Участие во Всероссийском конкурсе)
Монах Варнава (Санин)
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
В 50 ТОМАХ
ТОМ 39
Поэзия
ДУХОВНАЯ ЛИРИКА
Книга вторая
Интернет-издательство «МОНОМАХ»
2011
Монах Варнава (Санин)
Поэзия
ДУХОВНАЯ ЛИРИКА
Книга вторая
КРЕЩЕНСКИЙ ДОЖДЬ
Этот том русского православного поэта и прозаика, драматурга монаха Варнавы (Санина) также включает в себя духовную лирику, содержит циклы духовно-лирических стихотворений.
Главные темы автора – свет Православной веры, Русская история, христианская любовь, взаимоотношения человека и мира.
Книга вторая
КРЕЩЕНСКИЙ ДОЖДЬ
Часть I
СПАСИТЕЛЬНАЯ НИТЬ
***
Грустно порой бывает,
Когда — мимо храма дорога.
Это душа оживает.
И вспоминает про Бога!
Это в душе теснится
Памятью давней, до стона:
Библии детской страница,
Бабушкина икона...
Часто рождают грезы
Безудержное желанье
К храму свернуть, и в слезы...
Но это уже — покаянье!
***
Грешен пред Богом и перед людьми.
Свечку дыхание рвет и колышет, —
Господи, в помощь мою вонми,
Господи, глас мой убогий услыши!..
Знаю, что я не достоин венца,
Не для меня Авраамово ложе.
Но... не забуди меня до конца,
В Царстве Своем помяни меня, Боже!
***
Господи, прости,
прости,
|
|
|
прости!
Пожалей не знающего жалость,
Сделай так, чтобы водой в горсти,
Все плохое в сердце не держалось.
Господи, прошу,
прошу,
прошу
Пред Тобой смиренно каждый день я,
Если я, как человек, грешу,
Ты, как Бог, прощай мои паденья!
Господи, молю,
молю,
молю,
Как о ливне в засуху березы,
Сделай так — и всех я полюблю,
Чтобы сердце захлестнули слезы!
Господи, прошу Тебя, согрей
Душу, разодетую в проклятья.
И, как сына блудного, скорей
И меня прими в Свои объятья!
КАЮСЬ!
Светлой памяти певца и композитора
Александра Барыкина
Я на колени опускаюсь,
За все и вся себя кляня,
И — каюсь,
каюсь,
каюсь,
каюсь, —
Нет грешника грешней меня!
Какое зло я не соделал,
Каким грехом не согрешил,
Смертельным для души и тела?
Сколько я жил, столько грешил!
За часом час — одно и то же...
И вдруг сегодня из груди
Рванулся крик: «О, Боже! Боже,
Прости, помилуй, пощади!..»
Я каюсь,
каюсь,
каюсь —
каясь,
Того не зная, может, сам,
Что, на колени опускаясь,
|
|
|
Я поднимаюсь к Небесам!
***
Не замечаю за делами,
Как — в час любой, в любом краю
Грехи ложатся кандалами
На душу бедную мою.
Неслышимо грохочут цепи,
Невидимо сверкает сталь.
Лишь изредка вдруг душу сцепит
Необъяснимая печаль.
И от нее ища забвенья,
Ударюсь в новые дела,
Легко выковывая звенья
Из удовольствий, лжи и зла.
И лишь когда колоколами
Разбудит Божий храм меня,
Я, громыхая кандалами,
Рванусь на исповедь, стеня!
МОЛИТВА
ГРЕШНИКА
Живу во тьме, как за ставнями.
Молю, о душе скорбя:
Господи, не оставь меня,
Оставившего Тебя!
Не помню уже за буднями
О вечной своей судьбе.
Господи, не забудь меня,
Забывшего о Тебе!
Я долю избрал не лучшую.
Но, Боже, меня возьми
И, как овцу заблудшую,
Из пропасти подними!
***
Тропкой иду ль, что вьется
По полю без конца,
Воду ль пью из колодца,
Слаждшую леденца,
Слышу ль, как в небе птица
Первую песнь поет,—
«Господи, да святится
Имя, — шепчу, — Твое!"
Думать в такое утро
Я о другом не мог.
Как устроил премудро
Этот мир для нас Бог!
И, возвращаясь с поля,
Слез, шепнул, не тая:
«Боже, да будет воля
Только одна — Твоя!»
|
|
|
***
Земное и Небесное:
Базар и рядом храм.
Широкое и тесное.
Здесь шум и трепет — там.
Промерз уже до инея!
Но, на свою беду,
Стою посередине я,
И все чего-то жду...
ПРЕДВЕСТИЕ
Смерть грозою надвигается.
Вон и молнии видны.
Что ж душа моя не кается,
Иль не ведает вины?
Или не лгала, не вздорила,
Не роптала никогда,
Не лукавила, не спорила,
Всех прощала без труда?
По-над лесом, по-над кручами
Тьма и карканье ворон.
Жизнь затянута не тучами,
А грехом — со всех сторон!
***
Я позабыл среди шумного
Мира — молитвослов.
Боже, избавь неразумного
От душепагубных слов!
Вместо моленья прилежного
Делал я все, что хотел.
Боже, избавь меня, грешного,
От душепагубных дел!
А из-за леса туманного
Месяца серп все видней...
Боже, избавь окаянного
От душепагубных дней!
***
Верю, Господи, верю,
Но, как апостол Фома,
Дай, говорю, проверю
Хотя бы силой ума!
Ум наш — худая дверца.
И вот я прошу, скорбя, —
Дай мне всей силой сердца
Навек поверить в Тебя!
ВЕЧЕРНЯЯ МОЛИТВА
Свеча дрожит, как живая,
Молюсь, не смыкая век.
На Господа уповая,
Не постыжусь вовек!
Я речи не знаю слаще.
Мелодией древних слов:
|
|
|
«Еси... иже... убо... аще...»
Наполнен молитвослов.
Таинственны буквы витые
Для сердца, ума и для глаз.
Вот так же читали святые:
«Елика... идеже... аз...»
За каждой строкой — столетья
Молитвенного труда.
С каким должен трепетом петь я:
«Зело... паки... ныне... егда!..»
С молитвой — душа живая!
То ль вечер прошел, то ли век...
На Господа уповая,
Не постыжусь вовек!
ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ
ЯЗЫК
Нет, он от века не отстал.
Здесь, что ни слово, — то кристалл.
Да что там слово — буквы в нем
Горят божественным огнем!
Сравни слова «уста» и «рот»,
Постой у «врат» и у «ворот»...
Нет, не язык отстал от века,
А век — с паденьем человека!
ОТЧЕ НАШ
Молился я рассеянно, скучая,
Пока не осенило, наконец,
Что Бог, людей молитве научая,
Сам разрешил нас звать Его: «Отец».
Его — пред Кем трепещут Херувимы,
Всего, что только где-то есть, Творца!..
Его — пути Чьи неисповедимы,
Могу считать я, грешный, за Отца?!
О, эта незаслуженная милость!
Что, человече, ты взамен ей дашь?
И сердце сразу к Богу устремилось,
Едва сказал я тихо: «Отче наш!..»
ПРИЗНАНИЕ
Не оставь меня, Благостный Боже,
Сердце чисто созижди во мне.
Посмотри, до чего уже дожил
Я на грязной житейской стерне!
Ни любви, ни поста, ни молитвы.
Что без них наша жизнь? Суета!
И стою в гуще яростной битвы
Я без шлема, меча и щита!
Дай хоть каплю спасительной веры!
Не молясь, не постясь, не любя,
Я, как римские легионеры,
Каждый день распинаю Тебя!..
Что ни грех — новый гвоздь в Твои раны,
Новый шип в Твой терновый венец.
И за это — на сердце бураны,
Зной, морозы, унынья свинец...
Как Пилат, Каиафа, Иуда,
Но, увы, не как Петр иль Андрей,
Перед Богом стою, и покуда
Я не стал ни умней, ни добрей.
Дни за днями проходят, и что же —
Так и жить мне на грязной стерне?!
Не оставь меня, Благостный Боже,
Сердце чисто созижди во мне!
Часть II
ГОРЬКАЯ СНЕДЬ
ГЛАГОЛЪ
Пророк в дверь дома моего
Стучался день за днями.
Но я, как в древности, его —
То палкой, то камнями!
Тогда он сам вошел в ночи,
И начал от порога:
«Лежи, и слушай, и молчи,
Ты, позабывший Бога!»
Я, молча слушая, лежал.
Пророк гремел глаголом:
«Ты — лгал, блудил и обижал,
Жил, как во сне веселом!
Пора проснуться, наконец,
И в путь пуститься новый,
Ибо спасительный венец
Не мягкий, а терновый!»
«Прощай!» — под утро он изрек.
И я взмолился, то есть
Спросил: «Как звать тебя, пророк?»
И он ответил: «Совесть!»
ОСВОБОЖДЕНИЕ
Я — раб греха. И, чтобы убедиться
В том, что такой, увы, я не один,
Попробуй от греха освободиться,
И ты узнаешь, кто твой господин!
Увидишь блеск цепей немилосердных,
Услышишь звон безжалостных оков,
Рванешься! — но не хватит сил усердных
Уйти от одного из всех грехов...
Настанет миг святого покаянья.
И, после очистительной грозы,
Ослабятся греховные желанья
Всего лишь слабой силою слезы!
ХЛЕБ ИСТИНЫ
Этот день...
он совсем не похож на вчерашний.
После Всенощной, грубое сердце мое
Показалось мне Богом возделанной пашней,
На которой всю ночь колосилось жнивье!
Эта ночь...
суть таинственных Божьих глаголов
Вдруг дошла до глубин моего бытия.
И к утру, самых лучших и чистых помолов,
Хлеб духовный впервые попробовал я!
Эта жизнь...
все, чем раньше я жил — стала зряшней.
И теперь я хочу, чтобы сердце мое
До конца оставалось бы дивною пашней,
На которой всю жизнь колосится жнивье!
