапах социально-экономического развития, что отразилось на своеобразии их хозяйственных практик. Так, в системе хозяйствования русских крестьян в течение многих веков, как уже отмечалось, доминировало общинное землевладение. Реформе Столыпина, предусматривавшей выход крестьян из общины на отруба и становление сельского предпринимательства, помешала начавшаяся революция. Другие этносы, компактно проживающие в различных регионах России, до революции находились на разных этапах феодально-родового строя. То есть рыночные отношения, психология частной собственности, индивидуальной инициативы и предпринимательства не вошли в плоть и кровь национальных трудовых традиций и не стали элементом культуры как русского, так и других этносов. Это и предопределило, как мы считаем, своеобразие аграрных преобразований и социально-экономические последствия их внедрения в национальных сообществах.
Этносы, компактно проживающие в отдельных районах Сибири, могут иметь свои особые интересы в сфере региональной аграрной политики. Малочисленные коренные народы Сибири в первую очередь ориентированы на сохранение и восстановление природной среды, традиционных форм хозяйствования и культуры, вплоть до создания специальных резерваций. Более крупные этносоциальные группы с давними традициями производящего хозяйства, напротив, более ориентированы на интенсивное промышленное освоение восточных территорий. Таким образом, получается, что чем дальше социально-экономические практики — теперь уже на микроу-563
|
|
Национальная идея России
ровне отдельных этнических сообществ отстояли от характера внедряемых рыночных инноваций, тем больше оказались трансформационные издержки и риски, сопровождающие их исполнение, тем менее реально было выполнение стратегий реформ, продекларированных властями. В конечном счете, это приводит к сегментации социального пространства национальных регионов и выделению отдельных территориальных сегментов, например, эвенкийских общин в северных районах, и отдельных сегментов рынка труда, например, традиционных хозяйств бурят на территории Тункинского национального парка Республики Бурятия. Последствиями такой сегментации являются замкнутость этносов в масштабах собственного социального пространства, их отчуждение от других этнических групп и трудности в восприятии проводимых на уровне государства новаций, вплоть до возникновения этнических конфликтов, сепаратизму и возможному их отторжению в дальнейшем от процессов реформ.
|
|
Поэтому при общей направленности реформ к рынку, в каждом из национальных регионов, возможны различные ориентации этносов на внедрение тех или иных институтов рынка и, соответственно, социально-эко-но мические последствия аграрных реформ и возможные меры со ци альной политики развития территорий.
В советский период последствия индустриального освоения Сибири особенно негативно проявились среди малочисленных народов, где резкая смена форм занятости и организации труда, не соответствующих традиционным навыкам и образу жизни этносов, повлекла за собой разрушение систем их жизнеобеспечения и основ воспроизводства, что привело к фактическому уничтожению ряда малочисленных народов (эвенки, ненцы, то-фалары, и т. д.), как этносов.
В переходный период резкие рыночные новации, не адекватные традиционным ориентациям народностей, и негативные для них социальные последствия привели к возрождению традиционных патриархальных отношений и клановости, как форме страхования от неопределенности и высоких рисков изменения окружающей среды. Так, в Республике Бурятия в условиях депрессивности в аграрном секторе произошла натурализация хозяйственных отношений этносов, что привело к углублению патриархальности и новой архаике. Возрождаются землячества, которые, поддерживая сельских мигрантов в городе, выступают одним из основных каналов их социальной мобильности, основанной на системе родства и клановых связей. Имея в своем распоряжении людские ресурсы и используя, наработанные за период кризиса, механизмы влияния во властных структурах, землячества постепенно включаются в борьбу за передел сфер влияния и властных полномочий, рекрутируя и поддерживая своих кандидатов в период предвыборных кампаний. В отсутствии инновационных механизмов для развития других сфер деятельности воссоздание традиционных отношений
|
|
564
Стендовая секция
в национальной общности приводит к деформации трудовой мотивации, дезориентации населения в сущности рыночных отношений, не восприятии ценностей рыночной экономики, что в свою очередь приводит к углублению общей депрессивности территории. Не случайно почти все национальные регионы Сибири в течение советского периода и двадцати лет перехода к рынку устойчиво депрессивны и по своим политическим ориентациям традиционно входят в состав регионов красного пояса.
|
|
То есть новации, не соответствующие компонентам окружающей природной и социально-экономической среды этносов вызывают шок, стресс и откат к еще более ужесточенным формам традиционных отношений, т. к. в противном случае возможна потеря этнической идентичности и гибель этноса.
