ИСТОРИЯ ГОНЕНИЙ В АФРИКАНСКОЙ ПРОВИНЦИИ 10 страница
(I, 10) Конечно, из исповедников христианства многие были мучениками, как это признает огромное большинство; о некоторых из них я попытаюсь рассказать. Были однажды рабы у некоего вандала — этот вандал был из тех, кого называют милленариями62 — Мартиниан, Сатуриан и два их брата. И была у них подруга по неволе, славная служанка Христова по имени Максима, прекрасная душой и телом. И так как Мартиниан, будучи оружейником, был угоден своему господину, а Максима распоряжалась во всем доме, вандал задумал, чтобы сделать своих прекрасных слуг еще более верными, соединить Мартиниана и Максиму брачными узами. Мартиниан, будучи еще совсем молодым человеком, страстно стремился по мирскому обычаю вступить в брачный союз, Максима же, напротив, уже посвятившая себя
106
Богу, противилась замужеству. Когда же пришло время в тайном молчании вести их в брачный покой, и Мартиниан, не зная, что решил об этом Бог, в залог их брачного союза как с супругой пожелал разделить с ней ложе, верная служанка Христа твердым голосом ответила ему: «О брат Мартиниан, я посвятила свое тело Христу и не могу вступить в брак с мужчиной, ибо принесла уже Богу нерушимый обет. Но я дам тебе совет: если пожелаешь, и ты можешь принести обет, и пусть же как я страстно стремилась быть невестой Бога, так и ты сам найдешь радость в служении ему». Так случилось по воле Бога, что юная девушка, сохранив девственность, этим спасла свою душу.
|
|
|
Итак, чтобы вандал ни о чем не догадался, они решили сохранить в тайне свое духовное общение, и Мартиниан, раскаявшись и изменившись, убедил также своих братьев, что они обретут подлинное сокровище, если присоединятся к христианской общине. И вот так, он и три его брата, обратившись к Богу, в сопровождении девы, ночью тайно отправились в Табраценский монастырь63, которым в то время руководил благородный пастырь Андрей, и были приняты. Максима же поселилась в находящемся неподалеку женском монастыре. Наконец, варвар узнал обо всем с помощью розысков и частых даров, так как случившееся не могло оставаться скрытым. Поняв, что это уже не его, но Христовы рабы, он заковал их в цепи и мучил Божьих слуг разными пытками, поступая с ними не так, как с другими беглыми, но суровее, потому что они новым крещением осквернили славу своей веры. Не преминул он даже уведомить об этом Гейзериха: «Узнай, царь, некто столь неумолимый и свирепый повлиял на умы рабов, что они полностью подчинились его воле». Он приказал по всей длине прочных стволов установить пилы, наподобие пальмовых ветвей, которые сдирали кожу и не только ломали кости, но и пронзали остриями внутренние органы. Рабы же, будучи подвергнуты пытке, пока вытекала кровь и куски плоти обнажали внутренности, постоянно исцелялись Христом и оставались невредимыми. Пытка повторялась много раз в течение долгого времени, но никаких следов ран не было заметно, Святой Дух мгновенно излечивал их. После этого Максима была схвачена грубыми стражниками и жестоко истерзана клинками: но и она во время казни слуг Божьих каждый раз не оставалась без помощи, и все видели, как она, разорванная огромными
|
|
|
107
бревнами, вдруг поднялась невредимая. Об этом чуде возвестили уста многих, и мы, нуждающиеся в помощи Господа, с клятвою торжественно подтверждаем, что все это правда.
