КОНСПЕКТ КНИГИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА «ДРЕВНЕЕ ОБЩЕСТВО» 325

наделяют правом выбирать главного военного вождя из членов опреде­ленной семьи. Это не соответствует характеру индейской выборной долж­ности.

Саагун («Historia General etc.», гл. XVIII) говорит: «Когда король или господин умирал, все сенаторы, называвшиеся «текутлатоке, старцы племени, называвшиеся ачкакаути, далее, капитаны и старые воины, называвшиеся иаутукиоаке, и другие отличившиеся в военных действиях начальники, наконец, жрецы, называвшиеся тленамакаке или папасаке, — все они собирались в королевских палатах. Затем они совещались и решали, кто должен быть господином, и избирали в колене предшествовавших по­велителей одного из благороднейших мужей, который должен был быть доб­лестным, опытным в военном дело, храбрым и отважным... Когда они приходили к согласию относительно какого-нибудь одного лица, то сейчас же объявляли его господином, причем это избрание производилось не посред­ством баллотировки или голосования, а все вместе совещались до тех пор, пока но останавливались единодушно на одном лице... Избрав господина, они выбирали также четырех других лиц, которые были чем-то вроде сена­тором и должны были всегда находиться при господине и быть осведомлен­ными о всех делах королевства».

Если ацтеки были организованы в роды, то должность должна была быть наследственной в определенном роде, но выборной из числа его членов; она переходила бы посредством избрания внутри рода от брата к брату или от дяди к племяннику (как и было у ацтеков, по словам Са-агуна), но никогда от отца к сыну (при условии счета происхождения по женской линии, как у ирокезов). Эта преемственность при выборе главного военного вождя ацтеков показывает, что они были организованы в роды и что, но крайней мере в отношении этой должности, происхождение считалось у них еще но женской линии.

Морган высказывает предположение, что должность, которую зани­мал Монтесума, была наследственной в определенном роде (на доме, в котором жил Монтесума, было изображение орла — герб, или тотем), члены которого выбирали кандидата из своей среды; эта кандидатура представлялась затем для утверждения пли отклонения каждому из четы­рех колен (фратрий) ацтеков, а также тескокцам и тлакопанам, которые были непосредственно заинтересованы в выборе главнокомандующего. Каждое подразделение, обсудив и утвердив кандидатуру, назначала для объявления о своем согласии определенное лицо; отсюда шесть мнимых «избирателей». Четыре высших ацтекских вождя, именуемых избирателями, были, вероятно, четырьмя военными вождями четырех «колен», или фрат­рий, ацтеков, подобно четырем военным вождям четырех колен тласка-ланов. Их функция состояла не в том, чтобы выбирать, а в том, чтобы сообща определить, следует ли считать выбор, сделанный родом, одобрен­ным и в таком случае объявить о результате выбора. Право смещения с должности вытекает из права избрания, если избрание было пожизнен­ным. Когда Монтесума, уступив угрозам, позволил увезти себя из своей резиденции в ставку Кортеса, где был арестован, ацтеки были на неко­торое время парализованы. В Вест-Индии господа испанцы обнаружили, что, если захватить касика племени и держать его в плену, это парализует индейцев, и они отказываются сражаться. Используя этот опыт, испанцы, вступив на материк, старались захватить главного вождя силой или хит­ростью и держать его в плену, пока не достигнут своей цели. Так поступил Кортес с Монтесумой; то же самое сделал Писарро, когда захватил Атауалъпу. У самих индейцев пленный предавался смерти; если это был главный вождь, его должность возвращалась в племя и сразу же замеща­лась. Новый же порядок (созданный испанцами) парализовал деятельность

326

К. МАРКС

народа; пленник оставался здесь в живых и сохранял за собою свою должность. В такое положение Кортес поставил ацтеков. Ацтеки выжидали несколько недель, надеясь, что испанцы уйдут, но затем они сместили Монтесуму за отсутствие мужества, выбрали на его место его брата, непосредственно за этим с большой яростью напали на ставку испанцев и в конце концов прогнали их из своего пуэбло. Кортес послал Марину спросить Монтесуму, не думает ли он, что они передали власть в руки нового предводителя? (Все ато сообщает Оррера.) Моитесума ответил, что «они не осмелятся избрать короля Мехико, пока он жив». Затем он под­нялся на крышу дома, обратился к своим землякам и получил от одного из ацтекских воинов следующий ответ (по Клавихеро): «Молчи, негодяй, баба, рожденная, чтобы ткать и прясть; эти собаки держат тебя в плену, ты — трус!» Затем они стали пускать в него стрелы и бросать камни; от перенесенного унижения он вскоре умер; военный вождь, который коман­довал ацтеками во время этого нападения, был его брат — Куитлауа. Нет никаких оснований предполагать, что Монтссума обладал какой бы то ни было властью в гражданских делах ацтеков, скорее все говорит против этого. Однако его должности главного военного вождя были при­своены жреческие а, как говорит Эррера, также судебные функции... Совет имел, таким образом, право как избирать, так и смещать. — Сами испанцы сначала признавали, что ацтекская конфедерация — это лига или конфе­дерация племен. Как они могли из этого сфабриковать ацтекскую монар­хию?

ЧАСТЬ II. ГЛАВА VIII. ГРЕЧЕСКИЙ РОД

Цивилизация началась у азиатских греков с созданием гомеровских поэм, около 850 г. до н. э., а у европейских греков приблизительно на столетие позже, с созданием поэм Гесиода. Этому предшествовал период в несколько тысячелетий, в течение которого эллины проходили через низшую ступень варварства; их древнейшие предания находят их уже поселившимися на греческом полуострове, на восточном побережье Сре­диземного моря и па промежуточных и прилегающих островах. Более древняя ветвь того же ствола, главнейшими представителями которой были, пеласги, владела до эллинов большей частью этой области и была с течением времени либо эллинизирована, либо вытеснена эллинами.

Пеласги и эллины были организованы в роды, фратрии (у дорийских племен фратрии могло и не быть. Мюллер. Worten) и племена; в некото­рых случаях органический ряд был не полон, но повсюду род являлся единицей {общественной} организации. Совет вождей, агора, или народное собрание, и басилей, или военачальник. Развитие общества вызвало сле­дующие изменения в родовом строе: 1) переход от счета происхождения по женской линии к счету по мужской; 2) брак внутри рода был разрешен, если дело шло об осиротевшей девушке и наследнице; 3) дети получили исклю­чительное право на наследство после своего отца. Эллины состояли из раз­дробленных племен, подобно индейцам, и т. д.

Греческое общество стало впервые исторически известно около первой олимпиады (776 г. до н. э.); с этого времени вплоть до законодательства Клисфена (509 г. до н. э.) совершался переход от родовой организации к политической (гражданской).

[Он должен был бы сказать, что термин «политический» употреб­лен здесь в аристотелевском смысле: политический = город­ской и политическое животное = горожанин.]

КОНСПЕКТ КНИГИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА «ДРЕВНЕЕ ОБЩЕСТВО» 327

Городской округ с заключенным в его пределах недвижимым имуществом и с жившим в нем в данное время населением должен был стать единицей организации; член рода превратился в гражданина. Отношения инди­вида к его роду, которые были личными, должны были перейти в отноше­ния к городскому округу и стать территориальными; демарх (глава дема) городского округа в известном смысле занял место родового вождя.

Собственность была том новым элементом, который постепенно пре­образовал греческие институты п подготовил это изменение после длив­шихся несколько столетий попыток осуществить его на основе рода. В раз­ных греческих общинах были испробованы различные, но направленные к одному и тому же результату, законодательные системы, причем одна община более или менее копировала эксперимент другой.

У афинян — законодательство Тесея (по преданию); Дракона, 624 г. до н. а.; Солона, 594 г. до н. э.; Клисфена, 509 г. до н. э.

К началу исторического периода ионийцы Аттики делились на четыре племени: гелеонты, гоплиты, эгикоры и аргады.

[Племя — tpuÀ»; {фила}; затем идет сратр'я, или 9P^aX0P'^a— фрат­ рия; (fpixmp — член фратрии; 'ii -ак — род, также: народ и племя]. «Филы, основанные на родах {Geschlechterphylen}, обычно подразделялись на фратрии, последние в свою очередь — на роды [кроме five« у Го­ мера, однако, встречается ~(г.чея, ионийское 7^£V£1i- в значении: племя, происхождение, семья,. потомство], а роды на oïxot (дома или семьи); напротив, подразделениями территориальных фил {topischen Phylen) являлись округа (8г;;лсн) или кварталы (•x.fflfj.ou)... Первоначально и там, где филы были основаны на родах, члены каждого племени жили вместе на одной и той же территории, точно так же и члены фратрии и рода, так что в данном случае разделение народа было связано с разделением территории на большие или меньшие округа. У территориальных же фил принималось во внимание только местожительство. Однако позднее этот принцип не соблюдался настолько, чтобы переселение на жительство в другой округ необходимо вызывало переход в состав членов другой филы (Шёман, I , стр. 134, 135) ¹⁶⁸ . Принадлежность к филе, а затем к фратрии или b'ijxoï (округу) была повсюду существенным признаком и необходимым условием гражданства... из него исключались жители округа, не принад­лежащие к одному из этих делений. См. об этом подробнее там же, стр. 135 и ел.

Четыре племени Аттики — гелеонты, эгикоры, гоплиты, аргады, — говорившие на одном и том же диалекте и занимавшие одну общую терри­торию, слились в один народ; однако ранее они, вероятно, составляли только конфедерацию. [Герман в « Political Antiquities of Greece» упоминает о конфедерациях Афин, Эгины, Празии, Навплии и т. д.] Каждое аттиче­ское племя состояло из трех фратрий, а каждая фратрия — из 30 родов, что дает: 4 (племени) X 3 фратрии или 12 х 30 родов = 360 родов; число фратрий и племен было постоянным, число же родов менялось.

Дорийцы делились на три племени — гиллеи, нам филы и диманы — в Спарте, Аргосе, Сикионе, Коринфе, Трезене и т. д., где они образовали разные народы {nations}, a также вне Пелопоннеса, в Мегаре и т. д. Кое-где в соединении с ними встречалось одно или несколько недорийских племен, например в Коринфе, Сикионе, Аргосе.

Греческое племя всегда предполагает существование родов, говорящих на общем диалекте; фратрия может отсутствовать. В Спарте племя под­разделялось на «обы», ш{Ц ((bßACm, по-лаконски, разделять на обы, ißixif|; — член обы). Каждое племя имело десять об (?) фратрий? Об и?

328

К. МАРКС

функциях ничего неизвестно; в древней «ретре» Ликурга дается наставле­ние сохранять племена и обы неизменными.

Общественная система афинян: во-первых, -;hoi — род, основанный на родстве; затем opaxpia, или çpàtpa — братство родов, результат сег­ментации одного первоначального рода; затем tpôXov, позднее <р^иЦ — племя, состоявшее из нескольких фратрий; далее, народ, или нация, состоявшая из нескольких племен. В более ранний период встречались конфедерации племен (занимавших отдельные территории), но они не достигли особенного значения. Возможно, что четыре племени были соединены в конфедерацию до того, как, поселившись под давлением других племен на одной территории, они слились.

Грот в своей « History of Greece » изображает дело таким образом: «Фратрии и роды, представляют совокупности небольших первоначальных единиц, объединившихся в большие группы; они независимы от племени и не предполагают его существования... Основой всего был дом, очаг, или семья (oîxo;); более или менее значительное число семей составляло род (•(étoi), клан, септ или расширенное и отчасти искусственное братство, связью которому служили:

i) Общие религиозные празднества и исключительное право жречества совершать обряды в честь определенного бога, предполагаемого родоначаль­ника, обозначаемого в качестве такового особым прозвищем.

2) Общее место погребения.

«Однако есть ли такой человек, который позволил бы положить в гробницу лиц, не имеющих никакого отношения к роду?» Демосфен. «Эвбулид».

3) Право взаимного наследования.

4) Взаимная обязанность оказывать друг другу помощь, защиту и мстить за обиды.

5) Взаимное право и обязанность в известных случаях вступать в брак внутри рода, особенно когда имелась осиротевшая дочь или наследница.

