Нужна наука, только наука, просто наука.
До Маркса-Энгельса науки не было, а были только элементы, отрасли, части, словом — сырой материал науки, придавленный и отрешенный ядами религии и философии. После Маркса-Энгельса в диалектическом материализме мы получили в наследство широкий и прочный фундамент для науки. Строя на этом фундаменте, пролетарские мыслители и мыслители коммунистического общества создают и создадут величественное здание науки, о котором многие теперь не имеют даже и понятия. Многие и теперь под наукой разумеют только отдельные части, так сказать «секции» науки.
Наука же, как что-то единое и цельное, всеобъемлющее и самодовлеющее (не только по отношению к религии, по и к философии), пока-что не проникла в наше сознание. В этом, между прочим, и заключается одна из причин того, что для науки мы ищем сомнительные подпорки, начиная с враждебных науке терминов, и путаемся с философией, как совсем еще недавно кое-в-чем путались с религией.
Но есть у нас уже и противоположное увлечение (антитезис): некоторые марксисты величают науку «коммунистической', «пролетарской» и т. п. Это — излишнее усердие в отрицании и, может быть полезно только, как «переходный фазис» развития. По существу же такие эпитеты вредны, и – тем скорее нам необходимо перейти к «синтезису»: наука есть... просто наука.
Ибо, во-1-х, вышеуказанные эпитеты заставляют думать, что якобы есть какая-то иная наука – не пролетарская, не коммунистическая, а, во-2-х, указанные термины, в лучшем случае, представляют из себя тавтологию, излишнее повторение того, что уже входит в понятие науки в действительном и строгом смысле слова. (Здесь Минин в корне неправ, поскольку марксизм есть естественная наука, изучающая общество в его развитии и наука о построении коммунистического общества – то есть, именно коммунистическая наука, в основе которой лежит диалектический метод Маркса).
|
|
|
Науку начинает пролетариат и завершает коммунистическое общество – на основе коллективного производства и ликвидации общественных классов. «Завершает»... не в смысле количества материала познания, который неисчерпаем, а в смысле качества, то-есть: в смысле навыка, уменья и непреодолимой потребности подавляющего большинства (а потом и всего) человечества охватывать (практически и теоретически, begreifen) весь мир в целом и в каждой мельчайшей его части – монистично, материалистично, диалектически-научно.
Завершение значит конец. И в коммунистическом обществе (хотя и очень не скоро) действительно наступит, в известном смысле, конец науки, своеобразное, высшее отрицание ее. (Вполне возможно, что такое будет в очень далёком будущем, но это не нам решать, а тем, кто будет жить в будущем. А на тот момент развития это был явный идеалистический перебор – фантастика, и зацепка для оппонентов, лишний повод разбить Минина. – Примеч. А. Шилова).
|
|
|
Наука перестанет быть объектом нападения и перестанет быть орудием борьбы. Наука в практике работы и познания станет такой же естественной и само собою разумеющемся, как воздух при дыхании. Тогда не будут говорить «общество работает или мыслит научно», подобно тому, как сейчас мы не говорим: «человек сыт пищей».
Но это будет когда-то.
А пока припомним еще раз то, что писал Энгельс Конраду Шмидту в 1890 году:
«Всю историю надо начать (курсив Энгельса) изучать сызнова. В этом отношении сделано до сих пор очень мало, потому что очень немного людей серьезно этим занимались»...
VIII.
Три очередных задачи.
В связи с поднятым вопросом перед нами с особой яркостью вырисовываются три следующих очередных задачи:
I. По отношению к религии. Необходимо продолжать изучать религию и разоблачать ее перед широкой стомиллионной массой, наполняя отрицательный атеизм положительным научным содержанием.
II. По отношению к философии. Авангарду рабочего класса, а потом и всему пролетариату как можно скорее оценить философию и понять ее несовместимость с наукой, ее враждебность коммунизму.
|
|
|
III. По отношению к науке. Только проведя строгую разграничительную линию между религией и философией по одну сторону и наукой — по другую, и тем бесконечно облегчив себе самому дальнейшее постижение и завоевание науки, рабочий класс и тем более авангард его — Коммунистическая Партия смогут выполнить грандиозную обязанность вождя по отношению к крестьянству в области пропаганды науки.