БОЖИЙ
ПРОМЫСЕЛ
Вижу ль друга — слава Богу!
Слышу ль приговор шагов,—
Слава Богу за тревогу,
За друзей и за врагов!
Слава Богу, без сомнений,
Говорю за круговерть
Бед, болезней, зол, сомнений
И... за собственную смерть!
Но порою, если честно,
Вдруг накроет страх волной...
Зря! Ведь Господу известно
Все, что б ни было со мной!
ПОСЛЕДНЕЕ
СЛОВО
Не готов я для вечного.
Боже, повремени!
Не суди бессердечного,
Но продли мои дни.
Раб я духа мятежного.
Господи, пощади!
Обрати взор на грешного
Со креста на груди.
Строгость лика иконного...
Боже, останови!
Не казни беззаконного,
По закону Любви.
ЖАЖДА ЖАЖДЫ
В сарае, взрослыми забытом,
Ища кораблик для реки,
Нашел я в детстве под корытом
Евангелие от Луки!
Все это было под запретом!
И я, с листов счищая грязь,
Икону Господа портретом,
Зовя, читал, от всех таясь!
Не понимая ни полстрочки,
Листая ветхие листы,
Там, где сидят на яйцах квочки,
Я досидел до темноты!
Мне с болью вспомнилось об этом.
Давно не видел я тех мест.
Теперь уже не под запретом
Святые книги, Церковь, крест.
На полке среди книг рядами,
Тех, что ни сердцу, ни уму,
Стоит, нечитано годами,
Евангелие... почему?
Да потому, что нету жажды
Живой воды святой строки,
Испытанной мной лишь однажды
В сарае, около реки...
ЧУДО
В час недобрый, час унылый,
Час сердечной пустоты
«Господи, — скажу, — помилуй!»
Трону Библии листы,
Поцелую край иконы,
Вспомню, не скрывая слез,
Как во дни святые оны
Ради нас страдал Христос.
И — о, чудо! Час унылый
Станет лучшим часом дня.
«Господи, — скажу, — помилуй!»
И помилует меня!
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Р.Б. Марии
Спи, малыш, Господь с тобою,
Баюшки-баю!
Сон рекою голубою
Лег в родном краю.
Засыпают до рассвета
Улицы, дома.
Сладко-сладко спит конфета,
Снясь себе сама!
Снится трем котятам кошка.
Баюшки-баю!
И увесистая крошка
Снится воробью!
Спят стрекозы и улитки.
Баю-баю-бай!
Спят заборы и калитки,
Спит в саду сарай.
Спят деревья возле храма,
Папа лег в кровать.
И твоя родная мама
Тоже хочет спать...
Спи спокойно, баю-баю,
Закрывая дверь,
Я тебя не оставляю
Одного, поверь.
Будет Ангел твой Хранитель
Песню петь свою
Про небесную Обитель...
Баюшки-баю!
ГОРЬКАЯ СНЕДЬ
(поучительная баллада)
В избе у далекого сродника
Гостил я однажды полдня,
И лик Николая Угодника
С любовью глядел на меня.
А было то время тяжелое,
И я попросил, как во сне:
«Святителю отче Николае,
Спаси, помолись обо мне!»
О, сладкое таинство чудного!
Вернулся достаток в мой дом,
Я вышел из времени трудного,
И вскоре забыл о святом...
...В гостях у далекого сродника
Опять собралась вся родня.
Но лик Николая Угодника
С укором глядел на меня.
О, горькая снедь покаяния!
Сидел я, почти не дыша,
И думал, что плоти желания
Я выполнил все. А душа?
Душа, словно полюшко голое!..
И я прошептал, как в огне:
«Святителю отче Николае,
Прости, помолись обо мне!"
ТОРГ
Продавали душу ни за грош,
В чем была — уже в потертом теле.
Хохотали: «Дорого берешь!»
Возражали: «Мало, в самом деле...»
За гордыню и немного лжи,
За блуда постыдную забаву
Дали все земные миражи:
Деньги, дачу, дом, здоровье, славу...
А душа, бессмертная душа,
Слыша торг, дрожала всей душою,
Потому что ад уже, страша,
Ждал ее за сделкою большою!
ПОКАЗНОЙ СУД
Убийца возмущался приговором.
Рвал на себе засаленный жилет.
Он, защищаясь, рассчитался с вором.
А приговор — на целых восемь лет!
Родня и друг с усмешкою враждебной
Толклись у адвокатского стола.
Обычная история в судебной,
Как говорится, практике была.
Глаза мои скользили по плакатам.
И думал я, не постигая строк:
На сколько самым ловким адвокатам
Удастся сократить тяжелый срок?
На год? На два? На большее едва ли...
И тут, из-за оконного стекла,
Чуть слышно, но настойчиво, позвали
На всенощную, в храм, колокола.
И внял я на земном суде впервые,
Что ждет меня небесный Приговор —
Суровый, вечный, ведь сейчас, увы, я —
Своей души убийца, или вор!
ВЕЛИКАЯ
ПЯТНИЦА
Храм... Креста подножие...
Гулкие шаги...
Кто там — дети Божии,
Иль Его враги?
За слезой туманною
Время мчится вспять.
С чем идут: с «Осанною»?
Или вновь распять?
Тихо приближаются,
Смотрят на Христа...
Слава Богу, каются!
Плачут у Креста...
***
Дворник мел опустевший дворик —
Место пьянок, разврата, ссор.
«Сладок грех, да наутро горек!» —
Сплюнул он, убирая сор.
Прокричать вслед за ним и мне бы
Это в сонные окна квартир,
Или лучше — в самое небо,
Чтобы слышал о том весь мир!
Но закрыты глаза и уши,
И надеясь: «Была, не была!..»,
Убивая бессмертные души,
Наслаждаются всюду тела...
ЗАПОЗДАЛОЕ...
«Скорая». Уколы. Врач-юнец.
Медсестра с улыбкою унылой.
Неужели это все, конец?!
Ах, как страшно!.. Господи, помилуй!
Раньше б нам о Боге вспоминать!
Смерть порой приходит без преамбул.
Над столом портрет — отец и мать,
На столе — гора разбитых ампул.
Дети. Внук. Истошный крик жены.
Нашатырный запах из флакона.
И — застывший взор в ту часть стены,
Где висит забытая икона.
***
Спрашиваю, память теребя:
«Господи, как жил я без Тебя?»
И сказала тихо память мне:
«Жил ты, как в кошмарном, душном сне».
«А теперь я, значит, наяву, —
Спрашиваю радостно, — живу?»
«Нет, — сказала память мне опять. —
Кто грешит, тот продолжает спать!»
МОЕ СЛАВОСЛОВИЕ
За все и вся благодарю
Я Бога, слава Богу!
Рассвет встречая, за зарю,
В дороге — за дорогу.
В густом лесу — за птичью песнь,
В полях — за чудный воздух,
В болезни тяжкой — за болезнь,
В ночи — за небо в звездах.
Мир на душе — за благодать.
Тревога — за тревогу.
И не устану повторять
Я это — слава Богу!
Часть III
НАД ПРОПАСТЬЮ
ЗВОНКАЯ
ПРОПОВЕДЬ
Колокола звонят на всю округу,
Наполнив ее чутким серебром.
И, слыша их, мы говорим друг другу
О Боге, храме, Вечном и земном.
Какие звуки! Сердца умиленье!..
А колокол: «Бом!.. Бом!..» И снова ждет...
И кажется, что это о спасеньи
На всю округу проповедь идет!
ПРОРОЧЕСТВА
За сотню лет, как скрыться под волною
Всему живому, свой закончив бег,
Со смехом говорили люди Ною:
«Зачем тебе такой большой ковчег?»
«Покайтесь, — он молил, —
пока не поздно!»
Но не имело слово его вес.
И — грянул гром над головами грозно,
Разверзлись хляби страшные небес...
И вновь святые нам грозят бедою:
«Покайтесь, люди, пред последним днем!
Тот грешный мир затоплен был водою,
А этот — уничтожится огнем!»
***
Время сейчас — струна,
Натянутая до предела.
«Страшные времена!» —
Тревожно она прогудела.
Последние времена!..
Покаяться бы страною!
Да только моя страна
Все шутит с такой струною...
ВЫБОР
О, власть человеческой воли!
Ей Господом право дано
За время в плачевной юдоли
Созреть и взойти, как зерно,
Из мрака на солнце пробиться
И колос подставить Жнецу...
Но воля, как глупая птица,
Стремится к иному концу.
Не хочет в плачевной юдоли
Спасительный крест понести.
И — плод человеческой воли:
Убитые зерна в горсти!..
ПОГОСТ
На кладбище: звезда, опять звезда...
И, слава Богу, крест восьмиконечный.
А дальше снова — древний, бессердечный
Знак Молоха — кровавая узда!
Под ним лежит мужчина молодой...
Иду, шурша осенними листами,
С надеждою о тех, кто под крестами,
И ужасом за тех, кто под звездой.
БЕЗМОЛВНОЕ
Под горою стояло село.
На горе — Божий храм с колокольнею.
И бывало так сладко текло:
«Бом-бом-бом!» — по-над речкою дольнею.
Здесь крестился, венчался народ,
Дорожа Божьим благословением.
Были несколько раз каждый год
Панихиды с торжественным пением.
Только вспухла страна, как река.
Наводненье! Бом! Бом! К покаянию!..
Бом!.. И колокол без языка
Пал, убийц осенив своей дланию.
Побросали в костер образа,
Разбивая большие прикладами.
И спеша — надвигалась гроза! —
Нагрузили телегу окладами.
Божий храм, день-другой погодя,
Был разрушен под бабье рыдание.
А священника, в город сведя,
Расстреляли, другим в назидание.
Жизнь пошла — за войною война,
Липкий страх перед властью родимою.
Знать, пометила эта вина
Всех печатью неизгладимою!
Много вод с той поры утекло.
«Кар-кар-кар!» — рыщут вороны стаями.