6) Владение, по крайней мере в некоторых случаях, общим имущест­вом, с собственным архонтом и казначеем.

Фратриальный союз, соединявший несколько родов, был менее тес­ным, но и он предусматривал взаимные права и обязанности подобного же характера, в особенности совместное отправление определенных священ­ных обрядов и взаимное право преследования в случае убийства фратора {члена фратрии]... Все фратрии одного племени имели общие регулярно по­вторявшиеся священные празднества, которые совершались под руководст­вом должностного лица, называвшегося филобасилеем или королем племени, и избиравшегося из эвпатридов».

Однако и сквозь греческий род явственно проглядывает дикарь (например, ирокез)¹⁶⁹.

Кроме того, для греческого рода было характерно:

7) Ограничение счета происхождения мужской линией.

8) Запрещение брака внутри рода, за исключением браков с наследни­цами.

9) Право усыновления родом чужих.

10) Право избирать и смещать вождей.

К пункту 7. В нашей современной семье потомки по Мужской линии носят фамильное имя, образуют род, хотя it разрозненный и лишенный связи, за исключением связи между ближайшими родственниками. Женщины теряют с замужеством фамильное имя, переходят со своими детьми в дру-

Конспект книги Льюиса г. Моргана «Древнее общество» 329

гой род. Герман, говорит: «Каждый ребенок зачислялся во фратрию и род (yévoç) своего отца».

К пункту 8. [Существование запрещения вступать в брак внутри рода вытекает уже из исключения, которое делалось для наследниц.]

Ваксмут пишет: «Девушка, покидавшая дом своего отца, не при-частна была больше к отцовскому жертвенному очагу и приобщалась к религиозному культу своего мужа, что и освящало брачную связь». Герман говорит: «Каждая женщина, принадлежавшая сама к числу гра­ждан, вступив в брак, вводилась в силу этого во фратрию своего мужа». Sacra gentilicia {родовые священные обряды} были общи греческому и рим­скому роду. Мало вероятно, чтобы у греков женщина с замужеством теряла свои агнатические права, как зто было у римлян; она несомненно все еще считала себя принадлежащей к роду своего отца.

Правило, запрещавшее вступать в брак внутри рода, продолжало сохраняться и после установления моногамного брака [стремившегося ограничить брачные запреты ближайшими степенями родства], пока род оставался основой общественной системы. Беккер в «Харикле» говорит: «Родство, за незначительными ограничениями, не представляло препятст­вия для брака, который мог заключаться во всех степенях axfiazua, или aiTf^ENEia, только, конечно, ne в самом роде (fhot)».

К пункту 9. Усыновление практиковалось в позднейшее время, по крайней мере в семье, но сопровождалось публичными формальностями и ограничивалось особыми случаями.

К пункту 10. Право избирать и смещать своих вождей принадлежало несомненно греческим родам в ранний период; каждый род имел своего ар-/о; {архонта}, — обычное название для вождя. Нельзя допустить, чтобы в гомеровский период эта должность переходила по наследству к сыну, принимая во внимание свободный дух афинских родов до времен Солона и Клисфена. Пока нет неопровержимых доказательств, надо всегда предполагать отсутствие права наследования, так как оно находится в полном противоречии с древним порядком.

Вздорным является утверждение Грота, будто основой социальной системы греков был olxoç

— «дом, очаг, или семья» ¹⁷°. Он, очевидно, переносит на греческую семью гомеровского периода признаки римской семьи, находившейся в железных руках paler familias {отца семейства}. По своему происхождению род древнее моногамной и синдиасмической семей; в сущности он является современником пуналуалъной семьи; но ни одна из этих форм семьи не служила основанием рода. Каждая семья, безразлично, архаическая или более развитая, находилась наполовину внутри, наполовину вне данного рода, так как муж и жена принадлежали к различным родам.

[Но род необходимо возникает из группы с беспорядочными поло­выми сношениями; только после того, как внутри этой группы от брака начинают отстраняться братья и сестры, из недр ее может вырасти род, но не раньше. Предпосылкой рода является выделение братьев и сестер (родных и коллатеральных, из среды других кровных родственников. Род, раз возникнув, продолжает оставаться единицей общественной системы, в то время как семья подвергается большим изменениям.]

330

К. МАРКС

Род целиком входил во фратрию, фратрия — в племя, племя — в народ, но семья никогда не входила целиком в род, пока последний существовал: она всегда входила наполовину в род мужа и наполовину в род жены.

Не только Грот, но и Нибур, Терлуолл, Мейн, Моммзен и другие — все представители классической школьной учености — заняли одну и ту же позицию в вопросе о моногамной семье патриархального типа, считая ее единицей, на которой была построена общественная система греков и римлян. Семья — даже моногамная — могла в столь же малой степени явиться естественной основой родового общества, как служить теперь, в гражданском обществе, единицей политической системы. Государство признает провинции, из которых оно состоит, провинции — свои округа, но округ игнорирует семью; точно так же народ признавал свои племена, племена — свои фратрии, фратрии — спои роды, но род игнорировал семью.

Г-ну Гроту следует далее указать, что, хотя греки и выво­дили свои роды из мифологии,

эти роды древнее, чем созданная ими самими мифология с ее ботами и полубогами ^т.

В организации родового общества род является первичным, составляя как основание, так и единицу системы; семья также первична и древнее рода. Кровнородственная и пуналуалъная семьи во времени предшествовали роду; но семья не является членом органического ряда {общественных институтов}.

Грот говорит: «Первоначальный религиозный и общественный союз населения Аттики — в отличие от учрежденного, вероятно (!), позднее политического союза — был представлен сперва триттиями и навкрариями, а В позднейшее время десятью племенами Клисфена, разделявшимися на тритти и демы. При первом существенным и определяющим моментом являются личные отношения, локальные же отношения играют подчинен­ную роль; при последнем главное значение приобретают собственность и место жительства, а личный элемент принимается в расчет лишь при наличии этих моментов... Праздники Теэнии (аттический) и Апатурии (общий для всех ионийских племен) собирали ежегодно членов этих фратрий и родов для богослужения, пиршеств и поддержания взаимной симпатии...

«Роды как в Афинах, так и в других частях Греции носили патро­нимические имена как свидетельство их происхождения от предполагаемого общего предка... Асклепиады во многих частях Греции; Алевады — в Фес­салии; Мидилиды, Псалихиды, Велпсиады, Эвксениды — в Эгине; Бран-хиды — в Милете; Небриды — в Косе; Иамиды и Клитиады — в Олим­пии; Акесториды — в Аргосе; Кинирады — на Кипре; Пентилиды — в Митилене; Талфибиады — в Спарте; Кодриды. Эвмолпиды, Фиталиды, Ликомеды, Вутады, Эвнеиды, Гесихиды, Бритиады и т. д. — в Аттике. Каждому из этих родов соответствовал мифический предок, который счи­тался праотцем и героем, давшим имя роду, например: Кодр, Эвмолп, Бут, Фитал, Гесих и т. д. ... В Афинах, по крайней мере после револю­ции Клисфена, родовое имя не употреблялось; мужчина назывался своим личным именем, за которым следовало имя отца и затем название дема, к которому он принадлежал, например: Эсхин, сын Атромета, Кофокид... Род представлял собою замкнутую корпорацию как в отношении имуще­ства, так и лиц. До времен Солона не существовало никаких завещатель­ных прав. Если кто-нибудь умирал бездетным, его имущество наследовали его сородичи ( gennêtes) , и этот порядок сохранялся даже после Солона, если умерший не оставлял завещания... Бели кого-нибудь убивали, то

КОНСПЕКТ КНИГИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА «ДРЕВНЕЕ ОВЩЕСТВО» 331

прежде всего ближайшие родственники убитого, а затем члены его рода и фратрии имели право и были обязаны преследовать преступника судом; но его собратъя-демоты, или жители того же дема не обладали подобным правом преследования. Все известные нам древнейшие афинские законы основаны на родовых и фратриальных делениях, которые повсюду рассмат­ривались как расширенные семьи (!?)... Это деление совершенно не зависело от имущественного ценза: как богатые, так и бедные были членами одного и того же рода... Различные роды были не равны по достоинству; это про­истекало главным образом из того, что некоторые религиозные церемонии, наследственное и исключительное право отправления которых принадле­жало определенным родам, стали считаться особо священными и приобрели поэтому общенародное значение. Так, по-видимому, больше всех других родов почитались Эвмолпиды и Керики, которые доставляли гиерофантов и блюстителей мистерий Элевсинской Деметры, и Бутады. из которых происходили как жрица Афины Паллады, так н жрец Посейаона-Эрехтея в Акрополе».

Род существовал у арийцев, когда племена, говорившие на латин­ском, греческом и санскритском языках, составляли один народ (gens, н ganas); они унаследовали эту организацию от своих варварских предков и еще Солее отдаленных — диких предков. Если арийцы обособились уже в средний период варварства, что представляется вероятным, то они должны были получить род в его архаической форме... Если сравнить род ирокезов, на низшей ступени варварства, с родом греков, на высшей сту­пени варварства, то окажется совершенно та же организация, только у пер­вых — в ее архаической, а у вторых — в ее конечной форме. Различия между ними возникли под давлением требований развития человечества.

Параллельно с этими изменениями рода идут изменения порядка наследования... Солон, позволив владельцу собственности, в случае если оа не имел детей, распоряжаться ею по завещанию, пробил первую брешь в имущественных правах рода.

После того как г-н Грот отметил, что «Поллукс определенно утверж­дает, что члены одного и того же рода в Афинах обычно не были родственны между собой»,

он, как ученый филистер ¹⁷², объясняет происхождение рода следующим образом:

«Родовой строй представляет собою особую связь, отличную от семейных связей, но предполагающую их существование и расширяющую их с помо­щью искусственной аналогии, которая основывается отчасти на религиоз­ных верованиях, отчасти на положительном договоре, в результате чего ро­довой союз охватывает и лиц чужих по крови. Все члены одного рода или даже одной фратрии верили, что они произошли... от одного и того же предка — бога или героя... Нибур, несомненно, прав, предполагая, что древние римские роды не были семьями, действительно происшедшими от общего исторического предка. Однако не менее справедливо и то... что идея рода заключала в себе веру в одного общего праотца, бога или героя — родословная... легендарная, но сами члены рода считали ее священной и совершенно достоверной; она служила важным связующим их элемен­том... Естественные семьи изменялись, конечно, из поколения в поколение: одни расширялись... другие уменьшались или вымирали, но род изме­нялся только вследствие воспроизведения, исчезновения или разделения входивших в его состав семей. Таким образом отношения семьи к роду постоянно колебалась и основанная на вере в общего предка родовая генеалогия, без сомнения, вполне соответствовавшая роду на ранней

12 М. и Э., т. 45

332

к. Маркс

стадии,' с течением времени частично устарела и стала непригодной ¹⁷³. Об этой родословной мы слышим лишь изредка .., о ней публично упоминают только в известных, особенно торжественных случаях. Но и менее значи­тельные роды имели свои общие обряды

(как это странно, г-н Грот?),

общего родоначальника — сверхчеловека и общую родословную совер­шенно так же, как и более знаменитые роды

(как это странно, г-н Грот, для менее значительных родов!); схема и идеальная основа

(уважаемый сэр, не идеальная, а карнальная, по-немецки — flei­schlich {плотская}!)

были одинаковы у всех родов».

Система кровного родства, соответствующая роду в его архаической форме, — а у греков, как п у других смертных, была когда-то такая форма, — обеспечивала знание родственных отношений всех членов родов друг к другу.

[Они с детских лет на практике усваивали эти чрезвычайно важ­ные для них сведения.]

С возникновением моногамной семьи это забылось. Родовое имя создавало родословную, рядом с которой родословная семьи представлялась лишенной значения. Функцией родового имени было сохранять память об общем происхождении его носителей. Но родословная рода была такой древней, что его члены не могли уже доказать действительно существовавшего между ними родства, за исключением немногочисленных случаев, когда имелись более поздние общие предки. Самое имя было доказательством общего происхождения и доказательством бесспорным, за тем исключе­нием, когда родословная прерывалась благодаря усыновлению лиц чужой крови в предшествующей истории рода. Напротив, фактическое отрицание всякого родства между членами рода, как это делают Поллукс и Нибур, превращающие род в продукт чистого вымысла, достойно только идеальных, то есть чисто кабинетных ученых.