Наблюдаемые в национальном сообществе условиях переходного периода процессы, по нашему мнению, являются ярким подтверждением правильности выводов, полученных нами в предыдущем параграфе. Согласно концепции Э. Гидденса, на которую мы опираемся в своем исследовании, для того, чтобы снизить огромные в условиях полной непредсказуемости внедряемого «свободного» рынка трансформационные издержки и обеспечить стабильность контрактов в качестве элемента страховки этносами были задействованы элементы уже хорошо апробированных в прошлом периоде традиционных практик хозяйствования и взаимодействия агентов, что привело в национальном сообществе (например, Республике Бурятия) к возрождению патриархальных практик, в виде семейных традиционных хозяйств крестьян и укреплению форм архаичных клановых отношений, унаследованных от предшествующего периода развития этноса.
Исторически складывающиеся хозяйственные практики и экономические предпочтения этносов, как считают ученые-антропологи, обусловлены соотношением двух факторов: характером среды обитания и уровнем социально-экономического развития. Именно от них зависит выбор данным этносом тех или иных технологий и форм (оригинальных или заимствованных) использования природных условий (хозяйственных практик) для обеспечения своей жизнедеятельности. Анализируя причины разнонаправленного развития обществ, политических систем и экономик, классик институционального анализа Д. Норт, обращаясь к фактам далекой истории, поясняет, что «группы и племена сталкивались с различными проблемами, располагая при этом различными ресурсами, человеческим потенциалом и климатическими условиями. Из этого возникали различия в решении общих проблем выживания. Нет причин полагать, что решения должны быть сходными» (8, с. 54).
Готовность к освоению определенных технологий, форм организации труда и способов трудовой деятельности имеет культурные и исторические корни. Ее степень очень сильно зависит от векового опыта взаимодействия
565
Национальная идея России
того или иного этноса с окружающей средой, его трудовых навыков, устоявшихся форм и способов обработки и использования природных ресурсов. В.И. Ленин считал, что культура освоения новаций есть не просто усвоение определенных знаний или отдельных приемов, «в этих делах достигнутым надо считать только то, что вошло в культуру, быт, привычки». По замечанию известного этнолога Ю.В. Бромлея, «человеческий фактор не является пассивным элементом экологической адаптации» (2, с. 18). Будучи носителями устойчивых культур, каждая из которых накопила оригинальный опыт организации производства и социальной жизни, разные этносы используют определенные, между собой различающиеся способы трудовой деятельности, приемы и навыки труда. Указанные различия, по-видимому, обусловлены «своеобразием социально-экономической и политической истории народов, повлиявшей во многом на приверженность к определенным отраслям народного хозяйства, на особенности организации и управления в процессе труда, на личностные отношения работников, систему оценки трудовой деятельности, представление о нравственных ценностях» (2, с. 23).
«Устойчивый комплекс информации, каковым является традиция», как считают ученые-антропологи, «может восприниматься лишь столь же устойчивой группой, сохраняющей свои границы, принципы идентификации, принадлежащих к ней индивидов и передающих их (принципы) из поколения в поколения» (1, с. 54). Таким образом этнос выполняет функцию поддержания культурной традиции, т. е. воспроизводства в новых поколениях тех ценностей, символов, правил хозяйственного поведения, которые выработаны аграрными сообществами за многие столетия адаптации к природной и социальной среде. При этом «роль этноса как информационного фильтра возрастает в обществах переходного типа» (1, с. 55), когда старая система хозяйствования, основанная на устоявшихся формах взаимодействия людей рушится, новая еще не сформировалась. Информационная фильтрация новаций на предмет их соответствия хозяйственным привычкам, стереотипам этносов и наличия необходимых элементов для встраивания их в систему жизнеобеспечения осуществляется этнической группой при помощи использования механизма традиций, т. е. практик и институтов, унаследованных от предшествующих периодов развития в этнической общности. В условиях кризиса и резких перемен традиционные практики и институты этноса выполняют функцию «информационной защиты» его членов от нестабильности и неопределенности внешней среды. В период перехода к рынку, как правильно отмечает ученый-этнолог Ю.В. Попков, когда произошло «резкое снижение организованности социальных отношений, возросла фрагментация отдельных сфер жизнедеятельности и деградация систем управления, этническая принадлежность людей остается, если не единственным, то наиболее субъективно значимым фактором, гарантирующим минимальную защищенность людей» (10, с. 23).
