Тема 2. З історії ораторського мистецтва
Задание
Подготовить ораторское выступление на темы:
1.Что значит быть сегодня патриотом в Украине7
2.Как я вижу будущее Украины?
3.Чтов современном мире представляет наибольшую угрозу для человечества?
На подготовку 15 минут.
Использовать ораторские приёмы.
Говорить не более одной минуты.
Группа делится на три части ( по количеству тем)
Одна выступает – остальные ставят балы, потом меняются.
Обвинительная речь в суде
Речь присяжного поверенного кн. А. И. Урусова по делу Московского кредитного общества. Заседание Московской Судебной Палаты с участием сословных представителей, 20 сентября - 4 октября 1899 года
Гг. Судьи! Гг. Сословные представители! В самом начале судебного заседания защита Шильдбаха предъявила против нас отвод. На основании устава Кредитного общества, говорила защита, не может быть потерпевших кроме самого Общества. Раз действия правления одобрены общим собранием заемщиков, то гражданская ответственность с правления снимается. Недовольные пусть обращаются к суду гражданскому с иском о недействительности такого постановления общего собрания.
Вот как! Значит, по мнению Шильдбаха, нет потерпевших, те полтора миллиона, потерю которого признает сама защита, - не убыток. Члены-заемщики потеряли эти деньги, но искать их не могут. На суде уголовном нет для них права судебной защиты!
|
|
Я бы не стал говорить об этом отводе теперь, когда он уже был отвергнут Палатой, если бы он не был для меня интересен как показатель глубокого помутнения сознания подсудимых. Десяток лет безнаказанных злоупотреблений приучил их считать себя выше всякой ответственности. И вот, перед Палатою они приводят против заемщиков те же доводы, которые с такой покорностью вторили порабощенные общие собрания. И здесь, перед судом, они чувствуют себя так же, как в собраниях уполномоченных, точно они заседают в своих директорских креслах!
Если в отношении материальном наши иски ничтожны: что значит полтора миллиона убытков на 156 миллионов облигаций! — меньше процента, то общественное значение дела - громадно.
Однако, мы полагаем, что если есть общее положение закона, что потерпевший может искать убытки с обвиняемого, то не может быть и речи о недопустимости в данном случае гражданского иска. И вот почему, несмотря на ничтожность требований каждого из потерпевших в отдельности, мы настаиваем на них: перед лицом суда нет ни ничтожных, ни значительных исков - он различает только требования справедливые и несправедливые.
Но кроме тех грошей, на которые директора с их генеральскими окладами и министерскими бюджетами смотрят с презрением, у гражданского иска, сказал я, есть и другие основания. Ведь убытки, нанесенные преступлением, не исчерпываются прошедшим. Существует постоянная опасность убытков грядущих, убытков от той азартной игры, в которую превратили директора ипотечный кредит. Генеральный штаб этой кредитной армии здесь, перед судом, но ее кадры, проникнутые традициями ее предводителей, целы и продолжают традиционную деятельность. Кто может поручиться, что все окончилось, что в недалеком будущем не грозят экономические затруднения и ликвидация дел? И так как все члены-заемщики связаны круговою порукою, то у них есть полное основание опасаться наступления момента, когда в этой поруке явится неотложная необходимость. Осуждение гг. Шильдбаха и Герике нанесет, конечно, сильный удар системе, но, может быть, она перенесет его и останется невредимой.
|
|
Итак, миллионный убыток в прошедшем угрожает в будущем не только миллионными потерями, но, по заключению ревизии, и ликвидацией. Как ни печальны эти последствия, грозящие Москве еще невиданным крахом, но, можно сказать, что почти ничтожны сравнительно с общественным злом, причиненным заправилами Кредитного общества.
|
|
Они извратили выборное начало; они создали пародию самоуправления. Системою долголетнего хищения они развили опасную спекуляцию и самое низкопробное маклачество. Зрелищем безнаказанного прибыльного обмана они развращали массы. Говоря словами достойнейшего гражданина Москвы Митрофана
Павловича Щепкина, это была «гибель общественного доверия и общественного достояния».