(I, 11) Тогда же вандал, пренебрегая явленным ему всесилием Бога, побуждаемый мстительностью и гневом, начал бесчинствовать в доме принявшего беглых рабов. Погиб и сам хозяин, и его сыновья; равным образом он уничтожил и все имущество, и домашних животных, какими бы превосходными ни были, осталась в живых лишь хозяйка, вдова, лишившаяся и мужа, и детей, и достояния. Христовых слуг он принес в дар родственнику царя Сесаону*4, которых тот, когда их доставили к нему, принял с великой радостью, так как его детей и домашних, прежде безупречно благочестивых, к несчастью начал искушать разными соблазнами дьявол. В силу установленного порядка этот родственник, прежде чем оставить христиан у себя, предъявил их царю. Царь решил, что христиан необходимо немедленно удалить, и повелел переслать их некоему своему сородичу, царю мавров, имя которого было Капсур65. Максиму, верную служанку Христа, он, смущенный и смягчившийся, отпустил по собственной воле; та дева до сих пор жива и является отнюдь небезызвестной наставницей множества Христовых невест. Прибывшие же в распоряжение упомянутого царя мавров обосновались в пустынной местности, которая носит название «Капрапикта»66. Тогда же, видя, что чужеземцы часто совершают непозволительные, кощунственные жертвоприношения, ученики Христа начали проповедовать среди варваров, призывать их к познанию Господа Бога нашего и обращать их в истинную веру; и таким образом они сделали христианами великое множество варваров-язычников там, где прежде даже само слово «христианин» не было широко известно. Тогда, наконец, царь узнал о том, что случилось, что поле уже расчищено и вспахано лемехом проповеди и что евангельские семена принялись и взошли, политые дождем святого крещения. Они отправили послов по трудным дорогам пустыни; наконец, и приглашенный епископ прибыл в Рим67, чтобы назначить для верующего народа пресвитера и священников. И преисполнились люди радости, которую понтифик получил от Бога: была возведена церковь, великое множество варваров приняло крещение и за счет волков приумножилось обширное стадо ягнят. Капсур в своем донесении сообщает Гейзериху об этом. Услыхав
|
|
|
|
|
|
108
о подобных вещах, царь, поднявшись в ярости, приказал привязать служителей Божьих позади бегущих колесниц и пустить через места, поросшие терновыми лесами, чтобы они все вместе постепенно слабели, и тащить их взад и вперед сквозь терновые заросли, чтобы тела невинных жертв были разорваны шипами; так он распорядился, чтобы один на примере другого ясно видел свою смерть. И когда кто-либо из них обращал взор к соседу, в то время как их увлекали подгоняемые маврами необузданные кони, то, расставаясь с жизнью в гибельном беге, каждый так говорил: «Брат, молись за меня; Бог исполнил наше желание, ибо через страдания приводит нас в царствие небесное». Их молитвы и песнопения тронули ангелов, и благочестивые души обрели утешение, ибо и по сей день не перестает Господь наш Иисус Христос творить великие чудеса. Действительно, еще блаженный епископ Фауст Буронитанский68 свидетельствует нам, что однажды в его присутствии некая женщина, будучи слепая, вдруг прозрела.
(I, 12) С этого времени Гейзерих ополчился на Божью церковь. Он послал в провинцию Зевгитану некоего Проку-ла, который заставил священников выдать всех церковных прислужников и все священные книги, так коварный враг сначала лишает врагов оружия, чтобы потом их, безоружных, с легкостью захватить в плен. Он же, если священники сами были не в состоянии отдать требуемое, своею жадной рукою все опустошал и даже похитил покровы с алтарей, чтобы — о ужас! — сшить себе из них рубашки и феморалии69. Однако этот Прокул, исполнитель столь гнусного дела, вскоре умер позорной смертью, откусив самому себе язык.
Тогда поистине святой епископ Валериан из города Абенсы70 стойко, всеми силами добивался, пока не было возобновлено совершение святых таинств, и было решено стучать в единственные ворота города и таким образом заранее предупреждать, чтобы никто не оставался ни дома, ни в поле. Долгое время этот епископ, нищий и бездомный, жил на открытом воздухе: ему уже было более 80 лет, и мы тогда, в изгнании, незаслуженно удостоились приветствовать его.