Все стоит под горой то село.
На горе — огороды с сараями.
СИЛЬНЫМ МИРА
Перепуталась слава со сплетнями.
Мир такой же сейчас, как всегда.
А ведь первые станут последними,
Не на час, не на день — навсегда!
Вон — на паперти нищая с кружкою:
Ни кола, ни двора повсему...
Но по смерти за этой старушкою
Не угнаться из вас никому!
***
Что хвалишься собой, красивый?
Краса — что летняя роса.
Тебе б рыдать, как плачут ивы,
Стонать, как в ураган леса!
Что хвалишься здоровьем, крепкий?
Оно у нас не навсегда.
Всех, как стареющие ветки,
Согнут болезни и года.
А ты, что хвалишься деньгами?
В могилу их с собой не взять.
Пойдешь с духовными долгами
Туда, что страшно и сказать!..
Но мы горды тем, что одели,
Как выглядим, и с кем сидим,
Не зная, что на самом деле
Безумством хвалимся своим!
ПОКИДАЮЩИМ
РОДИНУ
Прольется дождь — запомни навсегда,
Какого цвета на листве вода!
Сорви полынь, и в пальцах разомни,
Взгляни на дальней станции огни.
Постой на месте лучших твоих встреч,
Послушай русскую родную речь.
Перекрестись на Православный храм...
Ну — неужели лучше будет там?!
***
Облака плывут, облака,
Из далекого далека.
Как прекрасны они, высоки —
Эти волны небесной реки!
И плывут они, и плывут,
За собою зовут, зовут.
И — насколько поток их глубок,
Знает только Всевидящий Бог!
ЭМИГРАНТЫ
Уезжают просто, как играют,
Весело, а надо бы рыдать.
Родину и мать не выбирают:
Их обеих можно лишь предать!
Вон — идет по трапу с банкой пива,
Глядя на Россию свысока, —
Без корней оставшаяся ива,
Быстрая река без родника!
ПРОПАЖА
Да где ж она?.. Пред храмом мы стояли,
А нынче даже храма не найду!
«Вы, гражданин, кого-то потеряли?»
«Да, Родину. В семнадцатом году».
Где храм стоял — теперь пестрят киоски.
Все дорогое заросло быльем.
В глазах туман, но это только слезки,
А слезы мы еще в аду прольем!
***
Диво дивное,
чудо чудное:
Зло над Родиной,
время трудное, —
Но не сказкою,
не былинами
Белый храм встает
над руинами.
Божий храм встает
в волю вольную,
Ах, и песнь поет —
колокольную!..
До небес плывет
песня плавная:
Оживает Русь
Православная!
РОССИЯ
Еще не все ты выплакала слезы
По блудным сыновьям и дочерям.
Еще не все седы твои березы,
Еще есть место для могильных ям...
Еще спешит любимый на свиданье
К любимой, сохранившей свою честь —
А это значит, что на покаянье
У нас еще, Россия, время есть!
ПЛАЧ ПО РОССИИ
Светлой памяти
митрополита Иоанна (Снычева)
Родина моя убогая, —
Звания не знаю выше я!
За тебя молю у Бога я,
Чтобы ты, родная, выжила.
Век двадцатый, дни лукавые.
Вьюга зла любовь завьюжила.
Плачу, видя тень лишь славы я,
Чтобы ты, родная, сдюжила.
Чтобы Вера Православная
Подняла тебя над пропастью.
Чтоб пред Богом — это главное! —
Встала на колени с робостью.
1997 г.
Часть IV
КРЕЩЕНСКИЙ ДОЖДЬ
У ОКНА
А осень ветренной была,
И на деревьях ни листочка,
Лишь снегирей скупая строчка,
Да пуганой вороны точка
На них темнели досветла.
Наутро сонная строка
Живыми буквами распалась,
И точка, каркнув, вдаль умчалась,
А за окном, увы, осталась
Березы нищая рука...
Но, к счастью, я успел прочесть
О том, что было мне в посланье:
О жизни и о Мирозданье,
О смерти и о покаянье,
Покуда еще время есть.
С тех пор глаголов Божьих вязь
Повсюду ясно различаю.
Но... как живу, чего я чаю,
На что бездумно расточаю
Я жизнь, теряя с Богом связь?
О, Боже, все мои дела
Посыплются листвой с березы,
Ударят ранние морозы,
И что останется мне — слезы?
Ведь жизнь-то ветреной была!..
***
Вырубали рощу под жилье.
Дуб, березы, — красота былинная!
— Люди, как название ее?
И сказали люди: «Соловьиная!»
Выжигали Божий храм дотла.
Веселилась вся орда бесовская...
— Люди, что за церковь здесь была?
И сказали люди мне: «Покровская»!..
КРЕЩЕНСКИЙ ДОЖДЬ
Такое, даже в этот век, едва ли
Припомнит град апостола Петра:
Рождественские святки миновали,
И на Крещенье — дождь идет с утра.
Крещенский дождь над северной столицей
Зимою людям кажется бедой.
...А вдруг это, по милости велицей,
Кропит нас Бог крещенскою водой?..
РАДОСТЬ
МОЯ
Тесно сегодня под сводами храма Покровского.
Сердце волнуется, слыша приветливый глас:
«Радость моя!» — это глас Серафима Саровского,
Дивного Старца, молящего Бога о нас.
«Радость моя!» — слышен глас уверения твердого,
И заливает слезами сердечную сушь, —
Тот, кто сумеет стяжать мирен дух вместо гордого,
Возле того спасены будут тысячи душ!
Если бы шел я стезею иконописания,
Пред «Умиленьем» молящегося б написал
Старца с раскрытою Книгой святого Писания,
И ту икону «Всех Радостей Радость» назвал!
Все многолюдней под сводами храма Покровского,
Не подойти к аналою и в храмах иных.
«Радость моя!» — это глас Серафима Саровского,
В сонме святых этот голос — из самых родных...
Если так любит и чтит этот град на Неве его,
Коль и мое сердце слышит приветливый глас, —
Что же сегодня тогда в нашем дивном Дивеево?..
Радость моя, Серафим, моли Бога о нас!
***
Сапоги по снегу: «Хрусть!.. хрусть!..»
Отзывается небо звездное.
Ах, какая на сердце грусть
В это утро великопостное!
Над развалинами святынь:
Здесь — Никольская, там — Покровская,
Год за годом луна да стынь,
Плач Есенина, боль Рубцовская.
Слава Богу, издалека,
Хоть дорога туда окольная,
Из ожившего родника
Потекла река колокольная.
Далеко еще до весны,
Но печаль уже беспечальная.
Коль сегодня звоны грустны,
Значит, скоро — служба Пасхальная!
ПАСХАЛЬНОЕ
Кто это не слыхал, да пусть услышит,
Как в день Пасхальный чистые сердца,
И все, что ходит, плавает и дышит, —
Без устали приветствует Творца.
«Христос воскресе!» — восклицают горы.
«Христос воскресе!» — вторят им поля.
«Христос воскресе!» — позабыв раздоры,
Обнявшись с Небом, кружится земля.
В густом лесу поет листочек каждый,
Ликуют реки, села, города...
Я это слышал, правда, лишь однажды,
Но, слава Богу, — раз и навсегда.
***
Жил да жил: и солнышко лучилось,
И дороги были не скучны.
Но однажды — так уж получилось,
На себя взглянул со стороны.
«Господи! — воскликнул. — Я ли это?!»
Перевел себе под ноги взгляд,
И увидел, что дорога, где-то
Повернув, уводит меня в ад.
Возвратился вкус духовной жажды.
Ожила на сердце боль вины...
Видно, людям нужно хоть однажды
На себя взглянуть со стороны!
НЕОЦЕНЕННОЕ
Земля для нас, увы, — тюрьма.
И жизнь земная — наказанье.
Но за окном не тьма — зима,
Она — алмазное сиянье!
Тяжка пред Господом вина.
За меньшее казнили б люди.
Но за окном — уже весна,
Живая бирюза по сути!
Душа вздыхает о родном.
Земля перед Небесным — это
И впрямь тюрьма. Но за окном
Запело соловьями лето!
За преступленье пред Творцом
Мы справедливо цепи носим.
Они тяжки. Но вот венцом
На солнце вспыхивает осень!
Как много благ в юдоль тюрьмы
Нам дал Создатель Мирозданья!
Но только ценим ли их мы —
Неблагодарные созданья?..
ДАВНИЙ
СНЕГ
А снег-то... снег лежал какой!
Ступить на чудо было жалко...
Погладить разве что рукой?
Погладил. А под снегом — свалка!
Сегодня — лето. Дни тихи,
Как и бывает теплым летом.
При чем тут снег? Мои грехи
Мне вдруг напомнили об этом.
Не правда ли, живем греша,
Не душу нам — а тело жалко.
Чисты снаружи, а душа —
Совсем как та... под снегом свалка!
ГЛАВНАЯ
ОДА
Несложно написать о роще,
Пьянея в облаке грибном,
И, что еще гораздо проще,
О первом снеге за окном,
О пышном розовом кипенье
Садов вишневых на заре,
О майском соловьином пенье
И о ноябрьском костре.
Беру бумагу осторожно,
Гляжу с надеждою в окно.
Все это описать не сложно,
И, может, даже нужно, но...
Где мне найти слова для оды,
Чтобы смогли людей сердца
Узреть за красотой природы —
Величие ее Творца?..
ЖИВОЙ
РОДНИК
Вчерашний вечер не вернуть уже,
И завтрашнее утро нам не ясно.
Все наше — на сегодняшней меже,
А остальное Господу подвластно.
Но суетимся, бегаем, спешим
И строим планы Вавилонской башней,
Чтоб завтрашнее (если совершим!)
Осталось только в памяти вчерашней.
Нам для спасенья дан лишь этот миг.
А мы всю жизнь кружим вокруг да возле,
Не видя то, что есть живой родник
Меж недоступных людям «до» и «после»!