[Так как связь поколений, особенно с возникновением моногамии, отодвигается в глубь времен и минувшая действительность предстает отраженной в фантастических образах мифоло­гии, то благонамеренные филистеры приходили и продолжают приходить к выводу, что фантастическая родословная создала реальные роды!]

Значительная часть членов рода могла проследить свое происхождение в пределах рода далеко назад, а для остальных родовое имя, которое они носили, было для практических целей достаточным доказательством общности происхождения. Греческий род был в большинстве случаев не­многолюден; 30 семей в одном роде, без жен глав семей, дают в среднем 120 человек на род.

В роде получила свое начало религиозная деятельность греков, кото­рая распространилась затем на фратрии и достигла своего высшего пункта в периодических празднествах, общих для всех племен. (Де Куланж) ¹⁷¹

КОНСПЕКТ КНИГИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА «ДРЕВНЕЕ ОБЩЕСТВО» 333

[Нелепый религиозный элемент становился самым главным фактором для рода по мере того, как исчезали реальное сотруд­ ничество и общая собственность; запах ладана — он-то оста­вался.]

ЧАСТЬ II. ГЛАВА IX. ФРАТРИЯ, ПЛЕМЯ И НАРОД У ГРЕКОВ

Естественное основание греческой фратрии — узы родства: ее роды были подразделениями одного рода. Грот говорит: «Все сверстники, члены, фратрии Гекатея имели общего бога-предка в шестнадцатом колене»; роды были родами-братьями в буквальном смысле слова [первоначально!] и поэтому их объединение было братством, фратрией. Уже Дикеарх дает следующее рационалистическое объяснение существования фратрий: обычай некоторых родов доставлять взаимно друг другу жен привел к фрат-риалъной организации, в целях (!) исполнения общих религиозных обрядов. Стефан Византийский сохранил нам отрывок из Дикеарха. Вместо рода он употребляет название яатра {патра}, как это делает часто Пиндар, а иногда и Гомер. Стефан сообщает следующее:

«Патра, по Дикеарху, есть одна из трех форм общественных союзов у греков, которые мы соответственно называем: патра, фратрия и племя. Патра возникает тогда, когда родство, первоначально единичное, перехо­дит во вторую стадию [родство родителей с детьми и детей с родителями], и патра заимствует свое имя от древнейшего и наиболее выдающегося из ее членов, как, например, Эакиды, Пелопиды. Но она стала называться фатрией, или фратрией, когда некоторые лица стали выдавать замуж своих дочерей в другую патру. Так как вышедшая замуж женщина не при­нимала больше участия в исполнении отцовских священных обрядов, а за­числялась в патру своего мужа, ю вместо союза, существовавшего прежде вследствие любви между братьями и сестрами, создался другой, покоив­шийся на общности религиозных обрядов, которыйназывали фратрией. Следовательно, тогда как патра произошла указанным выше образом из кровного родства между родителями и детьми, детьми и родителями, фратрия возникла из родства между братьями. А племя и соплеменники были так названы вследствие слияния в общины и так называемые народы { nations }, так как каждая из общин, образовавшаяся путем слияния, назы­валась племенем» (Ваксмут. «Antiquitäten der Griechen») ¹⁷ⁱ.

Здесь признается существование обычая брака вне рода, причем жен­щина включалась в род (патру) скорее, чем во фратрию своего мужа.

Дикеарх, ученик Аристотеля, жил в то время, когда род существо­вал уже только для регистрации происхождения и когда его полномочия уже перешли к новым политическим корпорациям. Взаимные браки вместе с общими религиозными обрядами должны были, разумеется, укреплять фратриальный союз, но они не могли породить его. Греки знали свою собственную историю только начиная с высшей ступени вар­варства.

Военные силы были также организованы по фратриям и племенам, как мы это находим у Гомера (см. выше!). Из совета, который Нестор дал Агамемнону, явствует, что организация войска по фратриям и пле­ менам уже не была обычным явлением. [Род с самого начала не представлял достаточной базы для организации войска.] [Тацит («Германия», гл. 7) говорит о германцах на войне: «Не случайное скопление людей составляет эскадрон, или клин, а семейства и родственники».] ^m

12*

334

К. МАРКС

Обязанность кровной мести, которая позднее обратилась в обязан­ность преследовать убийцу перед судебным трибуналом, первоначально лежала на роде убитого, но разделялась и фратрией, а затем стала обязан­ностью фратрии. Распространение этой обязанности с рода на фратрию предполагает общее происхождение всех родов одной фратрии. У афинян фратрия продолжала существовать и после уничтожения рода как основы общественной системы; она сохранила в новом политическом обществе известный контроль над регистрацией граждан, засвидетельствованием браков и судебным преследованием убийцы фратора.

Роды и фратрии передали в виде наследства новому обществу, которое суждено было основать грекам, свои институты, производства, изобрете­ния и мифологическую (политеистическую) систему.

Как во главе рода стоял арх<>» {архонт}, так во главе фратрии стоял

фратриарх ('fpaxpiap^ocl; он руководил ее собраниями и совершал тор­жественное отправление религиозных обрядов. Де Куланж говорит: чФрат-рия имела свои собрания и суды и могла издавать постановления. У нее были, как и у семьи, свое божество, свои жрецы, судопроизводство и уп­равление». Религиозные обряды фратрии были расширением обрядов тех родов, из которых она состояла.

Известное число фратрий составляло племя; члены каждой фратрии были общего происхождения и говорили на одном диалекте. Сосредоточе­ние на небольшой территории тех греческих племен, которые слились в один народ, должно было привести к уничтожению различий в диалек­тах, а возникновение впоследствии литературного языка способствовало этому еще больше.

Когда различные фратрии одного племени соединялись для торже­ственного выполнения своих религиозных церемоний, они выступали как племя, и в этом случае под руководством филобасилевса, главного вождя племени; он выполнял функции жреца, которые были всегда соединены с должностью басилея, и обладал юрисдикцией по делам об убийствах; напротив, функций гражданского управления он не выполнял; таким обра­зом, царь — совершенно неподходящий термин для «басилея». У афинян был басилей племени; этот термин употреблялся такжодля обозначения главного военачальника четырех племен. Родовые учреждения по своему существу демократичны, монархия несовместима с родовым строем. Род, фратрия, племя — каждое из этих учреждений представляло за­конченную самоуправляющуюся организацию. Когда несколько племен сливалось в один народ, возникавшее общее управление должно было гар­монировать с жизненными принципами отдельных составных частей народа.

Когда племена, как, например, афинские и спартанские, сливались в одну нацию, то получалась лишь более сложная копия племени. Для этого нового организма не существовало особого наименования (социаль­ного) (там, где племена занимали в народе то же место, что фратрии в пле­мени и роды во фратрии1. Аристотель, Фукидид и другие «современные» авторы называют правительства героического периода — ßaaiXeta {ба-силейа); вместо этого появились названия отдельных народов, или наций { the people or nation ]. Так, у Гомера: афиняне, локры, этолийцы и т. д.; они назывались также по именам городов или стран, иа которых проис­ходили. Таким образом, до времен Ликурга и Солона было четыре ступени общественной организации: род, фратрия, племя и народ {nation}. Сло­вом, греческое родовое общество — это ряд объединений, управление которыми основывалось иа личных отношениях их членов к роду, фрат­рии или племени.

КОНСПЕКТ КНИГИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА «ДРЕВНЕЕ ОБЩЕСТВО» 335

В героический период у афинского народа существовало три коорди­нированных органа власти: 1) совет вождей (ßouX*;); 2) ауора {агора} — народное собрание; 3) ßaaUEU? — главный военачальник.

1) Совет вождей, ßooXTj {буле}; его постоянный характер — основная
черта общественной системы афинян; ему принадлежала решающая,
верховная власть; вероятно, и у них он состоял из вождей родов; должен
был производиться отбор, так как их {членов буле} число было обыкно­
венно меньше числа родов. Совет был также законодательным органом,
представлявшим главпейшие роды; возрастающее значение должности
басилея и вновь созданные военные и гражданские должности, вместе
с увеличением населения и богатства, могли уменьшить роль совета,
однако он не мог быть уничтожен без радикального изменения обществен­
ного строя. Из сказанного следует, что каждое должностное лицо должно
было быть ответственным перед советом в своей служебной деятельности.

Дионисий {«Римская археология»}, 2, XII , говорит: «Этот греческий обычай состоял в следующем: при царях, которые получили наследствен­ную власть и которых назначил своими вождями сам народ, был совет, состоявший из наиболее влиятельных лиц, как об этом свидетельствуют Гомер и древнейшие поэты. Таким образом, правление древних царей не было самовольным и единорешающим, как в наше время».

У Эсхила в «'Епто ÈTil e^ßac» («Семеро против Фив») говорится, что после того как оба брата пали (Этеокл — военачальник Фив и его брат Полиник — один из семи вождей, осадивших город), является гла­шатай от совета и сообщает хору (возражая в то же время Антигоне и Йе­мене) мнение и решение совета [Soxoùvta (то, что совет считает необходи­мым сделать) и MÇavra (то, что он решил)], совета города Фив, состояв­шего из вождей наиболее выдающихся родов. Соответствующее место у Эсхила: стихи 1007—1010:

«Я должен возвестить мнение и решение Народных советников города Кадма. Решено похоронить Этеокла за его любовь к стране Среди родных могил» и т. д.

2) Агора существовала уже в героический период — народное соб­
рание. Ходить на народные собрания и на войну. У Гомера о разгневанном
Ахиллесе говорится {«Илиада»} кн. I, 490, 491:

«Ouïs jcot' eiç cqopyjv пюХестето nuSiiveipav

(мужа прославляющую), outs пог' с; тсоХе^хоч»

«Он не ходил ни на народные собрания, Мужей покрывающие славой, ни на войну» ¹⁷⁷.

Агора — учреждение более позднее, чем совет вождей [последний первоначально, как мы это видели у ирокезов, напоминал агору, поскольку на его собраниях всегда присутствовал народ, и люди из народа (в том числе и женщины) могли высказываться]; она имела право принимать или от­вергать предлагаемые ей советом общественные мероприятия. Агора — у Гомера и в греческих трагедиях — имеет те же характерные черты, которые сохранились и позднее в экклесии афинян и cornitia curiata рим­лян. В героический период агора была постоянным явлением у греческих племен [то же у германцев на высшей ступени варварства]. Каждый мог высказываться в народном собрании; решение принималось в старые вре­мена обыкновенно поднятием рук.

336

К. МАРКС

У Эсхила, «Молящие» —

Хор спрашивает: «Куда склоняется властвующая рука народа?»

Данай отвечает: «Аргивяне решили без всяких колебаний так,

( Что помолодело мое старческое сердце.

I Ведь при голосовании все подняли правые руки, Стихи 616 —623 \ Воздух сотрясся от такого решения».

3) Василей.

[Европейские ученые, в большинстве своем прирожденные придворные лакеи, превращают басилея в монарха в современ­ном смысле слова. Против этого протестует республиканец-янки Морган. Он говорит весьма иронически, но вполне спра­ведливо о елейном Гладстоне:

«Г-н Гладстон преподносит своим читателям [в «Juventus Mundi»] грече­ских вождей героической эпохи в виде царей и князей, изображая их вдо­бавок джентльменами, но он сам (der «Gutstein» *) должен признать, что «в общем, обычай или закон первородства мы находим у них, по-види­мому, достаточно, но не слишком резко выраженным».)¹⁷⁷

Относительно агоры, как она описывается у Гомера, Шёман говорит (назв. соч., I, 27): «Нигде не говорится о формальном голосовании народа: только путем громкого крика собрание выражает свое одобрение или недовольство по поводу внесенного предложения; и, когда речь идет о деле, для выполнения которого требуется участие народа, Гомер не указывает нам никакого способа, которым можно было бы принудить к этому народ против его воли».

