Сопровождая на родину гроб с телом матери, Цзя Чжэн выполняет сыновний долг
Итак, услышав слова Шэюэ, Баоюй потерял сознание. Снова комнату огласили рыдания.
Шэюэ упрекала себя за то, что сболтнула лишнее, но госпожа Ван, убитая горем, и не думала ругать девушку.
«Если Баоюй умрет, – плача, думала Шэюэ, – я покончу с собой, чтобы быть всегда рядом с ним!»
Сколько ни звала госпожа Ван сына, он не откликался. Тогда она приказала служанкам отыскать поскорее монаха, но того и след простыл.
Цзя Чжэн тем временем возвратился к себе и был очень удивлен, не найдя монаха в комнате. В это время из внутренних покоев донесся шум, и Цзя Чжэн поспешил туда. Баоюй лежал без сознания, стиснув зубы, пульс не прощупывался, грудь похолодела.
Цзя Чжэн приказал немедля позвать врача.
Он ведь не знал, что душа Баоюя покинула тело.
Но если вы думаете, читатель, что Баоюй умер, то ошибаетесь!
Дело в том, что душа его перелетела в главный зал дворца Жунго, увидела там монаха и церемонно его приветствовала. А монах взял ее и увлек за собой.
Следуя за монахом, Баоюй вдруг почувствовал, что тело его стало легким, словно пушинка, и поднялось в воздух. Баоюй не помнил, чтобы они вышли из дворца, но вдруг обнаружил, что находится в незнакомом месте, пустынном и диком. Только арка, маячившая вдали, Баоюю показалась знакомой. Он было собрался расспросить монаха, где они, как вдруг увидел впереди женщину.
«Откуда в пустыне такая красавица? – удивился Баоюй. – Не иначе как бессмертная фея спустилась на землю».
Кого-то она Баоюю напомнила. Но кого? Он хотел повнимательней рассмотреть женщину, но та, поклонившись монаху, исчезла.
«Уж не Ю Саньцзе ли это? – мелькнула мысль. – Но как она могла здесь очутиться?»
Не успел он спросить об этом монаха, как тот увлек его под арку, где на дощечке было написано: «Обетованная земля бессмертных праведников». По обе стороны арки висели вертикальные парные надписи:
|
|
|
На смену лжи всегда приходит правда,
Поскольку возвышается над ложью.
Пускай небытие во всем преобладает —
Ему же не сравниться с бытием!
Сразу за аркой появились ворота дворца. Над ними красовалась горизонтальная надпись из четырех крупных иероглифов: «Счастье – добро, чувство – зло», а по обе стороны вертикальные парные надписи:
Не надо полагать, что мудрый различит
Грядущего и прошлого границы.
Всевидящий – и тот порою не узрит, —
Первопричина мира где таится?
Тут Баоюя осенило: «Вот оно что! А я собрался спрашивать о причинах и следствиях, о прошедшем и грядущем».
Вдруг он увидел впереди Юаньян, она манила его рукой.
«Шел, шел, а оказывается, даже за пределы сада не вышел, – удивился Баоюй, – но как сильно изменил сад свой облик!»
Баоюй устремился к Юаньян, собираясь с нею поговорить, но в тот же миг она исчезла. Охваченный смятением, Баоюй направился к тому месту, где только что стояла Юаньян, и увидел высокие палаты, а вокруг плиты с надписями. Читать их у Баоюя не было ни малейшего желания, и он побежал в том направлении, куда скрылась Юаньян. Дверь в палаты была притворенной, и юноша не посмел войти. Хотел спросить разрешения у монаха, но тот тоже исчез.
Палаты были высокими, словно гора, в саду Роскошных зрелищ даже похожих на них не увидишь. Баоюй поднял голову и прочел надпись над входом: «Прозрение ведет к избавлению от страстей». По обеим сторонам от входа висели парные вертикальные надписи:
|
|
|
Веселый смех, унынья горечь —
Что это, как не заблужденья?
Корыстолюбие и зависть
Суть порождения порока.
