Грязные танцы с чистым сердцем 16 страница
Сердце на привязи
Сегодня снова пятница… Это значит, что гости, выпив больше обычного, будут сорить деньгами и искать способ поднять себе настроение. Если удастся побороть самолюбие, я станцую много приватов и заработаю больше, чем обычно.
Сидя за своими столиками в тесной гримерке, мы готовимся к самой ответственной охоте за неделю. Глаза, накрашенные ярче, чем обычно, выдают готовность завоевать даже самого холодного мужчину, заманивая блистающей красотой. Самые дорогие наряды, самые откровенные фразы, самые смелые решения – сегодня в ход идет все только самое‑самое.
Маска независимости, усилия воли, холодный расчет. Гипнотическая улыбка удачи сияет только для тех, кто не боится рисковать. Потоки света, блики полутеней, инсталляция ночного города… Кто знает, может, рядом прячется настоящая жар‑птица. Не боясь шагнуть наугад в пропасть, можно поймать счастье за хвост.
Я снова одеваюсь в красное, хоть и не люблю этот откровенный цвет. Он провоцирует грубые намеки, испускает импульсы животной страсти. Но энергетика цвета крови понятна каждому и, поборов тягу к холодным оттенкам, которые ласкают душу Снежной Королевы, я наношу на губы алый блеск.
Хотите вы этого или нет, но миру снова является она: бескомпромиссная, провоцирующая, обаятельная сволочь, которую хотят и ненавидят, боготворят и осуждают, но никогда не купят на дешевые уловки те, кто жаждет продажного секса.
|
|
|
Сегодня я немного выпила еще в начале смены, чтобы захмелеть и не думать о том, как противно раздеваться перед незнакомыми людьми. Любители приватов пускают слюни на женскую наготу, когда танцуешь для них откровенные танцы в уединенной комнате клуба. Сверкая глазами сквозь призму красного освещения, они мечтают приютить свои похотливые руки на недосягаемом теле, а потом неистово дрочат где‑нибудь в торопливо закрытой кабине туалета. Сделав свое грязное дело, Важные Люди возвращаются за свои столики, даже не догадываясь о том, как развеселили нашу охрану. Хранители порядка клуба пристально изучают изображения на мониторах – видеокамеры расставлены повсюду, даже в приватных комнатах и уборных.
Сегодня я мыслю холодно и жестоко, но улыбаюсь настолько приветливо, насколько могу. Вы платите – вы покупаете мои танцы, мое время, мое внимание, но только не мою душу.
Очередной выход на сцену. Гости, забыв свои тарелки и бокалы, ждут, затаив дыхание. В такие моменты понимаешь, что для людей есть что‑то большее, чем деньги, власть, секс или погоня за наживой. Чувствуйте… Живите… Вдыхайте… Шоу продолжается для вас.
Потом, возвращаясь в гримерку, тяжело переводя дыхание, я осознаю горький момент истины. Звезда, сбросившая блистательную оболочку, вытирает ручьи пота, сидя нагой посреди разбросанных костюмов, косметики и денежных купюр. Еще есть немного времени, чтобы прийти в себя и, хотя бы на миг, не думать о том, как ты выглядишь. А потом явится вечно недовольный менеджер и, пригрозив штрафом, заставит как можно скорее появиться в зале, ослепляя гостей безупречным видом. И снова на лицо будет надета дежурная улыбка, веки станут еще ярче от блесток, а сбитые ступни скроются в лакированных ботфортах на огромном каблуке.
|
|
|
Как тяжело выживать в этом мире, в котором правит сила и власть! Здесь никому нет дела до того, что происходит в душе человека. Красота интересна до тех пор, пока на ней можно зарабатывать, а любовь – и вовсе глупая сказка, нужная, чтоб затащить человека в постель.
Торопливые шаги по коридору сломали недолгое спокойствие. Кажется, не менеджер… Но тогда кто бы это мог быть? По пятницам все танцовщицы настолько озабочены поиском гостя побогаче, что гримерка остается пустой до конца смены. Странно, но на этот раз в мое уединение вмешалась взволнованная Пантера.
– Фридочка, давай скорее, там пришел твой… Мужчина…
|
|
|
– Кто? Мой бандит с серыми глазами?
– Да! И он спрашивает, где ты.