(I, 13) В то время было запрещено справлять пасхальные торжества; и тогда, в одном месте, называемом Регия71, наши в честь праздника Пасхи решили отпереть для себя закрытую церковь. Ариане же узнали об этом. Тотчас же некий их пресвитер, по имени Андвит, собрав под свое начало
109
отряд воинов, призвал их напасть на тех праведников. Они вошли с обнаженными мечами и завязали схватку; другие же взобрались на своды и сыпали стрелы через окна церкви. И тогда вдруг волею случая народ Бога начал слушать и петь, когда один чтец, поднявшись на кафедру, запел песнь «Аллилуйя»; в это время стрела пронзила ему горло и он, слабея, вначале выпустил из рук дощечки, а после сам упал мертвый. Но и другие все чаще, пораженные стрелами и дротиками, падали замертво в середине алтарного выступа; те же, которые не были тогда убиты мечами, позже приняли муки, ибо царь повелел их всех в наказание предать смерти, особенно находящихся в расцвете сил. Подобным образом ариане поступали и в других местах, как, например, в Тунузуде, Гале, в Вике Аммонийской72 и в прочих местах, где в то время народу Бога были даны святые таинства, они, придя туда, с великой яростью тело и кровь Христову швырнули на каменный пол и растоптали нечистыми ногами.
(1,14) Именно в это время Гейзерих, призвав своих епископов, велел им, чтобы в пределах дворца на различные должности назначались только дети ариан. В числе прочих это было тогда объявлено и нашему Армогасту73, которого они, так как боялись его, долго и многократно пытали, стягивая ему веревками голени и лоб, сморщенный и изборожденный глубокими морщинами, на который Христос наложил печать своих мук, они вытягивали ему жилы, надорванные и трещавшие, подобно нитям паутины, призывающие в свидетели этих мук святое небо. И когда палачи видели, что слабые путы порваны, они приносили более прочные пеньковые веревки, но и они все постепенно ослабевали, он же даже именем Христа не просил их о пощаде. Даже будучи подвешен за одну ногу вниз головой, он всем казался спокойно спящим на своей постели под пуховым одеялом. Тогда сын царя Теодерик74, который был его господином, приказал отрубить ему голову, так как такая казнь считалась не слишком суровой, но изменил это решение по совету своего пресвитера Иукунда75 и сказал себе: «Ты можешь убить его, чтобы твои враги опечалились; но если мечом лишишь его жизни, римляне во всеуслышание начнут называть его мучеником». Тогда Теодерик приговорил его к рытью ям в провинции Бизацена. Позже, чтобы нанести еще большее бесчестье, приказал ему недалеко от Карфагена, где его все могли видеть, быть пастухом коров. Между тем однажды
110
господин спрашивал о своей смерти и, узнав, что она наступит в ближайший день, призвал к себе некоего Феликса, достойного христианина, управляющего в доме сына царя, который почитал Армогаста как апостола, и сказал ему: «Пришло время моей смерти; заклинаю тебя во имя дружбы, которую мы питали друг к другу, чтобы ты удостоил похоронить меня под этим деревом на скале, я готов предстать перед нашим Господом, лишь только ты сделаешь все необходимое для этого». Однако заботился он не о том, где и как будет погребено его тело, но чтобы показать этим то, что открыл рабу своему Бог. Феликс ответил и сказал следующее: «Да не оставит нас Господь, почтенный исповедник, но позволь мне похоронить тебя в одной из базилик, с триумфом и почестями, которых ты заслуживаешь». На что блаженный Армогаст ответил ему: «Нет, но сделай же так, как я сказал». Тот не осмелился перечить Божьему человеку, но правдиво обещал исполнить все, что он повелел. И тотчас, по прошествии немногих дней, друг доброго христианина переселился в мир иной. Феликс поспешил выполнить возложенную на него обязанность и вырыть могилу под деревом. Но так как переплетенные корни и твердость сухой почвы замедляли его работу, он начал тревожиться, что тело святого еще не скоро будет предано земле. В конце концов, срыв корни и выдолбив еще глубже землю, он увидел великолепнейший, сделанный из мрамора саркофаг, какого никогда не было ни у одного царя.
