И экеппораторная факторизация 9 страница
Вот, например, ребенку показали совершенно новый для него предмет. Актуализируется ли у него реакция «любопытства» или реакция «страха». Как показали работы Д. Берлайна ( Berlyne, 1974) и его последователей, это зависит от степени новизны, от энтропии (информативно-
сти) новой ситуации: при чрезмерной новизне любопытство сменяется страхом. Но можно ли установить эту границу, универсальную и постоянную для всех людей? Очевидно, что различия, в частности, между экстравертами и интровертами, как раз и проявляются в том, что оптимальная мера новизны для экстраверта оказывается уже чрезмерной для интроверта. Данный пример — лишь одна из иллюстраций тех трудностей, с которыми сталкиваются психологи при попытке построения универсальной типологии ситуаций и релевантных им установок.
Тем не менее, несмотря на обозначенные.трудности, попытки в этом направлении предприняты и продолжают предприниматься.
Классификация отношений
В отечественной психологии попытки создания номотетической (универсальной для всех индивидов) классификации ситуаций (сфер жизнедеятельности) предприняты прежде всего последователями А. Ф. Лазурского (1922). Один из наиболее популярных продуктов такого рода — «карта личности» К. К. Платонова (1970), в которой черты классифицируются по сферам отношений: «отношение к людям», «отношение к труду», «отношение к деньгам», «отношение к здоровью» и т. п. Как уже говорилось выше, В. Н. Мясищев связал это направление с марксистским определением личности на базе категории «отношение» {Мясищев, 1960). СЗреры жизнедеятельности классифицируются в терминах вещей и явлений, с которыми у человека складываются устойчивые отношения. В современной зарубежной психологии концептуально близкими следует считать работы по классификации (типологизации) психологических ситуаций { Cantor a. а, 1976, см. также главу 14 в книге Первина, Джона, 2000).
|
|
ИнтериоризаЦия черт
Таким образом, в теории личности как системы отношений фактически реализуется «интеракционистский» подход, определяющий черту личности как продукт взаимодействия (интеракции) субъекта и объекта, индивида и ситуации. В. Н.'Мясищев подчеркивал, что социальные свойства (черты) человека рождаются как интериндивидуальные свойства, как продукт взаимоотношений между людьми, т. е., выражаясь в терминах логики, можно сказать, что за одноместным предикатом «свойство» в психологии скрывается как минимум двухместный предикат «отношение».
В настоящее время в мировой психологии уже накоплено немало свидетельств в пользу концепции интериоризации — свидетельств тому, что личность обретает определенные черты в ходе общения, черты, которые первоначально были интерпсихическими отношениями, т. е. зарождались во взаимодействии с другими людьми (П. Жане, Л. С. Выготский). Согласно такому подходу, человек становится конфликтной личностью не потому, что у него имеется врожденная предрасположенность
|
|
к конфликтному поведению (в духе фактора «психотизма» Г. Айзенка), а потому, что он обретает опыт конфликтных отношений. Конфликтные отношения жесткой конкуренции дают конфликтующую, агрессивную личность; кооперативные отношения взаимопомощи и сотрудничества дают личность с коллективистской направленно-стью и' просоциальным поведением. Если мы принимаем концепцию интериоризации, то для нас становится оправданной и логика обратного вывода: если мы наблюдаем у какого-то индивида фиксированную установку на конкурентное взаимодействие с новыми для него партнерами (нейтральными по своей позиции к индивиду), то из этого можно сделать вывод, что данная установка сформировалась в результате опыта жизнедеятельности данного индивида в ситуации конкуренции, откуда она и перенесена автоматически в новую для него ситуацию (такое представление о психологии конкурентного поведения более систематически развивается нами в работе, посвященной концепции «продуктивной конкуренции» — Шмелев, 19866). .
|
|
Итак, с формальной, структурной точки зрения, нам важно подчеркнуть тождество концептов «установка» и «отношение» как определенных операциональных конструктов. Впрочем, пафос в данном случае состоит не в их отождествлении. Такое отождествление не является каким-либо изобретением автора. Концепцию отношений и «аттитьюдов» фактически отождествляет В. А. Ядов (1979). Для нас важно отметить Другое — выход на трехмерную структуру данных, на «концептуальный куб данных». Но при этом и категория «установка», и категория «отношение» не привносят в структуру данных принцип субъектности до конца.