Надписи Баоюю понравились, он невольно кивнул в знак одобрения и вздохнул. Затем решил войти внутрь, разыскать Юаньян и спросить, что это за место. Баоюю показалось, что он уже здесь бывал. Набравшись смелости, он толкнул дверь и сразу очутился во мраке. Юаньян нигде не было. Баоюя охватил страх. Он уже хотел выйти, но вдруг заметил около десятка больших шкафов с приоткрытыми дверцами.
«Ведь в детстве мне это место снилось! – вспомнил Баоюй. – Какое счастье, что я снова здесь!»
Мысль о Юаньян сразу вылетела из головы. Он подошел к первому шкафу, распахнул дверцы, увидел несколько книг и еще больше обрадовался.
«Те, кто не верит снам, даже не предполагают, что сны сбываются! Я давно желал, чтобы сон мой сбылся, и вдруг сегодня желание мое исполнилось! Интересно, те ли это списки, которые я видел когда-то?»
Баоюй снял с верхней полки одну из книг и прочел: «Главная книга судеб двенадцати головных шпилек из Цзиньлина».
«Кажется, я читал тогда именно эту книгу. Жаль, что не помню точно!» – огорчился Баоюй.
На первой странице сверху рисунок, такой расплывчатый, что ничего нельзя разобрать. На обороте страницы – несколько строк, тоже неясных, но прочесть можно. Баоюй присмотрелся и увидел иероглиф «линь» – «лес», а ниже иероглифы «яшмовый пояс». «Не иначе как здесь говорится о сестрице Линь!» – решил Баоюй и стал читать дальше. Дошел до слов «шпилька златая в снегу под сугробом лежит»[77], очень удивился и пробормотал: «Как будто опять зашифровано имя!..»
После этого Баоюй сложил прочитанные фразы с последующими и прочел их все вместе.
«Никак не могу уловить смысла, – сокрушался Баоюй. – Видимо, в этих словах только зашифрованы имена. Досадно, что встречаются такие слова, как „жалеть“ и „вздыхать“. Что бы они могли здесь значить?»
Баоюй расстроился, и тут в голове мелькнула мысль: «Я читаю украдкой, как вор! Чтобы никто не увидел! А вдруг не успею прочитать до конца! Не буду терять времени зря!»
И Баоюй, даже не взглянув на рисунок, принялся снова читать. Дойдя до слов: «Вот заяц тигра повстречал – сна-жизни больше нет», Баоюй словно прозрел: «Ну конечно! Предопределение совершенно точное! Оно касается моей сестры Юаньчунь! Ведь она умерла в год зайца и тигра! Надо все записать и выучить. Тайны я разглашать не стану, зато узнаю судьбу всех сестриц, и не придется мучиться неизвестностью и звать гадальщиков».
Баоюй огляделся, но ни кисти, ни тушечницы, разумеется, не нашел. Опасаясь, как бы кто не помешал, он решил поскорее прочесть до конца. На следующей странице нарисован был человек, запускающий змея, а под ним – двенадцать стихотворений. Одни он понял сразу, другие – по некотором размышлении, третьи – вообще не понял, но постарался запомнить.
Затем он снял с полки «Дополнительная книга к судьбам двенадцати головных шпилек из Цзиньлина» и опять принялся за чтение.
Дойдя до слов «Ревность несносна – только актеру достанется счастье; кто бы подумал: обижен судьбой этот юноша знатный», он сначала ничего не понял. Но как только взглянул на рисунок и увидел циновку с цветами, которую обычно называют «хуаси», сразу догадался, что речь идет о Хуа Сижэнь. Баоюй сначала изумился, а потом горько заплакал.
Овладев наконец собой, он хотел читать дальше, но в этот момент раздался голос:
– Не безумствуй! Сестрица Линь тебя зовет!
Баоюю показалось, что это голос Юаньян. Он быстро обернулся, но поблизости никого не было.
Баоюй продолжал озираться, когда в дверях вдруг появилась Юаньян и поманила его к себе.
Баоюй выбежал, но Юаньян стала удаляться.
– Дорогая сестра! – вскричал юноша. – Подожди!
Юаньян даже не оглянулась. Баоюй попытался ее догнать, и тут его взору открылся величественный дворец: повсюду высились башни и пагоды с ажурной резьбой, храмы и палаты, а возле них, словно окутанные дымкой, девушки-служанки. Эта картина так захватила Баоюя, что он забыл о Юаньян.