Вопрос: переходила ли должность басилея по наследству от отца к сыну. На низшей ступени варварства должность вождя была наслед­ственна в роде, то есть, как только открывалась вакансия, она замещалась из среды членов данного рода. Если счет происхождения велся по женской линии, как у ирокезов, преемником умершего вождя большей частью изби­рался его родной брат; по мужской линии, как у оджибве и омаха, — стар­ший сын. При отсутствии возражений против данного лица это стало правилом, но принцип избрания продолжал существовать. Таким обра­зом, одно только фактическое наследование должности старшим сыном или одним из сыновей (если их было несколько) еще не доказывает суще­ствования «наследственного права», так как и при свободном избрании сын, согласно обычаю, был вероятным преемником своего отца. Поэтому у греков, в соответствии с их родовыми учреждениями, следует предпо­лагать либо свободное избрание, либо утверждение басилея в его должности народом через посредство признанных им организаций, подобно рим­скому рексу. В таком случае так называемый наследник не мог вступить в должность без выбора или утверждения, а право (со стороны народа) выбирать или утверждать заключало в себе и право смещать.

Что же касается знаменитого отрывка из «Илиады», кн. II, стихи 203—206 (на котором и Грот основывает свои «роялистские» взгляды):

«Все мы, ахейцы, никак не можем здесь властвовать. Не хорошо многовластие. Пусть будет один повелитель, Один басилей, которому сын хитроумного Крона дал [Скипетр и законы, чтобы он повелевал нами}», —

* Иронически переиначенная по-немецки Марксом фамилия Гладстона; «Glad­stone» — «довольный камень», «Gutstein» — «добрый камень». Ред.

конспект книги Льюиса г. Моргана «Древнее общество» 337

то надо прежде всего заметить следующее: Агамемнон, в пользу которого Одиссей говорит в приведенном отрывке, выступает в «Илиаде» лишь как главный военный вождь, командующий войском перед осажден­ным городом. Стих, заключенный в скобки, отсутствует во многих рукопи­сях, например, в комментарии Евстафия ¹⁷⁸. Одиссей не читает здесь лекции о форме правления, монархической или какой-либо другой, а требует «повиновения» главнокомандующему на войне. Для греков, которые под Троей представляли собой только войско, агора ведется достаточно демократично; Ахиллес, говоря о «подарках», то есть о дележе добычи, всегда называет это делом не Агамемнона или какого-нибудь другого басилея, но «сынов ахеян», то есть народа. Эпитеты «Зевсом рож­денный» или «Зевсом вскормленный» также ничего не доказывают, так как каждый род ведет свое происхождение от какого-либо бога, а род главы племени даже от «более знатного» бога (в данном случае — от Зевса); даже лично несвободные, как, например, свинопас Эвмей и коровий пастух Филотий, являются «божественными», и это в «Одиссее», следовательно, значительно позднее времени, описываемого в «Илиаде»; в той же «Одис­сее» название «герой» дается еще герольду Мулию, слепому певцу Демо-доку и т. д.; термин «койранос», который Одиссей наряду с термином «басилейь применяет по отношению к Агамемнону, также означает только «командующий на войне». «Василейяь — слово, которое греческие писа­тели употребляют для обозначения гомеровской царской власти (потому что главный отличительный признак ее — военное предводительство), при наличии буле и агоры, только разновидность военной демократии.

В героическую эпоху греческие племена жили в обнесенных стенами городах. Благодаря полевому земледелию, ремеслам и скотоводству чис­ленность населения выросла; потребовалось учреждение новых должно­стей и известное разделение их функций. Складывалась новая муниципаль­ная система; {наступил} период непрерывных войн за обладание наиболее подходящими территориями. Вместе с развитием частной собственности усилился аристократический элемент в обществе, что явилось главной причиной тех волнений, которые потрясали афинское общество от времени Тесея до времени Солона и Клисфена.

В течение этого периода и до окончательного упразднения должности басилея незадолго до первой олимпиады (776 г. до н. э.) басилей стал более влиятельным и могущественным, чем это было доступно до того времени кому бы то ни было. К его должности были присоединены или в нее включены функции жреца и судьи; он был, по-видимому, ex officio членом совета вождей. Власть командующего войсками в походе и гарни­зоном в укрепленном городе давала ему возможность приобрести влияние также и в гражданских делах; однако он, по-видимому, не обладал граждан­скими функциями. У басилея неизбежно развилось стремление присвоить новые права, отсюда постоянная борьба между ним и советом вождей, представителем родов. [Поэтому эта должность в конце концов была уп­разднена афинянами.]

Спартанские племена уже очень рано учредили эфорат, чтобы огра­ничить власть басилея. [Совет вождей, поддерживаемый агорой, обладал высшей властью в гомеровский период.]

Фукидид говорит ( I , гл. 13): «По мере того как Эллада становилась могущественнее и все больше богатела, во многих городах вследствие уве­личения их доходов стали возникать тирании (раньше там была наслед­ственная (родовая) басилейя с определенными полномочиями), эллины начали снаряжать корабли и больше прежнего стремились к обладанию морем»^17в.

У Аристотеля («Политика», III , гл. X ): «Итак, вот какие сущест­вуют четыре рода басилейи: во-первых, власть басилея героических времен,

338

к. Маркс

основанная на добровольном подчинении (свободного народа), но заклю­чавшая в себе определенные полномочия, а именно: басилей был военным предводителем, судьей и верховным жрецом; во-вторых, власть басгогея у варваров — наследственная и деспотическая по закону; в-третьих, так называемая айсимнетия — выборная тирания, и, в-четвертых, власть басилея в Лакедемоне, представляющая собою, в сущности, наследствен­ное командование войском». Аристотель не указывает никаких гражданских функций у басилея.

Что касается судебных функций, то они должны были носить такой же характер, как и у древних германцев — председатель-ствования на суде, которым являлось у последних народное собрание, председатель только ставил вопросы, но не выносил приговора.

Тирания основывалась на узурпации власти, никогда не занимала прочного положения в Греции, всегда считалась незаконной; убийство тирана считалось похвальным.

Клисфен уничтожил должность басилея, сохранил совет вождей в виде выборного сената и агору в виде народного собрания (экклесия); выборный архонт заменил у афинян басилея; басилей — на высшей сту­пени варварства — то же самое, что «теуктли» (военачальник, с прибавле­нием жреческих функций) ацтекской конфедерации — на средней ступени варварства; «теуктли» в свою очередь — то же самое, что, например, «великий войт ирокезской конфедерации — на низшей ступени варварства, а этот последний произошел из обыкновенного военного вождя племени.

ЧАСТЬ П. ГЛАВА X. УЧРЕЖДЕНИЕ ГРЕЧЕСКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА

Ввиду неспособности родовых учреждений удовлетворять усложнив­шиеся потребности общества, у родов, фратрий и племен были постепенно отняты все гражданские права и переданы, новым избирательным корпо­рациям. Одна система постепенно исчезала, другая постепенно входила в силу, в течение некоторого времени обе они существовали бок о бок.

Селение, обнесенное частоколом, — обычное место жительства пле­мени на низшей ступени варварства; на средней ступени — общие дома из необожженного кирпича и камня, в виде крепостей; на высшей ступени — города, окруженные кольцеобразными валами и, наконец, стенами из обтесанных камней, с башнями, брустверами и воротами, с целью обеспе­чить всем одинаковую охрану и защиту общими силами. Города такого типа предполагают существование постоянного и развитого полевого земле­делия, владение стадами домашних животных, большим количеством то­варов и собственностью, состоящей из домов и земель. Мало-помалу выросла потребность в чиновниках и судьях, военных и муниципальных должностных лицах различных степеней, а также в определенном способе набора и содер­жания войск, что требовало общественных доходов. Все это сделало затруд­нительным для «совета вождей» управление обществом. Военная масть, вверенная сперва басилею, перешла теперь к полководцам и военачальникам, но была еще более, ограничена; судебная власть теперь принадлежала у афинян архонтам и дикастам; административная власть была нере­дана городским магистратам. Шаг за шагом из общей суммы полно­мочий, которыми народ облек первоначальный совет вождей, образовались путем дифференциации различные виды власти.

КОНСПЕКТ КНИГИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА «ДРЕВНЕЕ ОБЩЕСТВО» 339

Этот переходный период описывается Фукидидом (кн. I, 2—13) и дру­гими авторами как время постоянных беспорядков вследствие коллизии властей и злоупотребления еще недостаточно точно определенными пол­номочиями, а также несостоятельности старой системы управления; этим была вызвана также необходимость замены обычного права писаным за­коном. Этот переход длился столетия.

Тесею приписывалась афинянами первая попытка уничтожить ро­довую организацию; имя Тесея следует рассматривать как название эпохи или ряда событий.

Численность населения Аттики (по Беку) ^lso во время ее расцвета приблизительно 500 000 человек; из этого числа больше двух третей, а именно 365 000, составляли рабы, около 45 000 — иностранцы, остается свободного гражданского населения 90 000 человек!

Согласно Шёману, Аттика была разделена на много небольших кня­жеств; древние авторы (Страбон, кн. IX ; Плутарх. «Тесей», гл. 24, 32, 36) называют 12 государств; в некоторых из них было не по одному, а по нескольку больших и малых городов. По преданию, Тесей объединил страну а народ под управлением одного князя, сделал Афины местом пребывания центральной власти и положил конец раздельному управлению. Тесей был якобы басилеем Афин во второй половине XIII века до нашей эры.

До Тесея (см. Шёмана) народ Аттики жил в городах [по Шёману их указывается 12, столько же, сколько отдельных поселений и территорий, за­нятых 12 фратриями\,состопя из независимых племен. Каждое из них имело свою собственную территорию, в пределах которой оно жило, со своим домом совета и притапеем, но они объединились для взаимной защиты и избирали басилея в качестве главного командующего их общими военными силами. Но как только Тесей (см. Фукидид; то же самое у Плутарха) стал басилеем, он убедил аттические племена разрушить дома советов, упразднить магистратуры отдельных городов и соединиться с Афинами, так чтобы существовал один дом совета и один пританей [пританей — общественное здание, где поддерживался священный огонь и где жили пританы, или председатели сената]. Таким образом, четыре племени сли­лись при Тесее в один народ. {Плутарх говорит («Тесей», гл. 24): «Жители Аттики были раньше рассеяны повсюду, и только с трудом -можно было их собрать в общих интересах (это показывает, что они были объединены в конфедерацию до того, как слились в одно целое); иногда они даже враждовали и вступали в борьбу друг с другом. Тесей же объеди­нил их всех в одном городе и образовал из них единую общину одного еди­ного государства. Для этой цели он объехал отдельные общин» и колена, стараясь получить их согласие на это, и т. д. Могущественным лицам он обещал упразднение царской власти и т. д.» ^ш Далее, в главе 25: «Чтобы еще больше увеличить город, он обещал всякому, кто поселится в нем, одинаковые права; при этом, как говорят, он выступил с известным при­зывом через глашатаев: «.Сюда приходите, все народы!*, так как он хотел создать в Афинах всеобщий союз народов (читай: союз аттических племен). Для того же, чтобы приток разнородной массы

[фантазия Плутарха: тогда не существовало таких «масс»]

не внес беспорядка и замешательства в республику, он впервые разделил народ на благородных, земледельцев и ремесленников. Благородным он пере­дал надзор за религиозными делами и право занимать общественные должности (?). Он поручил им обучение законам и толкование божествен­ных и человеческих прав, однако не выделил их из числа остальных гра­ждан, ибо, хотя благородные и отличались оказываемым им почетом, зем-

340

К. МАРКС

леделъцы имели преимущество в отношении своей полезности, а ремеслен­ники — в отношении своей численности. То, что он первый, по словам Аристотеля, «склонялся на сторону народа» и упразднил единовластие, подтверждает, по-видимому, и Гомер, который в «Перечне кораблей» (II книга «Илиады») называет афинян простонародьем, демосом».]

Тесей разделил народ на три класса, не считаясь с родами, а именно: эвпатридов (благородных), геоморов (земледельцев) и демиургов (ремеслен­ников). Главные должности как в гражданском управлении, так и в жре­ческой иерархии { priesthood } были предоставлены первому классу. Это разделение на классы было не только признанием собственности и аристо­кратического элемента в общественном управлении, но и открытым вы­ступлением против власти родов. Существовало, очевидно, намерение соединить вождей родов с их семействами и зажиточных лиц из разных родов в отдельный класс, обладавший правом занимать главнейшие долж­ности, на которые было возложено управление обществом. Разделение остальных на два больших класса также наносило ущерб родам. Но все это не достигло цели. Так называемые теперь эвпатриды были, вероятно, теми лицами в каждом роде, которые и раньше занимали соответственные долж­ности. Эта система потерпела крушение, так как фактически не произошло никакого перенесения власти с родов, фратрий и племен на классы и так как такие классы, как основа системы, имели меньшее значение, чем роды.