Деятельность Кредитного общества, давно ставшая притчей во языцех в Москве, мало чем отличается от истории обыкновенных банковых крахов, - только что здесь крах был предупрежден вовремя. Там болезнь имела более острый характер. Здесь затянулась, стала хронической и, вероятно, неизлечимой. Там злоупотребляли вексельным кредитом, здесь - ипотечным. И вот, путем последовательных злоупотреблений, учреждение ипотечное превратили в банк... ссудно-комиссионный.
Вот, я и думаю: что это за удивительное явление? Кредитное общество нарушает устав на глазах у всех, и не год, не два, - а десятки лет... И ничего! Растут убытки, на руках остаются 2 1/2 миллионов домов, которые разрушаются, продаются за бесценок... И ничего! Обществу грозит ликвидация, правительство встревожено, ревизия по Высочайшему повелению, и все-таки продолжается прежняя история, только прибавляется несколько подлогов. Наконец, предают все правление суду - а они продолжают себе директорствовать, как ни в чем не бывало! Как хотите, это удивительно непонятно.
|
|
Чтобы понять такое общественное явление, болезненное, очевидно, и упорное - нужно изучить особые условия организации Кредитного общества.
Нам придется коснуться фактов, исчерпанных уже предшествующими ораторами, из которых представители обвинения разработали фактическую сторону с большим блеском. Но когда двое пишут один ландшафт, получаются две картины. Они представляют одно и то же, а картины выходят все-таки разные. Каждый вносит свой темперамент в дело, свое понимание, свой колорит.
Уголовная сторона дела меня не интересует. Нравственной стороны подсудимых я касаться не буду; я ее не знаю. Но общественное значение дела, причинившего нам ущерб, занимает меня, и вредное, опасное для общества значение деятельности гг. Цветухина, Шильдбаха и Герике представляется мне совершенно ясным.
Пора обратить внимание суда на реальную сущность практиковавшейся в Кредитном Обществе системы; довольно рассматривать ее со стороны; надо войти в самое горнило и посмотреть на нее глазами самих деятелей, понять их так, как они сами себя понимали.
В какой тесной, неразрывно логической связи находятся все отдельные части обвинения? С одной стороны, система выборов, с другой - растраты, подлоги. Тут не могло не быть того, что кредитные деятели называют методом, но уложение именует подлогом. Подлог - неизбежный спутник длящейся растраты.
Директора поставили свои хищения на строго коммерческих основаниях, а где коммерция, там неизбежен и куртаж. И с неизбежной закономерностью является сонмище маклаков, во главе которых фигурирует крестьянин Генералов (есть нечто символическое в этом сочетании звания и фамилии).
Что же за организацию избрало правление для упрочения своей безнаказанности в то время, когда злоупотребления его сделались уже притчею во языцех для всей Москвы? Изучение этой организации дает прелюбопытные черты для характеристики нашего времени и общества. Выработанный на пороге эпохи великих реформ и нашего времени, устав Общества не дает никакой почвы для ажиотажа, для превращения ипотечного учреждения в игорный дом. Щепкин сказал, что кредитное общество по мысли законодателя должно было представлять собой беспроигрышную лотерею. Оно и было таким в начале; но не могло долго оставаться в этом виде, «ибо что же можно выиграть в беспроигрышную лотерею?»
А заправилы хотели выиграть много. Они состояли из дельцов и юристов. Юристы поспешили разъяснить, что раз есть устав, то его можно и обходить. В основании устава лежит выборное начало, создающее массу избирателей. Правление разбило их на две категории: на исправных плательщиков, единственная заслуга которых состояла в том, что они платили, и на недоимщиков, которые, не платя денег, способны были на другие, более существенные услуги. Правление пошло по торной дороге. Оно решило, что нелепы все общие собрания, результаты которых загадочны и не могут быть учитываемы вперед. Что это за общие собрания, которые одно предложение примут, а другое, того и гляди, отвергнут. И оно создало из недоимщиков покорные общие собрания, решения которых известны были наперед, собрания, постоянные в своих симпатиях.
