Regii Emeseni Iudaei, папирус из Панополиса (Дублинская коллекция) и Notitia Dignitatum: проблемы интерпретации. 9 страница
Далее германский морской эксперт делает следующее умозаключение: «Ему (Вирену) предначертано большое влияние на будущее российского флота, если он не поддастся воздействию инертности сотрудников, которым не нравятся такие руководители, как Вирен. Подобное противостояние характерно для всех стран. Россия в этом отношении не является исключением» [15]. Гинце, как он считал, нисколько не преувеличивал опасность победы «косности и равнодушия над энергией и целеустремленностью адмирала». Атташе отмечал, что у Вирена «крепкие нервы, но и они не выдерживают пассивного сопротивления и ударов из-за угла» [15]. «Большой любитель физических нагрузок этот деятельный человек, – далее пишет он, – вынужден заниматься с утра до вечера презренными и ненавистными ему бумагами, вместо того, чтобы проводить время на военных занятиях» [15].
Именно недостаточное внимание и забота руководителей российского флота к практическим учебным боевым тренировкам экипажей по причине инертности, по убеждению адмирала, стали одной из причин поражения России в морской войне против Японии. Поэтому ситуацию нужно в корне менять, чтобы вновь не оказаться разбитыми в будущей войне. Рассуждения Вирена о состоянии военно-морских сил, а также наличие заметных революционных настроений среди матросов в очередной раз убедили Гинце в мысли, что боеготовность черноморского флота находится на низком уровне.
|
|
|
В депеше, датированной 19 июля 1910 г., атташе вновь обращается к характеристике начальствующего состава российского флота. На этот раз в поле его зрения попало сразу несколько высших морских офицеров. Вначале он ведет речь о 52-летнем вице-адмирале И.Ф. Бостреме, который занимал должности главного командира Севастопольского порта и военого губернатора Севастополя, а затем начальника николаевских судостроительных заводов.До этого Бострем был командующим Черноморского флота. Немецкий представитель считает его очень активным, правда «несколько неуравновешенным человеком». К отличительным чертам Бострема Гинце также относит его исключительную честность и порядочность. В высоких правительственных кругах адмирал имеет хорошую репутацию и, как полагал Гинце, «его кандидатуру даже рассматривают в качестве одного из претендентов на министерский пост» [16]. Такая вероятность объяснялась еще и тем обстоятельством, что в 1907-1908 гг. он занимал посты заместителя морского министра и вице-председателя Адмиралтейств-совета. Во внешнеполитических «пристрастиях» Бострема считали англофилом и германофобом. Правда, по замечанию Гинце, последнее было все-таки большим преувеличением, хотя элементы неприязни к Германии в его высказываниях отмечали многие.
|
|
|
Вице-адмирала В.С. Сарновского, главнокомандующего Черноморским флотом германский атташе называет человеком доброжелательным, приятным в общении. Что же касается профессиональных качеств, то здесь Гинце не может дать однозначную оценку. Он пишет, что Сарновский как профессиональный морской офицер вырос на черноморском флоте. На разных должностях, которые ему пришлось занимать, он показал себя человеком, хорошо знающим порученное ему дело. Особенно это касалось командования боевым кораблем. Вместе с тем, по словам Гинце, как главнокомандующий Черноморским флотом, Сарновский не произвел на него сильного впечатления [16]. Во всяком случае, немецкий представитель не увидел в нем таких качеств необходимых для руководителя столь высокого ранга, как требовательность и решительность.
Собирая информацию о том и ли ином высшем чине российского флота Гинце, конечно же, опирался на суждения и мнения окружающих этого человека людей. При этом атташе стремился не оказаться полностью под влиянием этих оценок, а сформировать собственное отношение к «субъекту своего внимания». Например, 53-летний контр-адмирал барон Нолькен имел достаточно высокую репутацию в офицерской среде. Его как командира учебной эскадры даже прочили на пост командующего Черноморским флотом. Казалось бы, такая молва могла многое говорить о добротных профессиональных качествах Нолькена. Однако Гинце не разделял подобного «общественного убеждения». По его мнению, Нолькен не заслуживает высокой оценки грамотного морского офицера. В числе характеристик, употребляемых Гинце по отношению к нему звучат такие, как «педант без большого кругозора», «очень много разглагольствует» [16]. Впрочем, такие нелицеприятные слова из уст германского военно-морского атташе не удивительны. Далее он поясняет, что указанные недостатки Нольке следуют из того, что он лифляндский немец с «добавлением славянского самодовольства».
