КНИГА ВТОРАЯ: СТЕКЛЯННАЯ ЧАША 5 страница
Мост Аллирии был одним из старейших в Кассафорте, построенным первым казарро из Каза Портелло. Как и все мосты Портелло, он изящно венчал широкий канал. В это время дня – традиционное время обеда для многих, когда люди уже отправились домой к семье. Мост был почти пустым. Одинокая гондола плыла по воде на юг, пуская волны. Чайки кричали в краснеющем небе.
Риса вспомнила, что примерно тут ее родители впервые увидели друг друга. Сестра ее матери оставалась у Аллекари, семьи Тридцати, которая жила тут, и решила задержаться еще на пару дней. По обычаю лучших семей Кассафорте Джулия поднесла дар из еды и вина домоправителю Аллекари, чтобы семья не пострадала от долгого визита. Дома Джулия выглянула из окна наверху и заметила впервые Эро. Он был таким красивым, как она рассказывала, что ей захотелось привлечь его внимание. Она послушалась и открыла окно, чтобы окликнуть его. Эро оглянулся, улыбнулся и поприветствовал ее. Через полгода они стали семьей, словно им было суждено встретиться.
Если бы Джулия его не окликнула – Риса поежилась – не было бы Петро и Ромельдо. И Весты с Мирой. И Рисы. Хотя из‑за нее расстроились бы меньше всего.
Ее телега миновала мост. Поверх стука колес по брусчатке Риса услышала приглушенный крик слева. Она повернула голову и увидела трех подростков вокруг старика. Один подросток ударил коленом по животу мужчины, потом топнул по пальцам его ног. Другой подросток ударил мужчину по затылку. Риса даже издалека видела, что жертве было больно. Этого старика она видела несколько минут назад у Паскаля.
|
|
|
«Уезжай, – сказал голос в ее голове. – Тут опасно», – она тут же подумала о сотне лундри в телеге. Страх гнал ее ускорить мулов и не рисковать сокровищем. Это был всего лишь старый нищий. Если бы у него было место, он бы не ходил, прося милостыню. Было просто сделать вид, что она не видела.
Но вопль старика терзал ее сердце. Он не заслуживал быть побитым мальчишками, которые хотели поиздеваться над кем‑то слабее них. Разве до этого она не захотела ему помочь? Казалось, ей дали второй шанс, и она уже не простила бы себе бездействие.
Риса резко повернула телегу влево. Мулы отказывались двигаться быстрее, она остановила их у стены канала и спрыгнула.
– На помощь! – заорала она как можно громче, надеясь, что над водами канала ее крик донесется до дальней стороны моста, где еще были люди. – Прошу, помогите!
Подростки вздрогнули от ее приближения. Они могли не узнать ее лица, но узнали в ней члена Семи и Тридцати по хорошей одежде. Она кричала на бегу, становилась увереннее, пугая их. Один из мальчиков побежал по улице как можно быстрее. Двое других запаниковали из‑за этого. Высокий последовал за первым. Третий сжимал нищего. Он толкнул старика и побежал.
|
|
|
Нищий упал у низкой стены канала. Риса смотрела, как он оступился и улетел за нее. Через миг послышался плеск.
Она добралась до места, где стоял мужчина, выглянула за край в ужасе. В водах канала ладони били по поверхности, пытались уцепиться за что‑нибудь. Она дико озиралась. Недалеко от места, где она оставила телегу, она заметила прутья лестницы на стене канала, но это было далеко. Это не помогло бы. Она подняла юбки, согнула колени и прыгнула в канал в двадцати футах внизу.
Темная вода наполнила ее рот и нос, гадкий вкус заставил ее закашляться. Риса быстро моргала, чтобы прочистить глаза. Слабая ладонь еще трепетала над водой в шести футах от нее. Ее юбки запутались вокруг ног, мешая ей плыть, но она боролась с этим.
Она поймала его за ладонь, нищему вернулись силы. Он сжал ее запястье с такой силой, что мог сломать кости. В отчаянии он утащил ее под воду. Она не ожидала такого и вдохнула воды.