Застигнутая врасплох, я являю собой весьма жалкую картину. Сейчас я больше всего хочу забиться в свою раковину. А из глубин сознания снова всплывает мысль: «Еще ни один мужчина не принес в мою жизнь ничего хорошего…». Хотя каждый раз все так красиво начиналось…
Бросая в сердцах костюм на пол, я говорю Пантере:
– Скажи ему, что меня сегодня нет в клубе.
– Ты что? Он же специально пришел раньше, чем обычно! Мне кажется, он очень хочет тебя видеть.
– С чего ты это решила?
– Когда я шла мимо него, он резко остановил меня, приказал тебя позвать и даже дал вот это…
Пантера достает из чулка стодолларовую купюру и виновато смотрит на меня.
– Все ясно, – говорю я почти шепотом и, проскользнув мимо Пантеры, босиком направляюсь в душевую.
– Зая, ну хочешь, я отдам тебе деньги? Только скажи, что мне ему ответить? – почти стонет танцовщица.
– Оставь себе эту бумажку… Ничего не отвечай.
– Зая, ну пожалуйста, выйди в зал…
– Я сказала: нет!
По кафелю душевой струится вода. Сижу на полу, прислонившись к стене спиной, и кажется, что даже самый ледяной душ не разбавит обжигающие слезы.
– Что случилось? – слышен серьезный голос Пантеры, в котором улавливается понимание.
|
|
|
– Так, вспомнила кое‑кого, – всхлипнула я.
– Кого?
– Одного парня, с которым лучше было никогда не знакомиться.
По силуэту Пантеры, который виден сквозь мокрое стекло душевой кабины, угадывается, что девушка искренне мне сочувствует. Молча стоя рядом, она всем видом показывает, что хочет меня поддержать. Но, не зная всей правды о другом, люди часто делают не совсем верные выводы.
– Ты действительно хочешь, чтобы я рассказала эту историю? – спрашиваю я, отодвигая дверцу кабины.
– Да, – отвечает девушка, протягивая мне махровое полотенце.
Вылезая из душевой с заплаканными глазами, я пытаюсь скрыть расстроенный вид. Завернувшись в полотенце, начинаю торопливо поправлять макияж.
– Ну ладно, слушай…
Он вел образ жизни свободного художника, носил рваные джинсы и черное пальто нараспашку и называл себя Ворон. Сколько ему было лет и как его звали на самом деле, я не знала. Моя воля таяла при виде его длинных волос и татуировки во всю руку… Этот красавчик был родом из Сочи, наверное, поэтому наши внезапно начавшиеся отношения немного напоминали красивый курортный роман, согретый шепотом прибоя и южного солнца.
С этого момента, почти не расставаясь, мы гуляли по Москве, держась за руки, а рваные джинсы и одинаковые майки были символом легкомысленного счастья. Эти полгода моей жизни благоухали ароматом красных роз и были настоящим волшебством.
Как‑то раз я и Ворон поехали в гости к его хорошему другу, который жил в Подмосковье. В неформальной тусовке, где Ворон проводил большую часть своего времени, этого парня звали Соник.
Сначала этот человек не понравился мне. Он был неприветливым, грубым и не пожал руку, которую я протянула ему при знакомстве.
– Привет, называй меня Фрида, – доброжелательно начала я.
– Какое мне дело, как зовут очередную телку Ворона, – цинично пробурчал пацан, отодвигая меня с порога своей квартиры, будто лишнюю вещь.
Вскоре в маленькую двухкомнатную хату набилось человек сорок абсолютно разного народа. Пьяные панки, металлисты, готы, альтернативщики и какие‑то личности полубомжового вида пришли со своим бухлом самого паршивого качества. Соник едва успевал подметать осколки разбитой посуды.
В этом водовороте волосатых парней и грязных девок с несвежим макияжем я совсем потеряла Ворона. Он просто куда‑то исчез…
– Может, тебе чем‑то помочь? – от нечего делать предложила я хозяину квартиры. – Здесь такой беспорядок…
– Ладно, помой пару кружек, если не сложно, – сказал молодой человек. – А вы давно вместе? Зачем тебе, хорошей девчонке, этот бабник?
Я промолчала.