Легкими, неслышными шагами Баоюй вошел в ворота. Во дворце росли диковинные цветы и редкостные травы, но внимание его привлекла тоненькая травка с пурпурными листиками, которая вилась по мраморной решетке.
«Интересно, что это за травка? – подумал Баоюй. – Такая гордая и благородная!»
Налетел легкий порыв ветра, травка закачалась и затрепетала. Она была так изящна и нежна, что у Баоюя сердце замерло и сладостная истома разлилась по телу.
Баоюй залюбовался травкой, но тут услышал голос:
– Безумец, откуда ты явился? Как смеешь смотреть на траву бессмертия?!
Баоюй испуганно обернулся и, увидев перед собой фею, поспешно совершил приветственную церемонию и сказал:
– Я искал сестру Юаньян и вот забрел в обитель бессмертных. Простите мне мое невежество, святая сестра, и позвольте спросить, что это за место? Почему здесь оказалась сестра Юаньян и сказала, что меня желает видеть сестрица Линь? Умоляю вас, объясните, что это значит!
– Да кто тут знает твоих сестер? – недовольным тоном проговорила фея. – Я присматриваю за травой бессмертия и не позволю простым смертным на нее смотреть!
Баоюй хотел уйти, но никак не мог оторваться от травки и стал упрашивать фею:
– Святая сестра! Присматривать за травкой бессмертия может только покровительница цветов. Скажите же мне, какими достоинствами обладает эта травка?
– Ты сам должен знать. Рассказывать об этом слишком долго, – отвечала фея. – Эта травка когда-то росла на берегу реки Душ – Линхэ, и называют ее «Пурпурной жемчужиной». Как-то она стала засыхать от недостатка влаги, но, на ее счастье, явился Хрустальноблещущий служитель, который изо дня в день окроплял ее сладкой росой и помог вырасти. Потом она спустилась в мир людей, отблагодарила благодетеля своими слезами за оказанные милости и снова ушла в страну праведников и бессмертных. Вот почему фея Цзинхуань приставила меня к ней и велела отгонять от нее пчел и мотыльков.
Баоюй ничего не понял из того, что сказала фея, но, боясь оплошать перед покровительницей цветов, лишь спросил:
– Святая сестра, а кто присматривает за другими цветами? Их ведь много! Не посмею вам докучать, но умоляю, скажите, кто присматривает за лотосами?
– Не знаю, – отвечала фея. – Это ведомо лишь моей повелительнице.
– А кто ваша повелительница?
– Фея реки Сяосян.
– Неужели?! – воскликнул Баоюй. – Так ведь это моя двоюродная сестра Линь Дайюй! Разве вы не знаете?
– Глупости! – произнесла фея. – Здесь обитель бессмертных, и пусть даже ты звал свою сестрицу Феей реки Сяосян, ей далеко до небесных фей Ахуан и Нюйин! Разве могут феи состоять в родстве с простыми смертными?! Будешь болтать – позову служителя и он тебя выгонит!
Баоюй расстроился – родилось ощущение, будто он мерзкий и грязный. Он хотел поскорее уйти, но в этот момент послышался голос:
– Меня посылали за Хрустальноблещущим служителем!
– Мне тоже велено его привести, – ответила фея. – Где же он?
– А разве не его ты только что прогнала?
Фея помчалась за Баоюем, крича:
– Хрустальноблещущий служитель, вернитесь!
Но Баоюй, опасаясь преследования, бросился бежать со всех ног. Вдруг появился некто с драгоценным мечом в руке и загородил дорогу:
– Куда бежишь?
Баоюй застыл на месте, однако набрался смелости, поднял глаза и увидел перед собой… Ю Саньцзе.
– Сестра, и ты пришла угрожать мне? – немного успокоившись, произнес он.
– Среди твоих братьев нет ни одного порядочного, – отвечала та. – Они бесчестят девушек, разбивают им жизнь. Раз уж ты попал сюда, не жди пощады!
Баоюй растерялся.