Она с силой вырвалась из хватки мужчины и всплыла, кашляя так, что тело болело. Вода текла по лицу, она ощутила, как кто‑то прыгнул в воду рядом с ней. Брызги отлетели в ее лицо, она покачивалась от волн.
|
|
|
– Не борись, – крикнул кто‑то. Она хотела возразить, что не боролась, когда смогла открыть глаза. Юноша, который прыгнул с ней, уже боролся с нищим, обращался к нему, пока его руки в красном пытались удержать голову старика над поверхностью. – Хватай его за другую руку, – сказал он ей.
Она схватила его, не дав ударить рукой по голове юноши.
– Успокойтесь! – сказала она на ухо нищего. – Мы вам не навредим.
Ее голос смог успокоить старика, хоть и охрип от воды канала. Тот перестал бороться.
– Мы его вытащим, – сказал юноша, тряхнув головой, убирая волосы с лица. Его зеленые глаза открылись. – Ты можешь плавать? Мне не нужно спасать и тебя?
– Я справлюсь. Тащи его к мосту, – предложила Риса, стала двигать ногами в воде. – Там есть ступеньки.
Они двигались медленно из‑за протестов нищего и тяжелого промокшего платья Рисы. Она устала, когда они добрались до стены канала.
– Я тащу, а ты толкай, – предложил юноша. Он не запыхался. Риса смотрела, как он выбирался из воды, и поняла, что она не подумала, как поднимет старика по каменной лестнице. Одной это было сложно сделать.
Юноша в красной форме смог схватить нищего за лохмотья и подтащил его к первой каменной ступеньке. Инстинкт заработал. Ноги старика пытались упираться, он хватался за выступающие камни. Риса помогала ему двигать ногами по ступенькам, юноша тянул сверху. Это было неудобно. Риса промокла, вода лилась на нее еще и сверху. Она ощутила, как ладони помогли ей перебраться через стену канала. Она попала на улицу. Телега стояла в паре футов от нее, и это ее обрадовало.
|
|
|
– Пригляди за ним минутку, – сказал юноша. Он забрался на стену канала и опустился на корточки.
– Куда ты? – пролепетала она. Нищий сел и прислонился к стене.
– Вниз, – улыбнулся юноша. Он пропал в воде с плеском. Риса подбежала и смотрела, как он плыл к центру канала, где покачивался красный берет, как игрушка на воде. Он схватил его и вернулся к лестнице. – Вряд ли я смогу это носить, – расстроился он, когда поднялся на улицу. Он перевернул берет, из него вылилась вода.
Риса невольно рассмеялась от облегчения и от нарочитой печали на лице юноши. Она разглядывала его форму и длинные светлые волосы, потемневшие от воды, и поняла, что видела его раньше.
– Ты – страж, который пялился на меня на Виа Диоро.
– Меня зовут Мило Сорранто, казаррина, – он чуть поклонился. – Я услышал твой крик о помощи.
– Откуда ты знаешь, кто я? – встревожилась она.
– Кассафорте ведь гордится своими Семью и Тридцатью, – улыбнулся он.
Как она и подозревала, она была просто диковинкой для него.
«Никогда не угадаете, кто сегодня рыдал при мне… казаррина Диветри!».
– Ясно, – она не была рада. – И какую историю ты расскажешь своим товарищам ночью? Что спас беспомощную казаррину в канале, потому что она глупо прыгнула за нищим?
Он собрал волосы в хост, выжал из них воду и отпустил их.
– Глупо? Беспомощно? Боги, ты точно не такая, казаррина! – он покачал головой. Риса пригляделась к нему. Она не видела обмана на его лице. И это ее расслабило. – Ты, похоже, могла справиться сама, – продолжил он. – Если я кому‑то и скажу… а мне придется доложить, чтобы получить новую форму… – он посмотрел на испорченную одежду, скривил губы.
– Что ты им скажешь? – Риса заинтересовалась, хотя и промокла. Его губы были тонкими. Только это мешало ему быть красивым.
– Что ты милая, – выпалил он. Слова вырвались из его рта, он густо покраснел и кашлянул. Риса сама будто покраснела. Она еще такого не слышала от незнакомца. – Или… что была такой.
Она вдруг поняла, что он имел в виду. Ее волосы выбились из косы, свисали водорослями вокруг ее лица. Ее платье висело как мокрая тряпка. Один рукав пропал. Она чуть не рассмеялась от правды его слов и потрясения на его лице, что он сказал это. Она выглядела не лучше нищего.