Надситуационные акцентуации характера
Если мы обратимся к такому популярному диагностическому инструменту, каким является ПДО — «Патохарактерологический диагностический опросник» А. Е. Личко {Яичко, Иванов, 1981), то увидим, что матрица «реакция-объект» представлена в нем в имплицитной форме, неявно и фрагментарно. Основываясь на подходе Мясищева, А. Е. Личко и его соавторы выделяют 25 классов ситуаций (сфер жизнедеятельности): самочувствие, настроение, сон и-сновидения, пробуждение ото сна, аппетит и отношение к еде, отношение к спиртным напиткам, отношение к сексу, к одежде, к деньгам, к родителям, к друзьям, к окружающим, к незнакомым людям, к одиночеству, к будущему, к новому, к неудачам, к риску, к лидерству, к критике, к опеке, к законам, к своему детству, к школе, самооценка себя в данный момент. В каждой ситуации (сфере) свой веер возможных альтернатив поведения или переживания (от 10 до 15), которые представлены в ПДО в ситуационных контекстно зависимых формулировках. Это не позволяет разглядеть за семантической структурой вопросов ПДО «концептуальный куб данных».
|
|
Несмотря на попытку интеракционистского подхода, типологические черты, или «акцентуации характера», представлены в ключе ПДО как кросс-ситуационные переменные. Например, «эпилептоидность» проявляется следующим образом: «отсутствие ярких сновидений» (сфера «сон и сновидения»), «затрудненность пробуждения в назначенный час» (ситуация «пробуждение»), «повышенный интерес к деньгам» («деньги»), «чувство вины перед родителями» («отношение к родителям»), «настороженное отношение к незнакомым» (одноименное название сферы) и т. п. Структура ПДО схематизирована нами на рис. 11: пункты вопросника распределены на непересекающиеся классы между разными сферами жизнедеятельности, т. е. в структуре ПДО вообще отсутствуют сквозные, кросс-ситуационные (или надситуационные) формулировки реакций.
Эта особенность структуры данных порождает важные технологические и операциональные следствия. Такая структура данных формально не позволяет к индивидуальным результатам применить аппарат многомерного анализа, не позволяет выявить внутреннюю структуру связей между отдельными чертами индивида. Как быть, если в случае разных индивидов мы имеем дело с разными по мощности (и по качественному составу!) категориальными разбиениями классов ситуаций? Универсальный ключ (один на всех), задающий отображение S-O-R, в этом случае не подойдет. Фактически в случае ПДО мы имеем дело с номинально трехмерной субъектной структурой данных, а реально — с двумерной
Рис. 11. Структура данных при частичной субъектной парадигме.
Ситуации (или стимулы) объединены в категории так, чтобы для всех стимулов из одной категории можно было бы измерять какую-то одну реакцию (установку или отношение к этим стимулам). В результате трехсторонняя структура свертывается опять же в двухстороннюю, но с разноименными реакциями в разных столбцах, (или клеточках вдоль индивидуальной строки). Из-за наличия сюръективного (однозначного) отображения множества ситуаций на множество реакций оказывается возможным не строить независимую пересекающуюся классификацию «стимулы—реакции» и сжать данные индивида из матрицы опять
же до вектора.
традиционной объектной структурой. Но сама по себе эта методика весьма показательна как пример промежуточной частичной субъектной структуры данных.
Завершая данный раздел, посвященный частично-субъектным структурам данных, подчеркнем, что использование концепта «отношение» или «ситуационная установка» фактически приводит к введению в структуру теории личности (и метода ее диагностики) нового измерения — «предметной ситуации», подготавливает переход в представлении информации: от плоской двухмерной объектной структуры к трехмерной субъектной структуре.
ПОНГИТЮПНАЯ СТРУКТУРА ДАННЫХ
Одним из эффективных способов обеспечения реального изменения ситуационного контекста является схема лонгитюдного эксперимента или квазиэксперимента.
Проводя многократные замеры на одном и том же испытуемом с определенным промежутком времени, мы получаем- на этом испытуемом уже не вектор, но набор векторов психологических характеристик (ответов на каждый пункт теста). Эта схема представлена на рис. 12. В книге Ф. Фран-селлы и Д. Баннистера ( Francella, Bannister, 1977; русский перевод — Фран-селла, Баннистер, 1987) такой тип данных назван «лонгитюдной решеткой». От данных, полученных в комплексном исследовании под руководством Б. Г. Ананьева (1973), данные «лонгитюдной решетки» отличаются тем, что это, как правило, результаты самоотчета.
Обычно повторное тестирование служит средством выяснения вопроса об устойчивости тех или иных показателей: те свойства, которые подтверждаются при перетестировании, признаются устойчивыми во времени и в какой-то степени «надситуационными». Но в данном контексте нам хотелось бы сделать акцент на другой особенности лонгитюдных данных — на указанной нами возможности устанавливать внутриинди-видуальные связи черт.