Теперь дело поставлено было уже на вполне серьезные основания, и на Петровке открылись золотые россыпи, доступные всякому, кто только умел уловить жилу. Избиратели были быстро дисциплинированы, выборные ложности сделались пожизненными, мало того, наследственными. Цветухина свергла с его поста только смерть. После К. К. Шильдбаха место директора занимает его сын А. К. Шильдбах, а последнего сменяет его брат С. К. Шильдбах. Когда С. К. Шильдбах становится директором, А. К. делается председателем общих собраний уполномоченных. Не стоит говорить уже об Иде Шильдбах, тоже отвоевавшей себе кусочек. Вообще в Кредитном обществе наступает полное торжество семейного начала.
Но, может быть, не этим объясняется преемственность Шильдбахов на всех курульных креслах общества? Может быть, их выдвигали вперед их финансовые способности, их личные достоинства? С. К. Шильдбах только штабс-капитан в отставке...
Правление, упрочивши на Петровке семейное и преемственное начало, решает создать себе и дисциплинированные органы управления, и наблюдательный комитет. В оценочной комиссии не было оппозиционного элемента: она вступила в трогательную солидарность с правлением, в чем находила большие выгоды. Что касается наблюдательного комитета, то в нем вредный элемент имелся, но в такой небольшой дозе, что его удалось исподволь выжить. Образовался тот наблюдательный комитет, одного из членов которого (Грачева) вы видите перед собою, а остальных... слышали!
Таким образом, дела правления шли идеально. Серая масса заемщиков утверждала что угодно, оценочная комиссия преувеличивала оценки, чем подкупала в пользу правления недоимщиков, а наблюдательный комитет... ничего не наблюдал.
При таких порядках подчинение правлению остальных органов управления - оценочной комиссии и наблюдательного комитета - является уже вполне естественным. Теперь правление могло действовать свободно. Растрата казначея Анитова обращается в просчет, в обеспечение 55.000 р. с лишком, недоимки Гирша директор Цветухин берет векселя на свое имя, проходят удивительные оценки, переоценки и перезалоги, как перезалог Смирновского или операция с домом Дитмара, земля которого на приеме в залог была оценена по 6 р. за сажень, а когда он пожелал часть земли исключить из залога и продать, ее оценили только по 3 р., залог Буцковской и других. В некоторых делах есть даже элемент чудесного. На купленный матерью Генералова в Кредитном обществе дом совершается в тот же день вторая закладка на имя Шильдбаха, дом сгорает, и страховая премия идет на погашение этой накладной. Тою же Генераловой покупается другой дом, опять совершается закладная на имя Шильдбаха, выдается из Кредитного Общества дополнительная ссуда, затем дом сгорает, и страховой премией погашается закладная Шильдбаха. Вводится вознаграждение за комиссию по продаже домов, причем в получении денег расписываются очень часто лица, никаких комиссионных действий не совершавшие, и деньги, вероятно, для упрощения дела, прямо из кассы относятся в правление. Правление чувствовало себя настолько прочным, что даже властный окрик министра финансов: «Что вы делаете?», даже прямые его приказания игнорируются собранием, которое вместо того увеличивает число директоров, т. е. увеличивает расходы Общества...
/Цитата вывода ревизии/.
Вот когда правление как следует обставило дела, тогда окончательно выработалась система, потребовавшая и отчетности особого рода. Нужен был человек, который умел бы искусно замаскировывать перед общими собраниями истинное положение дел. Такой нашелся в лице Медианова.
С таким союзником правлению не страшно было министерство финансов, и оно вступило в открытую войну с высочайшей властью. Министерство требует восстановления 1/2 %-го сбора -общее собрание не желает. Министерство указывает на допущенные правлением беспорядки, а общее собрание вотирует ему благодарность.
Медианов уже говорил здесь, что дела Кредитного Общества требовали специальной отчетности и что рассматривает бухгалтерию не как науку, а как искусство. Эти слова его полны глубокого значения. Действительно, для заправил требовалась совершенно специальная бухгалтерия и несомненно, что она имела более общего с искусством, с художествами, чем с наукой. По уставу правление обязано было опубликовать отчеты в самых определенных выражениях, но правлению нужно было совершенно обратное, требовался отчет-ширма. В самом деле, каждый год накоплялись убытки, преувеличенные оценки плодили недоимщиков. Недоимки покрывались дополнительными ссудами; дома, из которых выжато было все, бросались и оставались за Обществом; Общество отдавало их в руки управляющих; управляющие наживались; комиссионные деньги расхищались. Как же скрыть все это, как замазать убытки? Правление нашлось и в этом случае.