|
|
|
Надо отдать должное Гинце, что он все-таки считает не всех русских старших офицеров обладателями «славянских изъянов». Например, начальник штаба в Севастополе контр-адмирал Новицкий вполне «интеллигентный, работоспособный руководитель, очень дельный офицер» [16]. Капитан I-го ранга Покровский, командир флагманского корабля Черноморского флота произвел на Гинце также благоприятное впечатление «энергичного офицера, профессионала хорошего уровня». «Должно быть, он очень хороший командир» – заключает атташе. А вот сослуживец Покровского, капитан I-го ранга Данилевский, по словам немца, «профессионально обученный офицер, но резкий в высказываниях, нервный и жесткий в обращении с подчиненными» [16]. С такими качествами, считает Гинце, «маловероятно, что он займет более высокое положение» [16].
|
|
|
В 1911 г. Бострем был вновь назначен командующим Черноморским флотом, однако после того как два российских корабля сели на мель у берегов Румынии он вынужден был уйти в отставку. Вместо него эту должность занял вице-адмирал А.А. Эбергард. Германский морской атташе Кейзерлинг тут же отправил депешу в Берлин, в которой дал краткую оценку новому главнокомандующему. 55-летнего Эбергарда он характеризовал как хорошо подготовленного по теории морского дела офицера [17]. Вместе с тем, Кейзерлинг подчеркивает, что на практике этот российский адмирал прежде ничем себя особо не проявил. В начале войны с Японией он был командиром линейного корабля «Цесаревич». В последующем он руководил морской кадетской эскадрой, а затем занимался штабной работой. Поэтому, как полагал Кейзерлинг, трудно прогнозировать насколько успешной будет деятельность Эбергарда на новой должности, где для поддержания высокой боеготовности флота нужно много заниматься учебно-тренировочной работой [17].
Как видно из приведенных данных, германские военно-морские атташе по-разному оценивали деловые и человеческие качества российских старших морских офицеров. Они отмечали у них как положительные, так и отрицательные стороны. Употребляемые ими характеристики, естественно, касались конкретных личностей. Однако заметной чертой российского морского офицерства, по их мнению, являлось отсутствие инициативы. Причина столь серьезного недостатка заключалась в «огромном количестве приказов и предписаний, которые регламентировали деятельность командира любого ранга». В этом отношении ситуация в германском флоте выгодна отличалась в лучшую сторону. Известно, что в годы Первой мировой войны германские морские офицеры выгодно отличались от своих коллег-англичан, считавшимися непревзойденными моряками, именно нестандартностью действий и инициативностью [18]. А эти качества немцы стали культивировать еще со времен «сухопутного вице-адмирала» Каприви, занимавшего пост руководителя Адмиралтейства в 1883-1890 гг.[19]. Поэтому российский недостаток сразу бросался в глаза немцам.
Строгая регламентация действий русских морских офицеров и жесткое наказание за неисполнение предписаний и инструкций вырабатывали у них, как считали германские атташе, формализованный подход к службе – что положено, то делали, а что не предписывалось бумагами, то об этом даже не задумывались [5; 14]. Недостаток инициативы порождал у командиров, по убеждению немцев, недоверие к подчиненным [20]. Офицеры обязаны были досконально проверять исполнение отданных ими приказов, чтобы «не вышло чего непредвиденного». Как отмечали германские военно-морские атташе, этот дух мелочности и опеки приветствуется и ценится в российском флоте, что отрицательным образом сказывается на боевой подготовке матросов и офицеров.
При всей внешней строгости и продуманности флотской службы российские командиры, по мнению немцев, не проводят планомерной и систематической тренировочной работы, поскольку «они вообще не способны к этому» [20]. Русские никогда не создавали собственных фундаментальных морских теорий, а перенимали уже готовые зарубежные разработки. В качестве доказательства этого тезиса приводится факт принятия и воплощения в жизнь с начала 90-х гг. XIX в. в российском флоте идей французской морской «молодой школы» – Jeune Ecole адмирала Т. Оба. Она, как известно, пропагандировала преимущества крейсеров в морской войне [21]. Правда, русско-японская война показала несостоятельность французских наработок, но это стало совершенно очевидным после сокрушительного поражения российского флота на Дальнем Востоке. Немцы, напротив, значительно раньше преодолели дух «крейсерской школы» и благодаря усилиям Тирпица уже с конца 90-х гг. XIX в. выбрали «правильный путь» развития флота.
