Эпиктет — вольноотпущенник и преподаватель философии
Мы не знаем, когда Эпиктет был отпущен на волю и когда он открыл школу философии в Риме. Во всяком случае, он был изгнан в 90 году Домицианом, как все пользующиеся известностью философы в Риме.
Мы можем, таким образом, предположить, что он определённое время преподавал в Риме. По причине своей ссылки он обосновался в Никополе, где он основал школу, которая получила большой успех, поскольку у него появилось много учеников и известных посетителей.
Симпликий, комментатор Энхиридия, рассказывает, что в Риме Эпиктет вёл крайне простой образ жизни и никогда не запирал двери своего дома, где была лишь соломенная кровать и камышовый матрас. Он никогда не женился, но в старости взял к себе ребёнка друга, который не имел больше возможности его воспитывать. Он попросил у одной женщины стать кормилицей этого ребёнка[43]. Император Адриан проявил к нему интерес. Несмотря на то что, после восшествия на престол императора Нервы «гонения», как имел обыкновение говорить Эпиктет, окончательно прекратились, воспоминание о чёрных днях во времена между Нероном и Домицианом всегда осталось в памяти философа. Он постоянно приводит в качестве примера испытания, отведённого философам, столкновение с тираном, который угрожает его телу, но не может посягнуть на его свободу. Мы можем предположить, что он умер около 130 года.
Беседы Эпиктета
Мы бы ничего не знали об учении Эпиктета, если бы Арриан, его ученик, не написал бы Беседы и Энхиридий. Философ из Никополя, как и его учитель Музоний, сам ничего не написал. Они оба довольствовались преподаванием. Подобное поведение, которое также было свойственно Сократу, означало, что эти философы считали, что истинная философия заключается только в процессе живого и пережитого диалога, способного призвать слушателей вести философский образ жизни, а не в застывшем монологе литературного произведения.
|
|
|
Они отражают только часть учения Эпиктета
На самом деле, Беседы, изложенные Аррианом[44], сообщают нам лишь в очень неполном виде учение его учителя по нескольким причинам. Первая заключается в том, что они являются лишь отголоском части лекционного курса Эпиктета. Чтобы это понять, нужно кратко напомнить историю преподавания философии начиная с Сократа[45]. Вплоть до первого века до нашей эры излюбленные методы преподавания во всех философских школах были либо диалектический метод, который заключался в беседе между преподавателем и учеником на примере сократовской, платоновской или аристотелевской диалектики, либо риторический метод, который заключался в продолжительной и непрерывной речи, которую вёл учитель, отвечая на вопрос ученика. Этот метод, согласно Цицерону[46], был в чести уже у софистов V в. до Р. Х. Это преподавание прежде всего основанное на беседе и обсуждении, как нам кажется, было связано с существованием школ, основанных в Афинах Платоном, Аристотелем, Зеноном и Эпикуром в виде учебных заведений, которые имели определённое место для проведения занятий, непрерывную череду схолархов и внутренний устав. Однако, когда около первого века до нашей эры многие из этих учебных заведений прекратили своё существование, преподавание философии, которое распространилось в многих крупных городах, получило иную форму. Была испытана потребность вернутся к истокам, объяснить и прокомментировать тексты основателей различных философских направлений, то есть диалоги Платона, трактаты Аристотеля и тексты Хрисиппа и Эпикура. Преподавание философии, таким образом, приняло экзегетическую форму, которую оно более или менее сохранило до наших дней. Однако отказа от диалектического и риторического метода не произошло.