[Заявление Плутарха, что «занимавшие низкое положение и бедные люди охотно откликнулись на призыв Тесея», а также приведенные им слова Аристотеля о том, что Тесей «склонялся на сторону народа», вопреки Моргану, указывают, по-види­мому, на то, что вожди родов и т. д. благодаря своему богатству и т. д. уже вступили в конфликт с членами родов — массой населения, что неизбежно при существовании частной собст­венности на дома, земли и стада, связанной с моногамными семьями.]

Перед первой олимпиадой (776 а. до н. э.) была упразднена в Афинах должность басилея; вместо нее была учреждена должность архонта, по-видимому, наследственная в роде, первые 12 архонтов назывались Ме- донтидами, по Медонту, который будто бы был сыном Кодра, последнего басилея.

(По Моргану, должность архонта была пожизненной, наслед­ственной в роде, следовательно, наследственной не в современном смысле.)

В 711 г. до н. э. срок пребывания в должности архонта был ограничен десятью годами; эта должность присуждалась путем свободного избрания лицу, считавшемуся наиболее достойным; здесь начало исторической эпохи, когда избрание на высшую должность является даром, получаемым от народа.

В 683 г. до н. э. должность архонта была сделана выборной сроком на один год. Число архонтов увеличено до девяти, оставаясь неизменным до конца афинской демократии:

1) Архонт-эпоним; по его имени давалось название текущему году; он решал все семейные, родовые и фратриалъные тяжбы, был законным защитником сирот и вдов.

2) Архонт-басилей; он имел полномочие решать дела об оскорблении религиозных чувств и об убийствах.

КОНСПЕКТ КНИГИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА «ДРЕВНЕЕ ОБЩЕСТВО» 341

3) Архонт-полемарх (во времена, предшествовавшие Клисфену) был
главным начальником войск и судьей при тяжбах между гражданами и
негражданами.

4) Остальные шесть архонтов назывались тесмотетами.
Вначале архонт Аттики был вождем рода, и его должность была

наследственной в роде; после перехода от счета происхождения по женской линии к счету по мужской сыновья умершего вождя вошли в число лиц, которые могли быть избраны. Затем, позднее, афиняне присвоили своему высшему должностному лицу титул вождя рода — архонт, сделали эту должность выборной, не считаясь с родом и т. д., сначала пожизненно, затем на десять лет и, наконец, на один год.

В 624 г. до н. э. Дракон издал для афинян свод законов; это показы­вает, что наступило время заменить обычное право писаным законом. Афиняне находились на той стадии, на которой появляются законодатели, и законодательство, в форме ли схемы или в разработанном виде, связы­вается с именем определенного лица.

/? 594 г. до н. о. в должность архонта вступил Солон. В его время уже был создан ареопаг, состоявший из бывших архонтов и имевший полномочия судить преступников и наблюдать за нравами, а также ряд новых должностей: военных, морских и административных. Важнейшее событие: образование vaoxpapîai (навкрарий), по 12 в каждом племени, всего 48; каждая навкрария обнимала определенный округ с его домохо-аяйствами, в котором производился набор людей на военную и морскую службу и с которого, вероятно, собирались подати. Навкрарий были за­родышем демов, или городских округов. Согласно Веку, они существовали уже до времени Солона, так как начальники навкрарий (np'jxavsïî хшч чмх- рогршч) упоминаются уже ранее. Аристотель приписывает их учреждение Солону, потому что последний включил их в свою конституцию. Двенад­цать навкрарий составляли тритбс (триттию), более крупную террито­риальную единицу, они не обязательно граничили друг с другом; триттыя была зародышем «округа» {«county»} (?). Совет вождей (fJooAyj) оставался, но теперь рядом с ним были агора, ареопаг и девять архонтов. Без сомне­ния, в руках совета вождей было высшее управление финансами.

Когда Солон вступил в должность архонта, состояние общества было крайне тяжелым вследствие борьбы за обладание собственностью. Часть афинян попала в рабство из-за долгов: в случае неуплаты долга должник обращался в рабство; некоторые заложили свою землю и были не в состоя­нии освободить ее от ипотеки. В добавление к изданию свода законов, из коих некоторые были только что введены с целью смягчить главнейшие финансовые затруднения, Солон возобновил попытку Тесея разделить об­щество на классы, однако на сей раз не по занятиям, а по размерам собствен­ности; он разделил народ на четыре класса по имуществу.

Согласно Плутарху («Солон», гл. 18 ^1в,г), к первому классу были отне­сены те, у которых доход от земли равнялся 500- мерам сыпучих и жидких продуктов. (Обычная мера зерна — медимн, несколько больше ¹⁵/_1в бер­линского шефеля, а жидкостей — метрет, несколько больше 33 берлин­ских кварт.) Входившие в этот класс назывались пентакосиомедимнами. Ко второму классу относились те, которые снимали урожай в 300 мер; они назывались всадниками, были обязаны кавалерийской службой. К третьему классу — те, доход которых равнялся 200 мерам либо сыпу­чих, либо жидких продуктов; они назывались зевгитами ( Wi ~ fit < ii ), ве­роятно, потому, что держали пару волов. (Разделение на классы прои­зошло после определения имущественного положения граждан.) Все осталь-

342

К. M А Р К С

ные составляли четвертый класс; они назывались наемными работниками (фетами). Доступ ко всем административным должностям имели предста­вители только первых трех классов, то есть зажиточные; феты (четвертый класс) не моглп занимать никаких должностей, но они принимали участие в управлении как члены народных собраний и судов. (Это обстоятельство делало их власть тем более значительной), ибо Солон «разрешил апелли­ровать к народному суду и по таким делам, решение которых было в ком­петенции властей».

Благодаря этому сила родов уменьшилась и начался их упадок. Но, поскольку место родов, состоявших из отдельных лиц, заняли классы, состоявшие также из отдельных лиц, основой правления все еще продол­жали служить личность и чисто личные отношения. Высшие должности могли занимать только лица, принадлежавшие к первому классу, второй класс нес военную службу в коннице, третий — в тяжело вооруженной пехоте, четвертый — в легко вооруженной пехоте. Последний класс состав­лял большинство; его члены не платили податей, но имели право голоса в народном собрании при избрании всех властей и должностных лиц и могли требовать от них отчета; они могли принимать или отклонять все обще­ственные мероприятия. Все свободные люди, даже если они не принадле­жали ни к какому роду и ни к какому племени, стали причастии теперь, в известных пределах, к делу управления, став гражданами и членами народного собрания.

Первый класс (благородных) но нес военной службы.

Наряду с ареопагом существовал совет. Плутарх ошибочно припи­сывает его образование Солону; последний только включил в свою консти­туцию старый ßouA»j {совет вождей}, в который каждое из 4 племен должно было избрать по 100 человек; они были советниками народа, и без ях предварительного рассмотрения никакой вопрос не представлялся собра­нию.

Частично был введен и территориальный элемент, посредством навкрарий, в которых, вероятно, велись списки граждан и их имущества, служившие основанием при военных наборах и взимании податей. Роды, фратрии и племена полностью сохранялись, хотя власть их уменьшилась. Это — переходное состояние.

Вследствие неустойчивого состояния греческих племен и неизбежных передвижений народа {people} в легендарные досолоновские времена многие лица перешли из одного племени {nation} в другое и потеряли таким об­разом связь со своими собственными родами, не приобретя ее с другими родами; это повторялось время от времени благодаря склонности отдель­ных лиц к приключениям, торговому духу, превратностям войны, пока в каждом племени не оказалось значительного числа лиц с их потомством, которые не принадлежали ни к какому роду. Все эти лица не были причастны к делу управления. Грот говорит: «Фратрии и роды никогда, вероятно, не включали в себя всего населения страны, и не включенное в них население имело тенденцию становиться все многочисленнее как до Клисфена, так и после него».

Уже во времена Ликурга большие размеры приняло переселение в Гре­цию с островов Средиземного моря и из ионийских городов его восточного побережья. Если они переселялись вместе с семьями, то приносили с собой осколок рода, но оставались чужими, пока этот новый род не принимался в племя, что происходило, вероятно, нередко. Это объясняет необыкно­венно большое число родов в Греции. Людям бедного класса отказывали как в принятии их рода в какое-нибудь племя, так и в усыновлении их в какой-нибудь род. Уже во времена Тесея, а тем более во времена Солона, число лиц, не принадлежавших ни к какому роду, не считая рабов, стало

КОНСПЕКТ КНИГИ ЛЬЮИСА f. МОРГАНА «ДРЕВНЕЕ ОБЩЕСТВО» 343

значительным; этот класс лиц был элементом растущего опасного недо­вольства. Тесей и Солон предоставили им права гражданства, включив их в классы, но они оставались вне продолжавших еще существовать родов и фратрий. В совет (новый, пробулевтический, или подготовительный се­нат) входило только 400 членов по [100] от каждого из четырех племен; таковы же были по древнему обычаю правила избрания девяти архонтов, а также членов ареопага [племена состояли исключительно из родов и фрат­рий; следовательно, тот, кто не был членом рода или фратрии, находился вне племени]. Таким образом, афинянин, не бывший членом одного из этих племен, мог иметь доступ только в народное собрание (экклесию), однако именно благодаря этому он был гражданином: принимал участие в избра­нии архонтов, а также в рассмотрении ежегодно представляемых ими отчетов, мог лично требовать удовлетворения у архонта за понесенную обиду, тогда как чужестранец мог делать это только через посредство ручавшегося за него гражданина или простата. Все лица [не входившие в состав четырех племен], каков бы ни был размер их имущества, стояли в отношении политических прав наравне с четвертым классом — фетами. Имеете с тем политика Солона была направлена на то, чтобы привлечь в Афины из других частей Греции трудолюбивых поселенцев. В этом одна из причин краха родовой организации. Все эти переселенцы были греками; они имели письменность; так что различия в диалектах не могли уже стать разделяющим барьером (непонимания); с другой стороны, миграции, море­плавание и разные связанные с торговлей передвижения отдельных лиц — все это не укладывалось в рамки общества, построенного на основе рода.

К тому же становилось трудным удерживать всех членов рода, фрат­рии и племени в одном месте. Раньше земли рода находились в общем вла­дении, фратрии тоже имели в общем владении определенные участки земли для религиозных целей, и, вероятно, были также земли в общем вла­дении племени. Когда народ занимал страну или город, он селился по ро­дам, фратриям и племенам соответственно его общественной организации. Каждый род жил в общем обособленно, хотя это относится не ко всем его членам, так как в каждой семье были представлены два рода, но к той их части, от которой зависело продолжение рода. Роды одной и той же фрат­рии старались селиться вместе, равно как и разные фратрии одного пле­мени. Но ко временам Солона земельные участки и дома находились уже в индивидуальном владении отдельных лиц с правом отчуждать вне рода земельные участки, но не дома. По этой причине становилось все труднее удерживать членов рода в одном месте, так как отношения людей к земле стали изменчивыми и отдельные члены рода приобретали новую собственность в других местностях. Единица общественной системы афи­нян стала непостоянной как в отношении территории, так и по своему характеру. Но и независимо от территории имущественные различия в одном и том же роде превратили общность интересов в антагонизм между его членами; кроме того, наряду с землей и скотом приобрел ре­шающее значение денежный капитал, а также, развитие рабства.

Только вследствие неустойчивого положения и постоянных войн между племенами (аттическими), со времени их поселения в Аттике и до Солона, могла так долго сохраниться старая родовая организация. Город­ской округ с его недвижимой собственностью и находящимися в нем жи­телями доставил элемент прочности, которого не хватало теперь роду.