– Сестра, держи его! – послышался в этот момент голос за спиной Баоюя. – А то уйдет!
– Я давно по велению феи жду его здесь, – ответила Саньцзе. – И перережу сейчас нити, связывающие его с бренным миром!
Баоюй не понял смысла этих слов, но еще больше испугался. Он хотел бежать, но тут лицом к лицу столкнулся с Цинвэнь. Скорбь и радость смешались в его Душе.
– Я сбился с дороги, – принялся объяснять он. – Хотел бежать от опасности, но не знаю куда. К счастью, встретил тебя! Отведи меня домой, сестра Цинвэнь!
– Почтенный служитель, вы заблуждаетесь, – ответила дева. – Я не Цинвэнь. Фея велела мне вас пригласить к ней, и зла причинять вам я не собираюсь.
Охваченный сомнениями, Баоюй спросил:
– Какая же фея велела меня пригласить?
– Об этом пока не спрашивайте; увидите ее – сами поймете!
Не мешкая больше, Баоюй последовал за девушкой, так похожей на Цинвэнь, по дороге размышляя: «Ошибки быть не может: и голос и внешность – все в точности как у нее. Но почему она не признается? Ладно, пойду к фее: если в чем-нибудь провинился, попрошу прощения! Женщины по натуре мягкие и добрые. Надо только хорошенько попросить, все простят».
Тем временем они приблизились к роскошному дворцу, сверкающему всеми цветами радуги. Перед дворцом зеленел бамбук, позади высились голубые сосны. На террасе стояли служанки, наряженные точно так же, как служанки в императорском дворце.
При виде Баоюя они стали тихонько переговариваться между собой:
– Так это и есть Хрустальноблещущий служитель?
– Он самый, – ответила дева, сопровождавшая Баоюя, – скорее доложите о нем!
Одна из прислужниц улыбнулась и, поманив юношу рукой, направилась к дверям, ведущим во дворец. Баоюй последовал за нею.
Они миновали несколько залов и покоев и остановились у входа в главный зал, затянутого длинными жемчужными занавесками.
– Ждите, вас позовут, – сказала Баоюю прислужница.
Баоюй ни слова не произнес в ответ и застыл на месте. Прислужница прошла в зал, но вскоре снова появилась и обратилась к Баоюю:
– Проходите, пожалуйста, Хрустальноблещущий служитель!..
Другая прислужница тотчас же отдернула занавес, и Баоюй увидел прелестную девушку с венком на голове, в расшитом причудливыми узорами платье. Она гордо восседала посередине зала.
Баоюй внимательно пригляделся, и девушка показалась ему очень похожей на Дайюй.
– Сестрица! – не мог он удержаться от возгласа. – Оказывается, ты здесь! Я ни на минуту не забывал о тебе!
– До чего же неотесан этот служитель! – гневно вскричала служанка. – Пусть убирается вон!
В то же мгновение другая прислужница опустила жемчужный занавес, и Баоюй не посмел войти в зал. Он даже не успел спросить, кто эта дева, – прислужницы выгнали его из дворца. С Цинвэнь он тоже больше не встретился.
Обуреваемый самыми противоречивыми чувствами, Баоюй покинул дворец и стал искать дорогу, как вдруг увидел под навесом Фэнцзе, – она манила его к себе.
«Вот хорошо! – обрадовался Баоюй. – Оказывается, я уже дома! Как же я мог заблудиться?!»
Он побежал к Фэнцзе:
– Сестра, как же ты позволила всем этим людям надо мной насмехаться? А сестрица Линь вообще не пожелала видеть меня! Что же это все значит?
Он подошел поближе и тут увидел, что это вовсе не Фэнцзе, а госпожа Цинь Кэцин, первая жена Цзя Жуна.
Баоюй спросил, где же Фэнцзе, но госпожа Цинь отвернулась от него и ушла в дом.
Баоюй не посмел войти следом за ней, стоял в растерянности на месте и сокрушенно вздыхал.
«В чем же я провинился? Почему все от меня отворачиваются? »
Он горько заплакал, но тут появилось несколько рослых молодцов с плетями в руках.