§ 73 Устава гласит, что если дом продан или остался за Обществом, правление поступает на основании § 23 Устава. В этих словах заключается разрешение недоразумений, которые старательно поддерживал эксперт г. Езерский. Ведь в § 23-м, к которому отсылает § 73-й, совершенно ясно сказано, что общество покрывает убытки из запасного капитала впредь до продажи залога. За это слово «общество» и схватилось правление, которое решило, что покрытие убытком из запасного капитала - это такое дело, которое может разрешить только общее собрание. Но ведь § 73-й ясно говорит, что это обязано делать правление, что правление обязано поступать согласно § 23. Конечно, весь Устав относится к деятельности Общества, но ведь правление и есть его исполнительный орган и если где-нибудь сказано, что Общество должно сделать то-то и то-то, это значит, что правление, а не общее собрание должно это сделать, круг обязанностей же общего собрания определен специальными пунктами Устава. Все это не требует даже столь подробных разъяснений, ибо тут нет места ни двусмысленностям, ни колебаниям. И уж конечно, не таким умным людям, как гг. Шильдбах и К0, непонятен был этот пункт Устава, но им необходимо надо было толковать его так: в этом заключалось их спасение. Ведь отложить списание убытков до общего собрания значило выиграть год. Итак, убытки не списывались под тем предлогом, что правление нет имеет на это права. Иначе говоря, правление не считало себя вправе исполнять требования Устава и закона.
Необходимость подлогов выступает теперь в почти кристальной ясности. Правление в журнале своем постановляет по дому Буцковской причитающийся от продажи его убыток покрыть из текущих расходов Общества, а начет пени исключить из счетов Общества. Что же это, неужели не ликвидация? По мнению правления, нет. Проходит несколько недель, и Медианов обращается с рапортом, в котором докладывает, что для заключения финансового года без убытка «необходимость заставляет» оставить на счету недоимки по продаже дома Буцковской до окончательного расчета. Да какой же еще может быть окончательный расчет после сказанного журнального постановления? Что значит все это? Это значит, что для заключения года без убытка надосделать подлог. Смысл ясен. И правление отвечает бухгалтеру: «Делайте подлог».
О том, что нельзя показывать убытки, говорил и г. Езерский. Он говорил, что это может вызвать панику на бирже. Отсюда можно вывести заключение, что когда на бирже падают бумаги, то можно совершить подлог. Эту теорию лжи во спасение особенно странно слышать из уст эксперта-бухгалтера. Нет, не паники на бирже опасалось правление, а того, что его не выберут вновь. Если хотите, оно боялось паники, но не на бирже, а в среде самого Общества.
Эти злоупотребления привели к замене общих собраний собраниями уполномоченных. Но и эта мера не могла упорядочить дел Общества. Заправилы его были слишком опытны, чтобы не найти в своем арсенале средств для защиты. Избирателей просвещали канделябрами, направляли сигналами, которые подавали особые дирижеры из членов наблюдательного комитета. Собрания уполномоченных были простым фарсом. Это комедия «Свои люди - сочтемся», поставленная на народном театре под фирмою «Развлечение и польза».
В настоящее время Общество выпустило свой отчет, в котором показан 3-х миллионный капитал, и гг. Герике и Шильдбах указывают на это, ставят себе это в заслугу, как будто бы этот запасной капитал был их детищем. Ничуть не бывало. Если бы министерство финансов не приказало восстановить 1/2 %-ый сбор, этого запасного капитала не было бы и помину. Его создатель -министерство финансов.
Возникшее в первых порах эпохи реформ, Кредитное общество сумело сохранить все традиции доброго старого времени: в его отчетах мы встречаем и умильно-торжественный тон («правление счастливо»), и тон почтительный («наблюдательный комитет повергает»), и заветное искусство отговорок и отписок - драгоценное наследие московских подьячих, и, наконец, столь любезную сердцу обывателей доступность в смысле добровольных соглашений и благодарностей. Словом, дух покойной Управы благочиния.