Ко временам Солона афиняне были уже цивилизованным народом в те­чение двух столетий: полезные производства достигли значительного раз­вития, морская торговля приобрела национальное значение, получили развитие земледелие и ремесла, появились литературные произведения, написанные стихами; но их общественные учреждения были еще родовыми,

344

К. МАРКС

характерными для позднейшего периода варварства; ьочти целое столетие после Солона прошло в смутах.

В 509 г. до н. э. — конституция Клисфена (ее основа восходит к на-вкрариям); существовала до тех пор, пока Афины не потеряли свою неза­висимость. Клисфен разделил Аттику на 100 точно разграниченных и различавшихся по названиям демов,плп городских округов {townships (wards)}. Каждый гражданин должен был приписаться сам и приписать свое иму­щество к тому дему, в котором он жил. Эта регистрация служила доказа­тельством и основанием его гражданских прав. Дем заменил навкрарию; ею жители имели право самоуправления. Демоты избирали Ыцт^уоч {демарха}, который хранил общественные документы и имел также право собирать демотов для избрания должностных лиц и судей, для проверки списков граждан и внесения в них достигших зрелого возраста в течение года. Демоты избирали казначея и заботились о раскладке и взимании по­датей, а также о наборе отрядов, которые дем был обязан доставлять для несения государственной службы. Далее, они избирали 30 дикастов, или судей, которые разбирали все возникавшие в деме тяжбы, в которых иск не превышал определенной суммы. Кроме того, каждый дем имел овой собственный храм, свой религиозный культ и своего жреца, который точно так же избирался демотамп. Все зарегистрированные граждане были сво­бодны и равноправны, за исключением права быть избираемыми на выс­шие должности.

Нторой член органического территориального ряда — десять демов, соединенных в больший территориальный округ; он был назван терри­ториальным племенем, tpûXov xonixov. (Таким же образом римский термин tribus, — первоначально означавший третью часть народа, состоявшего из трех племен, — утрагил свой числовой характер и стал территориаль­ным обозначением.) Каждый округ назывался по имени одного из аттиче­ских героев; некоторые из десяти его демов были отделены от остальных (то есть не граничили с ними), вероятно, вследствие того, что части перво­ начального, основанного на кровном родстве племени, жившие особняком, пожелали включить свои демы в округ своих непосредственных родствен­ников.

Морган называет территориальные филы округами {counties}, Шёман ¹⁸³ же называет подразделения территориальных фил, основанные на жительстве в определенной части города или провинции, округами (S^p.oi), или кварталами (хюцои). Шёман говорит о Клисфене:

он разделил всю страну на 100 административных округов, называвшихся демамп; отдельные демы были названы отчасти по небольшим городам или местечкам, отчасти по выдающимся родам; те демы, которые называ­лись по имени родов, находились по преимуществу в той части страны, ко­торую занимала фила гелеонтов (главный город Афины и его ближайшие окрестности), где жило также большинство наиболее значительных ари­стократических семей и где находились их имения. Еще задолго до Клис­фена были округа, города и местечки, которые называли себя демами. Число демов впоследствии выросло до 174; однако воспоминанием об их первоначальном числе являются 100 героев, эпонимы 100 демов. Филы были объединениями десяти демов.

Каждая фила или округ называлась по имени аттического героя. Жители избирали yù\apy_ot {филарха}, командовавшего конницей, %а£-

КОНСПЕКТ КНИГИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА «ДРЕВНЕЕ ОБЩЕСТВО» 345

iap'pç {таксиарха}, командовавшего пехотой, и отрах^о? {стратега}, командовавшего и той и другой. Каждый округ должен был снарядить пять трирем; вероятно, они избирали столько же xpi^pap-pç {триерар-хов\ в качестве их командиров. Клисфен увеличил число членов сената до 500, назначил на каждый округ по 50 сенаторов; они избирались жителями округа. (Площадь Аттики едва достигала 40 квадратных миль.)

Третий и последний член территориального ряда — Афинское госу­дарство, состоявшее из десяти территориальных племен; оно- было пред­ставлено сенатом, экклесней, ареопагом, архонтами, судьями и избирае­мыми командующими армии и флота.

Чтобы быть гражданином государства, необходимо было быть чле­ном дема; чтобы стать сенатором или командиром части войска или флота, надо было быть избранным территориальной филой. Отношение к роду или фратрии перестало определять гражданские обязанности афинян. Слияние народа в политические корпорации на определенных территориях было теперь завершено.

Таким образом, дем, фила и государство заняли место рода, фратрии, племени и т. д. Однако они (последние) продолжали еще существовать в течение столетий как хранители родословной и источник религиозной жизни.

При этой системе не было лица, облеченного исполнительной властью. Председатель сената избирался по жребию на один только день; он пред­седательствовал в народном собрании [в течение года он не мог быть вто­рично избран на эту должность] и хранил ключи от крепости и государ­ственной казны.

Спарта сохранила должность басилоя в период цивилизации; его {функции выполняли} два военачальника, должности которых были наслед­ственны в определенной семье. Функции управления были разделены между герусией, или советом, народным собранием, пятью эфорами (избирались ежегодно и имели права, аналогичные правам римских трибунов). Василей командовали войском и как верховные жрецы совершали жертвоприноше­ния богам.

О четырех племенах народа Аттики ^ш.

1) Гелеонты.

2) Гоплиты (ôtcXitïj; — тяжело вооруженный пехотинец, солдат в панцире и со щитом, прикрывающим все тело. OnXov — материя, инстру­менты, снаряжение, в частности солдатское оружие, далее: большой щит и панцирь тяжело вооруженных; также означает мужской член; 'окко^ы— = OTtÀtÇofxott и бтсЩсо — приготовлять — о пище и напитках; см. Гомер; снаряжение корабля (Юдиссеяъ), вооружать и т. д.).

3) Эгикоры — пастухи, пасущие коз, от aet£ (род. падеж а'цо; — коза, от ätaaco — быстро двигаться) и xopéwofii, ионийское xoptco — насытить, накормить досыта (Ai"(tiwp£Ï;), [aî-fixopeù;] — козий пастух).

4) Аргады: а^аЬСи=кр-{уш1 (Плутарх), sp-fpxïjî — работник, земледе­ лец, поденщик; êpfew и средний залог èp-fâÇofxai (ëp-yov — работа, дейст­вие) — я работаю, тружусь, в частности — работаю в сельском хозяйстве.

По Шёману: фила гоплитов — эллинские пришельцы; они некогда сражались на стороне Аттики иод предводительством Ксуфа с эвбейскими халкидонтидами и получили за это для поселения Тетраполь на побе­режье против Эвбеи и значительную часть соседней земли. Соседняя воз­вышенность с Брилессом и Парнесом до Киферона была занята филой

346

К. МАРКС

агикоров, так как здесь скотоводство благодаря природным условиям было главным занятием. В этом округе было, таким образом, больше всего пастухов, пасших коз.

Фила аргадов обитала в части страны, простирающейся на запад и юг от Брилесса, где находятся три большие равнины — Фриасская, Пе-дион, или Ледиас, и Месогея. Здесь жила также фила гелеонтов. Главным местом жительства знати были Афины («эвпатриды, населяющие самый город»).

То, что Шёман говорит дальше, а именно, что «главный го­род и его ближайшие окрестности» получили поэтому на­звание Гелеонт, Гелеонтский округ, и что все жители его, и знатные и незнатные, были отнесены к филе гелеонтов, пока­зывает, какие понятия о природе фил или племен были у этого педанта.

Когда после падения Писистратидов знать с Йсагором во главе временно одержала побед;/, народ рисковал утратить свободу, если бы Клисфен не победил партит знати. (К этому относится указание Геродота, V, 69; «Народ сначала (пока Клисфон не одержал верх над Йсагором) был от­странен от всего».)

Клисфен увеличил сперва численность населения путем дарования гражданства многим жившим в Аттике негражданам, или метэкам, к которым относились и вольноотпущенники (Аристотель. «Политика», III, 1, 10). Упразднение им деления на четыре родовые филы было также необходимо, так как в старые подразделения нельзя было включить вновь принимаемых граждан; кроме того, знать тем самым утратила влияние, которым она до тех пор пользовалась в сельских округах (в качестве родо­вых вождей). Клисфен заместил многие и притом важные должности, в част­ности коллегию девяти архонтов не по выбору народа, как было прежде, а по жребию, но в жеребьевке участвовали лишь кандидаты из трех высших классов, а для архонтов только из первого.

Вскоре после реформы Клисфена персидские войны, в которых афиняне всех классов покрыли себя славой. Аристид добился устранения всех препятствий к занятию государственных должностей более бедными (скорее — низшими) гражданами. Плутарх. «Аристид», гл. 22, говорит: «Он предлагает постановление, чтобы гражданство было общее для всех и чтобы архонты выбирались из всех афинян*. (Слово щелоЬах, по Шё-ману, имеет здесь значение не «выбирать», а «бросать жребий», как и у Пав-сания, I, 15, 4.) Некоторые должности тем не менее были по-прежнему доступны только пентакосиомедимнам, лицам, имевшим от земли доход в 500 шефелей. В четвертом классе были также и зажиточные люди, у кото­рых, однако, земельные владения были меньше, чем требовалось по цензу для трех высших классов. Число этих зажиточных со времен Солона сильно возросло; торговля и ремесло, быстро развиваясь, получили не меньшее значение, чем земледелие. Кроме того, война (Аттику неоднократно опу­стошали персидские полчища) разорила многих землевладельцев; многие обеднели, не могли восстановить свои сожженные хозяйства, были выну­ждены отказаться от своих владений и перешли, таким образом, в более низкий, четвертый класс; изменения, введенные Аристидом, послужили на пользу и им. Но в общем его закон устранил то одностороннее предпочте­ние, какое отдавалось землевладельцам, и дал доступ к должностям ремес­ленникам и капиталистам, не владевшим землей.

Перикл. Пока за посещение народных собраний ничего не платили, бедняки большей частью уклонялись от них. Со времен Перикла была уста-

КОНСПЕКТ КНИГИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА «ДРЕВНЕЕ ОБЩЕСТВО» 347

новлена плата; сначала — при нем — за посещение народного собрания и за участие в судебных заседаниях — только один обол; позднейшие де­магоги повысили плату втрое. Зажиточные классы стояли за мир, а бед­нейшие легче поддавались воинственной политике Перикла.

Эфиальт — то же направление, что у Перикла — лишил ареопаг права верховного надзора за всем управлением государством, которым он до сих пор пользовался, оставив ему только уголовную юрисдикцию. Боль­шую часть ареопага составляла склонная к миру консервативная партия; вместо него для надзора и контроля над советом, народным собранием и должностными лицами было создано новое учреждение — коллегия из семи номофи.гаков, или стражей закона; народ избавился, в лице арео­пага, от учреждения, осуществлявшего опеку над ним аристократии.

ЧАСТЬ II. ГЛАВА XI. РИМСКИЙ РОД

Когда латиняне, сабеллы, оски и умбры, составлявшие, вероятно, одни народ, пришли в Италию, они владели домашними животными и, по всей вероятности, были знакомы с возделыванием хлебных злаков и других растений, во всяком случае достигли значительного развития — средней ступени варварства; когда же они выступили на историческую арену, то находились на высшей ступени, у порога цивилизации.

Согласно Моммзену: «Рожь, пшеница и ячмень встречались в диком состоянии на правом берегу Евфрата, к северо-западу от Ана. О том, что рожь и пшеница росли в диком состоянии в Месопотамии, упоминает уже вавилонский историк Берос». Фик в своей книге «Первоначальное единство индоевропейских языков», Гёттинген, 1873, говорит: «Скотовод­ство составляло основу... Но у них были незначительные зачатки земледе­лия. Им были известны немногие злаки, возделывание которых носило слу­чайный характер, имея целью получение добавочной пищи к молоку и мясу. Существование народа покоилось не на земледелии. Лишь небольшое число первоначальных слоев относится к земледелию. Эти слова: yava — ди­кий плод; varka (мотыга или плуг), гаиа (серп); pio , pinsere (печь) и так, по-гречески рласш означает толчение и растирание зерна».