– Почему тут мужчина? – закричали они. – Кто посмел вторгнуться в нашу страну бессмертных? Убирайся вон!..
Баоюй молча пустился наутек, стремясь найти выход, но вдруг увидел вдали толпу девушек, шедших ему навстречу. Одна из них показалась ему похожей на Инчунь.
– Я заблудился! – крикнул девушкам Баоюй. – Помогите мне!
В то же мгновение его настигли здоровяки, а девушки, обратившись в злых духов, исчезли.
Баоюй был в отчаянии, но вдруг увидел перед собой того самого монаха, который принес утерянную яшму. Монах поднес к лицу Баоюя зеркало, которое держал в руках, и проговорил:
– По высочайшему повелению государыни Юаньчунь я пришел спасти тебя!
Видения мгновенно исчезли, и Баоюй с монахом оказались одни среди пустынной равнины.
– Это же вы привели меня сюда, а сами исчезли! – воскликнул Баоюй, схватив монаха за руку. – Я повстречал здесь близких мне людей, но они не захотели со мной разговаривать, а потом превратились в демонов! Скажите, во сне это все было или наяву?
– Ты читал здесь украдкой какие-нибудь надписи? – спросил Баоюя монах.
«Раз он привел меня в страну бессмертных, значит, и сам бессмертный, – решил Баоюй. – Так что лучше ему правду сказать. Да и расспросить его кое о чем не мешает».
И Баоюй признался:
– Я списки читал.
– Выходит, ни в чем ты не изменился! – со вздохом произнес монах. – Неужели из тех книг ты не понял, что мирские страсти – не что иное, как наваждение! Запомни это хорошенько, если же не все понял, я объясню! А сейчас иди домой!
Он толкнул Баоюя, и тот с криком «Ай-я-я» упал…
…Тут все, кто был в комнате, поняли, что Баоюй приходит в себя, и стали его окликать. Баоюй открыл глаза – он по-прежнему лежал на кане, а рядом стояли госпожа Ван, Баочай и остальные родственники с покрасневшими от слез глазами.
«Я вырвался из объятий смерти!..» – подумал Баоюй, вспоминая пережитое. Все до мельчайших подробностей сохранилось в памяти, и он расхохотался:
– Да, да! Так и есть!..
Госпожа Ван решила, что у сына снова начинается приступ безумия, распорядилась позвать врача, а к Цзя Чжэну послала девочку-служанку, наказав передать:
– Баоюй ожил, и готовиться к похоронам не надо.
Цзя Чжэн пришел поглядеть на сына и воскликнул:
– Несчастный! Как ты нас напугал!
Из глаз Цзя Чжэна покатились слезы, и, тяжело вздыхая, он вышел.
Шэюэ успокоилась и перестала думать о смерти. Госпожа Ван приказала подать коричный отвар, напоила им Баоюя, и к нему стали постепенно возвращаться силы. Госпожа Ван на радостях простила Шэюэ, а затем распорядилась драгоценную яшму передать Баочай, наказав ей следить за тем, чтобы Баоюй не снимал яшму с шеи.
«Интересно, где монах нашел яшму? – размышляла госпожа Ван. – И почему он потребовал деньги, а потом вдруг исчез? Может быть, он святой?»
– Судя по словам монаха, он яшму не нашел, а, улучив удобный момент, потихоньку унес, – сказала Баочай.
– Как же это он сделал, если яшма была в доме? – удивилась госпожа Ван.
– Как принес, так и унес, – уверенно ответила Баочай.
– В тот год, когда пропала яшма, старший господин Линь Чжисяо ходил гадать, – вмешались в разговор Сижэнь и Шэюэ, – уже после свадьбы мы сказали второй госпоже Баочай, что в предсказании было слово «шан» – «вознаграждать», и нам показалось, что речь идет о деньгах. Помните, вторая госпожа?
– Да, вы говорили, что в предсказании написано, будто яшму нужно искать в закладных лавках, – подумав, подтвердила Баочай. – Но только сейчас я поняла, что знак «шан», о котором вы слышали, означает вовсе не «вознаграждение» и не деньги, а часть слова «хэшан» – «монах». Теперь, надеюсь, вам ясно, что яшму унес не кто иной, как хэшан?!