566
Стендовая секция
Поэтому не случайно мы наблюдаем процессы возрождения новой архаики не только в национальных сообществах, и отдаленных сельских поселениях России, где традиционные практики и институты применяются этносами для выживания в суровых природно-климатических и социальных условиях рынка, но и в центральных городах России и странах Запада.
В национальной общности взаимосвязанность и взаимообусловленность особенностей хозяйственного развития, природных условий, образа жизни этносов предъявляет особые требования к выбору инноваций, т. к. воздействие на один из элементов структуры их жизнедеятельности неизбежно вызовет трансформацию другого. Здесь издержки новаций очень высоки, т. к. современные технологии недостаточно развиты, и могут подвергнуться риску основы существования рода, общины. В условиях переходного периода инновации в традиционной этнической среде должны обеспечить поддержание сбалансированного развития всех элементов жизнедеятельности этносов. Как в биологии — выживание определенных видов возможно только в определенной среде. Поэтому в этнической среде влияние традиций имеет решающее значение, от которого зависит непрерывность исторического развития этносов. Поддерживая социальные институты, регулирующие жизнедеятельность этносов, традиции обеспечивают инерционность развития национальной общности.
Примером стойкости традиций, до сих пор определяющих хозяйственную дифференциацию народов-соседей, может служить Забайкалье. Несмотря на значительные изменения, происшедшие за годы советской власти, здесь сохранилась этническая специализация жителей сельских районов — русских, бурят, эвенков. У русских главная отрасль — по-прежнему земледелие. У бурят оно также получило заметное распространение под русским влиянием; однако ведущее положение, как и в прошлом, занимает скотоводство. Что касается эвенков, то для структуры их занятости характерно опять таки традиционное сочетание охоты, рыболовства и оленеводства.
Агенты — т. е. различные этносы, компактно проживающие на территории России, могут осуществлять на рынке лишь те социальные действия, которые в соответствии с результатами их «рефлексивного мониторинга» считаются нормальными, приемлемыми для совершения. Таким образом они могут воспроизводить рыночные организации и институты, делать их функциональными для себя, когда имеют не только потенциальные знания о рынке, но хотя бы минимальные рыночные ориентации, чтобы предпринимать адекватные действия на рынке, чтобы реализовать своих потенции в действительности. Отсюда следует, что в национальных сообществах России, как, например, в Республике Бурятия, со свойственной ей исторически сложившейся инерцией природного, хозяйственного, культурного развития невозможно реально воспроизвести скопированные с западных образцов, рыночные институты и организации, без предварительного овладения
567
Национальная идея России
этносами рыночными практиками и ориентациями в массовом порядке, например, на микроуровне отдельного бурятского села, где до сих пор сохраняется традиционные формы хозяйствования и организации труда.
Использование в экономике форм архаичных отношений и неэффективных форм хозяйственных практик, унаследованных от предшествующего периода развития этнического сообщества, приводит к сохранению устойчивой депрессивности национального региона в годы реформ. Устойчивое состояние депрессивности региона накладывает свой отпечаток на развитие всех сфер его жизнедеятельности, вызывая трансформацию этносоциальной структуры населения, его уровня жизни, процессов социальной мобильности, самоорганизации жизнедеятельности населения и возможностей ее государственного регулирования средствами социальной политики. Так, в условиях отсутствия других сфер приложения труда население более высокой квалификации выезжает в более развитые регионы. В результате меняется соотношения и доминантное положение различных региональных и этносоциальных групп, их «вес» в сложившемся экономическом пространстве, их поведение и ориентации на внедрение тех или иных элементов рынка. Возрождение традиционализма среди национальных элит отдаленной приграничной республики приводит ко все большему расширению социальных контактов с этносами, проживающими в Монголии и Внутренней Монголии (провинции Китая), имеющих родственные традиции и культуру. В условиях глобализации успехи стран Азии, в частности Китая и особенно соседней Монголии, в выборе путей и методов перехода к более эффективной экономике, открывают перед национальными элитами другие перспективы в выборе пути развития приграничного региона.