Все меры исправления недостатков в распорядках Общества были уже испытаны и оказались мало действительными.
Благие начинания не привели к благим результатам. Система гг. Гарике и Шильдбаха еще цела, целы и кадры послушно шествовавших за ними.
Когда существует такая опасная форма общественной деморализации, когда столь пагубная деятельность длилась безнаказанно так долго, она неминуемо вносит в общество начала разложения. Единственным оплотом теперь является суд, на котором лежит высокая обязанность оздоровления Общества путем удаления вредных его элементов. Дело теперь в руках суда!295
Задания.
=> Внимательно прочитайте речь. Сопоставьте содержание вывода с тем положением речи, которое повторяется в выводе, и назовите тезу - главную мысль речи. Сформулируйте предложение обвинителя, которое вытекает из главного положения речи.
=> Выделите композиционные части речи: вступление, главное положение, изложение, подтверждение, опровержение, рекапитуляцию с выводами, побуждение.
=> Определите задачи и характер вступления речи; чем обусловлено столь пространное вступление? Объясните строение вступления.
=> Выделите в изложении повествовательные, описательные фрагменты и истолкования-оценки, объясните их расположение в тексте.
=> Укажите границы подтверждения (технической аргументации).
=> Найдите в тексте подтверждения-аргументы к авторитету, к человеку, к норме, к цели и средствам.
=> Объясните расположение аргументов.
=> Найдите в тексте опровержение и укажите его границы.
=>Найдите в опровержении аргументы к человеку, к цели и средствам, к основанию; укажите топы, схемы и редукции этих аргументов.
=> Найдите в тексте рекапитуляцию, объясните сравнение, на основе которого она построена: как это сравнение влияет на реакцию аудитории?
=> Сравните слова, употребленные в формулировках главного положения и побуждения речи; дайте объяснение сходства и различия тезы и побуждения.
Защитительная речь в суде
Речь присяжного поверенного Н. П. Шубинского по делу крестьянина Сергея Киселева на сессии Владимирского окружного суда в г. Муроме 29 октября 1898 года
Гг. Присяжные заседатели!
Подробности настоящего дела кратки и немногосложны. Они состоят из откровенного рассказа самого обвиняемого и шести свидетельских показаний. И все-таки они с замечательной ясностью и силой рисуют перед нами многолетнюю и глубокую драму человеческой жизни. Я не понимаю только, почему неискренними считает объяснения обвиняемого г. прокурор. Право, я редко встречал такую прямоту, такое мужество в передаче обвиняемым каждого факта, каждого события, какие желал бы знать и установить даже против него суд. Не вижу я и той озлобленности и жестокосердия, какие находит в душевном состоянии его г. обвинитель в роковой для него день 21 июня. Свидетели говорят совсем о другом: что всегда, вне случаев опьянения покойной, Киселев нежно любил жену, «души в ней не чаял», как выражается свидетель Тальникова, а после события свидетель Иван Киселев находит его на завалинке своего дома горько плачущего, окруженного своими детьми, которым он говорил, указывая на брата: «Вот вам теперь отец, - а на его жену, - вот мать... Только не проклинайте своего отца!» Вот настроение человека в первые моменты после события. Можно ли говорить о какой-либо дикости, жестокосердии в те минуты с его стороны? Нет, я думаю, тогда произошло раздвоение: в нем померк под давлением роковых событий - горя, отчаяния, стыда, душевных мук - бодрый, мягкий, любящий человек и вырвалась наружу гневливая воля оскорбленного и негодующего мужа...
Отчего случилось это? Здесь я охотно присоединюсь к призыву г. прокурора и прошу изучить прошлое, проследить, как дошел обвиняемый до рокового порыва.