– Давай я сделаю тебе поесть? – заботливо предложил собеседник, понимая, что я не очень хочу обсуждать с ним личную жизнь.
Ближе к ночи Ворон неуверенной походкой вышел из ванной, которая была постоянно закрыта…
– А, малышка… Вот ты где… А я тебя искал… – отсутствующим голосом протянул мой парень.
Наступил час ночи, и ехать из пригорода в Москву оказалось страшно и бессмысленно. Да и я была, мягко говоря, не совсем трезва.
Ворон утащил меня в прокуренную комнату с большим, прожженным бычками диваном, быстро погасил свет и запер дверь.
– Мне так классно с тобой, – шептал он, торопливо расстегивая на мне стильную блузку, черное кружево которой так и не оценил. А ведь я покупала этот наряд специально для того, чтобы казаться ему еще красивей…
В тот момент меня снова захлестнула нежность, и я оказалась неспособна взять себя в руки и задуматься, что отношения с этим человеком не приведут ни к чему хорошему… Я думала чем угодно, только не головой.
В полседьмого утра меня осторожно разбудил хозяин квартиры.
– Тебе же в институт ехать, вставай, а то опоздаешь… Чай и бутерброды уже на столе, – сквозь сон слышала я спокойный голос, не понимая, где нахожусь.
Почистив мое пальто, обнаруженное на полу, Соник понимающе дал мне таблетку от похмелья и оделся, чтобы проводить до пригородного автобуса по двадцатиградусному морозу.
– Ничего, все будет путем, – дружески хлопнул меня по спине новый знакомый.
– Малышка, я тебе позже позвоню. А ты что, уйдешь и даже не поцелуешь меня? – сонным голосом бормотал из комнаты мой едва проснувшийся герой‑любовник.
– Тебе вчера, что ли, секса было мало? Весь вечер хрен знает с кем в ванне просидел! – подколол Ворона правдивый друг.
Я была в таком шоке, что даже не заметила сильного мороза, когда мы вышли из квартиры.
– Предупреждал же тебя вчера, что он – бабник и тебе не пара, – жестко добавил Соник, ведя меня на остановку.
День был испорчен. Мне стало не до учебы. Я ругала себя за пьяный секс без презерватива, который был прошлой ночью, и за то, какой я оказалась дурой. И конечно же, Ворон не позвонил… Он просто пропал, отключил мобильный или уехал домой в Сочи, черт его знает. Но я не могла простить себе, что влюбилась и проморгала такую подставу!
– Ой, Фридочка, ну это же все в прошлом! Зачем забивать голову детскими трагедиями?
– Может, для тебя и ерунда… Иди лучше в зал, а то менеджер штрафанет тебя на все бабки.
– Зая, я пойду в зал только с тобой.
Пантера, сев на краешек стула, внимательно наблюдает за мной.
– Извини, а почему ты своего гостя не хочешь видеть? Он‑то тут при чем? Он же такой мужественный и солидный, прямо не мужчина, а подарок. Мы все на него облизываемся, а он ходит только к тебе…
– Бесспорно, он потрясающий… Но пусть это счастье пройдет мимо меня. Я не хочу, чтобы мне опять было так больно…
Пытаясь не расплакаться снова, чтобы не потекла тушь, я замолкаю. И, с грохотом поставив ногу на стол, пытаюсь застегнуть молнию на ботфортах.
– Мне кажется, ты что‑то не договариваешь…
Понимающий взгляд стриптизерши понемногу побуждает проникнуться к ней доверием.
– Тебе действительно хочется услышать, что было потом?
– Да, расскажи, чем закончилась история…
Дотянувшись до расчески и лака, я начинаю приводить в порядок ирокез и продолжаю рассказ.
После того как Ворон исчез, нагло изменив мне на квартирной тусовке, меня накрыла отменная депрессия. Придя в ночной клуб, чтобы отвлечься, я мусолила любимый коктейль, сидя за барной стойкой.
– Извини, ты случайно не знаешь Ворона? Ну, он такой, симпатичный, с длинными волосами, по нему все чувихи с ума сходят, – внезапно спросил незнакомый молодой человек.
– Случайно знаю… – с раздражением в голосе ответила я, припоминая злополучную историю.
– А это правда, что он в больницу попал?