В последние годы вследствие установления методов прямой государственной поддержки отдельных территориальных образований, имеющих важное геополитическое положение или обладающих природно-ресурсным или технологическим потенциалом, ситуация в национальном регионе несколько улучшилась. Вывести национальный регион из состояния устойчивой депрессивности удалось лишь с помощью применения методов в региональной политики, унаследованных с прошедшего периода развития, когда использовались аналогичные приемы для подъема национальных территорий. Но в отличие от советского периода, когда методами прямого государственного регулирования население более высокой квалификации перемещалось в регионы нового промышленного освоения, в условиях переходного периода эти меры уже применить вряд ли возможно. Поэтому дальнейшее освоение природных ресурсов региона, находящегося на границе Монголии и Китая, будет затруднительным без коренного изменения средств социально-экономической и культурной политики.
Как мы считаем, в условиях глобализации и перехода этносов к более эффективным формам экономических отношений в результате взаимо-568
Стендовая секция
действия традиций и новаций должен появиться новый механизм, воспроизводящий эталоны хозяйственного поведения, проверенные опытом исторического и хозяйственного развития этносов и соответствующего потребностям их дальнейшего социально-экономического развития.
Но сохраняются ли привычки и традиции хозяйственного поведения этносов в другой, отличной от места их компактного проживания, иноэтнич-ной среде? С этой точки зрения интересен социальный опыт хозяйственной адаптации и трудовой мобильности мигрантов в странах Запада. Проблемы хозяйственного поведения и ориентаций иноэтничных мигрантов на различные сферы занятости и труда активно изучались в странах Западной Европы. Учеными социологами и антропологами исследовались проблемы развития «этнического предпринимательства», (т. е. производства уникальных товаров и услуг, потребляемых исключительно в рамках своей этнической группы) и так называемых «торговых меньшинств», выполняющих функцию посредников между различными этническими группами в аграрных сообществах (9, с. 4). Исследовалось также влияние этнических факторов на занятость и трудовую мобильность различных национальных групп. Как было выявлено, в средах, отличных от сред тех стран, откуда прибыли мигранты, с точки зрения воспроизводства социально-экономических и культурных моделей, этническими группами мигрантов для адаптации используются традиционные типы хозяйственного поведения, принятые в их среде. И это еще раз является ярким подтверждением правильности развиваемой нами концепции. Агенты — т. е. различные этнические группы, проживающие в Москве и других городах России, могут осуществлять на рынке лишь те социальные действия, которые в соответствии с результатами их «рефлексивного мониторинга» считаются нормальными, приемлемыми для совершения. Именно поэтому в отдельных сегментах рынка труда, например, сфере услуг некоторые этнические группы устанавливают свои механизмы контроля и регулирования процессов трудовой мобильности, что отмечается многими этносоциологами. Поэтому определенные сферы «занятости и даже профессии оказываются оккупированными определенными этническими группами» (9, с. 50). В настоящее время эти же процессы, происходящие среди определенных этнических групп, постепенно охватывают отдельные сегменты рынка труда в Москве и некоторых городах России. То есть и при миграции этносов в другую иноэтничную среду воспроизводятся особенности социальных практик и экономического поведения этносов, как форма их своеобразной социальной защиты от рисков в изменившейся природной, хозяйственной, культурной среде.
Одними из первых работ, пытающихся проследить результативность внедрения рыночных новаций в различных национальных сообществах, являются труды экономиста — антрополога М. Хехтера, посвященные «культурному разделению труда» и «внутреннему колониализму» (11, с. 43). Он
569
Национальная идея России
стремился показать, что в многонациональных сообществах нет универсальной модели хозяйствования и формы занятости, подходящих для различных этносов — участников рынка, их модификация в различных этнических сообществах зависит от опыта хозяйственного поведения акторов рынка, приобретенного в предшествующей истории развития этносов, культурных особенностей развития этнического сообщества. При этом в ряде случаях действия национальных клановых элит, ответственных за законодательные инициативы и принятие решений ведут к консервации традиционных, унаследованных от предшествующих периодов, социально-экономических структур, которые при помощи использования традиционных механизмов, воспроизводят и распространяют свое влияние. Таким образом, он указал на связь между такими составляющими как «культурное разделение труда» между участниками рынка и этнократизм (в его терминологии — внутренний колониализм).