Г. прокурор говорит: «Еще 8 лет тому назад появилось облачко на горизонте семейной жизни Киселевых - пьянство жены, постепенно перешедшее в тучу, но «разразившуюся не благодатным дождем», а событием, за которое вы нынче судите мужа. Да, я вполне присоединяюсь к образному сравнению г. прокурора, но только прошу вас припомнить, что туча шлет не один только благодатный дождь, но и молнии, которые разрушают все, что встречают на своем огненном пути. Так случилось и с Киселевой. Быть может, и были минуты всепрощения у обвиняемого и благодатных слез, когда он просит жену бросить порок. И она обещала ему, но исполнения не случилось, и та же почва должна была дать огневой удар. Вот уж поистине с ней случилось то, что говорит пословица: сеющий ветер пожнет бурю. Горька, конечно, ее судьба, но никто в мире не в состоянии вернуть ее к жизни и никакое негодование, которого просят у вас, не внесет облегчения прошлому. Напротив, формой вашего негодования должна явиться гибель другого человека. Справедлива ли она, мера ли это его проступка? - решите сами. Прошу вас только вникнуть всесторонне в то, что это был за преступник. Было ли это злодеяние сознательное, преследующее определенную цель и выражающее ясно сознаваемое намерение - убить, как думает г. прокурор, или же это были минуты утраченной воли, померкшего сознания от целого ряда глубоких жизненных мук, огорчений, отчаяния, стыда?
Мне кажется - последнее, и я постараюсь доказать вам правоту моей мысли событиями прошлой жизни обвиняемого. Обратимся же к ним. Они с неоспоримой ясностью расскажут нам, что в этом деле говорить о «запальчивости и раздражении» мало; их рождают минуты гнева, порыва, ссоры. А здесь более глубокий процесс; здесь протекал ряд лет, переполнивших муками отчаяния и горя грудь этого человека. Он боролся, справлялся иногда с ними, побеждал. Так было до рокового дня, когда негодование и гнев победили его усилия и вылились в порыв, который он сам оплакивает горше всех нас!...
Да, чем проникновеннее вы отнесетесь к прошлому, подготовившему почву для взрыва, тем священнее выполните свой судейский долг. Не механическую только сторону события рассудить вы призваны сюда, не осудить только руки, поднятые в порыве негодования, или лицо, искаженное бессилием противостоять порыву, - а тот процесс медленного набухания горя, гнева и отчаяния в человеческой груди, который привел, наконец, к роковой катастрофе. И тогда, пройдя этот путь познания, вы в силах будете сказать, волен или неволен этот грех человека.
Приступим же к этому делу изучения прошлого.
Жизнь выработала во мне свой взгляд на преступление. Если оно является результатом порочности человека, я первый говорю: «Бестрепетно карайте его». Если же в преступление впадает человек безупречного прошлого ми всегда праведной жизни, не спешите осуждением его, вглядитесь с отеческим вниманием: есть ли вина в содеянном, нет ли тут вины других, их порочного отношения к жизни, их беззаботности к тому, что вызвало порыв негодования другого человека? О, не судить погибшую хочу я здесь, но судить порок, который довел ее до преждевременной гибели. А порок, это был велик и жесток в ней. Я не знаю более печального, отвратительнейшего явления, чем пьянство женщины. И в мужчине оно постыдно, но в женщине, где стыдливость уместнее всего, оно поистине отвратительно. Есть мудрая пословица: «Муж пьет - полдома горит, жена пьет - весь дом горит». Здесь было не только употребление покойной вина для веселья или бодрости; нет, это был твердо вкоренившийся порок. «Пила всегда одна, без мужа, до безобразия, до бесчувствия», как показывают свидетели. Г. прокурор говорит - это была болезнь. Да, но от которой больше всего страдали другие, и болезнь неизлечимая, если не сделает усилий сам больной. Однако же при муже она умела сдерживать себя: пила, когда оставалась одна. Значит, владеть еще могла собою. Подумайте, что должен был испытывать муж ее? Это, ведь, не работница, не кухарка — ее не сгонишь со двора... Они связаны были вечными узами! Припомните также его самого по отзывам всех свидетелей. Он третье трехлетие староста, всеми уважаемый человек, безупречный торговец, у него, ведь, своя честь, свой стыд. И вот, на глазах всех, жена предается грубейшему пороку. Что должен был испытывать он? Какие печали мучили и угнетали его грудь, когда он возвращался домой и находил такую, по словам работницы Рыжовой, обстановку: «дети не умыты, не причесаны, не накормлены, а сама она пьяная, растрепанная, нечесаная»... Так протекали годы, пока не наступил последний, роковой день жизни покойной.