Риса повернулась к старику и увидела, что он дрожал и сжался в комок. Она вспомнила, что в телеге была попона для мулов. От него пахло животными и духами, которыми Семь и Тридцать скрывали запахи зверей, но это хотя бы помогло старику, когда она укутала одеялом его плечи.
– Бедный. Что с ним будет? – она опустилась рядом с нищим.
– Мне придется арестовать его за нищенство, если его не заберут в дом, – ответил страж.
Риса тут же возмутилась.
– В тюрьму! Он пострадал. Те мальчишки били его!
– Если его не заберут в дом, этого требует закон, – повторил страж. Она посмотрела в его глаза, уголки его рта приподнялись. – Я слышал, Семерка Кассафорте славилась щедростью.
Он подкалывал ее? Понять не удавалось. Риса не представляла, как объяснит отцу, откуда в доме взялся нищий. Но она не могла позволить отвести старика в тюрьму. Она могла просто представить, как страж рассказывает: «И она просто ушла, задрав нос. Как эта Семерка и делает. Хотя одеяло ему дала, уже хорошо».
Он задел ее гордость. Он думал, что должен был стыдить ее, чтобы она вела себя благородно?
– Если поможешь поднять его в телегу, – сухо сказала Риса, – я была бы благодарна. Как тебя зовут, еще раз?
Страж улыбнулся, ее решение обрадовало его.
– Мило, Казаррина.
– Довольно распространенное имя, – сказала она, закидывая руку нищего на свое плечо.
Мило убрал мокрые волосы с лица, низко поклонился и вернул берет на голове, опустился, чтобы помочь ей.
– Ты хотела сказать, для необычного юноши, казаррина? – он подмигнул ей. Они стали поднимать дрожащего нищего на ноги.
Риса ухмыльнулась. Распространенное имя для нахального юноши, это уж точно.
8
Жестоко, что они из Семи, а мы – Тридцати, да? Если бы не случайный выбор древнего короля, все могло быть лучше. Но, милая, я слышала, что грядут перемены. Кто знает, что они принесут?
– Рульетт Винцинзи из Тридцати в письме ее сестре
Она не могла не замечать цвета всех каза вокруг нее, пока солнце спускалось к горизонту. Шесты со знаменами семей венчали высшие точки каждого из семи островов. Он звука рожка замка нищий пошевелился рядом с ней. Риса уже ехала медленно, чтобы нищего не трясло в телеге.
– Столько пошло не так, – пробормотал он, приоткрыв глаза. – Столько… не так.
– Вы в безопасности, – сказала она. Где он будет спать? Она не могла оставить его во дворе Диветри. Может, он мог остаться в пустой комнате слуг. Может, ему позволят даже выполнять легкую работу, когда он сможет управлять собой. – У вас есть имя? – спросила она.
Он снова засыпал.
– Дом… – прошептал он. – Дом.
Какое‑то время было слышно только рожки, объявляющие о верности небесам, тяжелое дыхание Дома и стук копыт мулов, пока они тащили телегу вперед. Было странно думать, что всего неделю назад музыка очаровывала Рису. Этой ночью она сидела почти одна в телеге среди темнеющих улиц и ничего не ощущала. Музыка верности разносилась над крышами города, пока не стало слышно все семь. Рожок из замка завершил мелодию. Ночь опускалась на Кассафорте.
По легенде лишь раз в истории города каза не исполнила ритуал верности – Каза Легноли триста лет назад. Семья дровосеков. Их работа была такой хорошей, что ширмы Легноли все еще были популярны у пилигримов в храме Лены. Но казарро был ворчливым, часто спорил с другими казами и короной, чтобы слышать свой голос.
Риса слышала несколько версий о том, что случилось с Каза Легноли, ведь это произошло так давно, что свидетели давно были в руках богов. Было ясно, что казарро был не согласен с королем, заявил намерение остаться в казе, но игнорировать ритуал верности. Некоторые говорили, что, когда его знамя не поднялось, и когда он не протрубил в рог, демон спустился из‑за туч и уничтожил казу и всех в ней. Другие говорили, что молния ударила по казе и сожгла все содержимое и всех глупцов внутри. Как бы там ни было, Легноли уже не были каза. Из Тридцати король повысил Диоро до Семерки и выбрал семью из обычного населения на место Диоро в Тридцати. Шанс стать выше выпадал редко, и желающих заменить тех, кто опозорился, всегда было много.