Общий вывод о трансформации современных экономических теорий был сделан американским ученым Б. Хиггинзом. «Важность политического и культурологического контекстов для экономического развития очевидна; экономисты, занимающиеся развивающимися странами, обнаруживают, что они стали писать о таких явлениях, как связь между идеологией и предпринимательской активностью, между уровнем грамотности и психологическими ориентациями на развитие, о влиянии сельской, общинной организации на экономическое развитие и т. п. При новом подходе экономистов к проблемам слаборазвитых стран становится все сложнее определить, где кончается экономика и начинается социология, социальная антропология и политическая наука» (Цит. по 11, с. 15).
Именно за счет использования преимуществ традиционных, исторически сложившихся хозяйственных укладов и форм социальных практик был обеспечен взрывной эффект переход к рынку аграрных сообществ Японии, Китая, Индии, Вьетнама, а в последнее время и Монголии. В аграрных сообществах Китая и Въетнама социальные институты и формы организации труда, унаследованные от предыдущих периодов развития этих стран, были использованы в качестве фундамента для построения более эффективных форм их экономической и социальной организации. Рыночные новации, органично встроенные в унаследованные от предшествующих этапов развития традиционных аграрных сообществ, формы организации хозяйственной деятельности крестьян, стали примером эффективной адаптации аграрных реформ к традиционному укладу и образу жизни различных этносов.
Особенно ярким свидетельством в пользу пересмотра использовавшихся ранее концепций является опыт трансформации после второй мировой войны аграрного сообщества Японии. Япония, обделенная природными ресурсами и земельными угодьями, сокрушенная в войне аграрная феодальная страна, при переходе к рынку использовала преимущества традиционной
570
Стендовая секция
общинной самоорганизации. В период трансформации была сохранена пар-целлярность сельского хозяйства: раздробленные мелкие хозяйства были полностью охвачены кооперативами, выполняющими все функции: сбытовые, производственные и социальные. Кооперативная система хозяйствования была органично встроена в систему жизнедеятельности села, поддерживала и сохраняла сельский социум. (Эта система в значительной степени напоминает наши колхозы, которые на заре кооперации, возможно, могли бы пойти этим путем, если бы не было жесткого административного прессинга, приведшего впоследствии к их деградации). Как считает российский этнолог Л. Перепелкин: «Традиции общинного землепользования, в основе которых коллективизм и групповая ответственность за принятие решений стали ключевыми факторами успеха знаменитой системы японского менеджмента, многие элементы которого были заимствованы из советской системы управления» (9, с. 42). И здесь, на наш взгляд, уместно привести цитату из работ Д. Норта: «Институты создаются людьми. Люди развиваются и меняют институты; поэтому наша теория должна начаться с индивида». И далее, «в то же время ограничения, накладываемые институтами на человеческий выбор, оказывают влияние на самого индивида. Соединение индивидуального выбора с ограничениями, накладываемыми институтами на весь перечень выборов, является важным шагом в сторону интегрального социального анализа» (8, с. 89).
Происшедшие трансформации аграрных сообществ ряда стран Азии показывают, что традиционные практики (институты) семейного (общинного) хозяйствования могут быть использованы не только для обеспечения легитимности аграрных инноваций, но и для развития на их основе институтов рыночной направленности, в частности, высокоэффективных корпоративных предприятий. Унаследованные от прошедшего периода развития, традиционные институты этих стран, реорганизуясь, могут эффективно приспосабливаться к меняющимся условиям, а традиционные ценности в некоторых случаях даже обеспечивают источники легитимации для достижения новых целей, и, в частности, для легитимации изменений в правах собственности и облегчения условий для пользования ими различным социальным группам. Для объяснения этого феномена на наш взгляд, лучше всего подходит тезис Де Сото: «формы поведения, которые сегодня склонны объяснить культурным наследием, вовсе не представляют собой результат этнических или иных особенностей, а имеют причиной разумную оценку издержек и выгод от обращения к услугам легальной системы собственности» (6, с. 42), т. е. существовавших ранее в данной социальной общности форм хозяйственных отношений.
Постепенно западными учеными-этносоциологами была признана высокая значимость традиционных, унаследованных от прошлого периода развития этносов, социальных практик и сложившихся социальных струк-571
Национальная идея России
тур и институтов в социальном поведении, процессах модернизации, политической жизни отдельных стран. Были даже введены термины «анклавной цивилизации» и «локальных солидарностей», в которых подчеркивалась роль и значение культурного и социально-экономического своеобразия развития отдельных стран, национальных регионов, городских и сельских образований, а внутри них отдельных национальных районов и поселений.