21-го июня муж рано утром уехал в село строить лавку. Покойная остается одна, немедленно напивается и засыпает. Проспавшись, она обливает голову водой и идет пить чай. Работница думает: «Ну, хотя к приезду мужа будет трезвой». Но после чая она берется за водку и напивается так же жестоко во второй раз, проходит в омшаник, существующий для нечистот, сваливается там, среди них, и засыпает. Возвращается муж. Первый вопрос его: «Где Паша?» Рыжкова что-то невнятно отвечает и видит, как мрак опускается на его лицо. Он спешит к омшанику и будит спящую. Та появляется на дворе - муж это видит - пьяная, растрепанная, с бессмысленным лицом, покрытая грязью нечистот, и с трудом, шатаясь, добирается до сеней, где сваливается на пол и засыпает. Он говорит нам, что что-то такое невыразимо-тягостное защемило грудь и помутило сознание. Он помнит, что что-то делал, куда-то ходил, потом вернулся в сени, где положил раньше топор, придя с постройки лавки. Топор оказался в руке, и катастрофа совершилась. Он опомнился, по его словам, когда «зашумела кровь»... Теперь уже говорят другие: они слышать крики, видят его, в воротах, со словами: «Вяжите меня - я зарубил жену». Он обливается слезами; к нему подходит жена брата; он опирается о ее плечо рукою, и она ведет его к своему дому. Там видит его прибегающий Тальников, по словам которого, «он сидел у дома брата и, обняв детей, горько плакал; глаза у него были не свои, весь трясся». Вот каковы события! Вот две жертвы одного и того же проклятого порока!
Да, милостивые государи, в народной жизни нет более рокового, печального порока, чем пьянство. Нет беды, нет горя, нет несчастья, нет преступления, которое не порождало бы оно. И если диавол - прародитель греха, то вино - главное из воплощений его. Нет ученого, богослова, мыслителя, которые не проклинали бы пьянство. Ни бедствия войн, ни эпидемий не могут сравниться с этим пороком, - говорят они. - Он уничтожает человека, божеский образ в нем, доводит его до животного. Нет - хуже! У животного остается инстинкт, у опьяневшего человека нет даже и его!...
Теперь рассудите, что же должен был испытывать Киселев, человек вовсе не пьющий. От наших пороков более всего страдают близкие, окружающие нас люди. С другой стороны, порок ни в ком так не противен, как в близком нам человеке. Чем чище сам человек, тем тяжелее ему мириться с бесстыдством другого. Долгие годы мучительной борьбы с собою переносил обвиняемый, пока гнев не затмил его разума, не взял верх над его волею. Скажут мне: ведь это-то и есть худое — гнев, охватывающий человека. Но всякий ли гнев и безусловно ли должен осуждаться людьми? Нет, милостивые государи, бывают положения в жизни, когда даже высшее проявление гнева ненаказуемо. В дружественной нам стране - Франции, - где высоко ценится и ограждена человеческая личность, ненаказуем гнев мужа, убившего жену на месте ее измены. А ведь, по словам Писания, пьянство не отличается от измены. Там сказано: «дела плоти: прелюбодеяние... пьянство»...
Попытаемся же, с другой стороны, уяснить себе вопрос: что такое наказание? Какие цели преследует оно? Первое - удовлетворить общественному негодованию против преступника. Но разве здесь можно говорить о нем? Припомните слова Ивана Киселева: «Когда народ узнал о событии, он хлынул не в дом, где лежала покойная, а к дому, где был обвиняемый, и, окружив его, все плакали навзрыд». Второе - подвергнуть преступника мукам. Но разве он мало их вынес за годы своей жизни с покойной, да и теперь, когда события разбили его семейную, личную, общественную жизнь? И третье - осуждают, чтобы оградить общество от злого человека. Таков ли он? Вглядитесь со вниманием — похож ли он на злодея? События еще не делают человека таковым. Есть незабвенные слова, сказанные знаменитым ученым Фейербахом: «На убийство в состоянии душевного возбуждения способны и благородные характеры». А о Киселеве все говорят: «честный, трезвый, преданный заботам и трудам человек». Если такой человек срывается в пропасть, не хочется верить, что это -неразрешимая вина его...