(I, 15) Я не премину рассказать и о некоем архимиме76 по имени Маскулан. Он терпел многие несправедливости, так как перешел в католическую веру, более того, даже сам царь ласковыми речами соблазнял его стать язычником77, обещая осыпать несметными дарами, если тот благосклонно выслушает его и уступит его воле. Когда же Маскулан остался тверд и непреклонен, царь приказал вынести ему смертный приговор, однако устроить дело так, чтобы тот тайно, заранее узнал о своей участи, и если в тот час он устрашится удара сверкающего меча, то без колебаний будет убит и при этом не будет прославлен как мученик; если же, напротив, он останется тверд в своей вере, следует пощадить его и отвести меч. Но этот праведник, подобно неподвижной колонне, укрепленный Христом, был исполнен твердости и возвратился, покрыв себя славой. И если
111
завистливый враг не пожелал сделать его мучеником, то и очернить достойного христианина он также не смог.
(I, 16) Мы знаем и другого праведника, жившего в это же время, по имени Сатур78. И так как он был открытым приверженцем христовой церкви, и порочность ариан многократно доказывал с бесстрашием истинного католика — а был он управляющим79 в доме Гунирика (Гунериха)80 — некий диакон Маривад, которого несчастный Гунирик исключительно почитал, пытался порицанием склонить Сатура к тому, чтобы он стал арианином. Ему были обещаны многие почести и богатства, если согласится, и уготованы ужасные муки, если проявит упорство, так что сам он был волен решить свою участь; в случае же, если он отказывался исполнить царское повеление, то, как только дело его будет рассмотрено, он должен был, во-первых, лишиться дома и имущества, затем у него отнимались все рабы и дети, и жена его в его присутствии должна была быть отдана как наложница погонщику верблюдов. И сразу же стало ясно, насколько тот праведник тверд в своей вере, ибо он бросил вызов нечестивцам. По известной причине жена его, вопреки непреклонности мужа, хотела заключить перемирие с теми, кто стремился их покарать. Вот так же некогда и Ева, соблазненная коварством змея, обратилась к мужу81. Тот, однако, не уподобился Адаму, который, поддавшись соблазну, отведал плод запретного древа, ибо тогда был искушаем не Изгнанник Рая, но Сатур, исполненный Божьей благодати и заключающий в себе множество его щедрот. Женщина пришла к тому месту, где ее муж молился в уединении, в разорванных одеждах и с распущенными волосами, взяв с собой сыновей и единственную дочь, совсем еще маленькую, которую она тогда кормила молоком, держа на руках. Как одержимая, она бросилась к ногам мужа, при этом сама обхватила обеими руками его колени и с плачем обратила к нему змеиные речи: «Пожалей меня, о мой милый, а также и себя; пожалей и наших общих детей, которых ты видишь перед собою. Да не выпадет им рабская участь, ибо они есть славное продолжение нашего рода; да не буду и я принуждена к позорному и гнусному сожительству при живом муже, ведь что до меня, то среди подруг я всегда с похвалою говорила о моем Сатуре. Бог знает, почему ты против воли смиряешься с теми несчастьями, которые они твердо вознамерились причинить нам». Он же, подобно Иову82,
112
ответил ей благочестивыми словами: «Ты говоришь, как одна из неразумных женщин. Я бы устрашился, женщина, если бы в этой жизни были одни лишь преходящие радости. Своими же искусными речами, супруга, ты служишь дьяволу. Если бы ты любила мужа, то никогда не стала бы принуждать к второй смерти своего супруга. Пусть продадут в рабство детей, разлучат с женой, лишат достояния: я без колебаний исполню, как было обещано, слова Господа моего: если кто не оставит жену, детей, поле и дом свой, то не сможет быть моим учеником». Что же дальше? Женщина с детьми удалилась, ничего не добившись; Сатур, твердый в своем решении, был доставлен в собрание, его опровергали, увещевали, мучили пытками, и, наконец, истерзанного отпустили, запретив открыто проявлять свои убеждения. Они испробовали все возможное, но не могли, однако, снять с него столу крещения.