|
|
|
Итак, в первом и втором веках нашей эры, то есть во времена Музония и Эпиктета, урок философии состоял из двух чётко разделённых частей. Сначала имела место часть, посвящённая комментарию и экзегезе текстов основателей школы, которые могли быть проделаны либо преподавателем, либо учеником под руководством учителя; в стоицизме наиболее комментированным автором был Хрисипп, но также приверженцы хорошей традиции, которыми были, с точки зрения Эпиктета, Архедем и Антипатр. Записи, сделанные Луцием или Аррианом относятся не к этой части урока. Таким образом, мы ничего не знаем о том, как Музоний и Эпиктет комментировали Хрисиппа и других авторов стоиков и каким образом в этом случае они представляли совокупность системы, разделяя её изложение на три традиционные части: логику, физику, этику. Таким образом, нельзя сказать, как мы это слишком часто делаем, что стоицизм в первом и втором веке нашей эры, ограничивался нравственным аспектом философии. Мы только должны признать, что мы почти не знаем, каким образом он преподавался. Однако, благодаря Беседам Эпиктета, мы знаем, что эта экзегетическая часть урока действительно существовала: в них несколько раз идёт речь о разборе текста или упражнении в логике, которые имели место в комнате для занятий[47]. Мы, кроме того, знаем от самого Эпиктета, что Музоний очень дорожил преподаванием логики и диалектики. Однажды Музоний дал Эпиктету (Б., I, 7, 32) задание по логике, которое заключалось в том, чтобы найти то, что было опущено в силлогизме, одна из посылок которого не была выражена[48]. Поскольку Эпиктету выполнить это задание не удалось, Музоний его начал упрекать, на что он ответил: «Я же всё-таки не сжёг Капитолий». Музоний в свою очередь ответил: «Это опущение и является Капитолием.[49]» Это означает, что в глазах Музония логическая ошибка является нравственной.
|
|
|
|
|
|
Однако имела место и вторая часть урока, в течении которой, после использования в первой части новой методики преподавания, то есть комментария, происходило возвращение к старой методике: диалектика или риторика, то есть беседа или диалог между учителем и учеником. Мы знаем, например, что после разбора текста, платоник Тавр, который преподавал в Афинах во II в., просил своих учеников задать ему вопросы. Писатель[50], который, приводит этот случай, этим даёт пример. Когда один из слушателей его спросил о том, приходит ли мудрец в ярость, Тавр ему ответил длинной речью, то есть, прибегая к риторическому методу.
Эпиктет считал экзегетическую часть урока без сомнения необходимой, однако опасной, так как она подвергала преподавателя философии искушению щегольнуть своими хитросплетениями в разборе сложных текстов[51] и довольствоваться восхищением учеников вместо того, чтобы стремиться возбудить в них стремление к лучшей жизни (Б., III, 21, 8): «Разве за этим молодые люди покидают свою родину и родителей, для того чтобы услышать, как ты объясняешь ничтожные словечки?» И он добавляет: то, что играет важную роль для тех учеников, которые приехали послушать учителя, это – стяжание душевного покоя, умение жить в общине и способность переносить всё, что нам выпадает на долю. Вот, что должна произвести речь философа. Эпиктет, кроме того, ясно выражает свою мысль, когда говорит (Б., II, 23, 46): «…».
Чтобы пояснить своё высказывание (Б., II, 23, 29), Эпиктет привёл в качестве примера Музония, который сказал: «…», «…». В своём предисловии к Беседам Арриан также написал об Эпиктете, что он «несомненно не имел никакого иного желания, нежели направить к благу души слушателей.[52]»
Этот момент побудительного диалога был, таким образом, в глазах Эпиктета очень важным. Вот почему Арриан издал по своему предпочтению те записи, которые он сделал в этот момент урока. Благодаря ему мы знаем, каким образом его учитель вёл беседы со своими учениками.
К сожалению, нужно ещё прибавить, что об этой второй части урока Арриану удалось сообщить лишь то, что он слышал в течении нескольких лет, около 110 г., когда он жил в Никополе. Эпиктет сказал гораздо больше в течении этих лет преподавания. Кроме того, Арриан написал восемь книг Бесед: четыре из них были утрачены; мы о них знаем только через цитаты поздних авторов. Таким образом, нам нужно смириться с тем, что мы немного знаем о философе из Никополя.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 368; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!