– Монах этот странный какой-то! – промолвила госпожа Ван. – Когда Баоюй заболел, он сказал, что в доме у нас есть драгоценность, с помощью которой можно излечить Баоюя, и указал при этом на яшму. Выходит, он знал, что твой муж родился с яшмой во рту. С древнейших времен и поныне ничего подобного не случалось, и мы до сих пор не знаем, что это за яшма. Болеет Баоюй – из-за яшмы, выздоравливает – благодаря яшме, даже родился с яшмой…
Госпожа Ван умолкла и заплакала.
Все, о чем говорила мать, Баоюю было известно, но он никому об этом не говорил, вспоминал только, что видела его душа во время странствий на небесах. Тут в разговор вмешалась Сичунь.
– В тот год, когда была потеряна яшма, – сказала она, – Мяоюй обратилась к духам, и они сказали, что яшма находится «у подножия утеса Цингэн… где растет вековая сосна». Далее шли слова, которых я не запомнила, а под конец говорилось: «А заглянете к нам – и с улыбкой тотчас встретят вас…» Суть кроется в словах «к нам». Уверена, что в стихах подразумевалась обитель, где процветает учение Будды, но вряд ли брат Баоюй мог войти в нее.
Баоюй усмехнулся, а Баочай нахмурила брови.
– Опять ты о Будде! – рассердилась госпожа Ю. – Неужели до сих пор не оставила мысли уйти в монастырь?!
– Не оставила! – подтвердила Сичунь. – И, признаюсь вам откровенно, давно перестала есть мясное!
– Опомнись, дитя мое! – воскликнула госпожа Ван. – И перестань думать об этом!
Сичунь замолчала. Зато Баоюю слова девушки напомнили строки из стихов в книге судеб: «Вдруг оказалась возле Будды во мгле мерцающих лампад…», и он вздохнул. Потом он вспомнил стихи, где говорилось о циновке «си» и цветке «хуа», бросил взгляд на Сижэнь и заплакал.
Баоюй то печалился, то смеялся, и все подумали, что у него снова приступ безумия. Они ведь не знали, что Баоюй прочел книги судеб и знает теперь будущее всех обитателей дворца Жунго.
Несколько дней подряд Баоюй принимал лекарство и постепенно окреп.
Цзя Чжэн успокоился, и теперь мысли его обратились к Цзя Шэ, которому долго еще предстояло находиться в изгнании. Да и гроб с телом матушки Цзя все еще стоял в кумирне. И вот однажды Цзя Чжэн позвал Цзя Ляня и сказал, что собирается отвезти гроб с телом матушки Цзя на юг и там захоронить.
– Вы совершенно правы, господин, – выслушав его, сказал Цзя Лянь. – Надо сделать это, пока вы в отпуске по случаю траура – потом будет некогда. Только я без отца не смею вам ничего советовать. Ваш план хорош, но для его осуществления потребуется несколько тысяч лянов серебра. И хотя власти объявили розыск воров, боюсь, украденного нам не вернуть!
– Я, говоря откровенно, все решил, – признался Цзя Чжэн, – и хочу тебе вот что сказать. Тебе никуда нельзя отлучаться, поскольку мужчин дома нет. Не знаю, как управлюсь один, – ведь придется везти несколько гробов! Возьму с собой, пожалуй, Цзя Жуна – гроб с телом его жены тоже надо отвезти. И гроб Линь Дайюй. Старая госпожа завещала непременно отвезти останки девочки на родину. Не знаю только, удастся ли нам занять столько денег?
– А у кого их займешь? – промолвил Цзя Лянь. – Вы сейчас в трауре, мой отец – в дальних краях. Много денег я сразу раздобыть не смогу – придется заложить дома и землю.
– Но дома построены на казенные средства, – возразил Цзя Чжэн. – Как же их закладывать?
– Дома, в которых мы живем, закладывать, разумеется, нельзя. А остальные на время заложить можно. А вернется отец и восстановят его в должности, тогда выкупим! Но меня беспокоит, что на вас свалилось столько хлопот!
– Главное – похоронить как полагается старую госпожу, – сказал Цзя Чжэн. – А ты здесь хорошенько присматривай за домом!