Ко временам Ромула (754 —717 гг. до н. э., или 1—37 гг. с основания Рима) | именем Ромула, как и именами его преемников, обозначаются здесь не определенные лица, а эпохи] латинские племена — на Алъбанских холмах и склонах Апеннин, к востоку от Рима —уже распались путем сегментации на 30 независимых племен, все еще соединенных в непрочную конфедерацию для взаимной защиты; сабеллы, оски и умбры находились в таком же состоянии. Все они, как и их северные соседи — этруски, были организованы в роды.

Ко времени основания Рила (около 753 г. до н. э.) перешли к земле­дельческому образу жизни, владели стадами домашних животных, имели моногамную семью, объединены в союз, который имел форму лиги. Эт­русские племена были объединены в конфедерацию.

Латинские племена владели многочисленными укрепленными горо­дами и крепостями; они распространились по всей стране для ведения сельского хозяйства.

К существовавшим у латинских племен в начале исторического периода учреждениям принадлежат роды, курии и племена. Латинские роды были общего происхождения; сабинские и другие роды, за исключе­нием эт]>усских, принадлежали к родственным племенам. Во времена Тарквиния Приска, четвертого преемника Ромула, организация общества была приведена к числовой симметрии, а именно: десять родов было соедц-

348

К. МАРКС

нено в курию, десять курий — в племя (трибу); племен было три, что дает 3Ü курий и 300 родов.

Вместо существовавшей конфедерации племен, состоявших из родов и занимавших отдельные территории, Ромул слил эти племена воедино и сосредоточил в одном городе; для этого потребовалось пять поколений. На Палатинском холме и вокруг него Ромул соединил 100 родов, организо­ванных в племя рамное, затем была присоединена большая часть сабинян, и, когда позднее число их родов увеличилось до 100, было организовано второе племя — тициев (будто бы на Квиринале). Во времена Тарквиния Приска было образовано третье племя — люцеров, составленное из 100 родов, взятых у соседних племен, включая и этрусков. — Сенат (совет вождей), comitia euriata (народное собрание) и военачальник (реке). При Сервии Туллии сенат стал «патрицианским»; его членам и их потомству дано было звание патрициев; тем самым был создан привилегированный класс, который проник сперва в родовую, а позже в политическую систему и, наконец, уничтожил унаследованные от родов демократические прин­ципы.

Нибур, Герман, Моммзен и др. считали, что род состоял из семейств, тогда как он состоял из частей семейств, и род, а не семья, представлял единицу общественной системы.

Мало известно о ранней «социальной» истории Рима, так как права родов были переданы новым политическим корпорациям еще до того, как у римлятт возникла историография. Гай («Институции», III, 17) говорит: «Кто такие сородичи {gentiles} — мы сообщили в первой книге; а так как мы там говорили, что родовое право полностью вышло из употребления, то было бы излишне еще и здесь рассуждать об этом более подробно».

Цицерон («Учение о доказательствах», 6): «Сородичи суть то, которые носят одно и то же имя

(тотем/).

Но этого недостаточно. Те, которые рождены от свободных родителей. И этого еще недостаточно. Те, из предков которых никто не был в раб­стве. Еще недостает кое-чего. Те, которые никогда не были ограничены в гражданских правах. Этого, пожалуй, достаточно. Мне неизвестно, чтобы Сцевола, понтифекс, прибавил что-нибудь к этому определению».

Фест: «Сородичами называются и те, которые происходят из одного и того же рода, и те, которые называются одним и тем же именем».

Варрон («О латинском языке*, кн. VIII , гл. 4): «Как среди людей существует, родство по происхождению, так и в словах, ибо, как люди, происшедшие от Эмилия, суть Эмилианы и сородичи, так находятся в именном родстве и слова, производные от эмилиева имени, которое в соот­ветствующих падежах звучит: Aemilius, Aemilium, Aemilios, Aemiliorum; так звучат и остальные имена того же происхождения».

Из других источников вытекает, что только те лица принадлежали, к роду, которые могли вывести свое происхождение от признанного в роде предка исключительно через мужчин; они должны были также носить ро­довое имя (Цицерон).

445 г. до н. э. В речи римского трибуна Канулея по поводу его пред­ложения отменить закон, который запрещал браки между патрициями и плебеями, говорится (Ливии, кн. IV , гл. 4): «Ибо что изменится, если пат­риций женится на плебейке или плебей — на патрицианке? Что в конце концов меняется в правовом отношении? Ведь дети следуют за своим от­цом» (это доказывает, что происхождение считалось по мужской линии). Фактический пример счета происхождения по мужской линии: Юлия,

Конспект книги Льюиса г. моргала «древнее общество» 349

сестра Гая Юлия Цезаря, вышла замуж за Марка Аттия Балъба. Ее имя показывает, что она принадлежала к роду Юлиев. Ее дочь, Аттия, полу­чила родовое имя своего отца п принадлежала к роду Аттиев. Аттия вышла замуж за Гая Октавиана и была матерью Гая Октавиана (позже он стал называться Августом). Ее сын получил имя своего отца и при­надлежал К роду Октавианов.

Согласно Адаму (« Roman antiquities »): если в семье была только одна дочь, она называлась по имени своего рода; так, например, Туллия, дочь Цицерона; Юлия, дочь Цезаря; Октавия, сестра Августа; они сохраняли то же самое имя после замужества. Когда было две дочери, одна называ­лась старшей, другая — младшей (как у дикарей). Если было более двух, они обозначались числительными, например: Прима, Секунда, Терция, Кварта, Квинта, или в ласкательной форме: Тертулла, Квартилла, Квинтилла... В эпоху расцвета республики неизменно и прочно сохраня­лись имена родов и прозвища семейств. Они былп общими для всех детей семейства и переходили на их потомство. После уничтожения свободы они изменились и смешались.

Насколько простираются во времени наши знания о римлянах, про­исхождение считалось у них по мужской линии. Во всех вышеприведенных случаях брак заключался вне рода.

Римские роды имели следующие права и обязанности:

\) взаимное право наследования имущества умерших членов рода;

2) обладание общим местом погребения; 3) общие религиозные обряды,
sacra gontilicia; 4) обязательство не вступать в брак внутри рода; 5) об­
щее владение землей; 6) взаимная обязанность помощи, защиты и мщения
за обиды; 7) право носить родовое имя; 8) право принимать в род чужих;
9) право избирать и смещать своих вождей.

К пункту 1. В 451 г. до н. э. был обнародован закон двенадцати таблиц. Старый порядок, по которому наследство разделялось между сородичами, уже был уничтожен; наследство переходило к sui heredes (его детям), а при отсутствии детей — к прямым потомкам умершего по мужской линии. Гай. «Институции», кн. III , 1 и 2. (Жена наследовала вместе с детьми.) Дети, находившиеся в живых, наследовали в равной доле, а дети умерших сыновей наследовали в равной части долю своего отца; иму­щество таким образом оставалось в роде. Дети женских потомков лица, не оставившего завещания, были устранены от наследования, так как они принадлежали к другим родам. Если у покойного не было sui heredes , то по этому же закону наследство переходило к агнатам (там же, кн. III , 9); агнатическое родство включало всех лиц, которые могли доказать свое происхождение по мужской линии от одного и того же предка, общего у них с лицом, не оставившим завещания; в силу этого происхождения все они, женщины так же как и мужчины, носили одно и то же родовое имя и по степени родства стояли ближе к умершему, чем остальные сородичи. Ближайшие по степени родства агнаты имели преимущество: прежде всего наследовали братья и незамужние сестры, затем дяди с отцовской стороны и незамужние тетки умершего и т. д. Но дети замужних сестер исключались из числа наследников, — потому что принадлежали к дру­гому роду, — в пользу даже таких сородичей (агнатов), чье родство с умер­шим могло быть доказано лишь на основании общего родового имени. Ро­довое право имело перевес над кровным родством, так как принцип, за­крепляющий собственность в роде, был основным. Последовательность (историческая), естественно, как раз обратная той, которая дана в две­надцати таблицах: 1) сородичи; 2) агнаты, в том числе и дети умершего, после того как счет происхождения перешел от женской линии к мужской;

3) дети, с исключением агнатов.

350

К. МАРКС

С замужеством женщина подвергалась deminutio capitis, то есть те­ряла свои агнатические права; незамужняя сестра могла наследовать, за­мужняя же — не могла, так как имущество перешло бы в другой род.

От архаических порядков дольше всего в Риме сохранялось возвра­щение в известных случаях имущества сородичам (это замечает и Нибур). — Вольноотпущенник в результате освобождения не приобретал родовых прав в роде своего господина, хотя ему разрешалось принять родовое имя своего патрона; так, например, Тирон, вольноотпущенник Цицерона, назывался Марк Туллий Тирон. Закон двенадцати таблиц предоставлял наследство после смерти вольноотпущенника, если он не оставил заве­щания, его прежнему господину.

К пункту 2. На высшей ступени варварства род имел место погребе­ния, которое предназначалось исключительно для его членов. Так было у римлян. Например, Аппий Клавдий, вождь рода Клавдиев переселился из сабинского города Регилл вместе со своим родом и многими клиентами в Рим, где сделался сенатором. Светоний («Тиберий», гл. I) говорит: »Пат­рицианский род Клавдиев... сверх того получил от государства поле (часть государственных земель) за рекой Анио — для клиентов, а для себя — ме­сто для погребения под Капитолием». Он получил место погребения "для своих членов согласно обычаю того времени.

Фамильное место погребения во времена Юлия Цезаря не вполне еще вытеснило родовое. Доказательство: Квинтилий Вар, потеряв свою армию в Германии, кончил жизнь самоубийством, его труп попал в руки врагов и был наполовину сожжен. Веллей Патеркул (II, 119) говорит: «Напо­ловину сожженное тело Вара было изуродовано дикими врагами, его го­лова была отрублена, доставлена Марободу, а им послана императору, и ей была оказана честь погребением в родовой могиле».

Цицерон {«Законы», II, 22) говорит: «Благоговейное отношение к гроб­ницам так велико, что погребение без священных обрядов и не на родовом кладбище считается грехом. Так во времена наших предков решил А. Торк-ват относительно рода Попилил», Во времена Цицерона семейное место погребения заменило родовое, так как семьи достигли полной автономии в роде. До закона двенадцати таблиц совершалось как сожжение, так и погребение в земле (этот закон запретил сжигать или зарывать трупы в черте города). Колумбарий (склеп с нишами для урн) обыкновенно мог вместить несколько сот урн.

К пункту 3. Sacra privata, или sacra gentlltcia совершались родом в определенное время. (Это было обязанностью всех членов рода, все равно, были ли они членами рода по рождению, или вследствие усыновления родом или принятия в род независимого лица {adrogation}. Освобождался от исполнения их и терял привилегии, соединенные с ними, тот, кто утратил связь со своим родом.) Упоминаются случаи, когда расходы по ис­полнению этих обрядов становились обременительными для рода вследствие уменьшения числа его членов. Священные обряды, как общественные, так и частные, находились исключительно в ведении жрецов; они не входили в компетенцию гражданских властей.

Со временем утвердились коллегии понтифексов, курионов и авгуров с тщательно разработанной системой богослужения, совершаемого жре­цами этих коллегий, но жрецы большей частью избирались; глава каждого семейства был также жрецом в своем домохозяйстве.

В ранний период существования Рима у многих родов были свои sa - cella (небольшие святилища без крыши; место культа; « sacellum — это не­большое место, посвященное богу, с жертвенником». Требаций к Геллию, VII, 12; « sacella называются посвященные богом места без крыши». Фест.) для совершения их религиозных обрядов; каждый род совершал свои

КОНСПЕКТ КНИГИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА «ДРЕВНЕЕ ОБЩЕСТВО» 351

специальные жертвоприношения, которые переходили от поколения к по­колению и считались обязательными; так, Навтии приносили жертвы Минерве, Фабии — Геркулесу и т. д.

К пункту 4. Родовые порядки были обычаями, которые имели силу пи­саного закона; к таким обычаям относится запрещение брака внутри рода; по-видимому, оно позднее не было превращено в Риме в писаный закон; но римские родословные доказывают существование правила заключения браков вне рода. Это подтверждается еще следующим: все без исключения женщины с выходом замуж утрачивали свои агнатические права, так как выходили из рода (женщина не могла, таким образом, передать имущество из своего рода в род мужа). На том же основании дети женщины были лишены всех прав на наследство дяди или деда с материнского стороны; так как женщина выходила замуж вне своего рода, то ее дети принадлежали к роду отца, а не к ее роду, следовательно, не могли в нем наследовать.