После трех революций (1905, 1917, III и XI) и полдесятилетия пролетарской диктатуры крестьянство в массе, как класс, или уже враждебно к религии или, по крайней мере, нейтрально к ней. Крестьянство атеистично, так как, во-1-х, оно поняло, что помещики, монархия, царизм — его лютый классовый враг, а, во-2-х, оно разобралось и в том, что небесный монархизм — религия есть нечто иное, как дополнение и опора монархизма земного. Однако для понимания и усвоения науки в подлинном и строгом смысле слова в жизни и положении крестьянства имеются много препятствий и противодействий. (Положим, если рассматривать в общем, крестьянство на тот момент отнюдь не было атеистично – скорее наоборот. Кроме того, атеистичность никак не вытекает из того, что у Минина во-1-х и во-2-х. Здесь - идеализм и эклектичное рассмотрение абстрактных крестьян – и влияние Плеханова-Гегеля и механицизм. То есть, крестьянство, как общее, у Минина - вроде философской категории «крестьянство», поскольку оторвано Мининым от частного – от крестьян, из которых по факту состояло весьма неоднородное крестьянство. – Примеч. А. Шилова)
|
|
|
1. Частная собственность на орудия производства с предпринимательской перспективой. (Правильно. С одной стороны, крестьянин – труженик, работник; с другой стороны – крестьянин торговец произведённым продуктом. Но это не относится к тем крестьянам, которые уже стали кулаками – капиталистами-эксплуататорами. – Примеч. А. Шилова).
2. Индивидуальное производство с его зависимостью от рынка, как чего-то безличного, смутного, часто подавляющего, что препятствует крестьянину понять законы общественного развития.
3. Или бесконечное однообразие явлений природы (смена времен года, жизнь и смерть и т. д) или их случайность и хаотичность (осадки, урожай, засуха и т. и.) препятствуют крестьянину понять закономерность в природе.
4. Примитивность орудий и способов производства в сельском хозяйстве с своей стороны не дает крестьянину мотивов к оценке возможности овладеть законами природы.
И вот беда: религию-то крестьянство отбрасывает, но ему почти не на чем учиться науке.
Правда, царизм, война и революция очень многому научили и учат крестьянство в области понимания развития человеческого общества.
Правда, каждый шаг рационализации хозяйства учит крестьянство научному пониманию природы.
Однако мозг крестьянина в повседневной жизни все еще в значительной степени обволакивается «идиотизмом деревенской жизни».
А потому почвы и мотивов для философии в мозгу крестьянина сколько угодно.
И, разумеется, чем энергичнее будет развиваться у нас коллективное государственное производство (и обмен) и, в особенности, чем энергичнее будет проводиться нами электрификация сельского хозяйства, тем успешнее будет крестьянство постигать и науку.
Но поскольку в каждый данный момент перед нами стоит уже задача сознательного воздействия в пользу науки, мы должны по отношению к крестьянству наметить себе ясно сознанную цель:
Извлекая сельского работника на мусорной ямы религии, опустить его в чистый бассейн науки, минуя отравленную купель философии. (Жутко высокопарно. Зачем? Примеч. А. Шилова).
Повидимому, соглашаясь в общем с «законом трех фазисов» Сен Симона и возражая против механического понимания «закона», Плеханов говорит: «Очень может быть, что это и так, но спрашивается, как понимать ту мысль, что человечество даже при желании (курсив Плеханова) не могло бы изменить действие этого закона? Значит ли это, что оно не могло бы избежать метафизики (по нашему – философии. С. М.) даже в том случае, если бы оно сознало преимущества позитивного мышления еще в конце теологического периода? Очевидно, нет». («К вопросу о развитии...»‚ 38). (Лучше бы труды Маркса с Энгельсом изучал, чем Плеханова и Сен-Симона. Сен-Симон был лишь для своего времени прогрессивен, а после научных открытий Маркса с Энгельсом изучение сильно устаревших трудов Сен-Симона есть шаг назад – к утопическому социализму и буржуазной социологии. – Примеч. А. Шилова).
Для нашей страны мы сейчас как раз находимся „в конце теологического“ (религиозного) периода, и потому и для рабочего класса и для руководимого им крестьянства необходимо сразу и сознательно перейти непосредственно к периоду науки.
Как коммунист, как человек науки, как пролетарский боец до мозга костей, Фридрих Энгельс, отбросив философию, не преминул науку связать с массой: «нам нужна помощь в массах — говорит он‚ — область бесконечно велика». А мы сейчас имеем необыкновенное счастье видеть, как эта помощь пришла и в таком размере, какого не знала до сих пор история человечества. Коммунистическая партия, наше студенчество, Молодежь, рабочие, Красная армия и даже значительные слои крестьянства охвачены таким пламенным стремлением к познанию, что наука впредь будет развиваться гигантскими шагами и уже в недалеком будущем поднимется на ослепительную высоту.
С. Минин.
Вывод: С. К. Минин
1) С точки зрения редакции эта статья тов. Минина не менее первой передается в сокращении, однако мы ее помещаем на этот раз без единого изменения: пусть читатель не сваливает вину за слабую статью на редакцию.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 163; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!