– Об этом не тревожьтесь, господин! Я хоть и глуп, но постараюсь оправдать ваше доверие! Тех, кто не поедет с вами, прокормить сумею… Если же в дороге вам понадобятся деньги, намекните правителю Лай Шанжуну, когда будете проезжать через его уезд, что вы в стесненных обстоятельствах, и он вас выручит!
– Неудобно просить чужих, – возразил Цзя Чжэн, – ведь речь идет о похоронах матери! Надо как-то самим выходить из положения!
– Пожалуй, вы правы, – согласился Цзя Лянь и вышел. Теперь ему предстояло раздобыть деньги на дорогу Цзя Чжэну.
Цзя Чжэн рассказал, что собирается в путь, госпоже Ван велел, пока его не будет, следить за порядком в доме и выбрал счастливый день для отъезда. Помех больше не было.
Баоюй полностью выздоровел, а Цзя Хуань и Цзя Лань усердно учились.
Перед отъездом Цзя Чжэн позвал Цзя Ляня к себе и сказал:
– В нынешнем году состоятся большие экзамены! Цзя Хуань не сможет принять в них участие. Он мой сын, и ему положено носить траур. Цзя Лань же мне доводится внуком, и траур его не касается. Пусть экзаменуется вместе с Баоюем. Если кто-либо из них получит звание цзюйжэня, это пойдет на пользу семье.
Итак, наставив родных и совершив жертвоприношения в кумирне предков, Цзя Чжэн в сопровождении Линь Чжисяо и других слуг отправился в путь. Провожали его только близкие родственники, и то лишь до первой станции.
После отъезда Цзя Чжэна Баоюй стал готовиться к государственным экзаменам. Госпожа Ван строго следила, чтобы он не ленился, проверяла его, а о Баочай и Сижэнь говорить не приходится!
Надо сказать, что по мере того, как к Баоюю возвращалось здоровье, сам он все больше и больше менялся. Равнодушие к чиновничьей карьере перешло в отвращение, к тому же пропал всякий интерес к девушкам. Однако Баоюй об этом молчал.
Цзыцзюань, проводив гроб с телом Дайюй на родину, сидела у себя в комнате и плакала.
«Какой же Баоюй бесчувственный! – думала она. – Видел, что гроб Дайюй увозят, и ни одной слезинки не уронил! И меня не пришел утешить. Мало того, смеется как ни в чем не бывало, неблагодарный! Только морочит всех своими сладкими речами. Хорошо, что я тогда ночью его не впустила. К Сижэнь он тоже охладел, а на жену вообще не обращает внимания! Шэюэ и других служанок вовсе не замечает. Зря, видно, девушки расточали ему свои ласки!»
Пришла Уэр, поглядела на Цзыцзюань и сказала:
– Опять оплакиваешь барышню Линь Дайюй, сестра? Верно говорят: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Уж как только не расхваливали второго господина Баоюя! И ласковый он, и добрый. Вот моя мать меня к нему и устроила. Однажды он заболел, и я ходила за ним. Так потом он доброго слова мне не сказал, а сейчас вообще не глядит в мою сторону!
– Тьфу, негодница! – фыркнула Цзыцзюань, сдерживая смех. – И не стыдно тебе? Да кто ты такая, чтобы Баоюй на тебя внимание обращал? Он на своих наложниц и то смотреть не желает!.. Не пристало девушке так говорить!
Уэр покраснела. Она хотела сказать, что ничего ей от Баоюя не нужно, что ее возмущает лишь его равнодушие к служанкам, но тут за воротами послышался шум. Кто-то сказал:
– Опять пришел монах и требует десять тысяч лянов серебра! Госпожа Ван волнуется. Некому поговорить с монахом, господина Цзя Ляня, как нарочно, нет дома! И госпожа велела позвать вторую госпожу Баочай, чтобы с ней посоветоваться.
Если хотите узнать, как удалось выпроводить хэшана, прочтите следующую главу.
|
|
|
|
|
|
Глава сто семнадцатая
Две прелестные девушки самоотверженно защищают чудесную яшму;
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 168; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!