МЕЧТЫ
И ЯВЬ
В мечтах так просто перейти
Черту меж небылью и былью,
Пройти по Млечному пути,
Не запылившись звездной пылью.
Куда труднее прошагать
По грязным жизненным дорогам
И — незапачканным — предстать
Однажды, в страхе, перед Богом!
***
Звезда скатилась с небосклона,
Словно горячая слеза,
Что, после долгого поклона,
Вдруг застилает образа.
Еще одна! И месяц прячет
Свою улыбку в этот час...
Все ясно: даже небо плачет
За — улыбающихся — нас!
***
Облетает сад жизни моей.
Ничего не поделаешь — осень!
Журавли вереницами дней
Потянулись в последнюю просинь.
Сладкой горечью пахнут костры
Из листвы ненасущного хлеба.
Искры дел, как они ни быстры,
Тают, не долетая до неба...
Из-за сваленных на пол плодов
На корзину похожа терраса.
Хорошо отдохнуть от трудов,
В ожидании зимнего часа!
Но, собрав урожай без досад,
Я забыл — да напомнила осень! —
Что лишь Бог знает, был ли мой сад,
Как я думал всегда, плодоносен?
ТЕНЬ УТРАТЫ
Стою между рассветом и закатом.
Промчится белокрылой птицей день,
И время, равнодушное к утратам,
Отбросит его в память, словно тень.
Замру между закатом и рассветом,
И чернокрылой птицей мрак ночной —
Зимой попозже и пораньше летом —
Устало пролетит передо мной.
За утром — вечер, с месяцем-лучиной.
За ночью — день, в объятиях проблем.
Живу между рожденьем и кончиной,
И хоть бы раз подумал: а зачем?..
Часть V
ОБЫЧНАЯ ИСТОРИЯ
РАВНОДУШИЕ
Ах, одинокое окно,
Горящее в соседнем доме!
Ну, почему мне все равно
Все, кроме собственного, кроме
Того, что близко только мне?
Что там: беда?
болеют?
душно?..
Или — на свет в моем окне
Взирают тоже равнодушно?
ГРУСТЬ ПО РАДОСТИ
Что-то безрадостно в храме святом.
Это невольно наводит на думы:
Сколько людей бы пошло за Христом,
Если б Апостолы были угрюмы?
«Матушка», словно солдат на посту,
Девушке: «Вон без косынки из храма!»
Сколько людей бы пришло ко Христу,
Встреть их Апостолы, как эта дама?..
Да, сокрушаясь, приходим мы в храм.
Но ведь прощает нас Бог милосердный!
Это ль не повод для радости нам?
Радуйся же, прихожанин усердный!
Но почему-то я вижу вокруг
Постные и отрешенные лица.
Или уже отменяется вдруг
Заповедь радоваться, веселиться?
Только безрадостны наши уста,
Даже при пении Символа Веры.
Сколько людей бы признало Христа,
Если б сказали о Нем маловеры?
Вот и подумалось в храме святом:
Что мы стоим здесь... свои не своими?
Разве бы люди пошли за Христом,
Если б Апостолы были такими?!
ОБЫЧНАЯ
ИСТОРИЯ
Молился лежа (нету сил).
И вдруг звонок — приятели.
Я их, конечно, пригласил,
Мы славно время тратили!
Альбомы им перелистал,
С усердием недюжинным
На кухне долго хлопотал
И угостил их ужином.
Они ушли, найдя предлог,
Что нас всегда забавило.
А я опять, со вздохом, лег,
Дочитывая Правило...
ВЕЧНАЯ
ПЛАХА
В разгар моих обычных дел,
Оркестр грянул марш с надрывом.
Я вниз на площадь поглядел,
Как смотрят в море под обрывом.
За гробом шла людей стена.
Кто плакал, кто мечтал о тризне.
А я, стоявший у окна,
Подумал вдруг о смысле жизни.
С чем мы идем на Страшный Суд,
Который все нам подытожит,
Когда дела нас не спасут,
И погубить безделье может?
Застигнутый кто где, кто в чем,
Пред Судиею встанем в страхе,
А совесть будет палачом
И топором на вечной плахе.
...Все. Скоро за угол свернут.
Не знал я, у окошка стоя,
Что эти несколько минут
Теперь мне не дадут покоя...
ГОРЬКАЯ
ЭПИТАФИЯ
Прошел войну, да не одну,
Потом — концлагеря,
Рос, поднимая Целину,
До партсекретаря.
Не верил в Бога до седин,
И был районным СМУ
Разрушен храм, да не один,
Благодаря ему.
Три ордена за ратный труд,
Да плюс за мирный — два.
С начальством тих, с другими крут,
И подтвердит вдова:
Трудился он, горя, спеша,
Радея о стране.
«А где сейчас его душа?» —
Подумалось вдруг мне.
Всегда и всюду для него
Во всем был высший смысл.
«И где сейчас душа его?» —
Не отступала мысль.
Но мне опять, в который раз:
Война... плен... целина...
А я: «Да где ж душа сейчас?»
И правда, — где она?..
***
Я без Христа с друзьями рос,
Не знал о Павле и о Тарсе.
Нас больше волновал вопрос,
Есть или нет ли жизнь на Марсе?
О, эти школьные звонки!
С утра к знакомому порогу
Мы мчались наперегонки —
Куда?.. Зачем?.. Увы, не к Богу!
***
Мы все были обмануты когда-то.
Такая уж нам выпала пора!
И, отмечая праздничные даты,
Не ведали, кому кричим «Ура!»...
Но, слава Богу, вроде, откричали.
Да вот беда: на зов «Христос воскрес!»
Теперь мы почему-то замолчали.
А Он-то ведь — воистину воскрес!
НАША БЕДА
О, высота торжественных минут!..
Диакон про небесных птиц читает,
Которые не сеют, и не жнут,
И все-таки поют: Господь питает!
Про лилию — вершину красоты.
Подумать только: Бог цветок прославил!
О, лилия, не трепетала ль ты,
Когда тебя в пример Он людям ставил?
Одно беда: под высотой минут
Кротами наши мысли землю роют, —
Пока сердца, как дети, к Богу льнут,
Умы уже на завтра планы строят!
ИТОГ
В водовороте разных дел,
Как мало думал я о Боге.
Я самым лучшим быть хотел,
И самым худшим стал в итоге!
Пока науки постигал,
Худому сердце научилось.
Я самым умным быть желал,
А что в итоге получилось?
Чернеет, словно серебро,
Жизнь, если просмотреть былое.
Я жаждал приносить добро,
А выходило только злое.
Какими могут быть дела,
Когда их делают без Бога?
Я глянул в даль, и замерла
Душа от страшного итога.
Водоворот привычных дел
Замрет зимой до воскресенья...
Я так спасения хотел!
Но — что я сделал для спасенья?..
***
Бесстрастья штиль
И страсти грозы,
Нежиль и жиль,
Зной и морозы.
Не слов набор
В глаза и уши,
А — вечный спор
За наши души!
Часть VI
КОСТЕР ДУШИ
***
Когда душа похожа на пустырь
И вражья сила хвастает уловом,
Я раскрываю древнюю Псалтырь,
С ее певучим, многострунным словом.
И не понять, открыта предо мной
Обложка иль спасительная дверца?..
Как будто к роднику в пустынный зной,
Я припадаю к ней губами сердца!
«Сказа Господь спасение Свое...» —
Покуда взор блуждает по странице,
Душа моя, по звездной колее,
Летит со Псалмопевцем в колеснице!
Псалтырь, как чуткий колокол, задень —
И поплывут волнующие звуки...
«Попраша мя врази мои весь день...» —
Теперь уже они бегут от муки!
Я закрываю бережно Псалтырь,
Утешившись ее бесценным словом.
А что ж душа? Теперь в ней не пустырь,
А пышный сад с оградой и засовом!
ТАТЬ ДУШИ
Во юдоли плачевной,
На дороге большой,
Как над мертвой царевной,
Я стою над душой.
Обокрал ее за день
И избил, словно тать, —
От грехов столько ссадин,
Что и не сосчитать!
Увидал — повалился
На колени скорей,
И всю ночь промолился
Над душою своей.
До утра, слава Богу,
Оживил, ну а днем
Вновь пошел на дорогу —
Помахать кистенем!..
***
Мир соткан из непостоянства:
За мигом счастья — час досад.
После осеннего убранства,
Как долго нищенствует сад!
А море? Нынче голубое —
Назавтра крошит паруса.
Так почему ж тогда земное
Дороже нам, чем Небеса?!
***
Прекрасны смертные минуты
Для тех, кто Богу угодил
И, сбросив все земные путы,
Смерть перед смертью победил.
Легко оставив нажитое,
Подобно чистому листу,
Такой пойдет под «Трисвятое»
С одной улыбкой ко Христу!
ТРУДНЫЙ
СЧЕТ
Раз... два... Считаю до пяти! —
Соблазн увидев на пути,
Я сам себя пугаю грозно.
Три! Уходи, пока не поздно!..
О, Господи! Четыре... пять...
Как трудно до пяти считать!
***
Под тяжелым грузом вины
На колени я опускаюсь.
Отрекаюсь от сатаны,
От того, как жил, отрекаюсь!
Ах, одеть бы сирый наряд
И умчаться в пустынную глушь бы,
Где свечами звезды горят,
Как во время Пасхальной службы.
Но — одна на столе свеча,
За окном не пустыня — город,
Давит мне петлей палача
Горло модной рубашки ворот.
Значит, здесь нести груз вины,
Здесь мне каяться, я и каюсь:
Отрекаюсь от сатаны,
От того, чем жил, отрекаюсь!
***
Господи, я на коленях стою.
Что я наделал, треокаянный!
В райский Чертог, как все смертные званный,
В адскую бездну свел душу свою!
Свадебный пир променял, как слепой,
На беспросветную вечную муку.
Господи, как по-другому разлуку
Можно назвать с Неразлучным Тобой?
Но, пока жив, я надежду таю,
Что я на свадебный пир еще званный.