– Чего?! – чуть не выронив коктейль, вскочила я со своего места. – А ну, давай подробнее! Что тебе об этом известно?
– Да я слышал, он с кем‑то подрался, получил ножевое ранение в живот и теперь в больнице, в какой – не знаю… Говорят даже, что при смерти.
Больше парень не знал ничего. Действуя самостоятельно, я понимала, что должна помочь бедному мальчику. В Москве у него никого не было, а как узнают родители в Сочи, что случилась беда? А вдруг ему вообще некому помочь, и он умрет?
Но мне повезло… Не зная настоящего имени и возраста Ворона, я все‑таки выяснила, в какую больницу он поступил. Сразу же ринувшись туда, я настреляла по дороге у прохожих денег, чтобы купить ему еды. После ночной тусовки в клубе в карманах не было ни копейки, но меня мало смущало то, что я впервые в жизни побираюсь на улице.
Пока я искала вход в больницу, перенесенный из‑за ремонта, навстречу вышли молодой человек с девушкой. Вглядевшись, я поняла, что внешне парень выглядит в точности, как Ворон. Более того, он даже смотрится его двойником.
– Извините, не могли бы вы мне кое‑что подсказать? – спросила я ребят.
– Вы, наверное, ищете вход в больницу? – догадались они, заметив мое несчастное выражение лица.
– А если не секрет, к кому вы идете? – поинтересовался мальчик, нарушая неловкое молчание по дороге.
Я рассказала, что произошло. Ребята были искренне тронуты. Они успокаивали меня, проникнувшись горем постороннего человека, будто своим.
– Ну, вот мы и пришли, – сказал мальчик, показывая рукой на вход в больницу.
– Большое тебе спасибо! Век тебя помнить буду. А ведь я даже не знаю, как тебя зовут…
– Друзья называют меня Ворон, – ответил мальчик.
От этих слов я застыла на месте, не в состоянии что‑либо воскликнуть. Но в глазах юноши было столько уверенности, а девочка выглядела такой счастливой рядом с ним… Глядя на эту пару, ко мне вернулась внутренняя сила. Я поняла, что такая встреча – хороший знак.
Я проникла в травматологическое отделение Института Склифосовского, несмотря на то что туда было запрещено проходить посторонним. Состояние больного было определено как критическое.
– Как ты нашла меня? – округляя глаза, удивился Ворон, ворочаясь под капельницей.
– Теперь это уже не важно, Женечка, – отвечала я, сжимая его руку.
– Ты единственная, кто пришел ко мне за неделю, – жаловался Ворон, готовый заплакать.
– Не расстраивайся, теперь ты не один, все будет хорошо, – успокаивала я его, прощая все на свете.
Три месяца я и Соник ходили к Ворону в больницу. Вся его большая тусовка почему‑то дружно забила на «незаменимого друга», прикованного к койке. А я торчала в больнице сутками, потому что искренне хотела помочь. Я приносила домашнюю еду, всякие безделушки, стирала его вещи, оплачивала разговоры по мобильному и вообще поддерживала как могла. Эта печальная история сблизила нас заново. Сострадание разрушило остатки уязвленной гордости, и все обиды забылись.
Иногда я совала медсестрам взятки со словами «За этого парня вы головой мне ответите», давая понять, что наплевательское отношение к этому пациенту у них не прокатит.
Иногда я плакала по ночам. Начинало казаться, что Ворон умрет, совсем один в мерзкой палате, с ободранными стенами, такой молодой и беззащитный… Папа тоже беспокоился за этого дурака, как за родного.
– Передавай привет своей вороне, – шутил папа, ободряя меня. – Еще полетает твоя птичка, не волнуйся!
Наверное, любовь, которая способна прощать и дарить добро, не требуя ничего взамен, и есть самое большое на свете чудо. Вопреки прогнозам врачей, больной поправился. И даже чудовищная история закончилась для него без последствий. Глубокое ножевое ранение оставило на память огромный кривой шрам на его красивом животе. Мне казалось, что теперь начнется новая жизнь для нас обоих, в которой забудется прошлое.
Я понимала по уверенному голосу, что пациента скоро выпишут.
– Ну, что ты хочешь на этот раз? – небрежным тоном спрашивал он. – Быстрее, у меня на сотовом заканчиваются деньги.