По убеждению германских атташе, в российских военно-морских силах имеется очень мало хорошо подготовленных, нестандартно мыслящих офицеров. Недостаток профессионализма они компенсируют строгостью и даже диктатом. Другим недостатком русских командиров немцы считали излишнее теоретизирование в области тактики. Причина этого «феномена» заключается в существующих климатических ограничениях для постоянного судоходства, в частности на севере и северо-западе России.
Безусловно, немалую роль в истоках «особенной русской морской теории» играла недостаточное финансирование флота. Наконец, немцы не могли не затронуть и такой «специфической» черты русского характера, которой у них как людей практичных не было – фантазирование. Оно, несомненно, негативно влияло на занятия морским делом. В результате нарисованной германскими представителями картины получалось, что в российском флоте мало результативной учебной работы. Она заменяется больше всякими адмиральскими рассуждениями. Как итог все этого – невысокая боеготовность. Потому у Германии, с военно-морской точки зрения, не имеется оснований быть заинтересованной в союзе с Россией.
Нет никаких сомнений в том, что немалую лепту в окончательную отрицательную оценку союзнического потенциала России внесли и военно-морские атташе. Понятно, что глава германского морского ведомства Тирпиц с самого начала провозглашения своей флотской программы стремился придерживаться того, что пока Германия проходит так называемую «зону риска» крайне опасно заключение каких-либо союзов, поскольку велика вероятность спровоцировать Великобританию на преждевременную морскую войну. Донесения военно-морских атташе из Петербурга лишний раз убеждали Тирпица в правильности выбранной им тактики избегания союзов, да еще с такой несильной морской державой как Россия.
Список литературы
1. Tirpitz, A. Erinnerungen. Leipzig, 1919; Tirpitz, A. Poltische Dokumente. Bd. 1-2. Stuttgart, 1924-1926; Tirpitz, A. Über den strategisch-taktischen Ursprung der Flottengesetze // Nauticus. 1926. Jhrg. 28. S. 185-202; Churchill, W. S. First Lord of the Admiralty 1911 to 1915. London, 1923; Churchill, W. S. The world crisis 1911-1918. Vol. 1. London, 1938.
2. Skagerrakschlacht. Vorgeschichte – Ereignis – Verarbeitung». München, 2009; Синегубов С.Н. Упорство против силы: германо-английское морское противостояние в 1900-1914 гг. Тюмень, 2010.
3. BA-MA. Freiburg. RM 3/6657, AB 214-220. Auszüge aus dem Entwurf einer Aufzeichnung aus der Etatabsteilung des Reichsmarineamts vom Februar 1900. «Die Sicherung Deutschland gegen einen englischen Angrif» // Berghahn, V.R. Deist W. Rüstung im Zeichen der wilhelminischen Weltpolitik. Grundlegende Dokumente 1890-1914. Düsseldorf, 1988. S. 128.
4. Шилов С.П. Кайзеровский военно-морской флот и Россия: от идеи германо-русского союза к конфронтации в 1897-1914 гг. Тюмень, 2004.
5. Российский государственный архив военно-морского флота (далее – РГА ВМФ). Ф. 417. Оп. 1. Д. 446. Л.37-40.
6. О деятельности флотов Франции и России в случае войны против Тройственного союза. Морская хроника // Морской сборник. 1890. № 6. С. 1-11.
7. Синегубов С.Н. Синдром «военной угрозы» как постоянный фактор германо-английских отношений 1904-1911 гг. // Известия Алтайского государственного университета. 2009. № 4/1 (64/1). С. 202-210.
8. Bundesarchiv-Militärarchiv. Reichsmarineamt. Freiburg. (Федеральный Военный архив. Военно-морское ведомство. г. Фрайбург, далее – BA-MA. RM). 3/2843. Marineattache für nordischen Reichen. 20. 01. 1901.
9. BA-MA. RM 3/2843. Marineattache für nordischen Reichen. 20. 01. 1901.
10. BA-MA. RM 5/885. Hintze an Kaiser. 09. 04. 1903.
11. BA-MA. RM 3/2843. Marineattache für nordischen Reichen. 20. 01. 1901.
12.BA-MA. RM 3/2850. Marineattache für nordischen Reichen. 14. 07. 1905.