И в покаянии, треокаянный,
Господи, перед Тобою стою!
***
Убивало душу тело.
До души ли ему дело,
Если телу дали всласть
Утолить слепую страсть?
Наслаждалось тело вволю,
А душа, провидя долю,
Что ждала их навсегда,
Горько плакала тогда...
***
Не за окном, а на сердце слякоть,
Грех в мою душу залез, как тать.
Если при жизни его не оплакать,
То после смерти не отрыдать.
Господа лик со святой иконы
Смотрит мне в душу, отводит беду.
Бог слышит все покаянные стоны,
Но не внимает и воплям в аду!
***
Все про грех, вроде, сказано,
Все мы знаем о нем,
Но — как медом намазано —
Все равно к нему льнем.
Все про грех, вроде, читано —
Каждый, кажется, ас.
А грехов и не считано!
Что ж, тем хуже для нас...
СБРУЯ ДУШИ
Пред Божьим храмом я стою,
Да вот беда: молюсь и каюсь,
Но, как я это ни таю,
От прежнего не отрекаюсь!..
За храмом мир — как волчья пасть,
Диктует нам свои законы.
Как в нем, живя, не лгать, не красть
И идолам не класть поклоны?
Я так хочу и не могу
Сорвать с души грехи, как сбрую.
Хочу быть честным — сразу лгу,
Хочу жить свято — и ворую...
Но вот переступил порог,
И рухнул на колени в плаче,
Одно лишь помня — то, что Бог
Поможет жить в миру иначе!
НА ИСПОВЕДИ
Постучался я к Богу.
— Кто там?
— Я — пришедший покаяться в храм
Лицемер, вор, убийца, гордец,
Маловерный лукавый подлец,
Лжец, обидчик, болтун, клеветник,
Сребролюбец, злослов и блудник...
Мне, твердят, палец в рот не клади,
Я ведь грешен насквозь! Что?..
— Входи!
***
Мне говорят: пиши, мол, для души,
Чтоб было сладкозвучно и дослезно:
О голосе молитвенном в тиши,
О том, что всем покаяться не поздно...
Только, твердят, не надо нам про быт —
Он, дескать, суета и быстротечность!
Но как же... как он может быть забыт,
Когда мы из него уходим в Вечность?!
***
От добра добра не ищут.
Но характер наш таков —
Дай нам сто, мы просим тыщу,
Да еще б и без долгов!
Дали тыщу — снова мало.
Хорошо бы миллион...
Если б сердце понимало
То, что не от Бога он!
НАШЕ БРЕМЯ
Позабыты сума и посох.
Мы теперь ко святым местам
Добираемся на колесах,
Наспех кланяемся крестам...
Раньше — так о душе радели?
От холопов и до царей
Наши предки порой недели
Шли к воротам монастырей.
Омывались пути-дороги
Не дождем, а слезами тех,
Кто, до крови сбивая ноги,
Свой и общий замаливал грех.
«Нынче, — слышу, — другое время»,
Понимая под шум колес,
Что оно нам дано, как бремя,
По грехам, не видавшим слез!
В ГОДИНУ ЗЛА...
Светлой памяти
архиепископа Афанасия (Кудюка)
В годину зла, во дни лишений
Ты должен все перебороть.
Не попускает искушений
Нам выше наших сил Господь.
Оставят все — Он не оставит,
Все предадут — Он не предаст,
Обманут люди — Он наставит,
Все отберут, а Он подаст!
В годину зла, во дни лишений
Себя и душу не сироть.
Среди врагов и искушений
Ты не один, с тобой — Господь!
ДРЕВНИЙ СОВЕТ
В Доме Господнем обителей много,
Но, сколько б ни было их,
Да не надеется, живший без Бога,
На преселение в них!
Да не мечтает, себя не карая,
Не оставляющий грех:
«Милостив Бог, и в обителях рая
Места, мол, хватит для всех!»
Милостив Бог, это правда, но дело
В том, что душа, в коей тьма,
Хоть бы остаться в раю и хотела,
Жить в нем не сможет сама.
В полдень июльский на солнце взгляните
(Есть такой древний совет).
Больно глазам? А ведь солнце в зените —
Слабый, пред Господом, свет!
В ДЕНЬ СКОРБИ
Призови в день скорби Бога
И увидишь чудеса.
Станет радост ней дорога,
Станут ближе Небеса.
Призови Его без жалоб,
И, за скорбь благодаря,
Помни: что с тобой ни стало б,
Ты уже страдал не зря!
СТУПЕНИ
День прошел — и слава Богу!
Правда, мысль легла, как тень,
Что к последнему порогу
Стало меньше на ступень.
Пожелтеет жизни древо,
Закружится листопад,
И того, кто шел налево,
Уведут ступени в ад.
Ночь прошла — и Богу слава!
Что бояться нам конца,
Если все ступени справа —
От Небесного крыльца!
Часть VII
ПРОГНОЗ ПОГОДЫ
СЛАДКАЯ ГОРЕЧЬ
Тот Новый год, на радость сатане,
В разгар поста в России отмечали.
И знаете, что увидалось мне,
Когда свое куранты отстучали?
Веселье, танцы, смех, вино рекой!
А за окном, изрядно запотелым,
Душа страны с протянутой рукой
Стоит перед ее заблудшим телом...
***
Россия! Плача о былом,
Смотрю сухими я глазами
На то, что мы отдали сами
Тебя, как старый дом на слом.
Недолго держится слеза
В глазах от праведного гнева.
Но — есть еще побег от древа,
И после засухи — гроза!
Даст Бог, удастся дом сложить,
Но, как взгляну на ребятишек,
И от сухих зарничных вспышек
Мне страшно: кто в нем будет жить?..
ЗА ЧТО?..
Страна моя! С твоей судьбой
Я не сравню народ любой!
Тебя топтали, жгли, пытали,
Насиловать — и то устали,
Расстреливали и топили,
И век за веком — били, били,
Упрямо, разбивая в кровь уста...
Скажи, за что тебя так?
— За Христа!
***
Сегодня нет пророков, как бывало.
А что если причина в нас самих
И время для пророчеств миновало,
Зато — мне даже зябко стало —
Пришла година исполненья их?..
ПОЭЗИЯ
Валерию Филимонову
и Ларисе Кудряшовой
Венок поэта не похож на нимб,
Хотя поэты разные бывают:
Кто на Фавор зовет, кто на Олимп,
Кого-то чтут, кого-то забывают.
Но не о том сегодня разговор...
От Пушкина до Игоря Талькова,
Поэт в России — это приговор,
На вес произнесенного им слова!
О ЗДРАВИИ РОССИИ
Пишу церковную записку
О здравии больной страны.
Не посчитайте за описку,
Прочтя ее, отцы-честны!
И не судите меня строго,
Но, став частицы вынимать,
Упомяните, ради Бога,
У дискоса Россию-мать.
А я писал, пишу и буду
Идти с запискою такой,
Пока о ней строчат повсюду,
Кому не лень, — за упокой!
ПИСЬМО ДРУГУ
Георгию Касьяну
Помолись обо мне, мой друг,
Помолись, когда я в дороге,
Чтобы где-то, когда-то вдруг
Я совсем не забыл о Боге.
Помолись обо мне вдали,
Помолись, когда мы в разлуке,
Чтобы здесь, на краю земли,
Как Пилат, не умыл я руки.
Помолись, мой друг, у креста,
Чтоб, как Петр, на скрещенье улиц,
Не отрекся я от Христа,
Под кудахтанье здешних куриц.
Помолись обо мне скорей,
Будь то день или ночь, как аспид,
Чтобы я, словно иудей,
Не воскликнул: «Да будет распят!»
Помолись половодьем слов,
Помолись без единого слова,
Чтоб гвоздями своих грехов
Я не впился в тело Христово.
Помолись обо мне в тиши,
Помолись обо мне и в шуме,
Чтоб, на радость врагам души,
Злым разбойником я не умер.
Устремляясь глазами ввысь,
Прохожу я над самым адом...
...Молча, шепотом или взглядом, —
Где бы ни был я, помолись!
ПРОГНОЗ ПОГОДЫ
В России — дождь. Нелетная погода.
А здесь и лето, словно на заказ,
И все «О, кэй!» в любое время года,
Как все у них, то есть, теперь у нас!
В России — дождь. А мне какое дело?
От Мурманска до Сочи. Ну так что ж?
Мне на работу. Хватит. Надоело!
Что там еще? Ах, да — в России дождь!
Бросаю машинально в сумку зонтик,
И — тихо опускается рука.
Все здесь «О'кэй!» Так что ж на горизонте
Ищу я долго-долго облака?..
***
В России нынче дождь — как слезы,
И ветер, словно стон, подчас.
Когда-то ивы да березы
Смотрели, радуясь, на нас.
Теперь уже сама природа
Оплакивает грех людской.
А мы ворчим: «Ну и погода —
То дождь, то ветер день-деньской!..»
***
Что за век? Одна лишь тень былого...
Над Россией плачут облака.
Если бы мы отреклись от злого
И покаялись!.. Но мы пока —
Вместо покаянья и рыданий
У святого отчего угла,
Строим пирамиды оправданий
На могилах сделанного зла!
***
Пред Русью звезды теплили лампады,
Пасхальным куличом был каждый стог,
Туман — как ладан, ризой — снегопады
За то, что жил в российском сердце Бог!
Пред нами даже ветер бил поклоны.
А нынче, с чем я Русь могу сравнить? —
С киотом от похищенной иконы,
Который дай, Господь, нам сохранить!..
1998 г.
ПЛЕНЕНИЕ
Магазинчик антикварный:
Бусы, жемчуг, бирюза,
Бой часов, блеск самоварный
И... святые образа!
Пальцы тянутся невольно
Троеперстием ко лбу.
Ах, как стыдно и как больно
За такую их судьбу!
Хоть бы Николай Угодник
Разомкнул свои уста,
Или храбрый Лонгин-сотник
Защитил копьем Христа.