Подобная структура данных дает нам техническую возможность рассчитывать внутри индивидуальные корреляции между показателями при варьировании номера замера. Связи, выявляемые таким образом, имеют буквальный смысл соизменения параметров во времени: мы выявляем, повышается ли значение какого-то показателя с ростом другого показателя во времени.
В самом деле, те черты, которые одновременно актуализируются или исчезают при многократных повторных замерах, мы можем интерпретировать как принадлежащие к одной функциональной системе черт данного конкретного индивида. Пусть, например, у одного испытуемого социальная интроверсия соизменяется одновременно с тревожностью, а у другого —
одновременно со склонностью к саморефлексии. Из этого мы можем сделать вывод, что в механизме интроверсии первого существенную роль играет тревожность (и в этом смысле интроверсия оказывается чертой более базового уровня), а у второго — рефлексивность (и тогда интроверсия оказывается чертой более позднего уровня — приобретенной на более позднем этапе психоонтогенеза). Если к тому же при этом мы можем установить несимметричные статистические отношения, то можем получить информацию и об иерархии черт, и о причинностной направленности связей.
Пусть матрица сопряженности ситуационных проявлений интровер-тированности и рефлексивности у какого-то индивида X имеет такой вид:
и нтрове рти рован н ость | нет | |
рефлексивность | 40% | 20% |
нет | 0 | 40% |
Приведенная таблица означает, что,рефлексивность является у данного индивида необходимым условием проявлений интровертированнос-ти, т. е. без рефлексивности интровертированность не появляется. Можно предполагать, что рефлексивность в таком случае является причинным фактором по отношению к интровертированности.
Лонгитюдная схема часто использовалась для изучения флуктуации самооценки и Я-образа (самоописания). Так в одном из исследований ( Allen, Potkay, 1977) с помощью дисперсионного анализа сравнивалось влияние событий (ситуаций) на внутрииндивидуальную (в диахронии) и межиндивидуальную (между испытуемыми) вариацию самооценки. Оказалось, что эмоциональное значение событий, происшедших в течение дня (приятных и неприятных), объясняет 52 процента дисперсии в уровне удовлетворенности собой, тогда как различия между испытуемыми объясняют только 8 процентов дисперсии. Авторы работы приходят к выводу, что в таком феномене, как самооценка, большее значение имеет субъективная категоризация текущей ситуации, а не общий уровень удовлетворенности собой как черта личности, т. е. деление испытуемых на «самодовольных» и «самокритичных» на самом деле не позволяет прогнозировать уровень удовлетворенности собой в конкретный день, в конкретной ситуации.
В целом лонгитюдные исследования подтверждают значительную нестабильность, ситуационную изменчивость индивидуальных черт, т. е. подтверждают необходимость учета ситуационных и субъективных факторов и прежде всего категориальной организации субъективного опыта индивида.
Подчеркивая высокую ценность лонгитюдных данных для научно-исследовательской работы, сделаем, однако, и важную оговорку — для Целей сугубо практических — для прогнозирования поведения — лонги-
тюдные данные чаще всего не подходят: практический психолог часто просто не имеет возможности предварить прогноз целым циклом многодневных и многомесячных обследований. Весь смысл, вся ценность прогнозирования по итогам психодиагностики состоит в снижении временных затрат на сбор данных и повышении дальности прогноза. Лонгитюд-ные обследования больше подходят для своеобразного психологического мониторинга (отслеживания) динамических эффектов определенной программы воздействия на человека (педагогического, социально-гигиенического, психофармакологического и т. п.) и, увы, практически неосуществимы в условиях жестких временных ограничений на обследование, какие бывают в практических задачах профессионального отбора, профессиональной ориентации, прогнозирования психологической совместимости (формирование команды) и т. п.
СУБЪЕКТНАЯ СТРУКТУРА ДАННЫХ: ШКАЛИРОВАНИЕ
«Семантический дифференциал» (СП)
«Семантический дифференциал» (СД) на сегодняшний день является методикой субъективного шкалирования, наиболее известной и часто применяемой в исследовательской и практической работе.
Раскрытию содержательных связей методики «семантического дифференциала» с бихевиористской концепцией значения посвящено уже немало публикаций на русском языке (в частности, см. наши работы Шмелев, 19826, 19836). Согласно Ч. Осгуду, в ответ на слово возникает реакция, имеющая сходство с поведенческой, но более слабая и не проявляющаяся в поведении — это «частичная опосредствующая репрезентативная реакция» ( Osgood, 1952; Osgood а. о., 1957). А. Пайвио ( Paivio, 1971) называет эту реакцию «ответной латентной диспозицией». Представляя готовность к определенному поведению, опосредствующая реакция как бы репрезентирует его субъекту.