Между тем в российской социологии изучению своеобразия развития отдельных стран, регионов, национальных общностей и роли в их трансформации исторического наследия, т. е. факторов, унаследованных от предшествующего развития этих сообществ, не уделялось ранее достаточного внимания. Это привело на наш взгляд к ошибкам в выборе направлений перехода к более эффективной, как ранее считалось, модели трансформации такой социальной системы, как Россия.
Такое понимание исторической обусловленности изменения современных, происходящих в различных регионах страны и национальных сообществах страны, социально-экономических процессов открывает другие горизонты в оценке возможностей их трансформации. Скопированные с опыта стран Запада, аграрные инновации не могут быть однозначно повторены крестьянами — представителями другими национальных сообществ и регионов страны, имеющими отличный от стран Запада опыт развития хозяйственных практик и институтов. И когда мы анализируем последствия трансформации аграрных регионов и национальных сообществ страны, мы, в свою очередь, вынуждены столкнуться с особыми условиями и факторами их формирования и развития, накладывающих яркий отпечаток на результаты происшедших в них преобразований. Последствия трансформации социально-экономического развития различных сообществ страны раскрывают более сложную логику развития регионов и отдельных этнических сообществ страны как на протяжении всего пути их трансформации, так и в отдельные периоды их исторического развития. Эта логика, как мы писали выше, представляет собой скорее результат взаимодействия и взаимовлияния сообществ, представляющих разные хозяйственные культуры на основе взаимодействия и взаимопроникновения. И это положение подтверждается ходом трансформации аграрного сообщества России.
Постепенно мы приходим к выводу о том, что традиция и инновация, традиции и современность в трансформации аграрных сообществ взаимосвязаны и взаимообусловлены. И это показательно на примере трансформации не аграрных сообществ не только России, но и других стран.
Альтернативное противопоставление хозяйственным практикам этносов, сложившимся в прошлые периоды истории, аграрных новаций по образцу стран Запада, оказалось ошибкой. Переход на более эффективные, как ранее считалось, рыночные практики привел к возрождению в национальных сообществах России патриархального семейного хозяйствования, обеспечивающе-572
Стендовая секция
му выживание крестьянских семей и сохранение сельского социума в условиях стремительных для крестьян этих стран новаций рынка. Унаследованные от прошлого развития социумов, традиционные практики крестьян стали тормозом на пути рынка, внедряемого по западному образцу. При переходе к рынку в создавшихся условиях неопределенности и хаоса хозяйственные практики этносов вынуждены были обеспечить выживание, занятость членов их семей, а не максимизацию прибыли и расширенное воспроизводство, как это требовалось новациями рынка. Этим и объясняется полученный эффект блокировки фермерского типа хозяйствования и возврат к традиционным практикам этносов, проверенных вековым историческим опытом хозяйствования крестьян. В результате в этнических сообществах возник аграрный кризис, сопровождавшийся высокой безработицей, резким ухудшением мотивации крестьян и условий их жизнедеятельности, сопровождающийся пьянством, алкоголизмом, миграцией этносов в города и распадом поселенческой структуры этнических сообществ. И что особенно опасно для приграничных с Китаем территорий.
Список использованной литературы:
Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. М.: Аспект Пресс, 1998.
Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. М.: Наука, 1989.
Гайворонский С.К. Развитие аратских хозяйств в Монголии. М.: Институт Востоковедения АН, 1999.
Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999.
Гордон А.К. Китайская деревня. Рубеж тысячелетий. Реферативный сборник. М.: ИНИОН, 2003.
Де Сото Э. Иной путь. Экономический ответ терроризму. М., Социум, 2008.
Моритани. Современная технология и экономическое развитие Японии. М.: Наука, 1986
Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги «НАЧАЛА», 1997.
Перепелкин Л.С. Занятость и этничность: линии пересечения. Бюллетень. «Конфликт-диалог — сотрудничество». Центр стратегических и политических исследований. М: Институт Востоковедения АН, 2001.
Плюснин Ю.М., Калугина З.И., Соболева С.В., Попков Ю.М. Концепция устойчивого социального развития Алтае-Саянского экорегиона. Новосибирск: ИЭ и ОПП СО РАН, 2002.
Таболина Т.В. Этническая проблематика в современной американской науке. М., Наука, 1985.
Тишков В.А. Концептуальная эволюция национальной политики в России // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М., 1996.
573
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 183; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!