Но, увы, свои законы
В магазинчике царят,
И построены иконы
В арестантский скорбный ряд.
Складень с Господом распятым
Расплывается от слез...
...Если был бы я богатым —
Все б скупил, и — в храм отнес!
***
Как часто, глядя в лавочках иконных
На Спаса, Богородицу, святых, —
Написанных на образках картонных,
Иль на иконах в ризах золотых, —
Зашепчем вдруг, тихи и непритворны,
Мы: «Отче наш, Иже еси на небесех...»
Все православные иконы — чудотворны.
Лишь чудеса заметны не от всех!
***
Икону Богородицы целуя,
Я вдруг сухим листом затрепетал,
И, равнодушный и к добру, и к злу я,
Дышать, как мне казалось, перестал.
Я видел лишь, как держат Ее руки
Богомладенца Господа Христа.
В глазах Обоих — боль грядущей муки
И — слава победившего Креста!..
***
Мы многое не понимали
В истории родной земли.
И, что до нас не доломали,
Как дети малые зажгли.
Теперь стоим над пепелищем,
Все начиная понимать,
И с запоздалой болью ищем
В сплошной золе Россию-мать...
1998 г.
СПАСИ НАС, ГОСПОДИ,
СПАСИ
Как трудно нынче на Руси:
Великой, Малой, Белой.
Спаси нас, Господи, спаси,
Соделай так, соделай!
Живя единою судьбой,
Единым Благовестьем,
Мы сами крестным пред Тобой
Сложились троеперстьем.
Но — разорвали нас враги
Во злобе оголтелой.
Объедини нас, помоги,
Соделай так, соделай!
Да не возрадуется враг
Своей победой главной,
Чтоб Русь навек спустила флаг
Державы православной.
Прошу от имени Руси —
Великой, Малой, Белой:
Спаси нас, Господи, спаси,
Соделай так, соделай!
ПРОЩЕНИЕ
Сердец смиренных Бог не сокрушит.
И рад я, что, не устыдившись срама,
Страна моя на паперти стоит,
Перед дверьми открывшегося храма!
Еще чуть-чуть, и ступит за порог.
(«Чуть-чуть» — это спасительные скорби.)
И вот тогда простит Россию Бог,
И нас уже никто, ничто не сгорбит!
***
Все предано! Я только зубы стисну —
Не верит бедный разум
В то, что распродают Отчизну
И по частям, и разом.
Все продано! И вдруг, не тратя денег,
Пью воду из колодца!..
Не прикрепляйте на Россию ценник —
Она не продается!
1998 г.
СВЯТАЯ ОДЕЖДА
Пока еще звонят колокола
И в Божьих храмах двери нараспашку,
Страна моя — слезами — добела
Спешит отмыть крестильную рубашку.
Заштопать от расстрельных пуль следы,
Зашить зигзаги сабельных ударов,
Стереть пятно от выжженной звезды
На теле, по приказу комиссаров.
Зашить, заштопать, выстирать, стереть...
И, встав пред Богом, в подвенечно-белом,
Опять — под саблю или вновь гореть,
Иль «Святый Боже!» —
спеть перед расстрелом!
МЕДОВЫЙ СПАС
На Родине — Медовый Спас.
В церквях — полным-полно народа,
И все, как водится у нас,
Толпятся с баночками меда.
Мальчишка пробует на вкус
Губами капли с крышки липкой...
И Сам Сладчайший Иисус
Глядит на это все с улыбкой!
***
Я согрешил... Я согрешил,
И долго плакал, безутешный,
Покуда Ты, Один безгрешный,
На помощь мне не поспешил!
Омыл, очистил добела,
Вернул достоинство былое.
И ждешь: ну, а теперь куда
Пойду — на доброе иль злое?
***
Как это все-таки не просто
Пойти на Всенощную в храм,
Когда, насуетившись вдосталь,
Ты долго-долго не был там!
Мы виноваты только сами
В том, что порою здесь для нас
Минуты кажутся часами
И вечностью проходит час.
С душой, грехами опаленной,
Стою, как нищенка с сумой...
Зато потом, как окрыленный,
Идешь по улице домой!
ВЕЧНАЯ ВЕСНА
Облетят сады.
Налетят снега.
Заметет следы
В Божий храм пурга.
Но за годом год,
И за веком век,
После всех невзгод —
Половодье рек!
***
Кружит, кружит последняя листва.
А может, это не листва, а годы,
И вскоре, по закону естества,
Настанет время зимней непогоды?
Оплачут меня горестно дожди,
Завоет вьюга, наметая замять.
И этот крест, что на моей груди,
Земля наденет обо мне на память!
***
Звезда с небосклона — слезою.
Рыдают ветра, а душа,
Как ласточка перед грозою,
Все ниже летает, кружа.
Вот-вот уж сверкнет, загрохочет
Над ней, а не где-то вдали.
Не знаю, чего еще хочет
Она получить от земли?..
Часть VIII
СТАРАЯ ИКОНА
ГОД
В столице — бунт. Отсюда, как вестимо,
До пустыньки Саровской — сотни верст.
Но вящий взор святого Серафима
Бывал порой и далее отверст.
— Там драка, драка! — гневно повторяет
Всегда невозмутимый Серафим.
И не на шутку, видимо, пугает
Келейника волнением своим.
— О чем это ты, батюшка, так грозно?
— О том, что против Государя — бунт,
И в этот час, на площади морозной,
Стоят войска мятежные во фрунт!
Но, слава Богу, нет им там удачи,
И, слава Богу, наш законный царь
Восходит на престол, а это значит,
В России, слава Богу, все, как встарь!
Хотя потом беда придет другая,
Великая!.. — и плачет Серафим,
Еще сильнее, видимо, пугая,
Келейника пророчеством своим.
И было так. Бедой неодолимой
Мятежники иные притекли,
И этот бунт — позор земли родимой —
Восстанием декабрьским нарекли.
И... отгорели по России свечи.
Теперь ждала ослепшая толпа,
Когда, как обещали в громкой речи,
Покажут ей «последнего попа»...
Но, слава Богу, и весну в морозы
Увидел вящим взором Серафим.
И не келейника утешил, вытря слезы, —
Россию благовестием своим!
МЕРА РОССИИ
о. Михаилу Преображенскому
Остались мы с границами отверстыми...
Но, кто бы там мне что ни говорил, —
Россия измеряется не верстами,
А пядями отеческих могил!
И тем, кто это ставит под сомнение,
Добавлю, будь то недруг или друг,
Что если есть иное измерение,
То лишь объятьем материнских рук!
1999 г.
СТАРАЯ
ИКОНА
Нашел икону на помойке
Тот, кого все зовут бомжом.
Принес в сарай на чьей-то стройке,
Поковырял оклад ножом.
Вконец он разочаровался,
Что на открытке образ был.
Но все же как-то расстарался
И на базаре ее сбыл.
Купил вина и все, что нужно
(Все мало, как ни выбирай!),
И — нищий, жалкий и недужный
Побрел в заброшенный сарай.
Здесь, горькую глотая сладость,
Он выл, что жизнь не удалась,
Не знав, что «Всех скорбящих Радость»
Икона старая звалась.
***
Оброк греха известен — смерть.
Так что же я тогда
Живу, не прекращая сметь
Грешить почти всегда?
Чему подобен жизни срок —
Мелькнувшему лучу!
Нагрянет смерть: «Гони оброк!»
И что я заплачу?..
ПЛАЧ К ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЕ
Отмоли меня, отмоли,
Хоть просить Тебя недостоин,
Но, под звоны всех колоколен,
Погибающего вдали,
Отмоли меня, отмоли!
Помоги дойти до огня,
Очищающего навеки,
Чтоб пред Господом Богом веки
Мне закрыть на закате дня,
Отмоли, отмоли меня!
***
По амбару памяти помету,
По сусекам горестной поскребу,
Пыль да сор на полочках обрету
И не стану сетовать на судьбу!
По делам я жизнь свою себе сшил,
Поделом нелегкую и ношу.
Только, видно, мало мне, что грешил,
Коли я по-прежнему все грешу!
Знать, пошью и вечную я судьбу
И пойду в заплатанной ко Христу,
Если добрых дел я не наскребу,
Если сор да пыль опять намету!
***
В гулком храме плачут свечи,
Наклоняясь к образам.
И мои все ниже плечи,
Все тесней в глазах слезам.
Слава Богу, что дорога
Привела меня сюда,
Потому что я про Бога
Забываю, как всегда.
Свечи плачут, догорая.
А на сердце так сейчас,
Будто на пороге рая
Постоял я в этот раз!
МОЛИТВА
Стерпится — слюбится,
Слюбится — сладится:
Зернышком купится,
Хлебом оплатится!
Трудные радости,
Скажем по совести,
Крепче по сладости
Тех, что без горести.
Ель не повалится,
Если не срубится...
Стерпится — сладится,
Сладится — слюбится!
***
Мечтаю умереть, простив
Нелицемерно всех,
И, руки на груди скрестив,
Оплакать жизнь, как грех.
Мечтаю умереть, устав
От суеты земной,
Мечтаю, Богу дух предав,
Вернуться в Дом родной.
И, выйдя с радостью слепца
На свет из темноты,
Мечтаю славить без конца
Творца — за явь мечты!
ДУХОВНЫЙ СЕНОКОС
Когда в душе негаданно-нежданно
Однажды зазвонят колокола,
И звезд тысячеустная «Осанна!»
Не даст уснуть до самого светла,
Когда под звуки этой лучшей оды
Зажжется месяц свечкой восковой,
Тогда мои житейские невзгоды
Покажутся мне сорною травой.
Настанет время сладостной молитвы,
Все прошлое помчится под откос...
И первый луч серпом острее бритвы
Начнет во мне духовный сенокос!
***
Смотрю на сиротливые холмы
В оазисах зеленых сосен.
Ну, вот и дотянула до зимы
Моя очередная осень.