(I, 17) После этих событий Гейзерих приказал закрыть церковь Карфагена, а служителей выслал и определил им разные места изгнания, так что не стало ни епископа, ни пресвитера, ни священников. Она с трудом была вновь открыта императором Зеноном83, который смиренно умолял об этом через патриция Севера84; итак, все священнослужители вернулись из изгнания. До этого все они жили в Испании, Италии, Далмации, Кампании, Калабрии, Апулии, Сицилии, Сардинии, Бритии, Лукании, Эпире и Элладе; они лучше описали достойные сострадания скорбные события, так как и на их собственную долю выпало много страданий. Однако на этом заканчивается история гонений, которые истинные христиане претерпели от Гейзериха, и они были столь же непреклонны, сколь жесток их преследователь. Царствовал же он 37 лет и 3 месяца.
113
КНИГА ВТОРАЯ
(II, 1) Итак, после смерти Гейзериха старший сын Гуне-рих наследовал отцу1. В первые годы своего царствования он, чтобы заслужить расположение варваров, начал поступать более мягко и снисходительно, и особенно в отношении нашей религии; так что даже там, где прежде, в правление Гейзериха, существовало предубеждение, теперь собрания верующих были не малочисленны, но проходили при большом стечении народа. И чтобы показать свое благочестие, царь постановил непрестанно разыскивать еретиков манихеев, из которых многих он сжег, большинство же отослал на кораблях за море. Движимый религиозным рвением, он раскрыл едва ли не всех манихеев, а пресвитеров и диаконов назначил главным образом из ариан; и чем больше он почитал последних, тем сильнее вознегодовал на первых. Из них же был найден один, монах по имени Клемен-тиан, имеющий надпись на бедре: «Манихей, ученик Иисуса Христа». За эти вот дела достопамятный властитель заслуживает быть упомянутым с большой похвалою; одним только вызывал он неприязнь: своей ненасытной страстью к беспощадному преследованию инакомыслящих, ибо он наполнил провинции своего царства различными кознями и, кроме того, установил обременительные налоги, так что говорили о нем в основном следующее: «Царь весьма жадный до денег и клеветник». Однако он предоставил свободу действий императору Зенону, а также Плацидии2, оставленной Олибрием3; они же просили, чтобы церковь Карфагена по своему усмотрению избрала себе епископа, но она, таким образом восстановленная в своей славе, уже через 23 года была покинута.
(II, 2) Для исполнения этого царь отправил в церковь сиятельного4 Александра5, получившего такое поручение:
114
чтобы в его присутствии католический народ испросил для себя достойного епископа, кроме того, он распорядился через своего нотария по имени Витарит, чтобы публично был оглашен эдикт, содержащий следующее предписание: «Государь повелел сказать вам: так как император Зенон и благороднейшая Плацидия через сиятельного мужа Александра письменно обратились к нему, прося, чтобы церковь Карфагена обрела собственного епископа вашей веры, он распорядился, чтобы было так, а также отправил им в ответ послание и приказал прямо объявить об этом через наместников, чтобы, как было испрошено, вы избрали себе епископа по вашему усмотрению, чтобы с его помощью и руководствуясь его наставлениями и епископы нашей веры, которые находятся в Константинополе и других провинциях Востока, обрели бы свободу суждения, в своих церквях, как каждый из них пожелает, могли бы красноречиво проповедовать народу и наставлять его в христианской вере, точно так же как вы здесь и в других церквях, которые расположены в провинциях Африки, получаете беспрепятственную возможность служить мессы и проповедовать в ваших церквях и полную свободу поступать так, как велит вам ваш закон. Однако если какое-либо из этих условий не будет выполнено, тогда не только избранный епископ и клирики, но и другие епископы со своими священниками, находящиеся в африканских провинциях, будут отправлены к маврам6».
Пока оглашался эдикт об объединенной церкви, а было это в четырнадцатый день после июльских календ7, мы принялись молча скорбеть, ибо стало ясно, что этот обман был заранее задуман по злому умыслу, чтобы уготовить нам в будущем гонения; и мы решили ответить послу следующим образом: «Если дела обстоят так, что ты требуешь от нас принять эти опасные условия, то наша церковь не обрадуется избранию епископа. Ею руководит Христос, и только его воля должна быть исполнена». Однако посол оставил эти слова без внимания. Тогда и народ, который при этом присутствовал, вспыхнул от возмущения, и шум толпы стал непереносим, посол же никакими средствами не мог заставить ее умолкнуть.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 127; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!