В этом параграфе мы оставляем в стороне экспериментальные доказательства валидности такого подхода к значению (феномены «семантического обусловливания», «семантического пресыщения» и т. п.). Остановимся на структуре данных, получаемых с помощью СД, в контексте задач психодиагностики личности.
Итак, как известно, в СД круг словесных ассоциативных реакций индивида на стимул ограничивается и направляется заданными биполярными шкалами типа «плохой-хороший», «толстый-тонкий», «горячий-холодный» и т. п. Использование заданных шкал выполняет несколько функций:
• поддержка (формулировки полюсов шкал помогают испытуемому вербализовать свою реакцию на стимул);
• концентрация (внимание испытуемого ограничивается и концентрируется именно на тех свойствах стимула, которые интересуют экспериментатора);
• стандартизация (обеспечивается возможность формализованного сравнения и суммирования результатов шкалирования разных стимулов разными людьми).
Нам хотелось бы особо подчеркнуть в данном контексте последнюю функцию — «стандартизацию». Трехсторонний массив данных «стимулы—шкалы—испытуемые» становится благодаря обозримому перечню шкал вполне доступным для математической обработки методами многомерного анализа, т. е. для построения субъективного семантического пространства.
Куб данных в СП
В типичной ситуации стимул в СД — это шкалируемое понятие, т. е. вербальное обозначение соответствующего стимульного объекта. В свою очередь, шкалы в типичном СД также задаются вербальными, словесными средствами. Но на сегодня известны многочисленные невербальные модификации СД, превращающие его в технику «биполярных профилей», в которой не только стимулы, но и полюса шкал задаются невербальными средствами (Артемьева, 1980; Русина, 1981; Петренко и др., 1980). Известны и психодиагностические версии подобных модификаций техники «биполярных профилей», как, например, «цветовой тест отношений» (Эткинд, 1987). Таким образом, именно универсальность субъектной парадигмы вызвала столь широкие модификации исходного варианта методики: на месте стимулов могут фигурировать едва ли не любые объекты (в том числе и динамические, если они зафиксированы на видеопленку, в том числе и минувшие, и прогнозируемые будущие события, как в некоторых модификациях «каузометрической техники» — Головаха, Кроник, 1984), точно так же и любые шкалы могут рассматриваться как ассоциативные эквиваленты реакции!
Использование символических средств, знаковых заместителей реальных стимулов дает возможность в рамках СД (так же, как и с помощью тест-вопросника) производить как бы моделирование широкого круга стимулов (объектов, ситуаций), далеко выходящих за рамки лаборатории. Не имея возможности практически предъявить испытуемому разнообразные стимулы и зарегистрировать его реальные поведенческие ответы, экспериментатор в обобщенной технике СД предлагает испытуемому опираться на знаковые заместители реальных стимулов и реальных реакций.
Как уже говорилось, структура данных, получаемых с помощью СД, уже полностью соответствует полной трехмерной «субъектной структуре» (см. рис. 6): каждому индивиду-испытуемому в массиве данных соответствует уже не вектор характеристик, но регулярная матрица с регулярным числом строк и столбцов, имеющая на пересечении меру субъектив-
Рис. 12. Структура данных «семантического дифференциала»*
В клетках индивидуальных матриц приводятся балльные оценки Rij, которые индивид Yk выставляет объекту шкалирования Oi по шкале Xj.
ной близости понятия к одному из полюсов биполярной шкалы. В отличие от обобщенного «концептуального куба данных», в «семантическом дифференциале» стороны куба конкретизируются так: «шкалируемые объек-тьь—шкалы—инд и вид ы ».
Смысл «субъектности» куба данных
Почему мы называем эту структуру данных «субъектной»? Является ли термин «субъектность» в данном контексте чисто условным метафаричес-ким средством, или за этим лежит нечто большее?
Если в естественнонаучной парадигме матрицей «объект-при знак» владеет как бы только исследователь, единственный наделенный качеством субъектности — свойством отражения разнообразных объектов и проецирования их в пространство дескриптивных признаков-характеристик, то в случае СД таким качеством субъектности наделяется каждый испытуемый. Каждый слой, представляющий данные одного испытуемого в общем кубе данных, является, в свою очередь, матрицей «объект-признак», так как «шкальную реакцию» испытуемого по СД мы легко можем интерпретировать как приписывание признака объекту. Субъект здесь уже не изображается точкой в пространстве параметров, но сам оказывается носителем некоего субъективного пространства признаков — многомерных семантических координат образа мира. И, реконструируя модель этого субъективного пространства, мы — исследователи — получаем возможность взглянуть на мир как бы через призму сознания самого субъекта, его глазами.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 147; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!