Деревья показали все окрест
Совсем в ином и новом свете.
И дальней церкви золоченый крест,
Сверкнув, застыл в скупом просвете.
А может, это я перед крестом
Застыл над горестным ответом:
Ну почему, живя в краю святом,
Не разглядел его я летом?..
***
Справа — утро незакатное,
Слева — полночь без рассвета...
Ах, душа моя прохладная,
Разве ты не видишь это?
Встань и, Бога исповедуя,
Загорись костром горячим,
Ведь творишь, сама не ведая,
То, что горько мы оплачем!
Время жизни благодатное
Кончится, и будет это:
Или утро незакатное,
Или полночь без рассвета!
РАДУГА
Бремя моих грехов.
Тяжесть минувших лет.
Третий час петухов.
Скоро придет рассвет.
Господи, мне бы лить
Слезы сейчас, как Петр.
Но продолжаю жить,
Смертный забывши одр.
Снова грехи велят
В сердце Тебя распять,
И, как Понтий Пилат,
Слушаюсь их опять...
В час Твоего Суда
Что я скажу в ответ?
— В жизни грешил ты?
— Да.
— А покаялся?
— Нет.
И, с тоскою в груди,
Я услышу, стеня,
Голос Твой: «Отойди,
Не познавший Меня!»
«Нет, о Господи, нет!» —
Каюсь, падая ниц...
...Вот и пришел рассвет,
С радугой из-под ресниц.
***
Невелика беда моя:
Проспал рассвет — так получилось.
Но солнце уж не для меня
В то утро радостно лучилось.
И не меня, увы, оно
Встречало первым поцелуем,
И было все напоено
Не для меня в тот день июлем.
Проспал рассвет — что за беда?
Такое делал в жизни каждый.
А вдруг, подумал я тогда,
Весь мир проспит рассвет однажды?..
***
Прижавшись лицом к стеклу,
Гляжу на осенний сад.
Как пущенную стрелу,
Уже не вернуть назад
Ни радости первых встреч,
Ни боли поздних разлук...
Стрелу достав из-за плеч,
Зима натянула лук.
Погонит на сотни верст
Назавтра листву пурга,
Задует лампады звезд,
Оденет весь мир в снега.
Гляжу, прижавшись к стеклу,
На пеструю круговерть
И думаю, что стрелу
Однажды натянет смерть...
Весы из зла и добра
Рисует дождь на окне.
Давно уж, давно пора
О Вечном подумать мне!
За садом — старый забор.
А дальше — церковь видна...
...Так что же я до сих пор
Стою еще у окна?!
ЭЛЕГИЯ
Мало неба было рассвету —
Он и стены разрисовал!
И меня за собой по свету
Звал...
Но проспал я свой час беспечно,
По своим дорогам кружил.
И, как будто живу я вечно,
Жил...
На стене теперь цвет заката.
Он под колокола грядет,
И меня, как рассвет когда-то,
Ждет...
ЗИМНИМ
УТРОМ
А утро-то... утро какое!
Как будто и не было тьмы —
В величественном покое
Сияют чертоги зимы.
Взирают красавицы-ели
На царские троны-стога.
И даже былинки надели
Алмазы и жемчуга!
А месяц, забыв возвращенье,
Остался и, свесив усы,
Все славит, в немом восхищенье,
Создателя этой красы!
ВЕЛИЧАНИЕ
«Величаем Тя, Живодавче Христе,
нас ради во ад сшедшаго
и с Собою вся воскресившаго».
Лучшее величание —
Не слова на устах,
А скупое молчание
Со слезами в глазах.
Это — с грехом борение,
За Христа в грудь свинец,
Это свечой горение
До сожженья сердец!
Мы поем, как положено —
Так, чтобы вздрогнул храм.
Но всегда ли приложено
Дело к святым словам?
Слово без дел — журчание
Сонной реки в тиши.
Лучшее величание —
Исправленье души!
У КРАЯ
(молитва)
Господь мой и Бог мой, к Тебе я с повинной:
Прости и помилуй раба Твоего,
Влекомого к пропасти ада лавиной
Из черных снегов прегрешений его.
Господь мой и Бог мой, к Тебе прибегая,
Я теплю лампадой надежду свою,
Что Ты, задержав меня прямо у края,
Спасешь и помилуешь душу мою!
Поднимешь наверх благодатною силой,
Заблудшей овцою очистишь всего.
Прости же... прости же... прости и помилуй,
Господь мой и Бог мой, раба Своего!
ГОРЬКИЕ ПЛОДЫ
Все меньше над полями журавлей.
Что журавлей?.. И птиц почти не стало!
А впрочем, и самих уже полей,
Таких, что были прежде, нынче мало.
Земля теперь скупа, как никогда.
Мы вкус и запах хлеба позабыли.
И даже родниковая вода
Совсем не та, что наши предки пили!
А грех людской все множится вокруг,
Пожаром нивы так уничтожая,
Что не далек тот день, когда нам вдруг
Земля не даст однажды урожая.
И за грехи тяжелые отцов
Питаться будут дети, раня руки,
Тогда плодами терний и волчцов.
О, Боже! Это дети так — а внуки?..
МОЯ ПОЭЗИЯ
Ты говоришь: грустны мои стихи.
Увы! Я бы давно писал иначе,
Да зло мирское и мои грехи
Сдавили горло в покаянном плаче.
Я сам хочу в молитвенной тиши
Запеть, как соловей на звездном лоне,
Но тяжесть мира и моей души
Сгибают строчку в горестном поклоне.
Вокруг снега лежат, как серебро,
Фатой невесты чудятся березы!..
Сажусь писать — и вновь мое перо
Выдавливает буквы, словно слезы.
И я опять про зло и про грехи,
И сердце стынет в покаянном плаче.
Ты говоришь: грустны мои стихи.
Да, это так! Но как писать иначе?!
ВЕНЕЦ
ЛЮБВИ
Притчу о блудном сыне
Трудно читать без слез.
Это — реки в пустыне
Немелеющий плес.
Строки ее сквозь слезы —
Словно рассветный луч,
Жаркий костер в морозы,
Радуга среди туч.
Блудного, издалеча,
Сына обнял отец...
Это уже не встреча —
Это любви венец!
Той, что всегда прощает,
Не ища своего,
Той, что не обещает,
А отдает — всего...
Милосердной и скорой,
Без конца и границ,
Той любви, пред которой
Надо бы падать ниц!
Все. Закрыта страница!
...Блудным сыном встаю
И — скорее виниться
К Богу, в родном краю!
АВТОПОРТРЕТ
Кто это там стоит у входа в храм:
Молясь, крестясь,
с серьезностию всей?
О, Господи, да это же я сам —
Лицом мытарь, а сердцем — фарисей!
САМЫЙ ГРУСТНЫЙ ДЕНЬ
День Великой Пятницы.
Над землею тень.
Птицы-христарадницы
Плачут целый день.
Небо наполняется
Тучами из слез:
Нынче распинается
Иисус Христос.
Даль — как не весенняя,
Воздух стал тяжел...
И до воскресения,
Видно, дождь пошел.
Солнце рвется птицею
Господу помочь.
Темной плащаницею
Скоро ляжет ночь.
Даже звезды-златницы
Занавесит тень.
День Великой Пятницы —
Самый грустный день...
К ...
«Люблю всем сердцем!» — говоришь.
Прости, но сердце слепо,
Ибо любовь земная лишь
С Небесной жалкий слепок.
«Люблю навеки, навсегда!»
Прости: любовь земная
Как будто в пригоршне вода.
Но есть любовь иная —
К Тому, Кто из небытия
Всех — и меня с тобою —
Создал, позвал в Свои края
И... искупил Собою!
Ей не нужны объятья рук
И все земные брашна,
Она не знает боль разлук,
И ей совсем не страшно,
Что в человеческой судьбе
Смерть закрывает веки…
Дай Бог, такой Любви тебе
Всем сердцем. И навеки.
***
Светлой памяти
протоиерея Модеста Малышева
Уехать бы за тридевять земель —
Да тридесятых царств нет и в помине!
Умчалось время сказочных Емель,
И добрых щук не видно больше ныне.
Повымерли Иваны-дураки,
Остались только бедные Иваны,
Которых до протянутой руки
Сегодня довели чужие страны.
Святую Русь в театр без кулис
Заморские соседи превратили,
И правнучек премудрых Василис
На подиумы голыми пустили.
Аленушка, — ау! — как ты могла
Не только брату яда дать напиться,
Но и, видать, себя не сберегла,
Попробовав из мутного копытца?..
Гляжу вокруг, в предчувствии беды,
И вижу, как среди проспектов бурных,
Не нищая, ища себе еды,
Сама Россия копошится в урнах!
Умчаться б, чтоб не видеть этот срам,
Уехать от реклам и ресторанов!
И не могу — иду молиться в храм
За Василис, Аленушек, Иванов...
1999 г.
Часть IX
ВЕЧНЫЙ МИГ
НА БЕРЕГУ
Золотою уздечкой
Лег на волны рассвет.
Встало солнце над речкой —
Слава Богу за свет!
На струю переката
Ива бросила тень,
Словно сеть, до заката —
Слава Богу за день!
Волны бьются о камни...
О, земная юдоль!
Ты, как эта река мне, —
Слава Богу за боль!
В ожиданье прохлады,
Когда станет невмочь,
Вспыхнут в небе лампады —
Слава Богу за ночь!
И хоть жизнь мою ветер
Песней вдаль унесет,
Как прекрасно на свете —
Слава Богу за все!
СВЕЧА
Завывает-плачет метель,
Ветер кружится, в окно стуча,
За стеною скрипит во сне ель,
На столе стоит моя свеча.
Я устал от бед и потерь.
И молитвы у икон шепчу.
Ветер бьется в старую дверь.
Не задуло бы мою свечу!
Утром я узнаю с трудом
Ель, одетую во сне парчой.
Ветер налегает на дом...
Загореться бы и мне свечой!
Завывает-плачет метель.