Риса посмотрела на Каза Диоро, телега повернула с площади на низкий мост, ведущий к Казе Диветри. Диоро, гордая семья творцов оружия. Их каза все еще стояла гордо на темнеющем горизонте, каменные стены выглядели старше трех сотен лет. Было невозможно поверить, что Каза Легноли была разбита молнией, тем более – демоном. Это был миф. Как и Муро и Лена, боги, которые бросили ее, были лишь милой историей о двух лунах в небе. Два холодные и далеки куска камня, их конюшни были просто скоплением звезд вокруг них.
– Птицы, – прошептал нищий. Какое‑то время казалось, что вдали хлопали крылья. Звук становился громче, и Риса поняла, что это был грохот кареты, летящей к городу по мосту. Карета миновала телегу, стуча колесами по камням, и Риса услышала знакомый звон колокольчиков лучших лошадей родителей.
Куда они могли отправиться вечером?
9
Великая Лена, даруй нам мир, чтобы наши земли были в гармонии. Даруй нам свою мудрость, чтобы мы процветали. Но важнее всего – даруй своим покаявшимся милосердие к другим, чтобы мы могли быть милосердными к себе.
– из книги молитв инсулы Кающихся Лены
– Что? – Рисе не нравилось просыпаться от холода. Ей было тепло, несмотря на холодную ночь, под одеялом. – Что такое? Хватит меня трясти, – она думала в тумане, что Петро дразнил ее. А потом она проснулась и вспомнила, что ее младший брат был в инсуле Кающихся Лены больше недели.
Фита стояла над ней. Служанка принесла завтрак с булочками и фруктами. Было необычно, что Фита принесла поднос сама, еще более странным было то, что она разбудила Рису – так она сделала до этого лишь раз, когда прибыл принц Берто. Риса села, и Фита скрестила руки.
– Я принесла поднос, – без необходимости сказала она.
Риса смотрела миг на завтрак, желудок тихо урчал от аромата свежего хлеба и сока.
– Ты никогда не приносила мне поднос. Ты говорила, что подносы для детей.
Ей могло показаться, но Риса думала, что уголки губ горничной дрогнули.
– Ты точно уже не ребенок, – сказала она. – Уходить и делать, что хочется, без разрешения отца.
Стоило взяться за завтрак. Фита могла передумать и унести булочки, учитывая ее настроение.
– Что такое? Тебе явно что‑то не нравится.
– Дело в нищем в нашем доме, – возмущенно сказала Фита. – Запах! Казаррина, как ты могла!
Риса приподняла плечи, возмущаясь:
– Его зовут Дом. Его бросили в канал вандалы. Стражи арестовали бы его, если бы я не привезла его домой. А что мне было делать? Отправить его в тюрьму? Бросить спать на улице? – когда Фита не ответила, у нее возникли подозрения. – Где он сейчас?
– Во дворе у конюшен, – сухо сказала Фита.
– До сих пор? Не говори, что он спал там! – Риса встала и поспешила одеться, от гнева двигаясь быстро. – Я говорила Алландро, чтобы он попросил тебя найти для него место среди слуг.
– Не конюху указывать мне, что делать, – Риса хотела возразить, и женщина добавила. – Только казарро и казарра могут указывать мне, кого нанять.
– Обычно ты не такая черствая! – отметила Риса. Фита пожала плечами, и Риса обула туфли. – Где казарро?
– Ваши родители не вернулись из замка, – ответила Фита. Риса издала потрясенный звук – ее родители редко проводили ночь не в казе. – Они останутся и после обеда, казаррина? Если так, нужно будет кухне приготовить подношение. Твоя мать всегда придерживается обычая, – добавила она от потрясенного взгляда Рисы.
– Почему они в замке? – осведомилась Риса, проглотив все новости.
Фита вскинула руки.
– Я не знаю, казаррина. Их вызвали прошлой ночью после ритуала верности.