13. BA-MA. RM 5/1505. Hintze an Kaiser. 11.04. 1906.
14. BA-MA. RM 3/2851. Hintze an Kaiser. 29. 08. 1906.
15. BA-MA. RM 5/1505. Hintze an Kaiser. 27. 10. 1907.
16. BA-MA. RM 3/2855. Hintze an Kaiser. 19.06. 1910.
17. BA-MA. RM 3/2856. Keyserling an Tirpitz. 31. 10. 1911.
18. Bennett, G. Skagerrkschlacht. München, 1976. S. 99, 140 ff.
19. Güth, R. Von Revolution zu Revolution – Entwicklungen und Führungsprobleme der deutschen Marine 1848-1918. Herford, 1978. S. 81 ff.
20. BA-MA. RM 3/2856. Fischer-Loβeinen an Tirpitz. 01.04. 1912.
21. История военно-морского искусства. Т. 3. Военно-морское искусство эпохи империализма. М., 1953. С. 13-14; Доценко В.Д. История военно-морского искусства. Т.1. Вооружения и теория. М., 2005. С. 578.
References
1. Tirpitz, A. Erinnerungen. Leipzig, 1919; Tirpitz A. Poltische Dokumente. Bd. 1-2. Stuttgart, 1924-1926; Tirpitz, A. Über den strategisch-taktischen Ursprung der Flottengesetze // Nauticus. 1926. Jhrg. 28. S. 185-202; Churchill, W. S. First Lord of the Admiralty 1911 to 1915. London, 1923; Churchill, W. S. The world crisis 1911-1918. Vol. 1. London, 1938.
2. Skagerrakschlacht. Vorgeschichte – Ereignis – Verarbeitung». München, 2009; Синегубов, С. Н. Упорство против силы: германо-английское морское противостояние в 1900-1914 гг. Тюмень, 2010.
3. BA-MA. Freiburg. RM 3/6657, AB 214-220. Auszüge aus dem Entwurf einer Aufzeichnung aus der Etatabsteilung des Reichsmarineamts vom Februar 1900. «Die Sicherung Deutschland gegen einen englischen Angrif» // Berghahn, V. R. Deist W. Rüstung im Zeichen der wilhelminischen Weltpolitik. Grundlegende Dokumente 1890-1914. Düsseldorf, 1988. S. 128.
4. Шилов, С. П. Кайзеровский военно-морской флот и Россия: от идеи германо-русского союза к конфронтации в 1897-1914 гг. Тюмень, 2004.
5. Российский государственный архив военно-морского флота (далее – РГА ВМФ). Ф. 417. Оп. 1. Д. 446. Л.37-40.
6. О деятельности флотов Франции и России в случае войны против Тройственного союза. Морская хроника // Морской сборник. 1890. №6. С.1-11.
7. Синегубов, С. Н. Синдром «военной угрозы» как постоянный фактор германо-английских отношений 1904-1911 гг.// Известия Алтайского государственного университета.- 2009. - № 4/1 (64/1).- С. 202-210.
8. Bundesarchiv-Militärarchiv. Reichsmarineamt. Freiburg. (Федеральный Военный архив. Военно-морское ведомство. г. Фрайбург, далее – BA-MA. RM). 3/2843. Marineattache für nordischen Reichen. 20. 01. 1901.
9. BA-MA. RM 3/2843. Marineattache für nordischen Reichen. 20. 01. 1901.
10. BA-MA. RM 5/885. Hintze an Kaiser. 09. 04. 1903.
11. BA-MA. RM 3/2843. Marineattache für nordischen Reichen. 20. 01. 1901.
12.BA-MA. RM 3/2850. Marineattache für nordischen Reichen. 14. 07. 1905.
13. BA-MA. RM 5/1505. Hintze an Kaiser. 11.04. 1906.
14. BA-MA. RM 3/2851. Hintze an Kaiser. 29. 08. 1906.
15. BA-MA. RM 5/1505. Hintze an Kaiser. 27. 10. 1907.
16. BA-MA. RM 3/2855. Hintze an Kaiser. 19.06. 1910.
17. BA-MA. RM 3/2856. Keyserling an Tirpitz. 31. 10. 1911.
18. Bennett, G. Skagerrkschlacht. München, 1976. S. 99, 140 ff.
19. Güth, R. Von Revolution zu Revolution – Entwicklungen und Führungsprobleme der deutschen Marine 1848-1918. Herford, 1978. S. 81 ff.