Ветер кружится, в окно стуча.
За стеной скрипит во сне ель.
Не погасла бы моя свеча!
***
Последний листок уходящего лета
Еще зеленеет среди желтизны,
Как сладкая горечь о песне, что спета,
Как горькая сладость далекой весны.
Вот так же, наверно, и день мой последний
Напомнит однажды, сверкнув в седине,
О том, что когда-то поистине летний
Срок жизни был дан для спасения мне...
***
Господи, ночью вьюжной
Снег кружит голубой.
Мне ничего не нужно —
Только бы быть с Тобой.
Пригоршни снегопада
Бьются в окно, слепя.
Господи, мне не надо
Ничего без Тебя.
Дольше ли ночи вьюжной,
Господи, век земной?
Мне ничего не нужно —
Только Ты будь со мной!
ОШИБКА
Я подводил счет хорошим делам:
То-то и то-то сделал.
И записал это радостно сам —
Черным на белом.
Но, подводя своей жизни итог,
В ужасе непритворном,
Вспомнил, что все подытожит Сам Бог —
Белым на черном!
БЕРЕЗА
В этом забытом храме
Служба давно не идет.
Прямо над куполами
Тихо береза растет.
Ветер намел меж окон
Горстку сухой земли.
Голуби ненароком
Семечко ввысь занесли.
Так это было, нет ли,
В храме с отбитым крестом,
Разве дверные петли
Помнят сегодня о том?
Только, как над горою,
Нынче береза растет,
Чудится ей порою,
Будто бы служба идет.
Ярко пылают свечи,
Дьяконский бас — как живой.
И, опуская плечи,
Шепчет тогда всей листвой,
После лирики — проза,
Ты уж, читатель, прости,
Шепчет листвой береза:
«Лучше бы мне не расти!..»
***
Господи, если б не Ты,
Кем бы тогда был я,
Созданный из пустоты
Для полноты бытия?
Как бы ушел я от зла,
К доле стремясь иной,
Если душа до зела
Грех полюбила земной?
Как бы пришел я к добру
Без Твоего Креста,
В поле судьбы на ветру
Брошенный у моста?
Господи, я как во сне
Жил бы, судьбу кляня...
Впрочем, к чему обо мне?
Не было бы меня!
***
Господи, прости меня за то,
Что поклоны, как перед кумиром,
Бил я перед этим грешным миром,
Как не бил, наверное, никто.
И за то благодарю Тебя,
Что, не осуждая даже взглядом,
Ты стоял все это время рядом,
Как никто другой меня любя!
***
Лампады свет... Свеча перед иконой.
На темный лик Спасителя смотрю
И без конца, коленопреклоненный,
Давясь слезами, тихо говорю:
«Ты дал мне все. Мне нечем оправдаться
Перед Тобой в день Страшного Суда.
Я, Господи, грешнее святотатца,
Ворующего в церкви без стыда!»
Свеча перед иконой... Свет лампады.
Все громче шепот мой в немой тиши:
«Он выносил иконы и оклады,
А я ограбил храм своей души!
Я расточал все то, что мне с любовью
Ты подавал с младенческой поры,
И не ценил оплаченные Кровью —
Твоею Кровью, Господи! — дары».
Свеча... Лампада... Тягостное бремя
Вины, которой нынче не таю:
«О, Господи, Твое воруя время,
Я жизнь украл у Вечности свою!»
Уходит ночь с подругою-печалью.
Светлеет на иконе Божий лик.
И только тут я в страхе замечаю,
Что шепот мой уже похож на крик.
Встаю с колен. Пора с лучом рассвета
Гасить свечу. С лампады снять нагар...
И, славя Бога, встретить утро это —
Последний, может, в жизни Божий дар!
***
Затуманился жизни моей окоем.
Что творю, сам порою не ведаю!..
Помяни меня, Боже, во Царстве Твоем,
Как разбойник, Тебя исповедую.
Со свечой восковою всю ночь слезы льем.
Жизнь свою до изнанки исследую...
Помяни меня, Боже, во Царстве Твоем,
Как разбойник, Тебя исповедую.
Догорела свеча. Дай, Господь, мне и днем
За Тобой на Голгофу последовать
И с крестом на груди, на кресте, пред Крестом,
Как разбойник, Тебя исповедовать!
ВЕЧНЫЙ МИГ
Живя без веры и надежды,
Я шел, куда вела судьба,
И боготканные одежды
Сменил на рубище раба.
Я брел среди гранитных сколов,
Бежал, проваливаясь в грязь,
Неизглаголанных глаголов
Ища потерянную связь.
Но, наконец, настал прозренья
Неповторимый вечный миг,
И я смысл жизни и спасенья
Сердечным разумом постиг!
Вернулись вера и надежда,
Путем стал Бог, а не судьба,
И боготканная одежда
Легла на рубище раба!
***
О, мой лирический герой!
Как мы с тобою не похожи,
Хотя и кажется порой,
Что ты и я — одно и то же.
Когда ты бодрствуешь, я сплю,
Когда ты молишься — зеваю.
Ты — словно парус кораблю,
Я чаще якорем бываю.
Мы лишь плывем в одни края
На расстоянье бесконечном.
И плачем оба: ты о вечном,
А я, что ты — это не я!
***
Владимиру Головину
Перекрещу тебя в дорогу.
Теперь иди, плыви, лети,
Спеши к далекому порогу, —
Господь хранит тебя в пути!
Господь хранит тебя в напасти,
Господь хранит тебя от бед,
В минуты горести и счастья,
В дни поражений и побед.
Господь хранит и, слава Богу,
Ведет к Себе тебя, храня...
Перекрещу тебя в дорогу.
И ты — перекрести меня!
***
Насколько фарисеи были —
Увы нам! — совестливей нас,
Когда блудницу не забили
Камнями, слыша Божий глас.
А мы... Забыв свои паденья,
Едва заметим чей-то грех,
Хватаем камни осужденья
И бьем, порой до смерти, всех!..
РАСПЯТЬЕ
Господи, Боже мой,
Даже с Распятья
Ты мне Свои
Раскрываешь объятья!
Тихо стою
У святого Креста,
Молча смотрю
На мученья Христа,
Плачу, целуя
Подножье Распятья
И... попадаю
В Христовы объятья!
СХИМНИК
Один, в безмолвии ночном,
Перебирая зерна четок,
Он мог бы спутать явь со сном,
Когда б ход мысли не был четок.
Ему не нужно ничего,
Среди дождей, морозов, зноя, —
Подобна келия его
Ковчегу праведного Ноя!
В соседней келии монах
Давно отбил свои поклоны,
А он, с молитвой на устах,
Глядит на древние иконы.
В окне, на фоне темных гор,
Под рокот близкого прибоя
Светлеет Троицкий собор
Ковчегом праведного Ноя.
Весь мир, уставши от грехов,
Уснул до первого трамвая —
Столичных третьих петухов.
А он, себя окаивая
И спать ресницам не веля,
Всю ночь стоит у аналоя,
Молясь, чтоб стала вся земля
Ковчегом праведного Ноя!
***
Прости, помолись обо мне,
Названный духовный брат,
В далекой твоей стороне
Во время моих утрат.
В годину моих потерь,
Когда я стою на краю,
Открой потихоньку дверь
В убогую келью свою.
Лампадку зажги у икон
И положи поскорей
Хотя бы один поклон
О грешной душе моей.
О бедной моей душе,
Которую я, как всегда,
Гублю и, видать, уже
Готов погубить навсегда.
Уже столько зим, столько лет,
Названный духовный брат,
Ты там, где встречают рассвет,
А я — где, увы, закат!
Я там, где вокруг — пустырь,
Хотя говорят, что Москва,
А твой удел — монастырь,
Где благовествует листва,
Где тихие звезды сейчас
Поют псалмы в вышине,
Где в этот полуночный час
Ты молишься обо мне!
ПЕСНЯ О РОДИНЕ
Русь моя, Россия!
Испокон веков —
Слез дожди косые,
Кровь да звон оков,
Зарева в полнеба,
Горе через край,
Часто вместо хлеба —
Солнца каравай.
Войны, христарадство,
Моры, недород...
Слава и богатство,
И наоборот.
Строилась, горела —
Иногда дотла...
Как ты все стерпела,
Как превозмогла?
Не за то ли силы
Подавал Бог нам,
Что вели в России
Все дороги в храм,
Что богаче кладов
Издревле для нас
Пурпуры закатов
И рассветный час,
Росы-самоцветы,
Месяца свеча,
Малахиты лета,
Зимняя парча,
Кленов багряницы,
Янтари стогов,
Золото пшеницы,
Серебро снегов,
Дали расписные,
Бирюза ручья...
Русь моя, Россия, —
Родина моя!
РУССКИЙ КРЕСТ
Полонили Русь, полонили:
Не монголы да татары — свои же.
Всю страну в поклоне склонили
До земли. А кто был против
— и ниже!
Обманули Русь, обманули,
Подменили красным идолом Бога.
Несогласным — петли да пули,
Иль в острожный край путь-дорога.
Уходить пора от идиллий,
Что вождями мы, мол, были хранимы.
Толку от их русских фамилий,
Если все они почти — псевдонимы!
Оболгали Русь, оболгали:
Кто за мзду, кто за ученые званья.
Как они всегда обжигали
Нашу Родину — иуд целованья!..
Обокрали Русь целым миром,
Закупить ее хотели без сдачи.
Но Россия, даже в рубище сиром,
Всех на свете есть и будет богаче!
И воспрянет Русь, и воспрянет,
И, с котомкой обойдя все народы,
Как Апостол, людям светочем станет
В наступивший век духовной невзгоды!
Но слова мои исполнятся эти,
Если — как же объяснить это людям? —
Вспомнив, что мы Божии дети,
Всей страной мы снова русскими будем!
2000 г.
НЕВЕСТА ХРИСТОВА
(вариант текста для Гимна России, принимавший
участие во Всероссийском конкурсе)
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 229; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!