– Они знали, что задержатся? – женщина пожала плечами. Ужасно злясь, Риса повязала шаль на плечах. – Ты не знаешь, почему мои родители в замке, как и почему они остались на ночь. Ты не знаешь, почему мой друг Дом провел ночь во дворе конюшни.
– Это я знаю. Ему нельзя в дом, потому что я не получила приказа казарро…
– Моего приказа должно хватать!
– А еще, казаррина, – сказала недовольно горничная, – звать такого человека другом, когда ты из Семерки…
– Не нужно говорить! – перебила Риса горничную. Не обращая внимания на хмурое молчание женщины, она схватила поднос и вышла из комнаты.
Она увидела Дома под одеялом, пахнущим мулом и духами, водами канала и затхлой старостью возраста. Она пыталась скрыть эмоции, борющиеся в ней, когда мужчина повернул к ней лицо в морщинах и пятнах от возраста.
– Ты ушла, – сказал он с жалобным взглядом.
– Прости, – сказала она, снова злясь на Фиту. Хоть горничная бывала щедрой, она раздражала, когда упрямилась.
– Я спал тут.
– Это не повторится, – пообещала Риса. – Я принесла завтрак, – она опустила еду на скамью рядом с ним. – Видишь? Все хорошо. Мы поделимся, – она взяла половину булочки и откусила. В его глазах были голод и тоска. Он замешкался. Риса подозревала, что гордость не давала ему есть у нее на глазах. Она повернула голову и проглотила свою порцию. Она слышала, как он схватил булочку и стал жадно поглощать ее.
Его ладони еще дрожали, когда от уговоров Рисы он доел последнюю булочку и допил сок.
– Отныне ты будешь питаться регулярно, – сказала она. – Нам нужно только найти тебе занятие.
Она не заметила, сколько красных вен было в глазах старика, пока он не посмотрел на нее со страхом.
– Я… я ничего…
– Ты работал когда‑нибудь со стеклом? – он покачал головой. – А в конюшне? А на кухне? – она перебирала варианты, но он продолжал качать головой.
Почему она старалась помочь ему? С каждой работой, от которой Дом качал головой, она все сильнее задумывалась, не подобрала ли бесполезного с улицы. Он мог всю жизнь попрошайничать. Он не признался, что хоть что‑то умел.
Она вспомнила, как увидела нищего на пороге магазина Паскаля, и как ощутила, что его беспомощность отражает ее состояние. Она могла ему помочь, если поймет, как.
– Можешь придумать занятие, которое сможешь выполнять тут?
Он сцепил ладони на коленях, пытаясь скрыть их дрожь.
– Я никогда не работал как… – его хриплый голос утих.
– Мы что‑нибудь придумаем, – мягко сказала она, пытаясь размышлять.
– Страж, – прошептал он.
– Что? – Дом был стражем? Может, он мог приглядывать за печами или заниматься чем‑то еще, где не нужно было двигаться, но требовалось внимание. Он поднял руку и указал на дорогу.
У нижнего моста были темно‑красные формы. Городские стражи приближались. Риса в тревоге огляделась, видела плащи и копья и на верхнем мосту.
Она подумала, что что‑то не так. Ее родители пострадали. Эро был мертв, и стражи принесли плохую весть. Паника сдавила грудь, мешая вдохнуть.
Она встала на ноги усилием воли. Ее шаги были тяжелыми, вели ее ближе к стражам, но она не могла заставить себя бежать. Она остановилась и ждала, пока они доберутся до нее. Их лица были мрачными.
– В чем дело? – спросила она у девушки с луком на плече. Она разглядывала лица окруживших ее стражей. – Что‑то не так?
– Спросите у Толио, казаррина, – сказал юноша. – Мы просто выполняем приказы.
– Кто такой Толио? Где он?
Юноша указал на верхний мост.
– Он сейчас во дворе.
Риса ощутила, как ноги стали легче, и побежала к казе.
10
Каждый узел начинался с ровной веревки.
– кассафортийская поговорка
– Кого из вас зовут Толио? – осведомилась Риса, врываясь во двор. Стражи уже были там, их оружие и плащи были на скамейках и у кустов. Они словно устроились как дома.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 53; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!