Но вернемтесь еще раз на одну минуту к основному утверждению обвинителя. Он настаивает на умысле на убийство у обвиняемого. Сопоставьте это утверждение с фактами дела. К роковому для него дню он выстраивает большой и ценный дом, отдается всегдашним заботам жизни, строит лавку и, весь погруженный в деловые заботы, возвращается домой. Где же тут место умыслу? Умысел, если бы он в действительности существовал, нашел бы иные формы покончить с женою. Да и зачем было искать их? Стоило только не поберечь ее, чтобы случай явился и сделал то, что сделала его рука. Нет, здесь была нечаянность, роковой момент, затмение человеческой мысли. Я знаю, вам будут говорить: «Да, ведь, не мог же он не знать, ударяя топором, что он лишает жизни». Это - не признак умысла. Сумасшедший, стреляя в другого, тоже знает, что лишает жизни; животное, ударяя рогами, знает и хочет отнять жизнь. Но их не судят: у них нет рассудка. То же бывает и с человеком. У одних в злые минуты -гнева, злости, ожесточения, у других - в пору горя, скуки, стыда, отчаяния. Последнее и есть признак помрачения ума, бессилия воли, способной удержать порыв, сдержать негодование.
По-моему, все эти черты здесь налицо перед вами, и вам надо решать, что здесь - злодеяние или несчастье, - и решить, только руководясь одним своим убеждением, ибо только вы несете ответ за свои слова. Закон наделяет вас величайшей властью - определять виновность и невиновность. И нет границы ей, кроме вашей совести. Отпустив его, вы скажете лишь: «Да рассудит их Бог».
Теперь я отдаю вам его судьбу. Да укрепит Господь ваш разум, да смягчит ваши сердца!..296
Задания.
=> Внимательно прочитайте текст речи и найдите в нем тезу, главное положение, которое доказывается в речи.
=> Определите тип вступления, дайте обоснование вашего ответа.
=> Укажите границы изложения; выделите в изложении повествовательные, описательные, объяснительные фрагменты и объясните их взаимное расположение в составе изложения.
=> Укажите границы подтверждения, дайте обоснование вашего ответа.
=> Найдите в подтверждении аргумент к авторитету (общему мнению), аргумент к личности, аргумент от противного (к авторитету), аргумент к иерархии норм, диахронический аргумент к структуре реальности (к последовательности событий), к признаку.
.
Тема 2. З історії ораторського мистецтва
2.1. Ораторське мистецтво Стародавньої Греції.
2.2. Риторика Стародавнього Риму.
2.3. Видатні російські та українські оратори.
2.4. Розвиток судової риторики в Росії та Україні в XIX-XX ст.
Методичні вказівки
Готуючись до семінару, слід прочитати відповідні розділи в підручниках [4, 8, 11], а також використати додаткову літературу [16, 20,24, 26, 32,33, 36, 39,41,42,46, 48, 52, 56].
При вивченні теми треба звернути увагу на такі питання:
1. Яке завдання ораторського мистецтва в Стародавній Греції?
2. Теорія красномовства Аристотеля.
3. Ідеал оратора, змальований Цицероном.
4. Три завдання римського оратора: вчити, робити приємність, справляти сильне враження.
5. Риторика в Києво-Могилянській академії.
6. Вчення про три стилі ораторської промови: високий, квітчастий та низький.
7. Відомі судові ритори в Росії та Україні.
8. Рекомендації з методики побудови судової промови П. Пороховщикова (Сергеїча)?
9. С. Андріївський – майстер “психологічного захисту”.
10. “Чародій слова” – А. Коні.
11. Характерні риси красномовства українських ораторів.
Дата добавления: 2020-12-12; просмотров: 51; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!