К пункту 5. Общая земельная собственность — универсальное явле­ние у варварских племен, естественно поэтому, что она существовала п у латинских племен. Уже в очень раннее время часть земель, по-видимому, находилась во владении отдельных лиц. Право владения землей сперва осно­вывалось, несомненно, только на фактическом пользовании, как это имело место уже на низшей ступени варварства.

У латинских земледельческих племен одна часть земель находилась в общем владении племен, другая — в общем владении родов и третья — домохозяйств.

Наделение землей отдельных лиц стало во времена Ромула обычным, а позднее всеобщим явлением. Варрон («О сельском хозяйстве», кн. I , гл. 10) говорит: «Два югера, которыми (по преданию) Ромул впервые на­делил каждого, с тем чтобы они переходили по наследству, называются наследственным имуществом». (То же у Дионисия.) Подобное же наделение землей будто бы произвели Пума и Сервий Туллий; это было началом ничем не ограниченной индивидуальной собственности, которая предпо­лагает оседлую жизнь и т. д. Земля не только распределялась, но и даро­валась органами власти, что резко отличается от права владения, происте­кающего из акта отдельного лица... Эти наделы давались из фонда тех зе­мель, которыми римский народ владел сообща. Роды, курии, племена и после начала цивилизации владели сообща известными участками земли наряду с индивидуальными наделами.

Моммзен говорит, что «римская территория в древнейшее время была разделена на известное число клановых

(вероятно, у него говорится «.Geschlechter» — родовых)

округов; позднее они послужили основанием для древнейших сельских округов (tribus rusticae)... Эти названия (округов) произошли не от мест­ности, как у округов, прибавленных позднее, но все без исключения образо­ваны от названий родов, например: Камиллиева, Галериева, Лемониева, Поллиева, Пупиниева, Волтиниееа, Эмилиееа, Корнелиева, Фабиева, Го-рациева, Менениева, Папириева, Ромилиева, Сергиева, Ветуриева». Каждый род, таким образом, владел отдельным округом и был расселен в его пре­делах. (Да и в самом Риме роды селились в отдельных районах.)

Моммзен говорит далее:

«Подобно тому как каждое домохозяйство имело свой участок земли, так и клановое домохозяйство

(у Моммзена, вероятно, не то слово)

или селение имело принадлежащие ему клановые земли, которыми... до сравнительно позднего времени распоряжались аналогично (I) землям

352

К. МАРКС

домохозяйств, то есть по системе общего владения... Эти клановые товари­щества, однако, с самого начала считались не самостоятельными обществен­ными единицами, но составными частями политической общины (civitas populi). Она прежде всего представляла собой совокупность нескольких клановых селений, жители которых били одного происхождения, имели общий язык и нравы, обязаны были соблюдать взаимные права, оказывать друг другу правовую помощь и действовать совместно при наступлении и обороне». Моммзен изображает латинские племена до основания Рима владеющими землей по домохозяйствам, родам и племенам; он описывает восходящий ряд общественных организаций этих племен, которые обнару­живают полное сходство с ирокезскими: род, племя и союз племен. Фратрия не упоминается. Домохозяйство, о котором идет речь, вряд ли охваты­вало только одну семью; оно, вероятно, состояло из родственных семей, которые жили в общем доме и вели хозяйство на коммунистических нача­лах.

К пункту (i. Основная че]/та родового строя — зависимость членов рода друг от друга в деле защиты личных прав; после учреждения civitas {политического общества} эта черта исчезает первой, так как каждый гражданин теперь обращается за защитой к закону и государству; у рим­лян в исторический период могут быть обнаружены лишь следы ее.

Около 432 г. до н. э. Апппй Клавдий был брошен в тюрьму, и Ливии (VI, 20) сообщает: «Когда Аппий Клавдий был отведен в тюрьму, Гай Клавдий, его (то есть Аппия Клавдия) враг, облекся в траурную одежду, так же как и весь род Клавдиев».

Во время второй пунической войны, замечает Нибур, члены родов объединялись для выкупа своих сородичей, попавших в плен, но сенат запретил им это. По Нибуру же, члены рода были обязаны помогать неимущим сородичам; он ссылается при этом на Дионисия ( II , 10): «Надо, чтобы клиенты принимали участие в расходах так же, как и лица, при­надлежащие к роду».

К пункту 7. С течением времени для членов рода стало невозможным вывести свое происхождение от основателя рода. Нибур (основываясь на этом лишенном значения факте) отрицает существование какого бы то ни было кровного родства {между семьями} одного рода, так как они не могли доказать свою связь друг с другом через общего предка; таким образом, род — только искусственно созданная организация...

После того как счет происхождения по женской линии был заменен счетом по мужской, имена родов, которые, по всей вероятности, были заимствованы от названий животных, уступили место личным именам. Какой-нибудь выдающийся в легендарной истории рода человек становился его предком-эпонимом, который, можно предполагать, через большой про­межуток времени, в свою очередь, заменялся другим. Когда род вследствие территориальной разобщенности разделялся, то отделившаяся часть могла принять новое имя, но такая перемена имени не разрывала родства, которое служило основанием рода... Существовал только один путь нарушить чистоту родового происхождения, именно усыновление, но это случалось редко... В ирокезском роде, состоявшем из 500 лиц, род возник при системе родства, в которой все кровные родственники и потомки до бесконечности были сведены к небольшому числу категорий, — все члены были в родстве друг с другом, и каждый знал это родство или умел вывести его; таким образом, в архаическом роде родство было фактом, всегда со­знаваемым. С возникновением моногамии появилась совершенно иная система родства, при которой степени родства по коллатералям быстро исчезли. Такова была система родства греческих и латинских племен в начале исторического периода.

КОНСПЕКТ КНИГИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА «ДРЕВНЕЕ ОБЩЕСТВО» 353

Грот (« History of Greece », III , 33, 36) пишет, что Клисфен из Аргоса изменил имена трех дорийских племен в Сикионе, назвав одно из них гиа-тами (в единственном числе — кабан), другое — онеатами (осел), третье — хойреатами (поросенок); эти имена были умышленным оскорбле­нием для сикионян, но сохранялись у них при жизни Клисфена и еще 60 лет после его смерти. «Не сохранилась ли идея этого наименования по животным в силу традиции?»

После того как начался распад родовой организации, прекратилось образование новых родов в результате процесса сегментации; некоторые из существовавших родов вымерли. Это повело к тому, что при установле­нии родословной возросло значение происхождения из определенного рода. В императорский период постоянно переселялись в Рим из других частей империи новые семьи, которые принимали родовые имена, чтобы достиг­нуть этим общественных преимуществ. Император Клавдий — 40—54 гг. н. э. — запретил чужестранцам принимать римские имена, в особенности имена древних родов. Светоний («Божественный Клавдий», гл. 25) говорит: «Людям чужеземного происхождения он запретил пользоваться римскими именами, по крайней мере родовыми». Римские семьи, принадлежавшие к историческим родам, весьма высоко ценили свою родословную как при империи, так и раньше, при республике.

К пункту 8. Как во времена республики, так и во времена империи практиковалось усыновление семьей, вследствие чего усыновленный вступал и в род, к которому принадлежала семья; усыновление было сопряжено с формальностями, его затруднявшими. Каждый бездетный, перешагнув­ший возраст, в котором он мог бы ожидать детей, мог усыновить кого-нибудь с согласия понтифексов и comitia curiata . Цицерон. «В защиту самого себя», гл. 13. Существовавшие еще в его времена меры предосторожности показывают, что прежде ограничения были еще более значительны и слу­чаи {усыновления} более редки.

К пункту 9. Не сохранилось никаких прямых сведений о способе замещения должности вождя (princeps) y римлян. До возникновения civitas {политического общества} каждый род имел вождя и, возможно, не одного. Эта должность у латинских племен, по всей вероятности, заме­щалась не в силу наследственного права, так как и позднее, то есть при рексах и при республике, еще преобладал выборный принцип; даже высшая должность рекса была выборной. Должность сенатора давалась по избранию или по назначению, точно так же — должности консулов и низших должностных лиц. Коллегия понтифексов, учрежденная Нумой, сперва замещала вакансии путем избрания (понтифексы сами пополняли коллегию), Ливии (XXV, 5) говорит об избрании «великого понтифекса» посредством comitia около 212 г. до н. э. LexDomitia передал право избра­ния членов различных коллегий понтифексов и жрецов народу, однако этот закон был изменен впоследствии Суллой. — Следовательно, нелепо — без положительных доказательств — принимать, что должность prin - ceps ' a (вождя рода) была «наследственной». Но там, где существует, право избрания и должность дается пожизненно, — там существует и право смещения.

Вожди родов или выбранные из их числа составляли до основания Рима совет латинских племен. «Все эти кантоны

(читай: племена)

в первобытные времена были политически

(осел!)

независимы, и каждый управлялся своим князем

354

К. МАРКС

[изобретатель князей — Моммзен! читай: вождем племени! совместно с советом старейшин и собранием воинов» (Моммзен).

Управлял-то совет, г-н Моммзен, а не высший военачальник, моммзеновский князь.

Нибур говорит: «Во всех городах цивилизованных народов побережья Средиземного моря сенат был не менее существенным и необходимым го­сударственным органом, чем народное собрание; он избирался из старейших граждан. Такой совет, говорит Аристотель, будь он аристократический или демократический, существует везде; даже в олигархиях, где число участников в высшем управлении так мало, назначается несколько совет­ников для подготовки общественных мероприятий». В политическом об­ ществе сенат заменил совет вождей родового общества. Сенат Ромула состоял из 100 старейшин, представлявших 100 родов; должность сенатора была пожизненной, а не наследственной; отсюда вытекает, что должность вождя в то время была выборной.

Около 474 г. до н. э. род Фабиев предложил сенату предпринять войну против вейентов собственными силами рода. Предложение их было при­нято; они попали в засаду. Ливии, II , 50 [см. также Овидий, «Фасты», II, 193|, говорит: «Согласно всем свидетельствам, все 306' (столько их отправилось в поход) погибли; остался один только, близкий к совершен-нолетию, потомок рода Фабиев, котором// суждено было и в мире и на войне неоднократно помогать римскому народу в критические минуты». Числу 300 мужчин должно было соответствовать равное число женщин, что вместе с детьми дает для рода Фабиев по меньшей мере 700 членов (а не одного мальчика).

ЧАСТЬ II. ГЛАВА XII. КУРИЯ, ПЛЕМЯ И НАРОД У РИМЛЯН

Предположительные периоды до учреждения республики: 1) Рому л — 754—717 гг. до н. э. (1—37 гг. с основания Рима); 2) Нума Помпилий — 717—679 гг. до н. э. (37—75 гг. с основания Рима); 3) Тулл Гостилий — 679—640 гг. до н. э. (75—114 гг. с основания Рима); 4) Анк Марций — 640— 618 гг. до н. э. (114—136 гг. с основания Рима); 5) Тарквиний Приск — 618—578 гг. до н. э. (136—176 тт. с основания Рима); 6) Сервий Туллий — 578—534 гг. до н. э. (176—220 гг. с основания Рима); 7) Тарквиний Гордый— 534—509 гг. до н. э. (220—245 гг. с основания Рима).

Societas {общество}, основанное на родах, существовало рядом с ci-vitas, основанным на территории и собственности; последняя организация в течение 200 лет постепенно вытесняла первую; это преобразование до известной степени завершилось при Сервий Туллии (578—534 гг. до н. э., 176—220 гг. с основания Рима). Курия, соответствующая греческой фрат­рии, состояла из десяти родов; десять курий составляли племя; во вре­мена Тулла Гостилия римский народ (Populus Romanus) состоял из 3 пле­мен, 10 курий и 300 родов. Несущественно, были ли римские цари мифи­ческими или действительными лицами; столь же несущественно, были ли приписываемые им законодательства на самом деле, или они являются плодом вымысла. События, знаменующие человеческий прогресс, вопло­щаются, независимо от отдельных людей, в материальных фактах: кристаллизуются в учреждениях и обычаях и сохраняются в изобретениях и открытиях.

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 668; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!