Грубоватые ноты в голосе Ворона меня насторожили.
– Не волнуйся, я положу тебе денег на телефон, – плохо скрывая расстройство, сказала я.
– Тебе еще не надоело меня контролировать? – вспылил Ворон.
– Я не узнаю тебя, Женя… – от обиды я чуть не заплакала. – Я просто беспокоюсь о тебе, идиот. Это простая забота, а не способ посадить тебя на поводок, если еще не ясно!
– В любом случае, я жив и пока не собираюсь сдохнуть, если ты это хотела узнать. Не звони мне больше!
Он повесил трубку первым.
Короткие гудки объяснили лучше любых слов, что у нашей любви истек срок годности. С тех пор Ворон снова внезапно пропал, а его номер был вечно недоступен. Узнав у врача, что Ворона выписали, я с тяжелым сердцем выбросила его из своей жизни.
Спустя три года после этой истории ко мне в метро подошел незнакомец.
– Привет, дорогая! Я скучаю по тебе! Наконец‑то мы встретились! – радостно говорил мне стриженый молодой человек с полузнакомым лицом. – Это же я, Ворон, ты что, не узнаешь меня, детка?
– Я вообще тебя не знаю, – последовал мой жесткий ответ.
Прекрасно понимая, кого снова встретила, я решительно развернулась и ушла. Что было дальше с Вороном, мне неизвестно. Мы больше никогда не виделись. А сердце Снежной Королевы с этого дня стало еще холоднее…
– Все мужики – жестокие существа… Ты ради них и в огонь, и в воду, а они даже не помнят, какие у тебя любимые цветы. А потом пнут тебя, наигравшись как с котенком, вот и все… Короче говоря, дорогая, теперь я решила никого не любить, – мрачно заявила я, застегивая комбинезон из черного латекса.
– Так вот оно что… Теперь я поняла, почему ты пытаешься так холодно держаться с этим типом, похожим на гангстера из фильма… Оказывается, это особенный человек для тебя…
– Пятерка за догадливость, если хочешь, иди и общайся с ним сама, я больше для него не танцую… И вообще не хочу о нем ничего слышать.
– Ты можешь говорить мне все, что угодно, но не ври хотя бы себе, – ответила Пантера, глядя мне в глаза.
Наш разговор прервал менеджер, который появился внезапно, будто джинн, выпущенный из бутылки.
– Так, что это мы тут делаем? Давно штрафы не получали? Ну‑ка, обе, марш в зал! Фрида, сколько можно переодеваться, тем более когда тебя ждет уважаемый гость?
– Олег, хочешь – оштрафуй меня, но я не пойду к этому человеку.
– Объясни.
– Олежа, ну влюбилась девушка. Отстань от нее, сейчас мы договорим и через минуту будем, – Пантера начинает решать проблему, как обычно, с помощью кокетства.
– Чего? – непонимающе хлопает глазами менеджер, становясь похожим на испуганную креветку.
– Когда женщина любит, ее умом не понять, – прищурив глаза, мурлычет Пантера.
– Какая еще любовь, я не понимаю? Есть богатый гость, и на нем можно заработать. Ну‑ка, обе в зал, а то останетесь без половины зарплаты на сегодня. Про любовь расскажете детям.
– Не ври себе, – шепчет мне в ухо Пантера и, подмигнув Олегу, спешит покинуть гримерку.
– Фрида, если через полминуты ты не появишься в зале, домой пойдешь без бабла, – бросает Олег, уходя следом.
В момент, когда разумом движет любовь, деньги – ничто. Логика – тоже. И, забывая все клятвы и предостережения, сердце рвется к тому, чье имя читается в биении пульса.
Высвобождаю тело из латексного костюма: настало время для иных превращений. Дорогое платье, каблуки и украшения – я одеваюсь так только для тебя. Быть может, в обличье леди из высшего общества ты лучше разглядишь мою причудливую душу? В твоем мире Успешных Мужчин принято, чтобы женщина выглядела именно так… Впервые в жизни я подстраиваюсь под человека, изменяя своей сущности. Подумать только, как далеко можно зайти в стремлении угодить человеку, которого считаешь особенным! Критично оценив свое отражение в зеркале, я тороплюсь к мужчине, который для меня важнее всех на свете.
Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 166; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!