20. BA-MA. RM 3/2856. Fischer-Loβeinen an Tirpitz. 01.04. 1912.
21. История военно-морского искусства. Т. 3. Военно-морское искусство эпохи империализма. М., 1953. С. 13-14; Доценко, В. Д. История военно-морского искусства. Т.1. Вооружения и теория. М., 2005. С. 578.
Т.Н. Кондратьева
ktamara1960@yandex.ru
УДК: 930 (470+571) (092)+94:323 (44)
Поршнев Б.Ф. о раннем литературном творчестве Поля де Гонди[9]
АННОТАЦИЯ. Статья посвященна трактовкам Б.Ф. Поршнева раннего произведения Поля де Гонди «Заговор графа Джанлуиджи деи Фиески». Как показано в статье, франковедческие исследования Б.Ф. Поршнева начались с написания предисловия и комментариев к предполагаемому изданию «Мемуаров» Поля де Гонди, кардинала де Реца. Сам Б.Ф. Поршнев всегда подчеркивал, его интерес к Фронде и народным восстаниям уходит истоками к изучению этих мемуаров. Ранние рукописи Б.Ф. Поршнева позволяют скорректировать его более поздние социологические и марксистские оценки этих мемуаров, как простое собрание забавных историй и исторических анекдотов. В статье анализируется содержание трех копий будущего предисловия. В отличие от своего современника венецианца Маскарди, который считал Фиески мятежником, Гонди, отмечает Б.Ф. Поршнев, представлял его борцом за свободу против тирании. Рукопись Гонди, полагал Б.Ф. Поршнев, попала на глаза кардинала Ришелье и стала причиной опалы Гонди и многих его дальнейших неприятностей.
SUMMARY. The article deals with Boris Porshnev’s interpretations of first Paul de Gondi’s writing «Conspiracy of count Gio. Lvigi de' Fieschi». The article shows that Boris Porshnev had began his French researches with the writing of the comments and preface for the perpetrating publication of Paul de Gonde, cardinal de Retz’z “Memoires”. Boris Porshnev always emphasized that his interesting to Frond and people rebellions grew from this “Memoires”. Earl Boris Porshnev manuscripts let to correct his later sociological and Marxist estimates the “Memoires” how a mere collection funny stories and historical anecdotes. The article analyzes the content of three different versions of future preface. Unlike Maskardi, who was a contemporary of Gondi and who called Fieschi insurgent, Gondi, Boris Porshnev remarked, described his as fighter for liberty against tyranny. Boris Porshnev thought that Gondi’s manuscript fallen on the eyesight of cardinal Richelieu and became the cause of many his future misfortunes.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА. Франция, Фронда, Поршнев Б.Ф., абсолютизм, Поль де Гонди, кардинал де Рец.
KEY WORDS. France, Fronde, Boris Porshnev, absolutism, Paul de Gondi, cardinal de Retz.
Борис Федорович Поршнев (1905–1972) известен прежде всего своими франковедческими штудиями. Его поворот от русистики к истории Франции наметился в начале 1930-х годов [1; 107–111], [12; 81-82]. Вспоминая об этом в середине 1950-х гг. он писал: «В 1932 г. издательство «Acadеmia» решило выпустить русский перевод знаменитых мемуаров Ретца (Гонди), рисующих эпоху Фронды. Мне было предложено написать комментарии и предисловие к этому изданию» [2; 194]. Действительно, «Мемуары» Поля де Гонди были переведены Н.М. Гнединой, снабжены предисловием и комментариями Б.Ф. Поршнева, но остались неизданными [3]. Трудно сказать, что помешало выходу мемуаров в свет. Сам Б.Ф. Поршнев еще в середине 1930-х гг. надеялся на скорое их издание. Он писал, в частности, обращаясь в Историческую комиссию АН СССР: «…В настоящее время мною заканчивается подготовка к печати комментированного издания мемуаров кардинала Реца (важнейшего источника по истории Франции) и одновременно производится набор материалов к теме: крестьянские движения в годы Фронды» [11; 39].
Дата добавления: 2018-02-18; просмотров: 401; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!